Reader / malach

С. МАЛАХОВ, доктор экономики, Университет Пьера Мендеса Франса, Гренобль (Франция),

Высшая школа экономики (Москва)

В ЗАЩИТУ ЛИБЕРАЛИЗМА

(к вопросу о равновесии трансакционных издержек и издержек коллективного действия)

Сегодня обвинения в адрес неоклассической либеральной экономической мысли звучат повсеместно. Не только в нашей стране, послужившей полигоном для шоковой терапии, но и в развитых странах теоретики и практики критикуют либерализм за его экстремальное отрицание государственного вмешательства в экономику, за игнорирование роли общественных институтов в процессе становления и развития рыночных отношений.

Действительно, многие из критических замечаний выглядят достаточно обоснованными. Идеология либерализма постепенно утрачивает свои позиции, завоеванные в начале 80-х годов рейганомикой и тетчеризмом. Однако, прежде чем выносить приговор либеральной экономической мысли, зададимся вопросом, а до конца ли мы понимаем логику либерализма.

Применительно к ситуации в нашей стране есть смысл поразмышлять на тему, не имели ли мы дело в ходе радикальных экономических реформ с некоторым подобием либерализма и виноват ли сам либерализм в том, что его проводники, сами того не понимая, скатились в засохшее русло тривиального государственного интервенционизма.

Наше предположение заключается в том, что в ходе российских “либеральных” экономических реформ господствующей идеологией была и остается идеология государственного вмешательства в экономику. Либеральные лозунги на практике так и не были реализованы, а те, кто провозглашал себя либералами, на самом деле оказались апологетами дирижизма, или государственного регулирования экономики. Анализ российской экономики сквозь призму современной экономической мысли подтверждает наше предположение.

Одним из наиболее прогрессирующих в последнее время направлений неоклассической мысли является так называемый “экономический империализм”. Данная теория пытается сделать экономический подход универсальным методом решения социальных проблем. В наиболее радикальной форме “экономический империализм” представлен в работах Г. Беккера, создавшего, в частности, модели экономического анализа как рынков, так преступности и брака1.

1 Becker G. Irrational Behavior and Economic Theory. – Journal of Political Economy, 1962, vol. 70, p. 1–14.; Crime and Punishment: An Economic Approach. – Journal of Political Economy, 1968, vol. 76, p. 169–217; A Theory of Social Interactions. – Journal of Political Economy, 1974, vol. 82, p. 1063–1093; The Economic Approach to Human Behavior. The University of Chicago Press, 1976.

114

В защиту либерализма

Вопрос о правомерности использования экономического подхода к столь специфическим общественным отношениям, как брак, выходит за рамки данной статьи, однако даже он может служить ориентиром анализа содержания экономических реформ в России.

Достаточно несколько изменить постановку вопроса и рассмотреть брак не просто как общественное отношение, а как институт, и тогда мы автоматически переходим к институциональному анализу. В свою очередь, институциональный анализ ведет нас прямо к институциональной экономике. Сегодня институциональная экономика переживает второе рождение в форме так называемой новой институциональной экономики (НИЭ). В отличие от традиционной институциональной школы, априорно отрицавшей способность рынка обеспечивать процесс воспроизводства и рассматривавшей институты как аксиому экономических отношений, новая институциональная экономика готова рассматривать институты как некоторую теорему, доказательство которой показывает, что общественные затраты по созданию и существованию института должны быть меньше затрат, возникающих при его отсутствии. Институт формируется в тех случаях, когда рыночное решение либо недостижимо, либо неэффективно.

Случаи такого рода известны в экономической теории как “провалы рынка” (market failures). Тогда институты как бы заполняют ниши, свободные от рыночного обмена. Но собственно “провалы рынка” в более широком смысле могут трактоваться, по К. Эрроу, как издержки эксплуатации экономической системы или трансакционные издержки2. Тем самым величина трансакционных издержек служит своеобразной мерой несовершенства рынков. Чем менее совершенен рынок, тем выше трансакционные издержки его участников. Институты, в свою очередь, выступают не только фактором замещения рынка при его полном отсутствии, но также и фактором дополнения рынка там, где он существует в несовершенном виде и его функционирование осложняется ограниченным числом его участников, асимметрией и неполнотой информации, побочными эффектами или иными причинами.

