Добавил:
Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:

Makovskiy_Ob_intellektualnykh_pravakh

.docx
Скачиваний:
42
Добавлен:
23.07.2017
Размер:
61.48 Кб
Скачать

ОБ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫХ ПРАВАХ

А.Л. МАКОВСКИЙ

...Невыясненность юридической природы

авторского права обуславливается

общераспространенным словоупотреблением,

невольно возбуждающим ложные представления,

от которых трудно бывает отрешиться даже ученому.

Г.Ф.Шершеневич

Авторское право на литературные произведения.

Казань, 1891. С. 29

Не всякий умственный труд будет творческим

Е.А.Моргунова

Авторское право: Учебное пособие /

Под ред. В.П. Мозолина. М., 2008. С. 68

Маковский А.Л., доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, первый заместитель председателя Совета Исследовательского центра частного права при Президенте РФ.

I

С принятием части четвертой Гражданского кодекса России в отечественном праве впервые появилось понятие "интеллектуальные права" (ст. 1226 ГК). Нет ничего удивительного в том, что оно привлекло к себе внимание. Удивительно другое - с этим понятием (скорее даже просто термином), не претендующим ни на новизну, поскольку в литературе оно известно свыше ста лет, ни на концептуальную глубину, стали связывать вопросы и проблемы, либо вовсе не существующие, либо не имеющие к нему отношения.

Так, В.В. Пиляева, успевшая первой прокомментировать четвертую часть ГК, утверждает, что положения ст. 1226 этого Кодекса "дают нормативно-правовое определение понятию "интеллектуальное право" <1>. Автору, как видно, нет дела до того, что понятия "интеллектуальное право" в ГК вообще нет, а есть лишь термин "интеллектуальные права", и что в ГК нет определения этого понятия, а в ст. 1226 лишь примерно определен круг интеллектуальных прав.

--------------------------------

<1> Пиляева В.В. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (постатейный). Часть четвертая. М., 2007. С. 11. Книга эта, судя по выходным данным, подписана в печать 1 января 2007 г. Не этим ли объясняется обилие в ней "открытий чудных" на ниве гражданского права?

Е.А. Моргунова считает, что "часть четвертая ГК РФ вводит три вида ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫХ ПРАВ СОБСТВЕННОСТИ на произведение" <1>. Что сей сон значит - легкомысленное словоупотребление или "многообещающее" начало новой теории? Похоже на второе, если учесть, что, по мнению Е.А. Моргуновой, "авторское право имеет сходство с правом собственности. Собственность, если говорить о ней схематично, представляет собой господство лица над вещью. Авторское право есть господство лица над произведением" <2>. Вероятно, не за горами всеобъемлющая теория "собственности - господства", которая не обойдет вниманием ("если говорить схематично") ни господство одного субъекта права над другим, ни господство человека над процессами и т.д. и т.п.

--------------------------------

<1> Моргунова Е.А. Авторское право: Учебное пособие / Отв. редактор В.П. Мозолин. М., 2008. С. 38. Здесь и далее, если не оговаривается иное, выделено мной. - А.М.

<2> Там же. С. 19.

"Интеллектуальные" права очень не нравятся В.А. Хохлову. "Наименование "интеллектуальные права" неудачно, - пишет автор, - оно необоснованно ДОПУСКАЕТ НАЛИЧИЕ ПРАВ "НЕИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫХ" и не выражает существа самих таких прав - НЕ ОБЛАДАЮТ ЖЕ ТАКИЕ ПРАВА ИНТЕЛЛЕКТОМ!" <1>. Автор в пылу раздражения как будто не замечает, что милая его сердцу интеллектуальная собственность точно так же "допускает наличие" собственности "неинтеллектуальной", и мир, кажется, от этого не рухнул. Да, если закон называет "интеллектуальными" все субъективные гражданские права на подлежащие правовой охране результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации, то остальные субъективные гражданские права, естественно, являются иными и в этом смысле "неинтеллектуальными".

