10. Особенности мировоззрения и эстетики ф. Кафки. Франц Кафка

1883-1924

Близок к пражскому кружку экс-ма. Организационно он с ним связан, есть существенные смысловые сближения, но замкнуть его в экс-ме нельзя: Кафка слишком масштабен. Тут есть отражение примет времени: установка на выявление тайны, смысла мира. Эта тайна хар-ся как нечеловеческая (в отличие от 19 века), причем с негативным знаком.

Отступает забота о худ. отделке: мир гротеска, искривлений, нарушений. Образ мира-чудовища, перед которым беззащитен человек.

Но нет крика экс-ма, нет экспрессии, пафоса. Для Кафки хар-на подчеркнутая сдержанность, тривиальность стиля. Почти чиновничий язык.

Боль, страдание тут в центре, они воспринимаются как призма «черного юмора» (очень условное определение). Смех тут не предполагается. Но речь о скомпроментированности страдания: оно жалко и постыдно, оно не героизирует. Поэтому неуместен пафос экс-ма.

С 1-й стороны Кафке нравилась фарсовая концовка флоберовского «Испытания чувств»: все снижено. Но с др. стороны при чтении романа «Замок» своим друзьям, Кафка был в шоке от их смеха.

Мир Кафки сер, тривиален, бюргерски снижен, но загадочен. Обыкновенный мир, за которым обнаруживается абсурдность, инаковость. Бытовой мир опыта не гарантирован, даже если нам так кажется.

У Кафки мы м.б. уверены, что стол за нашей спиной превратится в кенгуру. И может спутаться, в спешке превращаясь обратно.

Биография Кафки проста, но непонятна. Это знаковая фигура 20-го века.

Родился в семье пражского предпринимателя, учился на юриста (почти все университеты были юридическими или медицинскими), скучная работа страхового агента, болезнь туберкулезом, вынужденный уход на пенсию, ранняя смерть.

Странные отношения с близкими, с женщинами. Трижды убегает из-под венца (дважды - с одной и той же девушкой), обычно мотивирует тем, что его призвание в творчестве, этому отдана вся его жизнь. Но и тв-во его было «не от мира сего». Он почти не публикуется при жизни (только малая проза). При смерти завещает душеприказчику сжечь свои рукописи. Но тот не выполняет обещания и публикует произведения посмертно.

Творчество для него условие жизни, но он не ищет привычных результатов творчества (откликов, славы), он не пытается т.о. реализоваться в мире людей. Он так от мира ускользает. Это центральный принцип тв-ва Кафки: чувство того, что твое присутствие в мире неуместно, ты чужой.

Это ощущение в целом характерно для 20-го века, но тут это доведено до нового рубежа.

Обосновывать можно по-разному: этническая чуждость (еврей, говорящий на немецком, живущий в славянском городе Праге), «я живу в своей семье более чужим, чем самый чужой». Кошмар голого среди одетых: страдание, которое постыдно, жалко. Он не м. взывать к сочувствию, справедливости, его страдание абсурдно, рассчитывать не на что. Это объясняет стремление ускользнуть из мира и ощущение своей неуместности.

Ярче всего ситуация инаковости реализована в новелле «Превращение» (герой превратился в жука - и начинаются проблемы). Все желают, чтобы герой умер.

Кафка так себя и чувствует. И когда окружающие его не принимают, они имеют на это право. То страдание, которое не имеет права на сочувствие, - чувства человека, находящегося под недоброжелательным взглядом окружающих. Остальные имеют право его судить и карать (взгляд отца на ребенка).

В его отношениях с отцом все было сложно: отец - буржуа среднего масштаба, личность деспотическая, категоричная. Ждал, что сын будет продолжать его дело (станет таким же агрессивным). А Кафка текущее свое присутствие в мире ощущает неуместным - какой уж тут дальнейший захват мира!

Новый взгляд на проблему отцов и детей: сыновья готовы стать жертвами и оставить свое место под солнцем.

