Беляев Е.А. Арабы, ислам и арабский халифат в раннее средневековье. 1966

Я — один из племени джазийя; если оно блуждает, я блуждаю вместе с ним, а если оно идет правильным путем, я иду вместе с ним»6 3 . Кровная месть (cap) между отдельными племенами, иногда затягивавшаяся на несколько десятилетий, приносила большой людской и материальный ущерб. Поэтому в изучаемый нами период стали прибегать к выкупу крови (дийа) из расчета до ста верблюдов за человеческую жизнь.

Родо-племенная солидарность выражалась в асабийи, которую Ибн Халдун определяет как чувство общности, основанное на кровном р о д с т в е . Будь верен своему племени, говорит другой арабский писатель, его требования к своим членам настолько сильны, что заставляют мужа отдать свою ж е н у .

Каждый род распадался на большое или малое число семей. Семья жила в отдельной палатке, хозяином которой признавался глава семьи. Взрослый сын, вступив в брак, уходил из палатки отца и ставил рядом с ней свою палатку, в которой он становился хозяином. Арабская семья была патриархальной. При завершенном разделении труда между полами вся тяжесть домашних работ ложилась на плечи жены и дочери, если у них не было рабыни. Но женщина, особенно у бедуинов, еще пользовалась свободой и относительной самостоятельностью; во всяком случае она еще не стала объектом частной собственности.

Ранее существовавшие формы брака и семьи сохранились только в виде незначительных и быстро отмиравших пережитков. Промискуитет не оставил никаких следов в быте. Полиандрия в ее чистом виде тоже не сохранилась. Тогдашние арабы могли воспринимать как исторический анекдот сообщение Страбона, что одна йеменская царевна одновременно состояла в браке с 15 братьями.

Пережитки матриархата выражались, например, в нередких случаях матрилокального поселения мужа: при парном браке женщина, вступив в него, оставалась жить в своем роде, у своих родителей, а-муж временами на-

63 F. Gabrieli' La letteratura beduina preislamica. — ibid., p

102.

71

вещал ее; дети от такого супружества оставались в племени жены и назывались по матери (сын или дочь такойто, а не такого-то). Сохранение этой формы брака объясняется частыми и продолжительными отлучками мужчин, сопровождавших верблюжьи караваны. Сходным с таким браком можно признать брак с женщиной, имевшей свою палатку, владелицей которой она являлась. Ей принадлежала инициатива развода: она поворачивала палатку так, что вход в нее оказывался в противоположной стороне, и это показывало, что брак расторгнут; или же такая женщина вручала своему мужу палатку и копье, давая ему понять, что их сожительство кончилось и что ее бывший муж отныне должен жить и охотиться самостоятельно.

Пережитки полиандрии выражались в такой форме брака, при котором женщина, владелица палатки, состояла в супружеских отношениях с несколькими мужчинами; каждый из них жил в ее палатке в течение периода между двумя месячными очищениями; во время регул она вывешивала над своей палаткой красную тряпку, и ни один из ее мужей не входил в ее жилище; если у нее рождался ребенок, она указывала, кто его отец.

Отмиравшие пережитки полиандрии уже не наблюдались в VII в. Но довольно распространенная полигамия (многоженство) сохранилась и после распространения ислама в мусульманском обществе. Многоженство, осуществить которое далеко не каждый араб имел материальные возможности, объяснялось, между прочим, желанием мужа иметь многочисленных сыновей. К этой форме брака следует отнести также связи женатых мужчин с рабынями. Сыновья, происходившие от таких связей, были полноправными, если отец признавал их своими детьми.

Другой формой многоженства были временные браки, заключавшиеся на условленный срок в несколько месяцев, дней или даже часов. Распространение таких браков объяснялось участием многих мужчин в караванной торговле; они обзаводились временными женами в населенных пунктах, в которых караваны делали иногда довольно продолжительные привалы. Проф. А. Ламменс утверждает, что богатые мекканские купцы-караванщи- ки имели в некоторых таких пунктах целые гаремы.

