Психология межличностных отношений / литература / Боулби - Привязанность (2003 - 480 с)

поведение привязанности ребенка, несомненно, способствует достижению его безопасности. Кроме того, в обществе матери ребенок получает прекрасную возможность научиться тем формам деятельности, которые полезны для его выживания. Поскольку каждый из названных результатов является следствием поведения привязанности, причем его благоприятным следствием, почему же в таком случае не согласиться с тем, что, возможно, они оба являются его функциями?

Однако такое решение вопроса означало бы уход от проблемы. Как уже говорилось в гл. 8, биологическая функция определенного компонента поведения — это вовсе не любой благоприятный результат, к которому может вести осуществление этого поведения.

Биологическая функция представляет собой более узкое понятие — это тот результат, благодаря которому в ходе эволюции данная форма поведения была включена в репертуар биологического оснащения вида. Такое включение происходит в результате некоторого преимущества (с точки зрения выживания и успешного размножения), которое та или иная форма поведения создает тем, кто ею обладает. Поскольку особи, наделенные задатками к развитию данного поведения, оставляют более многочисленное потомство, чем те, у которых оно отсутствует, и благодаря наследственности их потомство тоже наделено им, наступает время, когда фактически все представители вида (или какая-то его популяция) обладает прекрасными задатками к развитию этого поведения. Для того чтобы определить биологическую функцию данной формы поведения, нужно ответить на следующий вопрос: каково то конкретное преимущество, которое рассматриваемое поведение дает индивидам, наделенным способностью к его развитию, и которое обеспечивает им достижение большего успеха в размножении вида по сравнению с теми, у кого нет этой способности?

В отношении поведения привязанности мы располагаем слишком скудными данными, чтобы уверенно ответить на этот вопрос. Поэтому рассмотрим как подтверждающие, так и опровергающие это предположение аргументы.

Предположение, согласно которому главное преимущество, предоставляемое поведением привязанности, в том, что оно дает ребенку возможность научиться от матери различным видам деятельности, необходимым для выживания, на первый взгляд, представляется весьма убедительным. Детеныши разных видов, особенно млекопитающих, получают от рождения гибкий поведенческий репертуар. В ходе развития этот репертуар на основе процессов научения существенно совершенствуется, причем научение в значительной мере происходит путем подражания тому, что делает мать и на какие объекты направляет свое поведение, например, чем питается. Таким образом, нет сомнений, что один из результатов нахождения детенышей млекопитающих вблизи матери — это получение хорошей возможности перенять от нее полезные навыки.

Тем не менее есть две причины, которые не позволяют нам считать это главным преимуществом, создаваемым поведением привязанности. Во-первых, почему (как это происходит у многих видов млекопитающих) поведение привязанности должно сохраняться у них во взрослой жизни столь долгое время уже после завершения научения? И почему оно в таком случае должно особенно стойко сохраняться у самок? Во-вторых, почему поведение привязанности должно возникать и достигать максимальной силы, когда животное находится в состоянии тревоги? Теория, которая связывает функцию привязанности с возможностью научения, очевидно, не может ответить на эти вопросы. Предположение о том, что кардинальное преимущество, предоставляемое животному поведением привязанности, состоит в защите от хищников, затрагивает аспект, хорошо известный всем натуралистам, ведущим исследования в природных условиях, но практически не знакомый психологам и психоаналитикам. Однако нет сомнений в том, что для всех видов животных опасность смерти в результате нападения точно так же велика, как и опасность смерти от голода. Все животные питаются, потребляя либо растительную, либо животную пищу, либо ту и другую. Поэтому чтобы выжить, животные любого вида должны преуспеть в добывании себе пищи, а также в

размножении, по крайней мере, до того как самим стать пищей для животного какого-то другого вида. Поэтому поведенческий аппарат, используемый для защиты от хищников, имеет такое же большое значение, как и аппарат, обслуживающий поведение, связанное с кормлением или размножением. Этот элементарный закон природы слишком часто забывается в условиях лабораторной работы или городской среды.

