Конфессиональная история Беларуси1

Плехова А.Д.

Географический факультет

4 курс 8 группа

Эссе на тему: «Конфессиональная история Беларуси»

Конфессиональная история Беларуси еще нуждается в осмыслении, поскольку Беларусь до образования БССР (1 января 1919г.) не имела четко определенной национальной государственности, а, следовательно, ее конфессиональная история размыта и своеобразна.

Собственно историю белорусских земель следует начинать со времени разгрома и расчленения древнерусского государства в ходе татаро-монгольского нашествия, т.е. со 2-й половины XIII в., когда, несмотря на сложную иерархическую субординацию внутренне самостоятельных земель-княжеств, Древняя Русь перестала существовать как относительно целостный социальный организм. Началось обособление ее отдельных частей в самостоятельные структуры. Одной из них и стала в конечном итоге Беларусь.

Религиозная история Беларуси можно рассмотреть с учетом следующей периодизации истории Беларуси:

1. Предыстория Беларуси: со времени славянской колонизации Восточноевропейской равнины и до расчленения общевосточнославянского древнерусского государства Киевская Русь (первые века - I тыс. н.э. - XIII в.);

2. Западнорусские земли в составе Великого княжества Литовского, формирование белорусской народности (2-я половина XIII в. - 1569 г.);

3. Белорусские земли в составе Речи Посполитой (1569 -1795 гг.);

4. Белорусские земли в составе Российской империи. Становление белорусской нации (1795- 1917 гг.);

5. Советский период истории Беларуси. Образование и консолидация белорусского национального государства – БССР (1917 - 1991 гг.).

Важнейшей культурной предпосылкой истории белорусского этноса являются верования восточных славян. Они были связаны с преимущественно аграрным, сельскохозяйственным характером производства в VI—IX вв. и родоплеменным характером общества, разделенного по принципу родства и соседства.

Язычество принадлежит к архаическому типу культуры, сильно отличающемуся от традиционного и современного ее типов. Издревле люди представляли себе мир населенным добрыми и злыми силами, помогавшими человеку или мешавшими ему в достижении его целей. От мировых религий эти представления отличались тем, что несовершенство человека не связывалось с его отпадением от божественного идеала (грехопадением). Несовершенство считалось качеством, внутренне присущим всему миру, как земному, так и небесному, как миру повседневности, так и миру таинственных сил природы. В сущности, человек сам был одной из таких сил. Чтобы добиться выполнения своей воли, он мог напугать и заставить подчиниться себе домового или лешего, а люди, обладающие колдовской силой, как, например, жрецы-волхвы или вожди племен, могли управлять силами природы: насылать и предотвращать дождь, болезнь, неурожай и голод, обеспечить победу в войне.

Наиболее поздними племенными и государственными языческими богами были Перун — бог грозы, войны и оружия, являвшийся покровителем князя и дружины; Хорс и Даждьбог — божества Солнца; Велес — бог-защитник домашнего скота и торговли; Стрибог — бог ветра; Семаргл — божество подземного мира, связанное с культом предков и плодородием природы, а также Мокошь — единственное женское божество в пантеоне богов этого патриархального времени, олицетворяющее женское начало в природе.

Клятва оружием, Перуном и Белесом известна уже из рассказа о договоре 911 г. между киевским князем Олегом (882—912) и византийцами. С именем князя Владимира (980—1015) связана попытка утвердить языческую религию в качестве государственной идеологии. Придя к власти в Киеве, он водрузил рядом со своими теремами на холме деревянные идолы шести богов: Перуна, Хорса, Даждьбога, Стрибога, Семаргла и Мокоши. Однако языческие боги были, прежде всего, местными божествами и насаждение их культа в других племенных землях (например, культа Перуна в Новгороде) удавалось не всегда. На этой основе было невозможно достичь духовного единства населения страны, без которого немыслимо создание прочного государства. Языческие верования не пользовались авторитетом в ближайших к Руси странах: христианской Византии, иудейской Хазарии и принявшем ислам Булгаре. Для того чтобы иметь с ними равноправные отношения, нужно было примкнуть к одной из великих, мировых религий.