72

Впоследствии временный брак был легализован в шиитском исламе под названием мута.

В изучаемый нами период арабы допускали как экзогамные, так и эндогамные браки. Пожалуй, они оказывали предпочтение первым из них, так как, по их наблюдениям, от браков с девушками и вдовами из других племен получалось более здоровое и сильное потомство. К тому же брак с женщиной из своего племени допускал вмешательство родителей и близких родственников жены в ее семейную жизнь, что приводило к ссорам и недоразумениям. Поэтому широкое распространение получил обычай умыкания невест, конечно, с их предварительного согласия.

Как сообщает Шахрастани, при выходе женщины замуж за иноплеменника ее сородичи провожали ее таким неблагожелательным напутствием: «Да не будет легким разрешение твое, да не родишь ты мальчиков. Ты приблизишь к нам чужаков и родишь врагов»6 7 . Бедуин радовался рождению сына не меньше, чем появлению на свет жеребенка от породистой кобылицы (если она у него имелась). Но рождение дочери бедуин (особенно малосостоятельный) воспринимал как несчастье и даже как позор. В ряде произведений доисламской поэзии ярко отразились горести отца и жалкое положение дочери. Бывали случаи (правда, видимо, редкие) убийства младенцев женского пола в тяжелые голодные годы; их живыми зарывали в землю. Такое проявление безнадежной жестокости уже не наблюдалось после возникновения ислама. В XIX в. бедуины считали выдумкой рассказы европейских путешественников о случаях детоубийства в прошлом.

Разложение первобытнообщинного строя

Идиллические представления о равенстве, свободе и независимости, якобы царивших в бедуинском обществе, не имеют никаких исторических оснований. Совершенно иные представления дает арабская доисламская поэзия.

Прежде всего среди арабов в V—VI вв. (как кочевников, так и оседлых) вполне ясно проявлялись послед-

6 7 См. -«Происхождение ислама». Хрестоматия, сост. Евг. Беляев, М.—Л.. 1931. стр. 87.

73

ствия и результаты имущественного расслоения. В каждом племени и клане выделилась верхушка в виде родовой аристократии, владевшей большим поголовьем скота и претендовавшей на право преимущественного пользования племенными пастбищами и водопоями. Как известно, скот раньше, чем земля, стал объектом частной собственности. Напомним, что следует отличать личную) собственность от частной собственности. Личной собственностью владел каждый житель Аравии (жилище одежда, обувь, утварь, скот и оружие, а у земледельцев в дополнение к этому живой и мертвый инвентарь). Что же касается частной собственности, то она служит основой извлечения доходов, получения прибавочного продукта ее владельцем.^Родовая аристократия, состоявшая, из крупных скотовладельцев, конечно, не могла потреблять всего мяса и молочных продуктов принадлежавших ей стад. Она продавала верблюдов и лошадей не только в Аравии, но и на рынках соседних стран, за что получала звонкую монету и товары.

Огромное значение в скотоводческом хозяйстве и в ирригационном земледелии имел труд рабов. Рабы в Аравии были преимущественно из иноземцев. Набеги одних племен на другие не могли служить достаточным источником рабства. Захваченных в плен соплеменников племя считало себя обязанным выкупить или обменять на имевшихся у него пленников. Набеги на соседние византийские и иранские области предпринимались редко и далеко не всегда успешно завершались, так как границы этих областей хорошо охранялись. Правда, в Аравии имелись «аджамские» рабы, захваченные в Ираке. Большинство же рабов происходили из Африки и были известны под названием «ахабиш» (абиссинцы). В то время невольничьи караваны из Африки проходили через Аравию. Часть рабов оседала в этой стране: их покупали или захватывали, нападая на караваны. Типичным образом в доисламской поэзии выступает поэт Антара, отцом которого был известный сейид, а матерью — чернокожая рабыня. Будучи рабом по матери, он отказался принять участие в отражении набега враждебного племени, заявив: «Раб не умеет сражаться; его дело — доить верблюдиц и подвязывать им вымя» 6 8 .