Таким образом, величина трансакционных издержек становится не только показателем степени несовершенства рынков, но и количественным выражением издержек отсутствия института. Например, отсутствие института, регулирующего коммерческий кредит, выражается трансакционными издержками в форме неплатежей, отсутствие институтов арбитража ведет к издержкам неисполнения контрактов или требует от контрагентов дополнительных расходов на страхование и гарантии. Именно таким путем трансакционные издержки формируют общественный спрос на институты. Чем выше трансакционные издержки, тем выше спрос на институциональное регулирование, и наоборот.

Общественное предложение институтов может быть выражено через издержки по их созданию и функционированию. Если исходить из методологии Дж. Коммонса, одного из основоположников институциональной экономики, то издержки по созданию и обеспе-

2 Эрроу К. Возможности и пределы рынка как механизма распределения ре-

сурсов. – THESIS, весна 1993, т. 1, вып. 2, с. 66.

8*

115

Рис. 1

С. Малахов

чению деятельности институтов могут быть определены как издер-

жки коллективного действия3.

Таким образом, новая институциональная экономика выстраивает достаточно стройную систему общественных спроса и предложения институтов. Издержки отсутствия институтов, выраженные трансакционными издержками, формируют спрос на институты, в то время как издержки создания институтов, выраженные издержками коллективного действия, формируют предложение институтов.

Наиболее ярким примером снижения трансакционных издержек посредством роста издержек коллективного действия было создание торговых союзов эпохи раннего капитализма, когда купцы, стремясь к минимизации издержек рисковых торговых операций с колониями, объединялись в компании и ганзы.

Использование понятий спроса и предложения институтов позволяет нам отнюдь не механически применять и понятие равновесия спроса и предложения институтов. Действительно, равновесие на “рынке” институтов возникает тогда, когда предельные издержки по их созданию, то есть издержки коллективного действия (collective action costs – САС), равны предельной полезности самих институтов, которая выражается через их альтернативную стоимость (opportunity cost) в форме трансакционных издержек отсутствия институтов (transaction costs – ТС).

Если для выражения степени со-	C
вершенства рынка в качестве перемен-		TC
ной взять некое количество институтов
или степень институционализации эко-		CAC
номики, то функция величины трансак-
ционных издержек будет убывающей. И
наоборот, функция величины издержек
коллективного действия будет возрас-
тать в зависимости от количества со-			I

здаваемых институтов – I (см. рис. 1).

Данная модель позволяет нам расширить анализ общих принципов возникновения институтов, дополняющих или замещающих рынок.

Если в обществе существует разделение деятельности по созданию институтов, аналогичное хозяйственному разделению труда, то оно выражается в противопоставлении на “рынке” институтов субъек- тов–носителей трансакционных издержек и субъектов–носителей издержек коллективного действия. В таком случае действительно имеет место противостояние спроса и предложения на институты. Если принять в качестве переменной степень институционализации экономики, то становится очевидным, что чем она выше, тем ниже трансакционные издержки участников хозяйственной деятельности.

Подобное разделение деятельности по созданию институтов можно представить теоретически, если провести “водораздел” между такими общественными группами, как хозяйствующие субъекты и бюрократия.

3 Lin J., Nugent J. Instituitions and Economic Development. In: Handbook of Development Economics, vol. III. Ed. by J. Behrman and T. Srinivasan. L., Elsevier Science B.V., 1995, p. 2315–2316.

116

В защиту либерализма

Хозяйствующие субъекты предъявля-

ют спрос на институты, а бюрократия	AIC		TC
удовлетворяет его путем создания не-			AIC
обходимых институтов.
Однако процесс институционали-	AIC0			CAC
зации не исчерпывается созданием ин-
ститутов бюрократией “сверху”. К
тому же достаточно трудно опреде-
лить и степень институционализации
			n0		n
экономики. Более продуктивным пред-

ставляется иной срез анализа, когда в	Рис. 2

качестве переменной выступает число участников коллективного действия. Но тогда мы переходим от задачи достижения равновесия спроса и предложения институтов к задаче минимизации совокупных ин-

ституциональных затрат (aggregate institutional costs – AIC) субъек-

тами, создающими институты как бы “снизу”. Действительно, хозяйствующие субъекты также могут создавать институты. И в этом случае они несут оба типа издержек – трансакционные издержки как выражение несовершенства определенных рынков и издержки коллективного действия по созданию и поддержанию институтов, минимизирующих трансакционные издержки. Трансакционные издержки не элиминируются коллективным действием. Рациональные субъекты будут создавать институты совместными усилиями до тех пор, пока цена этих усилий будет меньше тех трансакционных издержек, которые они элиминируют. И в определенный момент процесс создания институтов приостановится, поскольку его издержки превысят противостоящие им трансакционные издержки (см. рис. 2).