То, что защита от хищников является наиболее вероятной функцией поведения привязанности, подтверждается тремя фактами. Во-первых, есть убедительное доказательство, основанное на наблюдениях за многими видами птиц и млекопитающих, что одиночное животное с гораздо большей вероятностью подвергается нападению и погибает от хищника по сравнению с животным, ведущим совместный с другими представителями своего вида образ жизни. Во-вторых, поведение привязанности возникает особенно легко и достигает большей силы у тех животных, которые в силу возраста, величины или состояния особенно уязвимы для хищников, например, детеныши, беременные самки, больные животные. В-третьих, сильно выраженное поведение привязанности всегда возникает в ситуациях, когда ожидается или ощущается присутствие хищника. Никакая другая теория не согласуется с этими фактами. Парадоксальные данные о том, что чем большее наказание получает детеныш, тем сильнее он привязывается к тому, от кого оно исходит, также очень трудно объяснить на основе какой-либо другой теории. Однако оно вполне совместимо с точкой зрения на функцию поведения привязанности как защиту от хищников. Это показывает одно важное наблюдение: когда доминирующий самец чувствует присутствие хищника или какуюлибо другую опасность, он обычно угрожает или даже нападает на детеныша, который неосторожно приближается к опасному месту (Hall, DeVore, 1965; Kawamura, 1963). Пугающее детеныша поведение доминирующего самца вызывает у него поведение привязанности. В результате детеныш устремляется к взрослому животному, причем нередко к тому самому самцу, который его напугал. Поступая таким образом, детеныш также избегает опасности1.

___________

1Кюммер описывает поведение молодых обезьян, которые отделились от матери, но еще не достигли зрелости. Если молодой обезьяне серьезно угрожает кто-то из взрослых особей из ее же группы, она обычно ищет зашиты у обезьяны, занимающей самое высокое положение — как правило, это доминирующий самец. Поскольку им, чаще всего, оказывается животное, от которого исходила угроза, то нередко животное, к которому приближается молодая обезьяна, бывает тем же, кто был причиной ее страха (см.: Chance, 1959).

Хотя эти аргументы достаточно весомы, наблюдения за приматами в природных условиях бросают некую тень сомнения на их обоснованность. Нападения на обезьян наблюдались крайне редко, а на крупных человекообразных обезьян — шимпанзе и горилл — они вообще не отмечены. Считается, что эти два вида обезьян чуть ли не живут в райском саду, огражденном от врагов. Так ли это на самом деле — неизвестно. Уошберн и его коллеги сомневаются в этом. Обсуждая данную проблему, они (Washburn, Jay, Lancaster, 1965) пишут:

«В целом вопрос об отношениях между хищником и жертвой среди приматов очень труден для изучения. Редкие случаи нападения, такие как нападение орла (Haddow, 1952), может быть, и имеют важное значение для выживания приматов, но они наблюдаются редко, потому что присутствие человека отпугивает либо хищника, либо жертву. Мы считаем, что преуменьшение значения нападения хищников на приматов в настоящее время связано с трудностью проведения наблюдений и с тем, что даже сейчас основная часть исследований приматов в естественных условиях проводится в таких местах, где количество хищников уменьшилось или они вообще исчезли в результате деятельности

человека. Большинство хищников активны ночью, однако удовлетворительные исследования ночного поведения низших и человекообразных обезьян до сих пор отсутствуют»2.

____________

2При дальнейшем обсуждении проблем, связанных с методами определения частоты нападения хищников на приматов, Уошберн делает вывод, что единственный эффективный путь — это изучение поведения потенциальных хищников. Например, несмотря на обширные исследования жизни обезьян лангуров в естественных условиях, ни один ученый никогда не отмечал случаев нападения на них леопардов. Тем не менее недавнее исследование Шаллера (Schaller, 1967) показывает, что у 27% детенышей леопардов имеют место признаки того, что они поедали этих обезьян. Недавно получены данные о том, что нападение хищников является основным фактором, обусловливающим морфологические характеристики и поведение приматов, эти данные также обсуждает Уошберн.

На этом оставим рассмотрение данного вопроса. В общем, считается, что из нескольких выдвинутых предположений относительно функции поведения привязанности, защита от хищников представляется наиболее вероятным. В ходе дальнейшего изложения мы будем придерживаться именно такой точки зрения.

