Формирование советской государственности

Большая часть историков по-прежнему склонны считать гражданскую войну как наиболее острую, вооруженную форму классовой борьбы за государственную власть и собственность между классами и социальными группами внутри страны. Предлагается компромиссный подход в определении хронологических рамок, который в принципе изложен еще Лениным. Первый – гражданская война, как форма классовой борьбы. И с этих позиций вооруженная борьба наблюдалась в России в 1917 г. (в феврале, июле, августе, октябре и далее) и продолжалась на окраинах страны до 1922 г. Второй подход – Гражданская война – как особый исторический период, когда эпизодические вооруженные столкновения переросли в формирование противоборствующих армий, появление фронтов, когда военный вопрос стал главным в жизни народа, в стороне не остался ни один класс или группа населения. Решению военного вопроса была подчинена экономическая, политическая, идеологическая, культурная и прочая жизнь народа. Начало войны В.И. Ленин относил к весне-лету 1918 г. (мятеж белочехов вызвал образование первого (Восточного) фронта войны), а ее окончание – к концу 1920 г., когда был ликвидирован последний (Южный) фронт. После этого (с начала 1921 г.) главное место в жизни страны стало занимать мирное строительство (восстановление народного хозяйства, НЭП и т.д.). Военный вопрос после 1920 г. как основной вопрос политики и деятельности народа уже сошел с повестки дня. Вооруженная борьба носила характер остаточных явлений второстепенного значения и не определяла развития страны в целом.

На современном этапе (вторая половина 1990-х – начало 2000-х годов) интерес к данной теме не ослабевает. Появляются новые авторы, новые оценки проблемы и акценты в их решении. Делаются попытки даже проанализировать историографию последних десятилетий (см. Голдин В.И. Россия в Гражданской войне. Очерки новейшей историографии (вторая половина 80-х – 90-х годы). – Архангельск.2000.). опубликовано в последние годы немало сборников документов (о крестьянских восстаниях на Тамбовщине, о Н.И. Махно, Кронштадском мятеже и других). Вообще изучению проблемы «третьей силы» в ходе войны уделяется много внимания и это справедливо. Колебания крестьянства, отметил В.П. Дмитренко, сыграли решающую роль в динамике гражданской войны, как и различные национальные движения.

Много работ публикуется о «белом движении», об интервенции на Севере, на Юге, на Дальнем Востоке, появились новые научные школы изучения истории Гражданской войны в регионах (Архангельск и другие) и в связи с этим стали особенно активно разрабатываться региональные аспекты темы. В работах последнего десятилетия не только делается попытка разрушить некоторые старые стереотипы и представления о гражданской войне и появились новые сюжеты в ее исследовании, но, как отмечают В. Голдин, Г. Бордюгов, А. Ушаков, В. Чураков и некоторые другие современные авторы – на смену старым приходят новые политические мифы и спекуляции, породив немало весьма тенденциозных, конъюнктурных работ». В последние годы заметно снизился интерес исследователей к изучению советского лагеря. В ряду новых появились такие проблемы, как влияние войны на аппарат управления (как советского, так и антибольшевистских правительств), формирование спецслужб, место и роль национального вопроса и связи националистических элементов с белогвардейскими режимами, исследуются программы, цели, и идеологические установки Белого движения и др.

В зарубежной историографии Гражданской войны и интервенции в России всегда уделялось повышенное внимание. В годы идеологического и военного противостояния Запада и СССР зарубежные авторы неизменно отмечали, что «гражданская война неизбежна в любой стране, где произойдет революция». Виновниками, инициаторами в развязывании войны называли большевиков, так как они получили в Учредительном собрании только 20% мест, поэтому разогнали его, чем и вызвали гражданскую войну. Наряду с этим, идеализировали внутренние антибольшевистские режимы и маскировали истинные цели интервенции и ее масштабы. Следует отметить, что долгое время не было специальных исследований по теме. В 1935 г. вышел 2-хтомник британского журналиста У. Чемберлена «Русская революция», второй том которого был посвящен Гражданской войне, и только со второй половины 1980-х годов стали появляться десятки работ по этой теме. Стимулами для этого послужили открытие советских архивов, изменение политической ситуации в СССР и последующий его распад.

