Сужение ментального пространства исследований.

Если исследователь искуственно отсечен как от теоретической традиции, так и от традиции полевой работы качественными методами, то каковы источники идей или гипотез, которые он может заложить в инструментарий, осуществляя исследование по схеме В. А. Ядова? Фактически сознание такого исследователя редуцируется до уровня его личного обыденного сознания. Такое сознание обладает некоторыми источниками формирования гипотез, к числу которых относятся следующие.

1. Личный жизненный опыт исследователя, его обыденные контакты с социальным окружением, детерминированная его социальной ролью зона социального наблюдения. Это, конечно, самый конструктивный источник. Его главный недостаток описан во всех учебниках: он нерепрезентативен и поэтому может привести исследователя к предвзятым мнениям и крупным ошибкам. Правда в учебниках не указывается, что этот источник обладает и важными достоинствами: содержащиеся в нем знания достоверны, детальны, обдуманы. Подобно тому, как с точки зрения драматурга весь мир – это театр, с точки зрения социолога жизнь — это включенное наблюдение. Социолог, без сомнения, должен уметь использовать этот ресурс. Стихийно это, собственно говоря, и происходит: наиболее конструктивные идеи, закладываемые в анкеты отечественными социологами, очень часто исходят именно из этого источника.

Все же понятно (и это пишут в учебниках), что, стартуя с обыденных наблюдений, исследование неизбежно будет подвержено ошибкам и не может взять эффективный старт, особенно в условиях, когда инструментарий не способствует корректировке изначальных представлений.

2. Расхожие мнения, источниками которых являются средства массовой информации. Влияние этого источника на современные социологические опросы колоссально. Можно с полным основанием говорить, что в настоящий момент социология идет в арьергарде политизированной журналистики. В этой ситуации нет, наверное, ничего плохого (СМИ — одна из систем общественной рефлексии), но возможность выдвижения на этом пути каких-то опережающих идей очень сомнительна.

3. Расхожие мнения, источником которых является социальная среда (субкультура), к которой принадлежит исследователь. В интеллигентской среде эти мнения в очень большой мере индуцируются СМИ (как правило, каким-то их идеологическим ответвлением), но не тождественны им. Знания об этих представлениях, если бы они стали объектом рефлексирующего исследования, обладали бы чрезвычайно высокой научной ценностью, но как источник нерефлексируемых гипотез данная сфера вряд ли может породить значимые научные результаты. Экстраполяция на все общество представлений, свойственных определенной субкультуре, по сути, столь же неправомерно, как и экстраполяция представлений, источником которых является индивидуальное сознание.

Результат редукции профессионального социологического мышления к обыденным представлениям и идеологическим штампам хорошо показан академиком Ю. В. Яременко, который писал в 1993 году: «Бросается в глаза априорность, предвзятость наших социологических опросов. Таким опросам должно предшествовать какое-то исследование и полученное на их основе предварительное знание. Если этого предварительного знания нет, то на что могут опираться социологические опросы? У нас они чаще всего опираются на идеологию, на те или иные идеологические штампы. Но начинать исследование с таких штампов по меньшей мере неконструктивно. Самосознание народа нельзя соотносить с некоторыми идеологическими структурами, которые имеют к нему весьма слабое отношение.

Система ценностей в сегодняшнем российском обществе многослойна, и именно с учетом этого надо подходить к ее изучению. По-видимому, и ностальгические, и негативистские, и позитивные ценности присущи всему нашему общественному сознанию, а не каким-то отдельным социальным слоям. Вот почему неправильной представляется постоянная попытка наших социологов разделить общество на сторонников и противников реформ, а затем противопоставить их друг другу. Столь механистический подход является следствием сохраняющейся идеологической заштампованности мышления исследователей. Наша общественная наука не делает ничего, чтобы вскрыть более глубокие пласты общественного сознания. К тому же в научной среде есть люди, прямо заинтересованные в том, чтобы общественное мнение было представлено в таких убогих рамках. Это проявление традиционной готовности нашей общественной науки работать на чей-то социальный заказ».