Reader / Рубинштейн2008
.pdf
методология экономической науки
Ар. Рубинштейн, профессор экономической школы Тель-Авивского университета и экономического факультета Нью-Йоркского университета
Дилеммы экономиста-теоретика*
Экономисты-теоретики: мотивация
Эта статья посвящена некоторым исследованиям, которые проводились мною последние несколько лет. Можно сказать, что она также отражает дилеммы, касающиеся эффективности экономической теории, с которыми я как теоретик сталкивался лично, имея в виду, что эти взгляды неотделимы от моей личности. Мои комментарии порой могут показаться даже схожими с теми признаниями, которыми делятся пациенты на диване в кабинете психоаналитика. Но главное, что положено в основу данной работы, — это ключевой вопрос, который я не устаю задавать себе с завидным упорством: чем, черт возьми, я занимаюсь? Ради чего работают экономисты-теоретики? По сути дела, мы играем в игрушки, которые называются моделями. Мы можем позволить себе такую роскошь — оставаться детьми на протяжении всей нашей профессиональной жизни и даже неплохо зарабатывать при этом. Мы назвали себя экономистами, и публика наивно полагает, что мы повышаем эффективность экономики, способствуем более высоким темпам экономического роста или предотвращаем экономические катастрофы. Разумеется, можно оправдать такой имидж, воспроизведя некоторые из громко звучащих лозунгов, которые повторяются из раза в раз в наших грантовых заявках, но верим ли мы сами в эти лозунги?
Летом 1981 года я участвовал в конференции в Люмини (Франция), где выступали ведущие эксперты по теории игр. Они собрались в прекрасном саду в ожидании ужина после долгого дня, полного обсуждений. Некоторые из нас, более молодых специалистов, скромно стояли в стороне и жадно вслушивались в их беседы. Эксперты громко обсуждали актуальность теории игр, и один из них сказал: «Мы просто зарабатываем себе на хлеб». Наверное, он бравировал этими словами, но они тем не менее
* Rubinstein A. Dilemmas of an Economic Theorist // Econometrica. 2006. Vol. 74, No 4.
Р. 865—883. Статья представляет собой переработанную версию президентского доклада, прочитанного на заседании Эконометрического общества в Мадриде в 2004 г. Печатается с разрешения Эконометрического общества. Переводчик выражает признательность А. М. Либману за помощь при подготовке данной статьи к печати.
62 |
"Вопросы экономики", № 11, 2008 |
Дилеммы экономиста-теоретика
задели меня. Неужели мы всего лишь «экономические агенты», максимизирующие свою полезность, занятые никчемным делом, которое лишь другим кажется важным?
Став профессором, я не воплотил в жизнь ни одной своей юношеской мечты. Я никогда и не мечтал стать экономистом. Честно говоря, философы, учителя, писатели и медсестры вызывают у меня большее уважение, чем экономисты. Мне совершенно безразлична ситуация на фондовом рынке, и я не уверен, что в точности понимаю значение слова «акции». Вряд ли я взялся бы консультировать правительство по вопросам экономической политики, и мне не нравится мысль о том, что, как экономист, я могу действовать в интересах фанатичных искателей прибыли. К счастью, люди редко спрашивают меня о том, чем я занимаюсь. Возможно, я гордый скептик. Тем не менее, имея за плечами многолетний профессиональный опыт, я по-прежнему радуюсь, когда удается сконструировать абстрактные формальные модели и из манипуляции с символами рождается какой-то смысл. И мне нравится, когда такие же чувства овладевают студентами. Таким образом, моя главная дилемма — между притягательностью экономической теории для меня, с одной стороны, и сомнениями в ее адекватности — с другой.
Попытаемся разбить эту базовую дилемму на четыре части. Дилемма абсурдных выводов. Следует ли отказываться от модели,
если ее результат — абсурдные выводы, или следует рассматривать ее просто как некий весьма ограниченный в применении набор предпосылок, со всей неизбежностью неадекватный в некоторых контекстах?
Дилемма, связанная с учетом эмпирических данных. Должны ли наши модели оцениваться в соответствии с результатами экспериментальных исследований?