Данный подход в своей экстремальной интерпретации представляет собой перенесение принципа “laisser-faire” на процесс институционализации. Испытывая потребность в институциональном регулировании рынка, его агенты вынуждены объединять усилия и капиталы для преодоления несовершенства самого рынка.

Подобные рассуждения могут найти немало подтверждений не только в истории мирового хозяйства, но и среди реалий современной российской экономики. Участники фондового рынка объединились в профессиональную ассоциацию с целью минимизации издержек купли–про- дажи ценных бумаг. Потребители образовали свою ассоциацию, которая также преследует цель минимизации трансакционных издержек, связанных в первую очередь с качеством продукции и гарантиями продолжительности ее службы. Фактически все отраслевые и межотраслевые объединения, сформированные по инициативе “снизу”, начиная от первых советских бирж образца 1989–1991 гг. и заканчивая современными ФПГ, по своей сути, ставили перед собой цель снижения трансакционных издержек, вызываемых неопределенностью, рисками, асимметрией информации, недобросовестностью контрагентов и т.д.

Таким образом, либеральный институционализм, а именно таковым предстает радикальное крыло новой институциональной экономики, выдвигает некоторые аргументы, противоречащие идеологии экономического и институционального государственного дирижизма.

117

С. Малахов

Противники данного подхода могут возразить, что, согласно представленной модели, государство реализует коллективное действие максимального числа участников рынка, а это автоматически обеспечивает минимизацию трансакционных издержек. Такое рассуждение было бы справедливым, если бы издержки коллективного действия состояли только из денежных издержек по созданию институтов, то есть “складчины”. Тогда, минимизируя индивидуальные затраты участников рынка в форме налогов, государство может создать эффективные институты, которые станут универсальными для всех и тем самым будут минимизировать совокупные трансакционные издержки.

Однако издержки коллективного действия по своей структуре неоднородны. Как известно, любое коллективное действие создает возможность фрирайдерства (проблема безбилетника) и порождает его издержки (free-rider costs – FRC). Чем больше общность, тем больше вероятность уклонения ее отдельными членами от участия в коллективных затратах, поскольку участие в коллективных доходах обеспечивается самой общностью. Поэтому издержки фрирайдерства могут быть выражены или измерены через альтернативные им издержки по поддержанию “дисциплины” в общности. В таком случае издержки коллективного действия могут быть представлены как затраты индивидов на созда-

ние института, а издержки фрирайдерства – как затраты индивидов на поддержание института.

Для простоты предположим,	AIC		TC AIC1
что издержки фрирайдерства, как
и издержки коллективного дей-	AIC1min
ствия, возрастают пропорциональ-				CAC1
но размеру общности. Тогда, ин-	AIC0min		AIC0	CAC0
ституционализируя отдельные
рынки “сверху”, государство идет
на риск увеличения совокупных					n
			n1 n0
институциональных издержек в

большей степени, чем менее масш-	Рис. 3

табное коллективное действие. Рациональные субъекты хозяйственной деятельности будут стремиться к участию в дележе доходов от государственного регулирования и уклоняться от несения индивидуальных издержек, требуемых данным регулированием. Короче, нарушая законы и не платя налоги, индивиды будут требовать соблюдения правил от других. Возникнет ситуация, знакомая по теории игр – фрирайдеры будут эксплуатировать законопослушных субъектов. В результате сумма издержек коллективного действия и издержек фрирайдерства (CAC1=CAC0+FRC) будет воздействовать на равновесие совокупных издержек таким образом, что потребность в участниках данного коллективного действия станет меньше (n1<n0), а их трансакционные издержки и соответственно совокупные институциональные издержки – выше (AIC1>AIC0) (см. рис. 3).