В дневниках одна из тем рефлексий Кафки о том, что нет внутренней территории, на которой можно уединиться. Отказ от борьбы и т.д. К миру Кафки оказывается существенно применима модель Делеза: шизоидная экзистенциальная практика: спасение в теле без органов, в точке отсутствия. Человек 20-го века - это не душа, а точка ускользания. Уходить некуда. Модель тотального страдания, распятого тела.

Тут не личности и герои, а тени в глубине души. В двух («Процесс», «Замок») важнейших романах Кафки герои не имеют имен: только инициалы, духовные центры, условные знаки на бумаге.

Мир Кафки - мир сна, галлюцинации, грезы, сновидения. Иногда это кошмарная греза: узкие коридоры, тесные комнаты, ломкие лестницы - это структура топографии.

Все значимые произведения начинаются с пробуждения героя (Замок, Процесс, Превращение). Здесь нельзя однозначно говорить о ложном пробуждении, тут все сложнее: мерцание границ между явью и сном, экспансии мира сновидений на реальный мир.

Имена: Йозеф (библейский Иосиф был сновидцем: видел сны и толковал их другим).

Но главное - в самой структуре реальности, в структуре пространства и времени. Пространство иррационально, необъективно, постоянно изменяется и достраивается.

Время перевернутое: сновидческое время не имеет памяти, предметы постоянно меняются, через каждое мгновение рисунок калейдоскопически меняется. Но сновидец произвольно придумывает прошлое, как будто бы эта связь есть. Сны выстраиваются связно и логически только задним числом. Как будто бы истоки событий были в прошлом, а не навеяны только что.

Это сновидческий мир без причинно-следственной связи событий (эта связь придумывается потом, постфактум). Но кто сказал, что явь устроена не так же? Это же мерцание между сном и реальностью.

Нет настоящего лица, имени и характера героя. Мир строится как кругозор: мир не виден весь, не виден объективно - видно только то, что нас касается: вредит или помогает. Это субъективный взгляд, адекватный и сновидению. Граница между сновидческим кругозором и реальным очень зыбка.

Но тут не только сознание главного героя, которым все исчерпывается. Присутствуют и внешние силы, которые обладают громадной властью: герой беззащитен перед ними. Они помыкают им как хотят.

Тут входит понятие кошмара: в кошмаре есть что-то еще, кроме сновидца, разней степени осмысленности. Мир Кафки - это сон-кошмар.

Эти внешние силы находятся в постоянном диалоге с героем. Мир ведет непрекращающийся диалог с героем (все предметы, которые он видит, имеют к нему отношение). Ярче всего это реализовано во вставной новелле о воротах в романе «Процесс».

Но диалог ведется на странном, непонятном герою шифре. Ощущение, что диалог этот недоброжелательный, героя постоянно тормошат, дразнят.

Такое разделение на 2 полюса можно воспринимать как основной центр (герой - другие, сновидец - кошмарный некто, сын - отец, человек - государство, человек - Бог).

В предельном смысле романы Кафки - об уделе человека в этом мире вообще.

В «Процессе» жизнь оканчивается судебным приговором: это метафора самой жизни, которая обрекает нас на смерть. Тематика суда и власти тут метафорически уместна.

Высшая власть сравнивается с кошмарным «Некто».

Тут важен контекст философии Сёрена Кьеркегора. У него представлена диалектическая теология: Бог - это абсолютное Иное по отношению к человеку, ему нельзя приписывать человеческие свойства. Бог не добр, не справедлив, не любящ. Он не обладает ни одним из человеческих свойств.

29.09.2009г.

Романы Кафки - романы-мифы, новеллы - новеллы-притчи. Притчи о месте человека в этом мире (тут реализуется тот принцип иерархии «герой - другие, сновидец - кошмарный некто, сын - отец, человек - государство, человек - Бог»). Возможны сужения темы: удел художника в мире, отношения сына и отца.

Притчевый язык предполагает интерес к инаковому (адвокат говорит Йозефу К., что все подсудимые обладают особой красотой, которую его жена в них чувствует). Это остраняет модель мира.