Дилемма внетеоретических эмпирических взаимосвязей. Должны ли модели содержать гипотезы для тестирования каких-то закономерностей или они представляют собой лишь логические упражнения, не играющие никакой роли в идентификации тех или иных эмпирических взаимосвязей?
Дилемма актуальности. Имеем ли мы право консультировать кого то или утверждать что-то с намерением повлиять на реальный мир?
В той или иной форме эти дилеммы знакомы любому экономисту. Тем не менее надеюсь, что, связав их воедино и соотнеся с современными исследованиями, нам удастся изменить существующую ситуацию.
Дилемма абсурдных выводов
Формальные модели выполняют ряд функций. Иногда их используют просто как инструмент для создания ясной картины того, что мы хотим выразить. Как экономисты-теоретики, мы используем формальные модели, чтобы прийти к некоторым выводам. Следует ли нам опасаться абсурдных выводов, к которым мы пришли, основываясь на совершенно достоверных предпосылках, подобно тому, как мы опасаемся противоречий в математической модели? Следует ли отказаться от экономической модели, если ее выводы абсурдны?
"Вопросы экономики", № 11, 2008 |
63 |
Ар. Рубинштейн
Адам в райском саду
Пусть Адам в райском саду проходит «курс молодого бойца для подготовки к жизни» . Он может постоянно кушать яблоки, которые срывает с деревьев в саду (таким образом, он обладает «потоком» яблок). В каждом периоде он думает, срывать ли ему доступные
вэтот день яблоки; однако как только он срывает яблоко, он должен тотчас же съесть его. Иными словами, он не может запасать яблоки на следующий день.
Адам был сотворен разумным, рациональным, и ему известно, что рациональный агент, принимающий решения, должен вначале подумать о конечных последствиях своих действий . Адам придерживается стандартных экономических взглядов, согласно которым конечное последст вие — это список, где перечислены ежедневные объемы потребления яблок. Например, последовательность, описывающая съедение одного яблока 13 апреля 2071 года, — это конечное последствие (не только для яблока), не зависящее от того дня, когда было принято решение эту последовательность потребить.
Предположим, что, когда Адам входит в рай, выполняются следующие предпосылки.
1.Адам обладает определенными предпочтениями
на множестве потоков потребления яблок (последовательности неотрицательных целых чисел).
2.При данном потоке потребления c = (cs) и в день t его предпочтения 
t, c по поводу изменения своего потребления, начинаяс момента t, получаются из предпочтений 
(иными словами, для каждых двух целочисленных векторов D и D′, интерпретируемыхкак изменения
впотреблении яблок, начиная с момента t, D
t, c D′тогда и только тогда,
когда (c1,…, ct + D1, ct + D2 ,…) 
(c1,…, ct + D′1, ct + D′2 ,…)).
3. Адам любит съедать до двух яблок в день, на большее его не хватает.
4. Адам нетерпелив. В каждом периоде он с удовольствием тотчас же увеличил бы свое потребление с нуля до одного яблока в обмен на потребление двух яблок на следующий день и от одного до двух яблок
вобмен на одно яблоко на следующий день. (Эта сильная предпосылка вполне реалистична даже для тех, кто находится за пределами райского сада. Одна из важнейших идей, породивших литературу по гиперболическому дисконтированию полезности , состоит в том,
Вэтом курсе он следует работам: Rubinstein A. Modeling Bounded Rationality. Cambridge, MA: MIT Press, 1998; Rubinstein A. Comments on the Risk and Time Preferences in Economics. Mimeo. 2001.
Здесь уместно отметить, что я немало озадачен смыслом этого понятия (см.: Savage L.
The Foundations of Statistics. 2nd ed. N. Y.: Dover, 1972. Sections 2.5, 5.2). Могут ли сущест-
вовать «конечные последствия», если большинство из нас на самом деле озабочены тем, что произойдет после их смерти? Не следует ли интерпретировать «последствия» как субъективный термин, соответствующий тому, что именно лицо, принимающее решение, считает «конечным»
вопределенном контексте?
Гиперболическое дисконтирование предполагает изменение во времени межвременных предпочтений агента относительно одних и тех же временных промежутков. Иными словами, в разное время агенты оценивают соотношение различных будущих моментов по-разному, тем самым меняя свои предпочтения (а значит, и оптимизационные задачи). — Примеч. пер.