Как известно, Киевская Русь приняла христианство. Но и потом на сотни лет в стране сохранилась ситуация «двоеверия», когда христианские верования сосуществовали с языческими, обряды совершались одновременно и христианским святым, и языческим богам, праздники воплощали и веру в Христа, и веру в местных богов. О силе этой традиции говорит то, что до сих пор в культуре славянских народов сохранились языческие праздники и поверья, истребить которые пытались государство и церковь в течение тысячи лет.

Типичным языческим праздником является Новый год. Этот праздник отсутствовал в традиционном христианском календаре и неоднократно подвергался преследованиям вплоть до 1700 г., когда Петр I сделал его государственным (до этого приход Нового года отмечали 1 марта или 1 сентября).

Другим известным языческим праздником является Масленица, праздник встречи Солнца в конце февраля. Долгая борьба с ним церкви завершилась, в конце концов, лишь его выведением за сроки Великого поста перед Пасхой. Однако языческий характер праздника сохранился. По поверьям одних славянских племен, в масленичные дни божество зимы Морана уступает свою власть божеству весны Ладе. По другим поверьям, это праздник смерти и воскрешения богини плодородия Масленицы, или Костромы, соломенное изображение которой сжигали в конце праздника, а образовавшиеся угли разбрасывали по озимым посевам. Особое значение имело приготовление блинов на Масленицу. В данном случае они имели одновременно значение и поминальной пищи, и символа Солнца.

Сейчас с христианским праздником Пасхи связан обычай посещать могилы покойных родственников. Однако это пережитки языческого праздника, приходившегося на время перед пахотой. Он был связан со стремлением крестьян добиться поддержки со стороны мертвых предков в пробуждении плодоносных сил земли, обеспечении урожая. Время после Пасхи в XIV в. было известно как навий праздник, т.е. праздник мертвых. В это время на могилах катали вареные яйца, лили на них масло, вино, пиво. Все это были жертвы, которые должны были напомнить мертвым об их родственных связях и долге перед живыми. Церковь превратила их в празднование родительских суббот, посещение кладбища, сопровождаемое христианским поминовением усопших.

Самым известным и колдовским из языческих праздников был сохранившийся и по сей день праздник Ивана Купалы — 24 июня (7 июля по новому стилю). В это время лекарственные и колдовские травы набирали силу. Их собирали знахари. А молодежь отмечала этот день как очередной праздник богини Лады. Ее фигуру делали из соломы. При помощи трения добывали огонь, и юноша с девушкой прыгали через костер, взяв в руки соломенную куклу Лады. По прыжку судили об удаче в супружестве. Затем до зари водили хороводы, а куклу сжигали или топили. По значению этот обряд напоминает ритуал чествования и сожжения Масленицы. В других местах день Ивана Купалы является скорее женским праздником, связанным с молением о дожде, необходимом в это время для урожая. Он сопровождается хороводами девушек в уединенных, считающихся священными местах и рощах, жертвоприношениями рекам и родникам, обрядами, посвященными русалкам как богиням воды.

Остатки воспоминаний о языческих праздниках сохранились до сегодняшнего времени.

Языческая культура глубоко вошла в повседневную жизнь людей. Особенно это проявляется на уровне субкультуры — культурных традиций отдельных половозрастных групп населения, таких, как мужчины, женщины, дети. Это связано с делением первобытного общества на «возрастные классы» и по половому признаку. Так, архаичные черты имеют многие детские игры. Текст, сопровождающий игры, часто связан с языческими обрядами. Об этом свидетельствуют, например, слова «чур», «чурики» (призыв на защиту предка, пращура — «щура») и т.п. Эти выражения дошли до нас, будучи повторенными, часто бессознательно, десятками поколений детей.

Многие обычаи языческой культуры сохранились благодаря женской субкультуре. Достаточно сказать, что с ней связаны традиции песен и плясок, которые стремилась истребить христианская церковь. Основным объектом критики христианских поучений были «пляшущие жены». В женской субкультуре остались суеверия, предсказания судьбы, лечение при помощи трав и заговоров. К этим традициям относится народная медицина, которая только теперь становится официально признанной.