--------------------------------

<1> Хохлов В.А. Авторское право: законодательство, теория, практика. М., 2008. С. 17.

Вообще же, проницательная мысль В.А. Хохлова насчет "интеллекта прав" чрезвычайно плодотворна: надо отказаться от "авторских прав", которые не создаются автором (ср. "авторская рукопись"), а всего лишь принадлежат ему, от "наследственных прав", которые не наследуются наследником, и т.д. Сколько тем диссертаций для тех, кто "обладает интеллектом"?

Но все это - "цветочки". "Ягодки" выращены другим автором, В.П. Мозолиным в статье "О концепции интеллектуальных прав", чуть ли не в каждой фразе которой сквозит желание автора устроить разгром четвертой части Гражданского кодекса <1>.

--------------------------------

<1> Мозолин В.П. О концепции интеллектуальных прав // Журнал российского права. 2007. N 12. С. 100 - 109. В упоминавшемся учебном пособии Е.А. Моргуновой эта статья рекомендована в качестве "дополнительной литературы" для изучения авторского права (с. 40). Далее цитаты из статьи В.П. Мозолина обозначены в тексте с помощью ссылок на страницы журнала, в котором она опубликована.

Статья В.П. Мозолина представляет собой такое сплетение заблуждений, ошибок, притянутых за уши фактов, что ее критический разбор даже только в том, что касается интеллектуальных прав, требует значительно больших затрат времени, места и сил, чем, вероятно, понадобилось автору, чтобы соорудить свое "творение". Поэтому читателю, который не остановится на прочитанном, придется запастись терпением.

"Концепция об интеллектуальных правах, лежащая в основе "Общих положений" разд. VII ГК РФ, - пишет В.П. Мозолин, - значительно отличается как от концепции права интеллектуальной собственности, выдвинутой французскими философами-просветителями, так и от концепции исключительных прав, используемой в настоящее время в законодательстве многих стран мира, а также в международных конвенциях об интеллектуальной собственности. В целом она характеризуется своей ПРОТИВОРЕЧИВОСТЬЮ, НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКОЙ НЕСОСТОЯТЕЛЬНОСТЬЮ И ПРИНИЖЕНИЕМ РОЛИ И ЗНАЧЕНИЯ ЛИЧНЫХ НЕИМУЩЕСТВЕННЫХ ПРАВ в системе российского законодательства, посвященного охране прав авторов (создателей) на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации" (с. 103).

Не уверен, что по-русски можно сказать "концепция об интеллектуальных правах", но дело не в этом. Значительно важнее то, что никакой "концепции интеллектуальных прав" ни в главе 69 ГК ("Общие положения"), ни в части четвертой ГК в целом нет. Более того, назначение термина "интеллектуальные права" в Кодексе не позволяет создать такую концепцию при всем на то желании. Но помимо этого важного сущностного аргумента, о чем речь пойдет ниже (см. разд. IV настоящей статьи), есть и очевидные фактические обстоятельства, свидетельствующие о том, что при подготовке проекта части четвертой ГК ни о какой "концепции интеллектуальных прав" вопрос никогда не возникал.

Концепция кодификации норм отечественного права о результатах интеллектуальной деятельности и средствах индивидуализации была сформулирована задолго до того, как в проекте части четвертой ГК появились слова "интеллектуальные права", и даже задолго до того, как возникла необходимость в создании третьей или четвертой частей ГК. Притом концепция эта всегда - по сути дела, еще с начала работы над проектом Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г. - была КОНЦЕПЦИЕЙ НЕ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫХ, А ИСКЛЮЧИТЕЛЬНЫХ ПРАВ.