64 |
"Вопросы экономики", № 11, 2008 |
Дилеммы экономиста-теоретика
что есть люди, предпочитающие съесть одно яблоко сегодня, а не два завтра, в то же время предпочитая два яблока в течение 21 дня одному яблоку в течение 20 дней.)
5. Адам полагает, что срок его жизни не превысит 120 лет.
Первый травматический опыт
Адам наделен «потоком» яблок, состоящим из одного яблока в день, начиная с 18-го дня и до конца его жизни. Подвергнем Адама первому травматическому испытанию в раю. Пусть Адам докажет простую «калибровочную теорему» для своего случая: он должен предпочесть обменять все, чем он наделен, на единственное яблоко, которое он получает сейчас!
Доказательство можно понять, исходя из следующего наблюдения. Обозначим через a1,…,aK поток потребления (a1,…,aK, 0,0…). Поток, состоящий из одного яблока в день в течение 21 дней с опозданием в один день, то есть 0,1,1 хуже для Адама, чем 0,2,0 или 1,0,0 . Точно так же поток потребления, состоящий из одного яблока в день в течение 22 дней с опозданием на два дня, то есть 0,0,1,1,1,1 хуже, чем 0,1,0,1,0,0 , а значит, и хуже, чем 0,1,1,0,0,0 или 1,0,0,0,0,0 . Рассуждая по индукции, мы можем заключить, что для него одно яблоко в день в течение 217 дней с опозданием на 17 дней будет хуже, чем немедленное получение одного яблока. Осталось лишь подсчитать, что в 120 годах дней меньше, чем 217+ 17, и доказательство завершено.
Итак, перед нами случай, при котором набор разумных допущений приводит к абсурдному результату. Это тревожная ситуация. Если базовая модель принятия решений приводит к абсурдным выводам, какова тогда достоверность разумных выводов из моделей, одной из важных составных частей которых является эта модель принятия решений?
Читатель, возможно, заметит сходство между этими рассуждениями и аргументацией, приведенной в статье Рабина в контексте обсуждения принятия решений в условиях неопределенности . Когда я добавил рассуждения Рабина в материалы моего университетского курса по микроэкономике, то сделал саркастическую приписку: «Принимаем ли мы, экономисты, всерьез наши изыскания?» Некоторые экономисты, такие, как Рабин и Талер , призвали заменить теорию ожидаемой полезности альтернативной. Они столь самоуверенны, что чувству- ют себя почти как посетитель зоомагазина, избивающий мертвого
Rabin M. Risk Aversion and Expected Utility Theory: A Calibration Theorem // Econometrica . 2000. Vol. 68, No 5. P. 1281—1292.
Одна из предлагаемых там версий такова: рассмотрим лицо, принимающее решение и действующее в соответствии с теорией ожидаемой полезности. Пусть этот агент не склонен к риску и конечным последствием своих действий считает сумму денег, которую получает после того, как вся неопределенность исчезнет. Такой агент отвергнет лотерею вида 0,5[–10] 0,5[+11] при всяком уровне благосостояния на интервале [0,4000] долл. и вместе с тем отвергнет равновероятные потерю скромной суммы в 100 долл. и приобретение значительной суммы (например, 64 000 долл.), если его первоначальное богатство равно 3000 долл.
Rabin M., Thaler R. Anomalies: Risk Aversion // Journal of Economic Perspectives. 2001. Vol. 15, No 1. P. 219—232.
"Вопросы экономики", № 11, 2008 |
65 |
Ар. Рубинштейн
попугая . Последуем за ними и попытаемся изменить модель, чтобы избавиться от абсурдных выводов, к которым пришел Адам.
Первый травматический опыт — лечение
Вернемся к Адаму. Следуя своему первому травматическому переживанию (а также работе Р. Стротца ), Адам понимает, что вынужден разделить свою личность на части, и отказывается от предпосылки о том, что последствия его действий не зависят от времени. Теперь он считает себя совокупностью многих «я» с различными взглядами. Последствия выбора, осуществляемого агентом в период t, — это потоки яблок начиная с этого момента. Таким образом, значение того, что на 27-й день съедается одно яблоко, не обязательно будет таким же, как и при t = 0 или t = 26. Может оказаться так, что в любой момент t он готов заменить два яблока, которые поступят в момент t + 1, на одно в момент t, но не два яблока в момент t + 27 на одно в момент t + 26. Таким образом, Адам моделируется как последовательность отношений предпочтения
t, одного на каждую дату, определенных на множестве потоков, состоящих из будущих потоков потребления.