В основе представлений славян о жизни лежало понятие судьбы. С ним связывались представления о счастье (доля) и несчастье (недоля), победе и поражении, достатке и недостатке (в хозяйственном смысле). У прибалтийских славян каждое из этих проявлений судьбы имело собственного бога: Белобога, бога счастья, и Чернобога, бога несчастья. Характерно, что в понимании «судьбы» как «доли» отразились коллективистские, общинные взгляды славян, воспринимавших свою индивидуальную судьбу лишь как часть общей судьбы рода, племени. Это близко к восточному представлению о роли индивида (по-японски «я» звучит как «моя часть», доля). В отличие от древних греков, веривших в предопределенность судьбы, славяне считали, что вопрос о судьбе можно перерешить. Бог, наделяющий человека «долей», может быть умилостивлен в результате жертвоприношения. Решая судьбу человека, бог правит свой суд над ним. В мифологии мы сталкиваемся со множеством божеств, обычно в женских образах, определяющих судьбу (Добрая Доля, Несчастная Доля, Лихая Доля, Злая Доля, Горе, Злосчастие, Лихо, Беда, Бессчастие, Злыдни и т.п.).

Столь же важным было противопоставление жизни и смерти, связанное с природными циклами (весна — зима, огонь — влага, солнце — луна, день — ночь). Смерть выступала в виде важнейшей антиценности, объединяющей вокруг себя злые силы, во главе которых стоит Кощей Бессмертный, являющийся одним из воплощений смерти.

Добро и зло были связаны с ориентацией в пространстве. Мир делился на правую и левую части, счастливую и несчастливую. До сих пор принято, чтобы не сглазить, плевать через левое плечо — там стоит дьявол («Не плюй направо, там ангел-хранитель, плюй налево — там дьявол»; примета: «Правая ладонь зудит — получать, левая — отдавать»). В связи с этим возникло представление о правде и кривде, правоте и неправоте, прямом и кривом пути. Правое и левое ассоциировалось также с идеей верха и низа («Правда живет у Бога, а кривда на земле»).

В отличие от христианских представлений, четко отделивших небо как место обитания Бога от греховной земли, в языческих представлениях небесное и земное осознавалось как мужское и женское. Женское божество земли («мать-сыра земля», «святая земля») было не менее важным предметом почитания, чем небесные боги (такие, как Перун). Землей клялись. Зло обитало в подземном или подводном царстве, населенном нежитью и нечистью: умершими не своей смертью русалками, упырями, кикиморами и т.п. Не менее важным было и долгое сохранение в сознании русских идеи святой матери-земли.

Важными для восточных славян были родовые ценности, выраженные в противопоставлениях старший — младший, предок — потомок. Старший в роду являлся носителем мудрости, от его знаний зависело благосостояние всех. Не меньшим влиянием пользовались и старые женщины, которые лечили людей и руководили погребальными обрядами. Авторитет старости поднимало наличие у славян культа предков (культа дедов) как заступников перед стихийными силами природы. Однако надо отметить, что высоко ценились и сила и энергия молодости. В русской сказке еще живо первобытное представление об определенных правах и обязанностях каждого возраста, создающих условия для общественного порядка и процветания рода.

Способом приспособления к суровой природе до конца XIX в. была коллективная — родовая, общинная или семейная — деятельность, поэтому в славянской культуре как высшая ценность утверждается духовный идеал коллектива, рода, общины, семьи. С родом, семьей связано сохранение идеала стабильности, который продолжал существовать даже в критические периоды истории. Во все времена к незнакомому человеку обращались матушка, отец, дядюшка, сынок, доченька. Это означало включение его в круг родственных отношений — высших ценностей правды и лада. Это создавало обстановку душевной теплоты, неизвестную, скажем, западноевропейскому обществу, помогало людям выживать при трудностях и испытаниях. Взаимопомощь была незыблемой нормой народной жизни.

C образованием . Киевской Руси в 882 г процесс складывания единого государства восточных славян стал необратимым и был закреплен принятием в конце X в. (988г.) в качестве государственной религии христианства в его восточной, православной форме.