ЗАМЕЧАНИЯ ПО ПОВОДУ ТЕРМИНОЛОГИИ: ПОНЯТИЕ «ЗАВИСИМОСТЬ»

Следует отметить, что в данной книге мы избегаем употребления слов «зависимость» (dependence) и «подчиненное положение» (dependency), хотя они давно и широко используются психоаналитиками, а также психологами, которые придерживаются теории вторичного влечения. Основой для этих понятий является мысль о том, что ребенок привязывается к матери, потому что он зависит от нее как от источника удовлетворения его физиологических потребностей. Помимо того, что в их основе лежит явно ложная теория, имеются и другие причины, побуждающие отказаться от их использования. Дело в том, что быть привязанным к матери и зависеть от нее — совершенно разные вещи. Например, в первые недели жизни ребенок, безусловно, зависит от материнского ухода, но он еще не испытывает к ней привязанности. И наоборот, ребенок двух-трех лет, за которым ухаживают чужие люди, может обнаруживать совершенно явные признаки

сохранения сильной привязанности к матери, хотя в это время он от нее никак не зависит. С логической точки зрения слово «зависимость» обозначает, в какой степени один индивид полагается на другого в своей жизни, таким образом, оно обозначает функциональную связь; термин «привязанность» в контексте данной книги обозначает форму поведения и является чисто описательным. С учетом различий в значении этих слов можно сказать следующее: в то время как зависимость ребенка при рождении максимальна и затем более или менее постоянно уменьшается по мере наступления зрелости, привязанность при рождении отсутствует и не проявляется достаточно явно вплоть до достижения ребенком шестилетнего возраста. Таким образом, эти термины далеко не синонимы.

Несмотря на все эти логические неувязки, все же можно было бы утверждать, что такой термин, как «поведение зависимости», можно использовать вместо термина «поведение привязанности» хотя бы потому, что многие психологи привыкли к термину «зависимость». Но имеется еще одна причина, причем более веская, чем приведенные выше, по которой применять его не следует. Эта причина в том, что оценочный смысл термина «зависимость» прямо противоположен смыслу, который несет термин «привязанность», к тому же этот смысл ему придается намеренно.

Согласно распространенному мнению, быть зависимым для человека хуже, чем быть независимым, например, назвать кого-нибудь зависимым, имея в виду его личные отношения, обычно значит отозваться о нем несколько пренебрежительно. Но сказать о ком-то, что он привязан к другому человеку, вовсе не значит отозваться о нем с пренебрежением. Наоборот, привязанность членов семьи друг к другу многими считается достойной восхищения. И напротив, безразличие, проявляемое человеком в личных отношениях, обычно не воспринимается как что-то положительное. Таким образом, если зависимость в личных отношениях — это такое состояние, которого следует избегать или преодолевать, то привязанностью чаще всего нужно дорожить.

Полагаем, что в силу этих причин использование терминов «зависимость» и «потребность в зависимости», если обозначить ими поведение, направленное на сохранение близости и контакта, ничего, кроме путаницы, не принесет. Небезынтересно, что, несмотря на свою приверженность к теории вторичного влечения, и Зигмунд Фрейд, и Анна Фрейд тем не менее пользовались термином «привязанность» (Freud, 1931; Burlingham, Freud, 1944). Кроме того, они применяли термины «катексис объекта»1* и «аффилиация».

________________

1*Катексис — приложение некоторой психической энергии к представлению, части тела или предмету. — Примеч. ред.

У термина «катексис» есть два недостатка. Первый и основной в том, что он был введен в

рамках энергетической теории Фрейда, трудности которой обсуждались в гл. 1. Дополнительная трудность заключается в том, что он не позволяет обсуждать различия между объектом, на который направлено поведение привязанности, и объектом, которому адресовано сексуальное поведение, — данный вопрос обсуждается в этой главе далее. Термин «аффилиация» был введен Мюрреем (Murray, 1938): «Этот термин охватывает все проявления дружелюбия и доброжелательности, желание что-либо делать вместе с другими людьми». Данное значение намного шире, чем привязанность, и в то же время оно не предполагает, что поведение должно быть направлено на одно или несколько конкретных лиц, что собственно является критерием поведения привязанности. Сам Мюррей признает эту разницу и вводит дополнительную потребность — «потребность в опеке» (succorance)2*. В схеме Мюррея зависимость рассматривается как результат соединения аффилиации и потребности в опеке.