Длительное время зарубежная историография, также как и советская, больше изучала лагерь победителей, то есть советский государственный аппарат, и события, происходящие на советской территории. Примером может служить 3-хтомная работа Э. Кара о периоде 1917-1923 гг., в которой антибольшевистские силы практически не рассматривались. После распада СССР больше стали изучать антибольшевистский лагерь. Главный вопрос зарубежной историографии остался прежним – почему большевики победили, а их противники проиграли, но теперь усилия исследователей сосредоточены на изучении истории установления, деятельности и причинах поражения Белого движения. Если раньше изучали «силу» большевиков, то теперь слабость и разрозненность противоположного лагеря. Р. Пайпс в работах «Русская революция» (1994) и «Россия при большевиках» (1997) подчеркнул значение «объективных» условий, предрешивших исход Гражданской войны: преимущество красных в отношении людских и промышленных ресурсов, лучшая система транспорта и этнически однородное население центра страны. «Субъективные» причины он видит в гибкой тактике большевиков, сочетавшей в себе массовый террор и политические уступки, а также разобщенность антибольшевистского лагеря.

Всесторонне изучалась интервенция в Россию. Данный факт объясняется повышенным интересом к соотечественникам и доступностью архивных источников. Интервенты действовали на окраинах России, оказывая поддержку генералам и их правительствам. Как считает Смил (США), причиной неудач белых в Сибири был сам А. Колчак, который не имел опыта ведения войны на суше, не смог провести необходимые социально-экономические и политические реформы и поэтому его не поддержало крестьянство. Подобные же причины в сочетании с «неэффективной» помощью интервентов, привели к поражению белых на Юге, на Севере и других районах (П. Кенез, Дж. Бринкли, К. Брюггеманн и другие).

Подробно рассматривается роль классов и партий в период Гражданской войны. Отмечается сокращение численности рабочих, а следовательно, ослабление социальной опоры новой власти, что вызвало возрастание вмешательства советского государства и РКП(б) в социальную и общественную жизнь. До сих пор не потеряло своего значения первое комплексное исследование крестьянства в революционный период – монография О. Файджеса, вышедшая в 1989 г. «Крестьянская Россия. Гражданская война: Поволжская деревня в революции (1917-1921)». В ней дан подробный анализ социальной жизни деревни, показано отрицательное отношение крестьян к реквизициям, однако не переросшее в крупномасштабные выступления против большевиков из-за боязни реставрации старого режима.

Новые методологические подходы в зарубежной, отчасти и в отечественной, историографии связаны с так называемой «новой культурной историей», антропологией, изучающей менталитет и массовые представления, массовые действия, идеологии и т.п. Как правило, авторы этого нового направления не выделяют Гражданскую войну из революционного периода, но отмечают, что война способствовала возникновению новых форм культуры из смеси народных традиций и революционной идеологии. Наиболее известной из работ этого направления является монография Н. Тумаркин «Ленин жив!», показывающая причины и процесс возникновения культа Ленина. В культе вождя революции Тумаркин видит своеобразную новую религию, которая выросла из русской традиции почитания святых, из интеллигентского поклонения революционерам – мученикам. Культ вождя помог укреплению позиций большевиков в годы Гражданской войны.

Новаторские интерпретации войны связаны и с так называемой новой политической историей, сочетающей в себе достижения социальной и культурной историографии. Сторонники этого направления переносят внимание с деятельности верхов на среднее и низшее политические звенья, часто выбирают узкий предмет исследования для освещения более широких процессов. Так, Л. Ли в работе «Хлеб и власть в России. 1914-1921» показал, как в условиях неспособности власти обеспечить прожиточный минимум населению, жители России пытались самостоятельно выжить в обстановке хаоса. Автор показал, что в отличие от царского и Временного правительств, которые проявляли нерешительность в вопросе снабжения продовольствием, большевики создали централизованный аппарат снабжения, ставший опорой их власти.

В монографии Дж. Сэнборна «Мобилизуя российскую нацию: воинская обязанность, тотальная война и массовая политика. 1905 - 1925» показано видение автора процесса формирования в России единой многонациональной нации в результате введения всеобщей воинской повинности, русско-японской, Первой мировой и Гражданской войн – «когда произошла окончательная трансформация крестьян в российских граждан». Большевики, по мнению Сэнборна, смогли придать «гражданам в униформе более высокий социальный статус», чем их противники и этим обеспечили себе победу в Гражданской войне.

Работы Ли, Сэнборна и других, несмотря на разницу в предметах исследования, похожи в том, как считает Л.Г. Новикова, - «что сметают разделительный рубеж 1917 г. и подчеркивают сходство политической практики царского, временного и большевистского правительств с той разницей, что большевики действовали более организованно и решительно. Так же утверждается, что, несмотря на коммунистическую идеологию, Россия во многом повторяла опыт европейских стран».

Таким образом, в центре внимания зарубежной историографии стоит Белое движение. Наблюдается сходство тем и направлений в западной и российской историографии Гражданской войны, предпринимаются попытки рассматривать события этого периода в России на фоне общеевропейских событий.