Принятие восточными славянами христианства имело огромное историческое значение. На протяжении десятков тысяч лет высшей формой человеческих связей, несущим каркасом общества оставались кровнородственные, родовые связи. Родовая принадлежность была высшей ценностью первобытного человека. Она освящалась языческими религиозными системами, в которых каждый род имел свое божество-покровителя, противостоящего всем остальным родовым божествам. Родоплеменной строй противоречиво сочетал в себе родовую солидарность в рамках племен и родовую вражду, сопровождаемую кровной местью. В таком обществе зачаточные формы этнического единства не могли оформиться в единые народы-этносы. Этническая солидарность постоянно подрывалась родоплеменной враждой, освящаемой всей системой языческих верований.

Единая княжеская власть являлась лишь внешней скрепой, опирающейся на насилие, и не могла консолидировать родоплеменные группы в единую народность. Такой консолидирующей силой стало православное христианство, провозглашенное князем Владимиром в качестве государственной религии в 988 г.

Православие было выбрано не случайно. Правящая верхушка Киевской Руси была издавна связана с Византией, являвшейся главным торговым партнером славян. Великие просветители славян братья Кирилл и Мефодий унифицировали славянское письмо и перевели священные христианские тексты на славянский язык, близкий к живому языку восточных славян. Христианство пришло в Киевскую Русь на родном языке новообращенных, и это во многом объясняет сравнительную легкость ее христианизации.

Единая вера в единого Бога стала высшей духовной ценностью, возвысилась над родовым сознанием и постепенно сплотила родоплеменные группы восточных славян в единый древнерусский христианский народ.

В предыстории Беларуси Полоцкая земля занимает особое место. Именно на ее западной окраине зародилось на рубеже XIV – XV вв. ядро консолидации новой восточнославянской народности - будущих белорусов. Этническое обособление белорусов от остальных потомков древнерусской народности началось действительно на Полоцкой земле. Древняя полотчина - органичная составная часть древнерусской этнической общности. Рожденная ею Беларусь - историческое новообразование, ранее не бывшая этническая индивидуальность.

История свидетельствует, что утверждение христианства в Полоцком княжестве проходило мирно и ненасильственно. Именно дата — 992 год — стала началом бытия Полоцкой епархии и Православной церкви в Беларуси.

Как принятие Киевом новой веры из Византии не приковало его политически к этой империи, так и приход христианства из Киева в Полоцк никогда не содействовал подчинению Полоцкого княжества Киевскому князю. Наоборот, именно с принятием христианства начался важнейший этап государственного становления Белой Руси.

Основание Полоцкой епархии одновременно с государственным строительством утверждало в этом княжестве его самостоятельность и постепенно вводило его под именем Белой Руси в семью европейских народов. В 1005 году епископская кафедра была учреждена в городе Турове.

В ряду замечательных людей Полоцкой земли нельзя не назвать св. Ефросинью Полоцкую. Она приобрела широкую известность своей просветительской деятельностью. Она собственноручно переписывала книги. С ее именем связаны первые школы в Полоцкой земле. Ефросинья Полоцкая остается одной из самых высокочтимых святых Русской православной церкви.

Выдающимся писателем, проповедником этого времени был Кирилл Туровский.

Христианизация славян прошла органично, без серьезных эксцессов, вследствие удивительной близости к православию их исторически сформировавшегося духовного облика. Славяне никогда не были завоевателями. Их обряды и верования, сформировавшиеся на величественном фоне девственной природы, отличались поэтичностью, высокой эмоциональностью. Все это хорошо корригировалось не с западным, а именно с восточным типом христианской духовности. Православная проповедь нашла в этой среде живой отклик. Тем более, что эта проповедь велась на родном языке славян и часто проповедниками славянского же происхождения, т.к. славяне составляли значительную часть населения Византии.

История Беларуси начинается с вхождения западнорусских земель в состав Великого княжества Литовского. Возникновение Литовского княжества датируется рубежом XII-XIII вв.

Первые полтора века, до конца XIV ст., положение Западной Руси было сравнительно благоприятным. Русские земли пользовались широкой автономией, находясь фактически лишь в вассальной зависимости от великого князя, славянская знать доминировала культурно и принимала участие в общегосударственном управлении. Отношения с литовцами-язычниками были в основном мирными, хотя отдельные эксцессы случались. Сама Русь еще помнила языческие времена. В народе бытовало своеобразное «двоеверие», а литовское язычество было очень похоже на славянское, имея общие с ним истоки.