Заметим, что у этого изменения модели есть аналогия в контексте теории принятия решений в условиях неопределенности. Абсурдные выводы, к которым пришел Рабин, были результатом использования не только предпосылок теории ожидаемой полезности, но и предпосылки о том, что есть единственное отношение предпочтения 
на множестве лотерей с призами — конечными уровнями благосостояния, такое, что лицо, принимающее решение (при любом уровне благосостояния w), обладаю- щее отношением предпочтения 
w по фон Нейману—Моргенштерну на множестве изменений благосостояния, получает эти предпочтения из предпочтений 
так, что L1 
w L2 тогда и только тогда, когда w + L1 
w + L2 . Канеман и Тверски показали, что эта предпосылка расходится с однозначными выводами из экспериментальных исследований и, в частности, что наше поведение разительно отличается в случае относительных выгод и относительных потерь. Если отказаться от предпосылки, что последствием действий должен быть конечный уровень благосостояния, и работать вместо него с изменением благосостояния, то абсурдных выводов, к которым пришел Рабин, можно избежать10.
Рабин и Талер имели в виду известное телевизионное шоу, в котором посетитель зоомагазина приносит купленного там в тот же день попугая и пытается вернуть его, поскольку попугай мертв. После того как продавец пытается убедить покупателя, что попугай просто спит, устал и т. д., покупатель, разозлившись, начинает бить попугая о прилавок, а продавец в это время пробует отвлечь покупателя, указывая ему на роскошную расцветку попугая и т. п. Рабин и Талер соотносят эту ситуацию с парадоксальными результатами в теории выбора (согласно которым теория ожидаемой полезности мертва) и с реакцией на них научного сообщества экономистов (похожей на реакцию продавца зоомагазина). — Примеч. пер.
Strotz R. H. Myopia and Inconsistency in Dynamic Utility Maximization // Review of Economic Studies. 1955—1956. Vol. 23, No 3. P. 165—180.
В аксиомах фон Неймана—Моргенштерна ничего не сказано о том, что последствиями действий индивидов должны быть финальные объемы благосостояния, а не его изменения. Разбор теории фон Неймана—Моргенштерна в стандартных учебниках оставляет неясной интерпретацию параметра w. Обычно утверждается, что лицо, принимающее решение, получает полезность от «денег», и не обсуждается, являются ли «деньги» потоком или конечным запасом.
10 См. работу: Cox J. C., Sadiraj V. Risk Aversion and Expected-Utility Theory: Coherence for Smalland Large-Stakes Gambles. Mimeo. 2001, в которой представлено похожее,
но независимое по отношению к нашему рассуждение. Мы можем в этом случае сделать правдоподобное допущение о том, что для широкого спектра небольших уровней благосо-
66 |
"Вопросы экономики", № 11, 2008 |
Дилеммы экономиста-теоретика
Второй травматический опыт
Как только Адам «расщепляется» на бесконечное множество агентов, каждый из которых соответствует определенному моменту времени, он испытывает свой второй травматический опыт. Предположим, что первая травма изменила его предпочтения и что у него ухудшился аппетит: теперь он ест не более одного яблока в день. Он потерял всякую уверенность и отныне представляет собой крайний пример агента с гиперболически дисконтируемой функцией полезности, заботящегося лишь о том, что произойдет в течение следующих двух дней. С другой стороны, выбирая, съесть ли ему яблоко сегодня или завтра, он всегда предпочитает отложить удовольствие.
Теперь Адам нашел Еву. Ева предлагает ему одно яблоко. Как только он собирается его съесть, она говорит: «Почему бы тебе не отдать это яблоко мне, а взамен не получить завтра еще одно дополнительно?» В этот момент Адам все еще не понимает, что у него может возникнуть внутренний конфликт между разными личностями. Он по-прежнему наивен. Каждая из его идентичностей действует так, как будто всех остальных не существует. Наивный Адам проглотит наживку и так никогда и не съест яблоко. Увы.