____________

2* В некоторых публикациях данный термин переводится на русский язык как «потребность в поддержке». — Примеч. ред.

Другой недостаток понятия «аффилиация» заключается в том, что оно мыслится как «потребность», а неоднозначность этого понятия обсуждалась в гл. 8. Поскольку этот термин продолжает использоваться в том первоначальном значении, которое ему придал Мюррей (например, Schachter, 1959), он определенно не подходит в качестве альтернативы для термина «привязанность».

ПРИВЯЗАННОСТЬ И ДРУГИЕ СИСТЕМЫ СОЦИАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ

В этой и предыдущей главе связь между ребенком и матерью обсуждалась безотносительно к сексуальному или какому-либо иному виду социального поведения. Вместо этого привязанность представлена как система поведения, которая имеет свою собственную форму внутренней организации и несет самостоятельную функцию. Более того, когда обсуждалось сексуальное поведение (см. гл. 10), оно рассматривалось как

система поведения, отличного от поведения привязанности, имеющего другой онтогенез и, конечно, другую функцию. Может возникнуть вопрос, означает ли это, что в новой схеме не существует никаких связей между привязанностью и половой активностью? Если так, не игнорируется ли при этом одно из величайших достижений Фрейда? Кратко ответить на этот вопрос можно так: хотя поведение привязанности и сексуальное поведение рассматриваются как разные поведенческие системы, между ними, несомненно, существует чрезвычайно тесная связь. Поэтому новая схема, без колебаний

признавая клинические явления, для объяснения которых была выдвинута теория Фрейда, предлагает им другое истолкование.

Некоторые разделы теории Фрейда, касающиеся детской сексуальности, создавались для объяснения данных о том, что установленные сексуальные извращения обычно (практически всегда) берут свое начало в детстве. В гл. 10 упоминается ряд процессов развития (как теперь известно, они широко распространены среди молодых животных), которые, если они идут неправильно, могут привести к аномальному формированию сексуального поведения и вполне могут стать причиной патологии развития у человека. Другие разделы психоаналитического подхода к детской сексуальности разрабатывались для объяснения фактов, показывающих, что на форму сексуального поведения человека во взрослом возрасте оказывают сильное влияние особенности его поведения в детстве по отношению к матери и/или отцу. В традиционной психоаналитической теории существование такой связи объясняется тем, что эти две формы поведения — детская и взрослая — просто разные проявления единой либидинальной силы. С этой точки зрения их связь и влияние принимаются как безусловные, объяснения же требуют различия между этими двумя формами поведения. В новой теории, напротив, именно различия между двумя формами поведения рассматриваются как естественные и неизбежные, а вот связь между ними нуждается в объяснении.

Существуют три основные причины, по которым целесообразно сохранить разграничения между понятиями «поведение привязанности» и «сексуальное поведение». Первая причина заключается в том, что активизация этих двух систем происходит независимо друг от друга. Вторая состоит в том, что категории объектов, на которые направлена каждая из них, могут быть совершенно разными. Третья причина в следующем: сензитивные периоды в развитии каждой из двух систем обычно приходятся на разные возрастные стадии. Рассмотрим эти причины подробнее.

Функционально полноценное поведение привязанности развивается на ранних этапах жизненного цикла и очень скоро достигает высоких уровней активности; в то же время у взрослых особей поведение привязанности не так интенсивно, а у некоторых видов животных оно вообще практически не проявляется. Сексуальное поведение, наоборот, достигает своего развития поздно; при этом проявления его незрелых форм обычно носят фрагментарный характер и не реализуют его функцию.

Яркий пример того, как различны линии развития поведения привязанности и сексуального поведения в рамках единого жизненного цикла, можно видеть у копытных животных. Ягненок следует за своей матерью, пока он маленький, причем если это самка, так продолжается и во взрослом возрасте. В результате, как уже отмечалось, стадо овец состоит из ягнят, следующих за своими матерями, которые в свою очередь следуют за бабушками, те — за прабабушками и т.д. Во главе стада находится самая старая овца. Таким образом, у овец-самок, так же как у самок многих родственных овцам видов, поведение привязанности отчетливо присутствует от рождения до смерти. Сексуальное поведение у этих животных, наоборот, носит эпизодический характер. По достижении сексуальной зрелости молодые самцы уходят из стада самок и образуют отдельные группы. Только один-два раза в год — в период половой охоты — самцы вторгаются в стадо самок для ухаживания, а затем — спаривания. После этого самцы опять покидают стадо самок, и сексуальная активность у особей обоих полов прекращается до следующего периода эструса. Следовательно, различны не только формы осуществления поведения

привязанности и сексуального поведения, но также резко различаются периоды жизненного цикла, на которые приходится их активность.