В данном случае фрирайдеры будут минимизировать трансакционные издержки благодаря государственному вмешательству и не нести или нести не полностью издержки коллективного действия, перекладывая их на прочих его участников. Здесь напрашивается параллель с госу-

118

В защиту либерализма

дарственным регулированием цен на товарных рынках. Устанавливая цену ниже равновесной, государство способствует возникновению дефицита предложения товаров. Также и на рынке институтов государственное регулирование может привести к дефициту коллективного действия.

Подобная ситуация сложилась в российской экономике и, как это ни парадоксально, в отношении приоритетного направления экономических реформ – приватизации и перераспределения собственности. Активная роль государства в лице комитетов и фондов имущества обусловливает слабость ассоциации приватизированных и частных предприятий, а деятельность ФКЦБ часто подменяет саморегулирующиеся механизмы ассоциации участников фондового рынка.

Государственное вмешательство ведет не только к нарушению равновесия совокупных издержек и дефициту коллективного действия. Оно порождает и рост совокупных институциональных издержек. Подменяя издержки независимого коллективного действия, государство снижает трансакционные издержки данного рынка, но способствует росту издержек фрирайдерства.

Такое соображение может быть проиллюстрировано ситуацией с уплатой налогов, сложившейся в российской экономике. Известно, что сегодня законопослушные предприятия оказываются в проигрыше. В то время как они добросовестно платят налоги, другие предприятия манкируют своими фискальными обязательствами, но участвуют тем или иным способом в дележе скудного бюджетного “пирога”. Относительно невысокие издержки коллективного действия, выражаемые ставками налогов, с лихвой “компенсируются” колоссальными издержками фрирайдерства – в данном случае неплатежами тех же налогов.

Подобная ситуация трактуется, на наш взгляд, абсолютно неверно. Отмечая несправедливое перераспределение налогового бремени, большинство специалистов ратуют за ужесточение государственного регулирования сбора налогов. Но решение должно быть диаметрально противоположным.

Рассмотрим зависимость совокупных институциональных затрат хозяйствующих субъектов AIC от их числа n. AIC состоят из затрат, убывающих по мере возрастания числа участников института, и затрат, увеличивающихся вместе с числом участников института. К первому типу затрат относятся трансакционные издержки, уменьшающиеся ввиду снижения риска и неопределенности, характерных для рынков с небольшим количеством хозяйствующих субъектов. Ко второму типу затрат относятся издержки коллективного действия. Увеличение числа участников института повышает издержки фрирайдерства, которые могут быть выражены посредством альтернативных им издержек по поддержанию “дисциплины” в рамках института. Чтобы избежать фрирайдерства, его члены могут нести издержки по созданию и поддержанию системы контроля и ответственности за нарушение правил коллективного действия.

Таким образом, в упрощенной форме:

AIC = n(CAC+FRC) + TC/n.

Дифференцируя по n, мы получаем:

AICmin при n = n0 = √ TC/√ (CAC+FRC).

119

С. Малахов

Из этого выражения очевидно, что, если степень несовершенства рынка задана через TCconst, то минимум AIC для больших значений n достигается при крайне малых значениях (CAC+FRC). Если государство представляет собой общность, объединяющую большое число членов n, то для достижения минимума совокупных институциональных издержек при данном уровне несовершенства рынков субъекты общности должны нести очень незначительные издержки коллективного действия. Но для общности в форме государства издержки коллективного действия являются ничем иным, как налогами.

Это означает, что минимальные совокупные институциональные издержки государственного регулирования обеспечиваются при невысоких ставках налогов. И наоборот, чем выше ставки налогов, тем больше совокупные институциональные издержки государственного регулирования.

Если же государству посредством вмешательства удается снизить трансакционные издержки, то во избежание роста издержек фрирайдерства налоги, то есть издержки коллективного действия, также должны быть снижены.

Посмотрим, что произойдет при повышении ставки налога. Минимум AIC будет требовать меньшего числа участников коллективного действия n1. Соответственно величина (n0–n1) и будет выражать количество фрирайдеров. Если же мы увеличим количество плательщиков налогов, то для достижения минимума AIC необходимо снизить ставку налога.