6 8 R. A. Nicholson, A literary history of the Arabs, London, 1923. p. 115.

74

Богатые арабские скотовладельцы эксплуатировали рабов в пастьбе скота и уходе за ним. Использование труда рабов давало родовой аристократии возможность увеличивать поголовье своих стад, а к этому их побуждало стремление к получению доходов, так как на скот (особенно на верблюдов и лошадей) существовал большой спрос.

Развитие имущественного неравенства в племенах привело к появлению салуков. Это были бедуины, лишенные средств производства (в первую очередь скота). Они представляли собой для родовой аристократии очень опасный общественный элемент. Не имея верблюдиц, салуки добывали себе средства к существованию охотой на степного зверя, а также уходили на случайные заработки в торговые города, где разгружали верблюжьи караваны. Они напоминали предшественников античных пролетариев; только никто не давал им ни хлеба, ни зрелищ. Побуждаемые голодом и ненавистью к богатым, салуки покушались на их собственность иногда убивали или оскорбляли своих соплеменников и членов других племен. Поэтому племя (вернее, его верхушка) изгоняло их из своей среды и лишало своего покровительства. Так появились тариды — изгои, которые были вынуждены жить вне рода и племени, иногда скрывались в пустыне, откуда в одиночку или группами предпринимали стремительные набеги на становища, чтобы угнать скот и захватить какую-либо добычу.

К салукам принадлежал поэт Шанфара, который, скитаясь в пустыне, надменно заявлял:

«У меня ближе вас есть семья: неутомимый волк, пятнистый короткошерстый (леопард) и гривастая вонючая [гиена]»6 9 .

В своей поэме «Песнь пустыни» Шанфара с презрением издевается над живущими в становище щеголями, женскими угодниками и трусами, которых он приводит в трепет своими неожиданными налетами 7 0 . Другим выдающимся таридом был поэт Тааббата Шарран, одно

имя	которого вселяло безотчетный	страх в сердца его
современников. «Одиночество было		его любимым спут-
69	И. Ю. Крачковский, Аш-Шанфарй. Песнь пустыни, - Избран-
ные сочинения, т. II, стр. 240.
7 0	Там же, стр. 241.

75

ником, когда он странствовал, ведомый Матерью запутанных созвездий», т. е. Полярной звездой7 1 .

Европейские арабисты-литературоведы представляют таких изгоев как крайних индивидуалистов, непомерная гордость и честолюбие которых лишали их возможности жить в обществе своих соплеменников, подчиняясь общепринятым обычаям и нормам. На самом же деле салук и тарид были весьма показательными фигурами, социальная природа которых еще не вполне выяснена. Но несомненно, что они появились в результате разложения социально-экономических отношений бедуинского общества и выступали против неравенства.

Материальные	преимущества родовой аристократии
(и прежде всего	сейидов и раисов) позволяли ей вести

такой образ жизни, который резко отличался от жизненного уровня рядового бедуина. Шатер сейида был самым просторным в становище; его ставили где-нибудь на возвышенном месте, отдельно от палаток кочевников. В шатре были разостланы ковры, развешана искусно сделанная сбруя и дорогое оружие, стояла металлическая и стеклянная посуда; все это было привезено странствующими купцами из соседних цивилизованных стран. Неотъемлемым качеством сейида должна была быть щедрость, проявлявшаяся в широком гостеприимстве. Последнее вовсе не являлось выражением широты натуры и тщеславия, а имело серьезный социальный смысл. Оно должно было хотя бы внешне сгладить экономическое неравенство, вызывавшее все большее недовольство. Угощения, время от времени даваемые сейидом и его родственниками, равно как и материальную помощь, оказываемую ими вдовам и сиротам, бедуины рассматривали не как одолжение, а как обязанность своего предводителя. Сам сейид, понимая социально-политическое значение проявляемой им щедрости, стремился к своему неумеренному самопрославлению. С этой целью он пускал в ход такое действенное средство, как поэзия. Ведь среди бедуинов было много любителей и ценителей поэтических произведений. Хорошо оплачиваемый сейидом шаир (поэт) не смущался самыми невероятными ги-

перболами. В своих хвалебных			стихотворениях он ри-
совал	фантастические	картины	изобилия	и	щедрости.
71	R. A. Nicholson, A	literary history	о] the Arabs,	p.	82.