Это же относится и к категории объектов, на которые могут направляться эти разные паттерны поведения, — в некоторых случаях они совершенно различны. Например, все проявления поведения привязанности утенка адресовались человеку, однако, его сексуальное поведение целиком направлялось на птиц того же вида, к которому принадлежал он. Причины этого, во-первых, связаны с тем, что диапазоны стимулов, способных вызывать две данные формы поведения, могут быть разными и, во-вторых, сензитивные периоды, во время которых происходит сужение диапазона стимулов этих форм поведения, тоже могут не совпадать. Опыты показывают, что сензитивный период реакции следования у диких уток приходится примерно на первые сорок восемь часов их жизни, в то время как сензитивный период сексуального поведения длится с третьей по восьмую неделю (см. гл. 10). Хотя мы не располагаем достаточными данными относительно млекопитающих, очевидно, что у них сензитивный период в отношении сексуального партнера тоже не может иметь место раньше периода выбора объекта привязанности. Что касается человека, то по сведениям, полученным от пациентов о выборе их фетиша1*, он чаще всего относится примерно к трехлетнему возрасту, т.е., по крайней мере, на два года позднее, чем сензитивный период выбора лица, к которому формируется привязанность ребенка.

_____________

1*В психоанализе так называют объект, который наделяется сексуальным значением. Им может быть как неодушевленный предмет, так и несексуальная часть тела. — Примеч. ред.

Так или иначе, экспериментальная работа с человекообразными обезьянами привела Харлоу к выводу, что у них, как у и других видов животных, поведение привязанности и сексуальное поведение лучше рассматривать в качестве разных систем.

В последнем обзоре своих исследований Харлоу и его коллеги (Harlow, Harlow, 1965) описывают пять разных аффективных систем2, «которые связывают между собой различных особей внутри вида [приматов]

скоординированными и конструктивными социальными отношениями... Каждая система проходит свои стадии развития и в их основе' лежат разные факторы, вызывающие и контролирующие конкретные паттерны реакций.

___________

2Если пользоваться терминологией, принятой в этой книге, каждая аффективная система представляет собой комплекс систем управления поведением, опосредствующих особого рода социально направленное инстинктивное поведение.

Характерно, что стадии созревания этих систем частично перекрывают друг друга...

Назовем эти пять аффективных систем в порядке их развития: 1. Аффективная система «детеныш-мать», связывающая маленького детеныша с матерью [в этой книге мы называем ее поведением привязанности]; 2. «Мать-детеныш» или материнская аффективная система; 3. «Детеныш-детеныш» (сверстник) или аффективная система, связывающая маленьких детенышей и детенышей постарше... благодаря которой у них развиваются стойкие эмоциональные связи друг с другом; 4. Сексуальная и гетеросексуальная аффективная система, достигающая своей высшей точки в сексуальности юношеского возраста, а в конечном счете — в формах взрослого поведения, ведущего к воспроизведению потомства; и 5. Патернальная (Патернальная (от лат. paternus — отеческая, отцовская). — Примеч. ред.) аффективная система, которую в широком смысле можно определить как способность взрослых самцов положительно реагировать на детенышей, подростков и других членов их конкретных социальных групп».

Следует заметить, что Харлоу и его коллеги опираются на те же основания для выделения этих систем, которые упоминались выше, а именно: «Каждая система проходит свои стадии развития, и в их основе лежат разные факторы, вызывающие и контролирующие конкретные паттерны реакций». Экспериментальные данные, которые привели ученых к таким выводам, содержатся в их научных статьях.

Таким образом, имеются убедительные доказательства, что у приматов, а также у животных из других отрядов и классов характерные черты поведения привязанности и сексуального поведения различны; точно так же нет причин полагать, что человек составляет исключение. Однако как бы сильно ни различались эти две системы, тем не менее имеются веские данные, что они тесно соприкасаются и оказывают влияние на развитие друг друга. Это происходит и у животных, и у человека.