Второй травматический опыт — лечение
Разочарованный поведением Евы, Адам идет к Змею, успешному консультанту, прошедшему курс теории игр. Змей говорит Адаму, что тому следует быть более изощренным в вопросах взаимодействия между своими разнообразными идентичностями. Он объясняет Адаму, что в экономической теории обычно делается предпосылка, согласно которой поведение лица, принимающего решение, должно согласовываться с «процедурой совершенного равновесия» («умудренное опытом поведение», как называют его в литературе по поведенческой экономике). Змей демонстрирует Адаму, что в игре между его идентичностями есть только два совершенных равновесия и в них он должен съесть по яблоку в первый и второй день. Адам чувствует облегчение.
Третий травматический опыт
Змей уже завоевал доверие Адама, но теперь Адаму предстоит пережить третий травматический опыт. Ему говорят, что он может срывать одно яблоко в день. Что может быть проще? Но у Змея другое предложение для Адама: он рекомендует ему срывать яблоко только после того, как последовательно проходит нечетное число дней, когда он этого не делал.
стояния w агент, принимающий решение, отвергнет лотерею 0,5[–10] 0,5[+11] (вероятно, демонстрируя тем самым инстинктивное неприятие риска), а если бы он, например, начал с нулевого уровня благосостояния, то предпочел бы лотерею 0,5[w – 10] 0,5[w + 11] гарантированному значению [w] (вероятно, из-за того, что, когда все призы одинаковы, он рассматривает ожидаемые выигрыши).
"Вопросы экономики", № 11, 2008 |
67 |
Ар. Рубинштейн
Адама впечатляет оригинальность Змея, но при этом он проверяет, не существует ли таких гипотетических последовательностей решений, после которых одна из Адамовых идентичностей найдет причину не следовать рекомендациям Змея.
1.Рассмотрим Адамову идентичность в результате такой последовательности решений, в которой не предполагается, что он сорвал яблоко, то есть после четного числа дней, в течение которых он яблок не ел. Он думает съесть яблоко через день. Такая альтернатива лучше ситуации, в которой он не съедает яблоко, и, согласно логике равновесия, следующая его идентичность тоже не сможет этого сделать (поскольку будет действовать после нуля дней, в течение которых Адам не ел яблок).
2.Теперь рассмотрим случай, когда предполагается, что Адам съел яблоко, то есть после нечетного числа дней, в течение которых он яблок не ел. Согласно логике равновесия, идентичность Адама думает, что следующая его идентичность не съест яблоко. Эта альтернатива лучше той ситуации, в которой идентичность яблока не съедает и, согласно все той же логике равновесия, этого не сможет сделать и следующая по порядку идентичность (поскольку она будет действовать спустя четное число дней, в течение которых Адам не ел яблок).
Итак, Адам не видит никаких проблем в рекомендациях Змея
иест яблоки лишь раз в два дня.
Дилемма абсурдных выводов: резюме
Теперь мы подошли собственно к интересующей нас дилемме. Мы хотим, чтобы предпосылки были реалистичными и давали нам разумные результаты. Таким образом, если мы приходим к невнятным, неадекватным выводам, то отвергаем модель. Однако в отличие от попугаев люди обладают способностью изобретать новые способы рассуждения, противоречащие всем теориям. Пытаясь избежать калибровочной теоремы, Адам набрел на Еву. Убегая от Евы, он столк нулся со Змеем. Если бы мы следовали методологии поведенческой экономической теории и отвергали бы всякую теорию, из которой следуют абсурдные выводы, мы бы разгромили и выбросили на помойку концепции ожидаемой полезности и постоянной нормы дисконта, но затем отвергли бы и альтернативные теории. Я сомневаюсь, что существует такой набор предпосылок, который не порождал бы абсурдных выводов, если его применять в обстоятельствах, далеко отстоящих от контекста, в котором эти предпосылки вводились. Так как же нам следует относиться к абсурдным выводам, полученным из разумных предпосылок?