76

Если верить такому поэту, то позади шатра сейида никогда не потухали костры, подобные огнедышащим горам; на этих кострах варилось угощение в котлах, своими размерами не уступавших водоемам сказочного Сулеймапа.

Итак, в доклассовом бедуинском обществе наблюдался процесс разложения социально-экономических отношений. Сейиды и их родственники, занимая положение старейшин рода, базировали свою власть не только на обычаях, авторитете и уважении, но и на своей экономической силе, действие которой все более ощущали на себе их соплеменники. Пастбища и источники оставались общеплеменной или общеродовой собственностью, но родовая аристократия, владевшая непропорционально большим количеством скота, естественно, пользовалась большей частью этой собственности.

Интересное, но еще недостаточно изученное явление представляли собой химы. В большинстве случаев название «хима» носил небольшой оазис, в котором находился идол или святилище, почитаемое каким-либо племенем; сюда бедуины этого племени совершали паломничество. Хима считалась заповедным, священным местом, находившимся под особым покровительством божества, или даже его владением. Регулярное скопление паломников вызывало появление рынка, на котором кочевники вели торговый обмен с оседлыми. Религиозные церемонии паломничества в Аравии всегда были связаны с торговлей.

Родовая аристократия получала какие-то выгоды от хим (какие именно, точно пока не выяснено), следила за порядком в них, способствовала проведению паломничества. Известно, что в некоторых химах богатые коневоды разводили лошадей; возможно, здесь проводились случки лошадей в целях улучшения породы.

Широко распространенный институт ухуввы тоже приносил сейидам и их окружению значительные доходы. Ухувва (что значит братство, побратимство) превратилась в одну из форм покровительства и защиты. Обычно какое-нибудь малочисленное (и вследствие этого маломощное, захудалое) племя посылало в соседнее сильное племя одного или нескольких своих членов; те всячески старались вступить в отношения побратимства с кем-либо из этого племени. Если это удавалось, мало-

77

мощное племя приобретало могущественного союзника и защитника. Ведь если два человека из разных племен становились «братьями», их племена тоже как бы вступали в родственные отношения со всеми вытекавшими из этого правами и обязанностями.

Особенно важна и даже необходима была ухувва для земледельческих племен и кланов, живших на границе с территорией кочевников. В засушливые годы бедуины, побуждаемые нуждой и голодом, грабили своих оседлых соседей. Ведь земледельцы, применявшие искусственное орошение, не страдали от засухи. При таком положении они, чтобы избавиться от насильственного изымания продуктов, поступались частью их за обеспеченное покровительство. Для этого они вступали в отношения ухуввы с одним из кочевых племен, отдавая его сейиду обусловленную часть урожая с полей, садов или финиковых пальм. Получая такое постоянное приношение, племя данного сейида ограждало земледельцев от хищничества других племен. Нет никаких оснований рассматривать такую ухувву как зарождение феодальных отношений. Здесь еще не было основных признаков феодализма: ни личной зависимости земледельцев от сейидов, ни феодальной ренты.

Культурное состояние Аравии

Принимая периодизацию доклассового общества, даваемую Ф. Энгельсом в его труде «Происхождение семьи, частной собственности и государства», мы можем определить уровень производства и культуры у арабов V—VI вв. (за исключением оседлого населения Йемена) как соответствующий высшей ступени варварства. Эта ступень «начивается с плавки железной руды и переходит в цивилизацию в результате изобретения буквенного письма...»7 2 .

В арабо-мусульманской литературе этот период, предшествовавший распространению ислама в Аравии, получил название «джахилийя»7 3 , что значит «незнание», «невежество», «варварство». Мусульмане придали

7 3 Ф. Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государства, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, изд. 2, т. 21, стр. 32.