Поведение привязанности состоит из ряда компонентов, то же самое справедливо и в отношении сексуального поведения. Некоторые компоненты у них общие. Следовательно, их можно видеть в составе обеих форм поведения, хотя обычно для одной они более типичны, чем для другой. Например, движения, обычно наблюдаемые во время ухаживания у одних видов уток, можно также видеть у только что вылупившихся утят, движения которых направлены в сторону объекта, вызывающего реакцию следования (Fabricius, 1962). У человека объятия и поцелуи служат примерами паттернов, общих для обеих форм поведения.

Другое доказательство связи между поведением привязанности и сексуальным поведением приводит Эндрю (Andrew, 1964). Молодые самцы нескольких видов птиц и морских свинок после введения им тестостерона для ускорения полового развития направляют свое сексуальное поведение на любой объект, в отношении которого у них уже произошло запечатление привязанности. Животные из контрольной группы, которым были сделаны инъекции того же препарата, но у которых еще не произошло запечатление, не проявляли никаких признаков сексуального поведения, когда им предъявляли сходные объекты. Объяснить данное явление можно тем, что у этих видов животных некоторые механизмы, вызывающие и регулирующие поведение привязанности и сексуальное поведение, являются общими.

На самом деле, вполне возможно, что определенные общие компоненты и каузальные механизмы имеются не только в поведении привязанности и сексуальном поведении, но также и в родительском поведении. Ранее уже приводился пример принадлежности одновременно двум формам поведения — кормление во время ухаживания у птиц (это компонент и сексуального, и родительского поведения), когда петух кормит курицу так же, как оба они кормят птенцов, или когда курица «просит» у петуха корм, принимая позу птенца, ожидающего пищу от своих родителей (Hinde, 1966).

У человека частичное совпадение компонентов поведения привязанности, родительского и сексуального поведения встречается весьма часто. Например, бывает, что человек относится к своему сексуальному партнеру так, как если бы тот был его родителем, а второй партнер в ответ на это занимает родительскую позицию. Возможное, даже весьма вероятное объяснение поведения партнера, принимающего на себя роль подростка, в том, что в своей взрослой жизни он не только сохранил поведение привязанности — это довольно обычное явление, — а также, что по какой-то причине у него сохранилась готовность к поведению, присущему маленькому ребенку, что уже является необычным. Совершенно очевидно, что для раскрытия причин, по которым одна форма поведения в чем-то совпадает с другой, и понимания их влияния друг на друга требуются серьезные исследования. Надеюсь, что было достаточно сказано для того, чтобы понять следующее: признание поведения привязанности, сексуального и родительского поведения в качестве разных систем поведения никоим образом не умаляет достижений психоаналитический мысли.

Глава 13. ПОДХОД К ПОВЕДЕНИЮ ПРИВЯЗАННОСТИ С ПОЗИЦИИ ТЕОРИИ СИСТЕМ УПРАВЛЕНИЯ

Они должны оставаться свободными, Как рыбы в море, Как звезды на небе,

В то время как ты остаешься гаванью, Куда они мимоходом заходят.

Ф. Корнфорд

ВВЕДЕНИЕ

Факты, касающиеся поведения привязанности, для такой теории, как теория вторичного влечения, трудны и неудобны. Напротив, в отношении теории управления их можно рассматривать как интересный вызов. Достаточно принять тот или иной подход, и уже сравнительно не трудно увидеть четкие контуры возможных решений.

В гл. 5 указывалось, что значительная часть инстинктивного поведения животных и птиц направлена на поддержание в течение долгого времени некоторых соотношений организма с определенными характеристиками окружающей среды. Примером может служить поведение высиживания яиц, где результат — сохранение физического контакта птицы с яйцами и гнездом на протяжении нескольких недель, а также территориальное поведение, в результате которого животное удерживает определенный участок среды, обитая на нем в течение месяцев, а иногда и лет. Указывалось также, что поведение с таким прогнозируемым результатом может быть организовано на основе механизмов большей или меньшей сложности. Например, менее сложный вариант мог бы иметь такую организацию, благодаря которой вероятность движения к специфической цели-объекту была бы тем больше, чем дальше расстояние до цели-объекта. Основная задача этой главы

