Интроспекция в научной психологии: Эдуард Титченер

Психологом, предъявлявшим самые жесткие требования к методу самонаблюдения, был Эдуард Титченер (Titchener, 1901-1906, 1909). Определив психологию как науку о зависимом опыте (по Титченеру, физика должна изучать независимый от субъекта опыт, а психология данные опыта рассматривает в зависимости от индивидуума), в качестве метода предлагает самонаблюдение. “Научный метод может быть выражен одним словом – “наблюдение”; единственный путь для научной работы наблюдать те явления, которые составляют предмет науки. Но наблюдение предъявляет два требования: внимательно следить за явлениями и протоколировать их; оно есть, следовательно, ясное и живое опытное познание и отчет о его результатах в словах или формулах” (Титченер, б/г, с.16-17). В качестве вспомогательного средства выступает эксперимент. “Эксперимент есть такое наблюдение, которое можно повторять, изолировать и видоизменять” (Титченер, б/г, с.17). “Методом психологии является, как мы видим, наблюдение. Чтобы отличить его от наблюдения, которое применяется в естественных науках и состоит в наблюдении над внешними явлениями, в смотрении наружу, – психологическое наблюдение определяется как самонаблюдение, как смотрение внутрь” (Титченер, б/г, с.17). Титченер анализирует трудности самонаблюдения: наблюдение за собой меняет характер наблюдаемых процессов (“Спокойное рассмотрение душевного движения уничтожает это последнее; гнев остывает, разочарование исчезает, как только мы принимаемся за их анализ” (Титченер, б/г, с.19). Признавая за ретроспективным анализом некоторую полезность (“...бывают некоторые случаи, в которых и опытному психологу полезно ими воспользоваться” (Титченер, б/г, с.19), Титченер полагает, что такой способ наблюдения нельзя выдавать за общее правило. По Титченеру, средствами преодоления трудностей самонаблюдения, являются: возможность повторения и разделение процесса на этапы, а также опыт наблюдателя. По последнему поводу Титченер замечает, что “опытный наблюдатель приобретает навык в самонаблюдении и в таком совершенстве справляется с предъявляемыми здесь к нему требованиями, что он бывает в состоянии не только мысленно делать себе пометки во время процесса наблюдения, не нарушая течения сознания, но может даже делать письменные пометки, подобно гистологу, который делает себе пометки, не отрываясь от окуляра микроскопа” (Титченер, б/г, с.20).

Титченером также было введено строгое требование к самонаблюдению: описывать именно структуру опыта, но не его содержание, что он называл “ошибкой стимула”.

Интроспекция в научной психологии: Уильям Джемс

Признанным мастером интроспекции был американский психолог Уильям Джемс (1842-1910). Джемс пишет в “Основах психологии”: “Интроспективное наблюдение – вот на что нам надлежит полагаться в первую очередь, в основном и всегда. Понятие “интроспекция” следует четко определить – оно означает, очевидно, смотрение в собственную душу и отчет о том, что мы в ней открываем. Любой согласится с тем, что мы открываем при этом состояния сознания” (James, 1890, v.1, p.185). Джемс категорически отвергает атомизм Вундта и его учеников. Как справедливо отмечает П. Фресс: “Разумеется, он исходит из сознания, но для него важны не данные, которые находятся в сознании, а факты сознания: индивидуальное сознание, непрерывность которого является основой тождества личности, непрестанно меняющееся сознание, никогда не имеющее дважды одних и тех же ощущений или одних и тех же мыслей; сознание, выбирающее в мире, в который оно погружено, то, что ему подходит” (Фресс, 1966, с.57). И далее: “Но Джемс не говорит об акте. Для него состояния сознания являются функцией” (Фресс, 1966, с.57).