7 3 И. Гольдциэр, Культ святых в исламе, М., 1938, стр. 152—154.

78

этому слову специальное значение: незнание «истинной веры» в форме ислама. В научной литературе это название применяется для обозначения периода, непосредственно предшествовавшего возникновению ислама.

Еще до периода джахилийи, т. е. средней ступени варварства, у арабов завершился процесс первого крупного общественного разделения труда — отделение скотоводства от земледелия.

Впериод джахилийи завершился процесс второго крупного общественного разделения труда — отделение ремесла от земледелия. К тому времени арабы не только вполне освоили гончарное производство и ткачество, но и достигли совершенства в горячей обработке металлов. В Западной Аравии были известны рудники на территории племени сулейм, и это племя называли «племенем кузнецов» (куйун); оно славилось искусством плавки железной руды. Добывающиеся в Аравии серебро и золотой песок служили сырьем для ювелиров, из которых наиболее известными стали так называемые мединские евреи.

Вземледелии применялся довольно разнообразный металлический инвентарь, в том числе плуг с железным лемехом. При искусственном орошении полей, финиковых пальм и виноградников применялась тягловая сила, верблюдов, приводивших в движение оросительные приспособления, посредством которых добывали воду из колодцев. В Медине и некоторых других пунктах хорошо освоили способы искусственного опыления пальм в период цветения, что значительно повышало урожай фиников.

Развитие различных отраслей производства привело к оживлению обмена, при котором добавочный продукт превращался в предмет обмена, в товар. При преобладающем значении скотоводства его основной продукт — верблюды стали играть роль «живых денег». Получившая широкое развитие караванная торговля арабов, выступавших посредниками в международном торговом обмене между Индией и Китаем, с одной стороны, и странами Средиземноморья — с другой, способствовала установлению и закреплению культурных влияний в Аравии. Из соседних цивилизованных стран в нее проникали не только товары, но и знания, навыки и идеи, способствовавшие совершенствованию местного производ-

79

мощное племя приобретало могущественного союзника и защитника. Ведь если два человека из разных племен становились «братьями», их племена тоже как бы вступали в родственные отношения со всеми вытекавшими из этого правами и обязанностями.

Особенно важна и даже необходима была ухувва для земледельческих племен и кланов, живших на границе с территорией кочевников. В засушливые годы бедуины, побуждаемые нуждой и голодом, грабили своих оседлых соседей. Ведь земледельцы, применявшие искусственное орошение, не страдали от засухи. При таком положении они, чтобы избавиться от насильственного изымания продуктов, поступались частью их за обеспеченное покровительство. Для этого они вступали в отношения ухуввы с одним из кочевых племен, отдавая его сейиду обусловленную часть урожая с полей, садов или финиковых пальм. Получая такое постоянное приношение, племя данного сейида ограждало земледельцев от хищничества других племен. Нет никаких оснований рассматривать такую ухувву как зарождение феодальных отношений. Здесь еще не было основных признаков феодализма: ни личной зависимости земледельцев от сейидов, ни феодальной ренты.

Культурное состояние Аравии

Принимая периодизацию доклассового общества, даваемую Ф. Энгельсом в его труде «Происхождение семьи, частной собственности и государства», мы можем определить уровень производства и культуры у арабов V—VI вв. (за исключением оседлого населения Йемена) как соответствующий высшей ступени варварства. Эта ступень «начивается с плавки железной руды и переходит в цивилизацию в результате изобретения буквенного письма...»7 2 .

В арабо-мусульмаиской литературе этот период, предшествовавший распространению ислама в Аравии, получил название «джахилийя»7 3 , что значит «незнание», «невежество», «варварство». Мусульмане придали

7 2 Ф. Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государства, — К . Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, изд. 2, т. 21, стр. 32.

7 3 И. Гольдциэр, Культ святых в исламе, М., 1938, стр. 152—154.

78