— показать, что поведение привязанности организовано именно таким образом. Конечно, приведенная выше формулировка — это не более чем костяк представляемой здесь теории. Чтобы объяснить реально наблюдаемое поведение, требуются тщательные разработки. Во-первых, интенсивность проявлений поведения привязанности у маленького ребенка меняется не только ежедневно, но и ежечасно, и ежеминутно. Поэтому необходимо исследовать условия, при которых происходит активация и прекращение поведения привязанности, а также факторы, влияющие на его интенсивность. Во-вторых, в период младенчества и детства происходят весьма значительные изменения в организации различных систем, участвующих в осуществлении поведения привязанности. Однако прежде чем обсуждать эти проблемы, необходимо рассмотреть роль матери как партнера по взаимодействию. Передвижения матери и ребенка могут приводить не только к увеличению дистанции между ними: сокращение расстояния также может быть результатом перемещения любой из этих двух сторон.

РОЛЬ РЕБЕНКА И МАТЕРИ В ПРОЦЕССЕ ИХ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ

Взаимодействие как результирующая нескольких видов поведения

Каждый, кто имеет возможность в течение какого-то времени наблюдать за поведением матери и ее годовалого или двухлетнего ребенка, может обнаружить, что оба они демонстрируют множество разных форм поведения. В то время как одни формы поведения (у каждого из партнеров) содействуют достижению и сохранению позиции близости друг к другу, многие другие формы поведения имеют совсем иную направленность. Какие-то из них вообще никак не связаны с поддержанием близости: мать готовит или шьет; ребенок играет с мячом или опустошает сумку матери. В другом

случае поведение прямо противоположно сохранению близости: мать идет в другую комнату или ребенок выходит, чтобы вскарабкаться по лестнице. Может иметь место еще одна форма поведения, противоположная поискам близости: иногда (обычно довольно редко) мать или ребенок могут быть так раздражены, что постараются отойти друг от друга подальше. Поэтому нахождение рядом — это лишь один из результатов многообразного по своим последствиям поведения этих двух партнеров.

Тем не менее крайне маловероятно, что когда-нибудь дистанция между ними превысит некое максимально допустимое значение. Но если это все же случится, то кто-то из них очень скоро постарается сократить расстояние. В одних случаях инициатива принадлежит матери — она зовет ребенка или идет посмотреть, куда он забрался; в других — инициативу может взять на себя ребенок, прибежав обратно к матери или плачем призывая ее к себе.

Таким образом, в паре мать — ребенок существует определенное динамическое равновесие. Дистанция между ними, как правило, сохраняется в определенных устойчивых пределах, несмотря на это, их поведение в отдельные моменты может быть несогласованным, противоречивым, нейтральным или содержащим элементы соперничества. Чтобы понять, как это происходит, полезно рассмотреть пространственные отношения, складывающиеся между матерью и ребенком, как результирующую четырех следующих видов поведения:

а) поведение привязанности ребенка; б) поведение ребенка, противоположное привязанности, в первую очередь исследовательское поведение и игра;

в) поведение матери, связанное с уходом и заботой о ребенке; г) поведение матери, противоположное родительской заботе. Формы поведения, которые относятся к пунктам «а» и «в»,

имеют однотипные функции; в пунктах «б» и «г» сосредоточены формы поведения с функциями разного типа.

Интенсивность каждого из четырех видов поведения может значительно колебаться в разные моменты времени — вплоть до полного его отсутствия. Более того, на поведение любого вида может влиять наличие или отсутствие поведения других видов, поскольку результаты одного вида поведения могут вызывать или, напротив, тормозить поведение остальных видов. Например, когда мать кудато позовут, у ребенка, скорее всего, возникнут проявления поведения привязанности, а его исследовательское поведение при этом затормозится; и наоборот, когда ребенок в своей исследовательской активности заходит слишком далеко, у матери, как правило, возникает поведение, связанное с заботой о ребенке, а любая другая ее деятельность тормозится. У счастливой пары присутствуют все четыре вида поведения, которые гармонично развиваются вместе. Однако всегда есть риск возникновения конфликта.