Оценивая заслуги Джемса, Н.Н. Ланге отмечал, что он точно обратил нас “к непосредственному опыту, закрытому до сих пор теоретическими построениями” (Ланге, 1914, с.53). Каким образом? Джемс, как было сказано, категорически возражает против атомизма и элементаризма Вундта. А.Н. Ждан справедливо отмечает по этому поводу: “Собственное самонаблюдение, которому должна следовать психология, показывает каждому человеку, что эти гипотетические элементы ему недоступны. В самонаблюдении нам открываются не эти атомы, а некоторые цельные конкретные состояния сознания. Они изменчивы: минувшее состояние сознания не может снова возникнуть и буквально повториться. Тождествен воспринимаемый нами объект, а не наши ощущения. Уже поэтому неправильно смотреть на психическую жизнь как перетасовку и ассоциацию одних и тех же идей. Психическая жизнь есть постоянная смена качественностей. В сознании нет связок. Оно течет непрерывно. Постоянная смена качественностей составляет поток сознания” (Ждан, 1990, с.196). Джемс, таким образом, не принимает вундтовскую программу изучения ощущений: “Тождествен воспринимаемый нами объект, а не наши ощущения... Реальности, объективные или субъективные, в постоянное существование которых мы верим, по-видимому снова и снова предстают перед перед нашим сознанием и заставляют нас из-за нашей невнимательности предполагать, будто идеи о них суть одни и те же идеи... Мы стараемся убедиться лишь в тождественности вещей, и любые ощущения, удостоверяющие нас при этом грубом способе оценки, будут сами казаться нам тождественными” (Джемс, 1905, с.126). Джемс продолжает: “состояния нашего ума никогда не бывают абсолютно тождественными. Каждая отдельная мысль о каком-нибудь предмете, строго говоря, есть уникальная и имеет лишь родовое сходство с другими нашими мыслями о том же предмете. Когда повторяются прежние факты, мы должны думать о них по-новому, глядеть на них под другим углом, открывать в них новые стороны. И мысль, с помощью которой мы познаем эти факты, всегда есть мысль о предмете плюс новые отношения, в которых он поставлен, мысль, связанная с сознанием того, что сопровождает ее в виде неясных деталей” (Джемс, 1905, с.128). Вывод, который делает Джемс о методе изучения потока сознания, формулируется так: “Мне кажется, что анализ цельных, конкретных состояний сознания, сменяющих друг друга, есть единственный правильный психологический метод, как бы ни было трудно провести его через все частности исследования” (Джемс, 1905, с.128-129). Джемс продолжает полемику с Вундтом и по поводу метода: “Без сомнения, часто удобно придерживаться своего рода атомизма при объяснении душевных явлений, рассматривая высшие состояния сознания как агрегаты неизменяющихся элементарных идей, которые непрерывно сменяют друг друга.(...) Неизменно существующая идея, появляющаяся время от времени перед нашим сознанием, есть фантастическая фикция” (Джемс, 1905, с.129). Сознание, по Джемсу, подобно жизни птицы, которая то сидит на месте, то летает. “Ритм языка отметил эту черту сознания тем, что каждую мысль облек в форму предложения, а предложение развил в форму периода. Остановочные пункты обыкновенно бывают заняты чувственными впечатлениями, особенность которых заключается в том, что они могут не изменяясь, созерцаться умом неопределенное время; переходные промежутки заняты мыслями об отношениях статических и динамических, которые мы по большей части устанавливаем между объектами, воспринятыми в состоянии относительного покоя” (Джемс, 1905, с.131). Джемс называет остановочные пункты устойчивыми частями, а переходные промежутки изменчивыми частями потока сознания. Наше мышление постоянно стремится от одной устойчивой части, которую покинуло, к другой. “При самонаблюдении, – отмечает Джемс, – очень трудно подметить переходные моменты в их настоящем виде” (Джемс, 1905, с.131). “Эти состояния, т.е. сознавание отношений между явлениями сознания – пространственных, временных, сходства, различия, невозможно схватить самонаблюдением” (Ждан, 1990, с.196). Джемс специально подчеркивает, что в случае переходных состояний попытка самонаблюдения бесплодна – “это все равно, что схватывать руками волчок, чтобы уловить его движение”. Интеллектуализм и сенсуализм, по мысли Джемса, есть абсолютизация, “чрезмерное преувеличение значения”, придаваемого переходным или более устойчивым состояниям сознания. Тем не менее, трудности самонаблюдения не являются оправданием для традиционной психологии, которая, фактически, изучает артефакты: “Традиционные психологи рассуждают подобно тому, кто стал бы утверждать, что река состоит из бочек, ведер, кварт, ложек и других определенных мерок воды. Эту-то свободную, незамкнутую в сосуды воду психологи и игнорируют упорно при анализе нашего сознания. Всякий определенный образ в нашем сознании погружен в массу свободной, текущей вокруг него “воды” и замирает в ней. С образом связано сознание всех окружающих отношений, как близких, так и отдаленных, замирающее эхо тех мотивов, по поводу которых возник данный образ, и зарождающееся сознание тех результатов, к которым он поведет. Значение, ценность образа всецело заключается в этом дополнении, в этой полутени окружающих и сопровождающих его элементов мысли, или, лучше сказать, эта полутень составляет с данным образом одно целое – она плоть от плоти его и кость от кости его; оставляя, правда, самый образ тем же, чем он был прежде, она сообщает ему новое назначение и свежую окраску. Назовем сознавание этих отношений, сопровождающее в виде деталей данный образ, психическими обертонами” (Джемс, 1905, с. 136). “Сознание отличается селективностью, т.е. избирательностью: в нем всегда одно состояние выдвигается вперед, другое, наоборот, отходит на задний план в соответствии с тем, что нужно, важно, интересно данному индивиду. Селективность отличает наши переживания, во внешнем мире все предметы имеют одинаковую степень реальности” (Ждан, 1990, с.196).