Дилемма, связанная с учетом эмпирических данных
Взаимосвязь между моделями экономической теории и реальностью сложна и неоднозначна. Я не думаю, что многие из нас воспри-
68 |
"Вопросы экономики", № 11, 2008 |
Дилеммы экономиста-теоретика
нимают модели столь серьезно, чтобы рассматривать их как основу для формулировки точных прогнозов, подобно тому отношению к моделям, которое существует в естественных науках. Сопоставляя модель с реальными данными, мы в лучшем случае рассчитываем найти какие-то свидетельства в пользу того, что хотя бы «нечто» в реальности соответствует предсказаниям модели. Эксперименты используются для верификации предпосылок и выводов. Нужно ли нам менять модель, если одна из ее предпосылок опровергнута экспериментально? В качестве примера рассмотрим предпосылки, относящиеся к межвременным предпочтениям агентов (time preferences).
Случай гиперболических предпочтений
В последнее время в поведенческой экономической теории наметилась тенденция заменять традиционную формулу дисконтирования разновидностью гиперболической формулы, согласно которой для каждого момента времени выплаты, идущие с этого момента, дисконтируются как 1, bd, bd2, bd3, … Подобный подход стал популярным, несмотря на проблему (упомянутую в предыдущем разделе нашей статьи): необходимо не просто поменять диапазон (scope) предпочтений, но и разбираться с временной несостоятельностью и вводить дополнительные предпосылки о взаимодействии между различными идентичностями агента.
Литература по гиперболическому дисконтированию11 основана на недвусмысленных утверждениях типа: «Исследования поведения животных и человека показывают, что функции дисконта можно приближенно считать гиперболическими». В самом деле, у нас есть весомые основания (особенно если они подкреплены результатами наших собственных мысленных экспериментов) полагать, что для определенных задач в теории принятия решений стационарное дисконтирование не соответствует экспериментальным данным и что предпочтения с гиперболическим дисконтированием лучше соответствуют реальным данным. Например, людей, предпочитающих съесть одно яблоко сегодня, а не два завтра, больше, чем тех, кто предпочитает два яблока в течение 21 дня одному яблоку в течение 20 дней. Поэтому вооружимся гиперболическим дисконтированием, а точнее, упрощенной версией этого подхода, ограничивающейся двумя параметрами — b и d.
Гиперболические предпочтения: контрпример
А что, если нам с легкостью удастся организовать эксперименты, с помощью которых можно будет отвергнуть и альтернативную теорию? Вот результаты эксперимента, проведенного мной в 2003 г. на слушателях лекции, которая читалась в Университете Британской
11 См., например: Laibson D. Hyperbolic Discount Functions, Undersaving, and Savings Policy // Working Paper 5635 / NBER. 1996.
"Вопросы экономики", № 11, 2008 |
69 |
Ар. Рубинштейн
Колумбии (Канада). Студентов и преподавателей просили решить онлайн следующую задачу.
Задача 1. Представьте себе, что вы сделали какую-то работу и должны выбрать между двумя схемами оплаты.
(А) |
Получить 1000 долл. через 8 месяцев. |
(В) |
Получить 500 долл. через 6 месяцев и 500 долл. через |
|
10 месяцев. |
Какую схему вы бы выбрали?
Возможность получить 1000 долл. через 8 месяцев не сильно отличается от возможности получить 500 долл. в момент 8 – e и 500 — в момент 8 + e. Таким образом, в этом случае разумно применить подход, предполагающий (гиперболическое) дисконтирование, и посчитать, что досрочное получение суммы в 500 долл. (не через 8, а через 6 месяцев) для агентов важнее, чем сдвиг сроков платежа с момента t = 8 на момент t = 10. Поэтому нам следовало бы ожидать, что подавляющее большинство выберет схему (В). Однако 54% из 354 участников эксперимента выбрали (А).
Очевидно, этот феномен каким-то образом связан с неприятием риска: если существуют две альтернативы, то часто люди демонстрируют склонность выбрать ту из них, которую считают «средней». В контексте принятия решений в условиях неопределенности люди предпочитают выбирать определенное математическое ожидание выплат по лотерее, а не саму лотерею. В контексте потоков платежей усреднение может осуществляться по времени. Это и заставляет индивидов предпочесть получить один платеж. Очевидно, для большинства агентов предпочтение по отношению к среднему значению сильнее, чем соображения, лежащие в основе гиперболического дисконтирования (выплата 500 долл. на два периода раньше срока важнее, чем потери от отсрочки платежа на такие же два периода), которые, конечно, существуют, чего я не отрицаю.