Данный анализ показывает, что поведение привязанности ребенка — это лишь один из четырех самостоятельных видов поведения, два из которых свойственны ребенку, а другие два — матери. Из них и складывается взаимодействие между матерью и ребенком. Прежде чем продолжить обсуждение поведения привязанности, полезно кратко рассмотреть каждый из трех оставшихся видов поведения. Начнем с того, который можно наблюдать, когда ребенок отходит от матери, и который противоположен поведению привязанности.

Исследовательское поведение и игра

За последние десять лет широкое признание получила точка зрения, когда-то высказанная Пиаже, согласно которой, исследовательская активность представляет собой такой же самостоятельный и важный вид поведения, как питание и спаривание, являющиеся признанными видами поведения. Исследовательское поведение имеет три основные формы: первая — ориентировочные реакции головы и тела, которые приводят органы чувств в наилучшее положение для восприятия объекта-стимула и обеспечивают

готовность к действию мышечной и сердечно-сосудистой систем; вторая — это физическое приближение к объекту-стимулу, благодаря которому все органы чувств получают о нем большую информацию и точнее ее воспринимают; третья форма — это обследование объекта путем манипулирования с ним или разного рода экспериментирования. Такое поведение имеется у всех видов птиц и млекопитающих, но особенно ярко оно представлено у отдельных видов: среди птиц — у ворон, среди млекопитающих — у приматов, причем оно и большей степени присутствует у птенцов и детенышей млекопитающих животных, чем у взрослых особей1.

_______

1Полезный обзор эмпирических работ, посвященных исследовательскому поведению у животных и человека, можно найти в гл. 4, 5 и 6 книги Берлайна «Конфликт, активация и любопытство» (Berlyne, 1960). См. также работу Флейвелла «Генетическая психология Жана Пиаже» (Flavell, 1963).

Исследовательское поведение обычно вызывают стимулы, которые отличаются новизной и/или сложностью, причем эти признаки часто сочетаются. Любой новый предмет, оставленный в клетке животного — обезьяны, крысы или носорога, — рано или поздно исследуется и пристально изучается. Через некоторое время интерес к нему угасает, так как «пропадает новизна». Но каждый новый предмет вновь вызывает интерес, точно так же, как и старый, если после определенного перерыва снова положить его в клетку. Животное может долгое время заниматься каким-либо предметом, нажимая на его рычаги или открывая дверцы, при этом наградой за труды является не что иное, как сам новый предмет, с которым можно играть, или какая-то новая картина, которую можно рассматривать. Пищевое подкрепление не требуется. Более того, когда пища и новый предмет появляются одновременно, предпочтение обычно отдается новому предмету, даже если животное голодно.

Люди, особенно дети, ведут себя так же. Каждая мать знает, что малышу нравится наблюдать за меняющейся картиной, и, как это подтвердила в своем исследовании Рейнголд (Rheingold, 1963а), уже четырехмесячный младенец быстро научается прикасаться к маленькому шарику, и если после этого ему показывают коротенький фильм, повторяет это действие. Каждая мать также знает, что, когда в поле зрения маленького ребенка появляется что-то новое или кто-то незнакомый, он сразу же перестает есть.

Влияние свойства новизны на ребенка так велико, что сравнение «как ребенок с новой игрушкой», по сути дела, стало служить для обозначения полной поглощенности человека каким-то предметом.

Таким образом, исследовательское поведение не является простым дополнением к пищевому или сексуальному поведению. Это самостоятельный вид поведения. Лучше всего его можно представить как поведение, механизмы которого связаны с набором систем управления, которые в ходе эволюционного процесса были выработаны для выполнения особой функции — извлечения информации из окружающей среды. Как и другие системы управления поведением, эти системы активизируются при воздействии стимулов, обладающих определенными характерными чертами, и тормозятся под действием стимулов с другими характерными чертами. В данном случае активизирует системы свойство новизны, а прекращает их действие — привыкание. Что-то новое превращается в знакомое именно благодаря особому свойству исследовательского поведения, оно же преобразует активизирующий стимул в тормозящий. Парадоксальная особенность исследовательского поведения в том, что фактически те же

самые свойства, которые вызывают исследование, инициируют также и тревогу, попытки удаления и бегства. По этой причине животное или ребенок часто одновременно демонстрирует и попытки приблизиться к заинтересовавшему его предмету, и готовность