Данная логика применима и для решения обратной задачи – что делать при наличии фрирайдеров, то есть в ситуации, соответствующей нашей российской действительности. В этой ситуации можно пойти на увеличение затрат на поддержание “дисциплины”. Но эти затраты, как мы уже отмечали, равны по модулю издержкам фрирайдерства. Что тогда нужно сделать с налогами, чтобы величина (CAC+FRC) осталась неизменной? Ответ однозначен – налоги должны быть снижены.

Однако наше государство избрало иной путь и ставит сегодня своей целью повышение и налоговой дисциплины, и самих ставок налогов. Это заставляет нас усомниться, что государство действует в интересах хозяйствующих субъектов.

Если государство пренебрегает интересами предпринимателей, то, может быть, оно действует в интересах непроизводительных социальных слоев?

И действительно, представленная модель как бы грешит однобокостью и не учитывает домашние хозяйства и их непроизводительную социальную компоненту. Однако это не так. Во-первых, домашние хозяйства также выступают плательщиками налогов на внесемейную деятельность, что встраивает их в общую переменную n. Во-вторых, домашние хозяйства и их социальная компонента являются потребителями. А это значит, что если и принимать решение об увеличении ставок налогов на предпринимательскую деятельность, то только тех налогов, которые имеют природу постоянных затрат. Такой подход хотя бы частично компенсирует рост налогового бремени возможнос-

120

В защиту либерализма

тью экономии на масштабе для предпринимателей и соответственно скажется на цене лишь опосредованно. Увеличение же ставок таможенных пошлин или налога на продажи в условиях несовершенных рынков неминуемо приведет к росту реального налогового бремени домашних хозяйств и социально незащищенных слоев населения.

Сокращение социальных статей бюджета также говорит не в пользу социальной ориентированности государственной политики. Остается только одно объяснение – государство действует в своих собственных интересах.

Если мы спроецируем наши рассуждения на историю российских радикальных экономических реформ, то увидим их подлинную “революционную” сущность, ломающую старую и строящую новую ...систему государственного управления экономикой.

Как отмечалось выше, наиболее ярко государственное вмешательство проявилось в рамках двух основных направлений экономической реформы – приватизации и финансовой стабилизации. Очевидная необходимость государственного контроля приватизации была подменена императивом ее регулирования. Для этого были созданы разнообразные механизмы – ГКИ, РФФИ, ФКЦБ, ФУДН и, наконец, залоговые аукционы.

Процесс приватизации происходил как бы в два этапа. На первом этапе был создан механизм перераспределения собственности, на втором имеет место само перераспределение собственности. Очевидно, создание механизма приватизации должно происходить при непосредственном участии государства. Но на втором этапе, если следовать логике либерализма, государство должно самоустраниться от участия в процессе приватизации. У нас же этого не произошло. Опасаясь “спонтанной приватизации”, оно приступило к регулированию процесса перераспределения собственности. При этом вмешательство государства осуществлялось не в интересах участников рынка, а в его собственных интересах. Посредством залоговых аукционов оно решало свои задачи, осуществляя перераспределение собственности по своему усмотрению.

Схожая ситуация сложилась и при осуществлении финансовой стабилизации. Обеспечив ее неотвратимость путем либерализации цен и сокращения государственных расходов, государство решило использовать ситуацию стабилизации в своих интересах и организовало рынок внутренних заимствований. В результате частная инициатива по институциональному совершенствованию рынков на кардинальных направлениях реформы была задушена практически одновременно с

ееначалом, и если она и реализуется сейчас, то лишь на параллельных курсах, например, в виде ассоциации потребителей или же в регионально-отраслевых анклавах в форме ФПГ.

На главных направлениях реформы экономическая политика практически не имеет ничего общего с либеральным подходом. Нельзя

ееи назвать просвещенным экономическим дирижизмом, характерным для голлистской Франции и современной Скандинавии. Фундаментом российской экономики сегодня является государственный интервенционизм, выстраивающий “пирамиду” подчиненных инсти-

121

С. Малахов

тутов. Хозяйствующие субъекты отчуждены от процесса институционального регулирования. В итоге, какой бы горькой ни была такая ирония, приходится признать, что мы строим общество по Марксу в его понимании азиатского способа производства. Полупровозглашенная частная безусловная собственность становится все более обусловленной государственными институтами.