Православие постепенно и ненасильственно распространялось в Литве. Даже члены великокняжеской семьи, получая уделы в русских землях, обыкновенно крестились. Были распространены смешанные браки. Правда, сам великий князь, опиравшийся в военно-политическом отношении на языческую литовскую знать, неизменно оставался язычником.

К концу XIV в. положение изменилось. Стало очевидным, что в христианской Европе языческое государство далее существовать не может, тем более, что большая славянская часть подвластных ему земель была христианской, православной. Литва оказалась перед цивилизационным выбором: на Востоке, постепенно высвобождаясь от татарской зависимости, быстро поднималась православная Московская Русь, втягивая в свою орбиту восточнославянские земли Литвы, на Западе выходила из феодальной раздробленности и быстро набирала силы католическая Польша, более многолюдная и богатая, чем редконаселенная, истощаемая противоборством с татарами Россия.

В середине XIV в. Польша уже поглотила Юго-Западную, Галицко-Волынскую Русь и продолжала лелеять новые экспансионистские планы на востоке. Доминировавшая в Литве языческая знать во главе с великим князем Ягайлой была поставлена перед выбором: православие или католицизм. Осенью 1380 г. выбор был сделан, Ягайло с литовской дружиной пошел на Куликово поле на помощь хану Мамаю, а через пять лет в замке Крево близ современной Сморгони был заключен договор об унии Литвы с Польшей. Польская ориентация литовской знати привела Литву к Кревской унии 1385 г., принятой всего через пять лет после Куликовской битвы. Срок для неспешного средневековья необыкновенно быстрый. Уния укреплялась династическим браком Ягайло на наследнице польского престола княжне Ядвиге. Сам Ягайло (в крещении Владислав) и вся языческая Литва принимали христианство в его западной, католической форме. Католицизм становится государственной религией ВКЛ, а православие лишается покровительства государства. По новым условиям Великое княжество сохраняло самостоятельную администрацию и широкую автономию в рамках государственного союза двух стран.

После заключения унии одно из крупнейших европейских государственных образований, полиэтническое Великое княжество Литовское с православным населением на большей части территории, стало католическим государством. Литовские язычники были обращены в католицизм, и только феодалы-католики получили все права. Только они отныне могли занимать все основные государственные посты, только им гарантировалась неприкосновенность земельных владений. На белорусские земли пришли польское право, польская культура, польский язык, которые стали агрессивно вытеснять русскую и литовскую культуру, право и язык. Начались никогда уже не прекращавшиеся гонения на православие, объявленное неистинной, мужицкой верой. Измена вере отцов, переход в католицизм стал означать разрыв с этносом, поскольку тут на цивилизационной грани религиозная и этническая принадлежность отождествлялись особенно остро.

Хотя западнорусский язык, как символ автономии официально оставался в Литве государственным вплоть до конца XVII в., начался процесс неуклонного вытеснения элементов белорусской государственности из политической жизни Великого княжества. Для того, чтобы избежать унизительной дискриминации, даже крупным русским феодалам отныне оставалось только два пути - или эмиграция в Россию, или разрыв с верой предков, что в условиях средневековья означало неизбежный разрыв с родным языком и культурой, разрыв с родным народом. Большинство феодалов, в конце концов, вступило на второй путь.

Католицизм пришел из Польши. Оттуда прибыл весь католический церковный клир. Практически все священнослужители были поляками или немцами по этнической принадлежности. Поэтому в Литве католицизм был воспринят как «польская вера», противостоящая «русской вере» - православию. А поскольку по условиям унии полноправными были только феодалы-католики, это не могло не внести раскола в еще недавно относительно веротерпимое литовское общество. Фактически окатоличивание стало означать ополячивание.

Разумеется, это был не одномоментный, а постепенный процесс. Но он развивался неумолимо. Разноэтничная феодальная католическая шляхта сливалась в «единую шляхетскую нацию» с польским языком, культурой и польским этническим самосознанием.

Православная церковь - мать белорусской нации. Если бы она была уничтожена, на этой земле не было бы белорусов. Белорусское крестьянство проявило поразительную стойкость в сохранении своей православной веры, культуры и языка. Оно осталось самим собой и выжило в нечеловечески трудных условиях, покинутое верхними социальными слоями, предавшими его и ушедшими в чужой этнос.