Если я прав, то, следуя Канеману и Тверски12, надо было бы ожидать, что выбор агентов при решении обратной задачи, связанной с потерями, а не с выигрышами, будет обратным. Чтобы упрочить экспериментальные свидетельства против гиперболического дисконтирования, я проверил и это. Студентов и преподавателей, приглашенных на лекцию в Джорджтаунском университете, попросили решить онлайн следующую задачу.
Задача 2. Представьте себе, что вы купили компьютер и должны выбрать между двумя схемами оплаты.
(А) |
Заплатить 1000 долл. через 8 месяцев |
(В) |
Заплатить 500 долл. через 6 месяцев и 500 долл. через |
|
10 месяцев. |
Какую схему вы бы выбрали?
Если в задаче 1 при выборе схем выплаты доходов один платеж предпочли 54% агентов, то в задаче 2 из 382 участников, выбиравших между схемами оплаты издержек, единый платеж предпочли лишь 39% участников.
12 Kahneman D., Tversky A. Prospect Theory: An Analysis of Decision under Risk // Econometrica. 1979. No 47. P. 263—292.
70 |
"Вопросы экономики", № 11, 2008 |
Дилеммы экономиста-теоретика
Дилемма, связанная с учетом эмпирических данных: резюме
Результаты обоих экспериментов противоположны тем, что предсказывались бы при помощи гиперболического дисконтирования. Означает ли это, что мы должны отказаться от такой модели? В соответствии
сметодологическими принципами, которые негласно разделяются многими специалистами по поведенческой экономике, ответ положителен.
Конечно, есть и другая заманчивая возможность — просто отказаться от экспериментальных данных, которые нам не нравятся. Об одном таком случае мне известно не понаслышке. Я подготовил статью, в которой были представлены результаты нескольких экспериментов, опровергаю- щих теорию гиперболического дисконтирования13. Редактор одного очень престижного научного журнала14, где было опубликовано много статей по гиперболическому дисконтированию, обосновал свой отказ от публикации следующим образом: «В конечном счете это похоже на критику распространенного сегодня подхода, верную со многих точек зрения, но такую критику и развитие современных методов исследования лучше всего публиковать в более специализированных изданиях (outlets)».
Если же отнестись к делу серьезнее, то мы сталкиваемся здесь
сдилеммой: как реагировать на экспериментальные данные? Мы хотим, чтобы наши предпосылки отражали реальность, но можно подобрать любую комбинацию разумных предпосылок и быть уверенным, что кто-то найдет способ экспериментально опровергнуть вашу теорию. Так как же нам быть, если отвергнуть те или иные предпосылки с помощью экспериментов очень легко?
Дилемма эмпирических взаимосвязей, выделяемых без помощи теорий
Модели в экономической теории используются и для того, чтобы выявить эмпирические взаимосвязи в человеческом поведении и во взаимодействиях людей. Под эмпирическими взаимосвязями я имею в виду феномены, повторяющиеся при похожих условиях в различные моменты времени и в различных местах. Мне кажется, как экономисты-теоретики, мы надеемся, что эмпирические взаимосвязи чудесным образом появятся из формул, которые мы неторопливо и безответственно выписываем на доске. Экономисты-прикладники часто ощущают потребность в модели перед тем, как выискивать данные для выявления некой эмпирической взаимосвязи или тенденции (pattern). Но неужели для того, чтобы отыскать эти взаимосвязи, нам действительно так уж нужна экономическая теория? Не лучше ли было бы двигаться в противоположном направлении, наблюдая реальный мир, пользуясь эмпирическими или экспериментальными данными, чтобы отыскать неожиданные взаимосвязи? Лично я сомневаюсь, что для их отыскания нам нужны заранее разработанные теории.
13Rubinstein A. Economics and Psychology? The Case of Hyperbolic Discounting // International Economic Review. 2003. No 44. P. 1207—1216.
14Во избежание всяческих недоразумений скажу: это был „Quarterly Journal of Economics“.
"Вопросы экономики", № 11, 2008 |
71 |