Если наша логика верна, то на следующем этапе нас ждет государственное вмешательство в только начинающие крепнуть отношения рыночного обмена. Не исключено, что толчком к этому станет очередной виток экономического кризиса. Тогда заговорят об “избытке рынка”. Но сторонники государственного регулирования рынка, в том числе и умеренные левые, будут разочарованы. Последующая экономическая политика не будет иметь ничего общего с государственным регулированием. Под этой маской будет скрываться опять-таки интервенционизм, проводимый государством в своих собственных интересах.

Обидно, что изначально данный процесс был инициирован непоследовательным либерализмом, которому сегодня предъявляют обвинения в развале экономики.

Для предотвращения мутации российского общества в феодаль- но-постсоциалистическое образование необходимо резко ограничить институциональные инициативы государства. Прежде всего это касается будущей приватизации. Если государство не в состоянии эффективно продавать свою собственность, что уже является доказанным фактом, то для начала процесс приватизации следует ...приостановить. Затем необходимо передать право на перераспределение собственности (проведение аукционов или в какой-либо иной форме), которая почему-то считается государственной, а на самом деле выступает пока еще не распределенной общественной собственностью, доставшейся в наследство от социалистического строя, независимому органу, обеспечивающему представительство деловых кругов, выборной власти и органов местного самоуправления. Возможны и другие варианты, поскольку существующий сегодня представляет собой наихудший. Опыт показал, что второй этап приватизации есть не что иное, как кулуарное латание бюджетных дыр.

Необходимо также осуществить перераспределение полномочий ФКЦБ в пользу ассоциации профессиональных участников фондового рынка, которые могут не менее компетентно устанавливать и поддерживать правила рыночного перераспределения капитала. Параллельно следует ограничить вмешательство государства в финансовую сферу. Здесь уже накоплен опыт, в первую очередь благодаря достаточно последовательной политике ЦБР. Наконец, в области предпринимательства надо продолжить работу по сокращению практики лицензирования, ставящего хозяйственную деятельность в зависимость от различных государственных учреждений.

Особо стоит вопрос о налогах. Сбор налогов является безусловной прерогативой государства, и свободное предпринимательство не имеет права вмешиваться в него. Здесь многое зависит от выборной власти, от того, в какой степени она представляет интересы налогоплательщиков. Именно ее инертность и породила достаточно своеоб-

122

В защиту либерализма

разную инициативу “снизу” в форме ассоциации налогоплательщиков. Появление такого весьма своеобразного института отражает слабость нашей выборной власти, но одновременно показывает, каким мощным может быть коллективное действие.

Но одна из болевых точек налогообложения должна быть снята как можно быстрее. Речь идет об отмене двойного налогообложения при реализации товаров ниже себестоимости. Именно эта драконовская государственная мера служит одной из пружин экспансии бартера и появления двойного ценового стандарта.

Открывая простор частной инициативе в области образования институтов, дополняющих рынок, нельзя забывать и о самих рынках, об их несовершенстве, выражающемся в крайне высоких трансакционных издержках. Их снижение – процесс очень постепенный, однако и здесь уступки со стороны государства могли быть дать положительный эффект уже в краткосрочной перспективе. Ограничение практики лицензирования неминуемо приведет к увеличению числа участников рынков, что автоматически снизит асимметрию и неполноту информации, прежде всего о ценах и издержках. Пока же наша ценовая информация остается крайне несовершенной, допуская дисперсии цен и издержек не на доли, а в разы. В условиях такой ценовой неопределенности не только сложно осуществлять текущую деятельность, но и наивно ожидать стратегических инвесторов. Ценовая дисперсия превращает приведенную стоимость будущих активов в величину столь неопределенную, что корпоративные ценные бумаги могут обеспечивать только краткосрочный спекулятивный оборот, превращая наш фондовый рынок в обыкновенный тотализатор4.

Таким образом, прежде чем обвинять либерализм в бедах нашей экономики и искать спасения в ее государственном регулировании, нелишне задуматься, а востребовали ли мы весь потенциал свободного развития рынков и институтов.

4 Malakhov S. Les coûts des transaction des marchés imparfaits de l’économie post-socialiste russe.Thèse de doctorat. 29 avril 1998.Université Pierre Mendes France – Grenoble, France.

123