Из вышеизложенного понятно, что Джемс является сторонником самонаблюдения. Любые “строгие” процедуры, например, вундтовские требования к лабораторному эксперименту, по Джемсу, являются искусственными попытками “резать ножницами воду”, неминуемо обреченными на неудачу. Единственным методом психологии, который может дать результат, является “анализ цельных, конкретных состояний сознания”.

Таким образом, согласно Джемсу, методом психологии является самонаблюдение, направленное на поток сознания. Выраженный функциональный подход У. Джемса, рассматривающий сознание не как структуру, а как функцию (“сознание... по всей вероятности, развивалось, как и другие функции, потому что оно полезно...” (Фресс, 1966, с.58) сделал психологическую концепцию жизненной: “...мы получаем живое понимание душевных явлений, удерживая наше внимание возможно дольше на конкретных состояниях сознания во всей их цельности, между тем как анализ психических элементов есть, так сказать, анализ post mortem (посмертный). В последнем случае мы имеем дело не с жизненными явлениями, а с искусственными абстракциями” (Джемс, 1905, с. VI-VII).

И еще одно, последнее замечание, касающееся психологического метода Уильяма Джемса. В силу некоторых обстоятельств (главным образом, по причине целостности подхода) самонаблюдение у Джемса это не просто эмпирический метод. В своих “Основаниях психологии”, оценивая тезис Брентано об истинности внутреннего восприятия (“Феномены, постижимые умственно, верны сами по себе”), Джемс пишет: “Если бы иметь чувства или мысли в их непосредственной данности было бы вполне достаточно, то дитя в колыбели было бы психологом и вдобавок непогрешимым!” (James, 1890 v.1, p.189). Действительно, самонаблюдение Джемса не просто эмпирический метод, а соединенный с интерпретацией (главным образом, функциональной направленности): то, что неискушенному читателю может показаться результатом простого самонаблюдения в действительности является результатом тонкого анализа, осуществленного автором. В книге “Многообразие религиозного опыта” этот метод опосредствованного анализа становится ведущим. Таким образом, можно констатировать, что и в области метода Джемс стал предшественником опосредствованного психологического метода, который еще только будет “завоевывать” психологию.