Принципиальное искривление горизонта человеческой жизни: невиданные области. Это размывает применимость традиционных моделей мифов. Мифы предполагают единство типов. А у Кафки речь об опыте небывалом, нечеловеческом.

В этом контексте находят свое место образы животных («Певица Жозефина и мышиный народ», «Исследования одной собаки»). Кафка делает допущения: собаки не знают о существовании людей. Одна из философских идей: откуда берется еда?

Контекст: люди тоже не видят бога, но полностью от него зависят.

Мифопоэтика Кафки предполагает мерцание смысла, отсутствие единой версии толкования - в этом принципиальная специфика Кафки. Лучше всего это иллюстрирует Кафка в притче о законе в романе «Процесс». После притчи он дает бесконечное множество истолкований, противоречащих друг другу. Также Кафка предлагает действовать читателю: все абсурдно, м.б., смысла нет вообще.

Специфику языка Кафки можно связать с жанровыми составляющими его мира: не только миф трансформирует роман, но и миф романтизируется. Роман, с его безопорностью и отсутствием последней истины, преобразует миф во что-то такое же безосновное, не дающее последнего ответа.

Человек Кафки тотально неуверен, тотально лишен почвы (сравнение с японскими акробатами, которые умеют взбираться по лестнице, стоящей на ступнях полулежащего человека и вздымающейся в небо - именно их рисовал на полях Кафка).

Основные приметы романной структуры у Кафки есть: мир тотальной субъективности без единой правды, мир тотального поиска, бесконечного и безрезультатного.

У Кафки это переходит в галлюцинации.

В романе д.б. система ценностей, которые существуют в виде бесчеловечной системы, а человек маленький, ничего важного не несет, обречен на столкновение с этой системой, потерявшей все человеческое.

У Кафки именно это в основе: столкновение человека с огромными структурами, которые несут в себе бесчеловечную силу. Но все-таки идет речь именно об абсурдном, кошмарном, душно-пугающем лабиринте.

И наоборот: если для героя в романе есть возможность уйти во внутренний мир, то у Кафки герои живут без души: это точка отсутствия, ускользания.

Здесь иное страдание: ситуация не позволяет им рассчитывать на сочувствие. Экзистенциальная справедливость происходящего. Герои действительно неуместны, занимают неположенное место в мире.

Что же возможно в ситуации человека как точки отсутствия без опор и без надежд? Ему остается конструировать несуществующие миры в пустоте, он застраивает эту пустоту. Мир Кафки - мир несуществовавшего опыта. Кафка простраивает целые вселенные.

У Набокова иная модель Кафки на основании новеллы «Превращение»: делается только одно допущение, а остальное - логично, развернуто и подробно.

Тв-во конца 10-20 годов строится уже на безудержном вытраивании невиданных поворотов, невиданного опыта и т.д.

Основная инвариантная судьба в мире Кафки - беззащитность перед миром, неуместность, точка отсутствия. Несколько вариантов: 1)традиция истолкования как подобия антиутопии о власти и позиции человека перед ее лицом, надо сочувствовать герою, осуждать его внутреннее рабство (например, герой «Процесса» все делает добровольно, возмущаясь лишь на словах); 2) это высший суд: вина героя именно в том, что он никак не м. признать свою вину; 3)иудаистическое представление о первородном грехе (присутствие в мире уже содержит вину, ты тут неуместен) - именно за него детей Адама и евы присудили к смертности (приговор в «Процессе» - смерть); преодоление греха можно только невозможным усилием, ты впутан в кошмар, вытащить себя можешь только за волосы, и что будет после пробуждения непонятно.

Неважно, как именно выглядит власть (обычно безобразно): дело в подсудимом, что-то должно случиться с ним, он должен что-то понять (об этом притча о законе в «Процессе»). Речь о невозможном пробуждении от кошмара, но нередко этот выход оказывается оформлен как смерть (так это происходит в «Превращении»).

Вторую часть наследия Кафка отдает женщине, и она все прямолинейно сжигает. Это провокация со стороны Кафки: чтобы решение принимал другой.