Вся история белорусского этноса и белорусской культуры, возникших на цивилизационной грани между западнохристианским католическим, а после раскола западной церкви и протестантским, миром и восточнохристианским православием, была историей цивилизационного противостояния. Начало белорусского этногенеза совпало с превращением католичества в государственную религию Великого княжества Литовского и происходило на фоне непрекращавшейся агрессивной католической экспансии на православные восточнославянские земли.

Таким образом, именно конфессиональный фактор стал определяющим в этнической и культурной истории белорусов.

Нельзя сказать, чтобы процесс окатоличевания не встречал сопротивления. Подымались восстания, иногда вырывались временные уступки. Самые непримиримые мигрировали в Московию, пограничные феодалы уходили вместе со своими вотчинами, так что восточная граница Великого княжества и без войны стала отступать на запад.

К началу XVI в. почти треть великокняжеского, а потом царского окружения в Москве составляли «литовские выходцы».

Вместе с тем процесс окатоличения шел с нарастающей скоростью. Слишком велик был соблазн социальных привилегий католиков. Ополячивались целыми родами не только русские, но и литовские феодалы-католики. Одни стремились культурно уравнять себя с польскими феодалами. Другие переходили в новую веру под мощным церковным давлением, которое поощрялось Римской курией. Неумолимо шло превращение некогда суверенной Литвы в польскую провинцию. Начинается постепенный переход в католицизм представителей православных кругов высшего сословия ВКЛ, в том числе и Беларуси. В Вильно был возведен кафедральный костел Св. Станислава. Вслед за столицей строительство костелов начинается во всех крупных городах ВКЛ. Первым виленским епископом был назначен поляк Василло. Духовенство большей частью было также польского происхождения.

В неравноправное положение было поставлено православное население. Православная знать в ВКЛ не имела права занимать высшие государственные должности; православных мещан не допускали в состав городских магистратов, не принимали в цехи; православные крестьяне должны были платить десятину на содержание католических священников.

В июне 1569г. в Люблине была подписана уния, согласно условиям которой ВКЛ и Королевство Польское объединялись в одно государство - Речь Посполитую. Начинается эпоха насаждения католицизма в Беларуси. Католическая церковь распространяет свое влияние на белорусских землях, используя свой ударный отряд — орден иезуитов, получивший после Люблинской унии в восточных районах ВКЛ обширные земельные владения. Расширили свою сеть и другие монашеские католические ордена — бернардинцев, кармелитов, доминиканцев, францисканцев и др. Они должны были содействовать распространению католицизма среди местного православного населения, ликвидировать оппозиционные настроения местной православной шляхты, мещан и горожан, которые не раз демонстрировали свои симпатии к России в ходе многочисленных войн.

Люблинская уния завершила процесс фактического политического поглощения Литвы польским королевством. Остатки административной автономии просуществовали до конца Речи Посполитой - в интересах местных магнатов, отнюдь не населения. Но Люблинская уния еще не завершила трагедию. Оставался белорусский народ, православное духовенство, православные городские братства и даже некоторая часть дворянства, которые как отеческий завет, как душу хранили верность православию, упорно отстаивали свою цивилизацию и не поддавались ополячению.

Подъем духовного сопротивления был бы просто невозможен без устойчивых культурных традиций, которыми располагала православная Беларусь. В этой связи достаточно вспомнить деятельность восточнославянского первопечатника Францыска Скарыны, который издал «Псалтырь» и «Библию русскую» с оригинальными «предисловиями» и замечательными гравюрами на дереве. В ней первопечатник ставил целью просвещение «своей братии Руси».

Православное население на протяжении всего существования Речи Посполитой тяготело к единоверному русскому государству. Вместе с тем, историческая справедливость требует отметить, что по сравнению с самодержавной Россией, ее мощной центральной деспотической властью, польские порядки были не в пример вольготнее для господствующего сословия и нередко возбуждали зависть у тянувших тяжелое тягло государевой службы русских дворян. В России, в отличие от Польши, государственные интересы, безусловно, доминировали над личными и узкосословными интересами.