Слов "интеллектуальные права" не было в проекте ГК до самого конца 2005 г., даже несмотря на то что предложены для использования они были в отечественной литературе (как "обобщающий термин") еще в 1998 г. ВИКТОРОМ АБРАМОВИЧЕМ ДОЗОРЦЕВЫМ <1>, человеком, который до самого ухода из жизни в 2003 г. был одной из нескольких основных фигур в работе над Гражданским кодексом в целом и в подготовке его раздела о правах на интеллектуальную собственность в особенности. Профессор В.А. Дозорцев принадлежал к той группе наших ведущих цивилистов второй половины прошлого столетия, занимавшихся исследованиями в этой сфере, в которую в разное время входили М.В. Гордон, И.А. Грингольц, В.Я. Ионас, С.Н. Ландкоф, Б.С. Мартынов, Ю.Г. Матвеев, Н.А. Райгородский, В.И. Серебровский, Е.А. Флейшиц, С.А. Чернышева и др. В отличие от критиков части четвертой ГК В.А. Дозорцев превосходно понимал не только разницу между правами исключительными и правами интеллектуальными, но и несопоставимость значений этих понятий. В работе над проектом, насколько я помню, он не предлагал использовать в его тексте слова "интеллектуальные права". Подтверждением этому могут служить варианты проектов соответствующего раздела ГК, опубликованные до возобновления работы над проектом во второй половине 2005 г. <2>.

--------------------------------

<1> Дозорцев В.А. О мерах по развитию рынка интеллектуальных продуктов // Законодательство и экономика. 1998. N 7 - 8 (цит. по: Дозорцев В.А. Интеллектуальные права: Понятие. Система. Задачи кодификации / Исслед. центр частного права. М., 2003. С. 56).

<2> См.: Проблемы интеллектуальной собственности в Гражданском кодексе России: Материалы междунар. науч.-теорет. конф. ИМПЭ. 26 марта 1999 г. Т. I. М., 1999; Гражданский кодекс России, часть третья: Наследственное право. Международное частное право: Текст проекта, вводный комментарий / Исслед. центр частного права. М., 2001.

Есть основания усомниться в том, что В.П. Мозолин отличает интеллектуальные права от исключительных.

Судите сами.

Статью свою В.П. Мозолин назвал "О концепции ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫХ прав".

Начинает он ее словами: "Концепции исключительных прав в разделе VII Гражданского кодекса РФ отведена роль механизма, призванного... заменить... систему норм об интеллектуальной собственности на не опирающуюся на конституционное законодательство концепцию" (с. 100).

Через две страницы следует уже цитированный текст: "Концепция об ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫХ правах, лежащая в основе "Общих положений" разд. VII ГК РФ, значительно отличается от концепции права интеллектуальной собственности..." Именно эту концепцию - концепцию интеллектуальных прав - В.П. Мозолин "громит" за ее "пороки" - "противоречивость, научно-практическую несостоятельность" и т.д. и т.п.

Еще через две страницы законодателю достается за "желание... продлить жизнь неправомерно возведенной в закон концепции ИСКЛЮЧИТЕЛЬНЫХ прав" (с. 105).

И тут же, в следующей фразе звучит чем-то знакомый по концу сороковых годов прошлого века приговор: "Законодательство об авторских и патентных правах, иных правах в сфере интеллектуальной деятельности человека и создания средств индивидуализации ВООБЩЕ НЕ НУЖДАЕТСЯ В ЧУЖЕРОДНОЙ ДЛЯ НЕГО КОНЦЕПЦИИ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫХ ПРАВ".

Можно и дальше продолжать цитировать чересполосицу, сопровождаемую филиппиками по поводу "существенных пороков", "полного отрыва", "инородных тел", "заранее спланированной акции" и т.п. Но и сказанного достаточно: для автора все едино - что "интеллектуальные" права, что "исключительные", что та "концепция", что эта. Зачем разбираться в этих словах, выяснять различия между ними, думать, почему в одних нормах закона говорится об интеллектуальных правах, а в других об исключительных. Ведь какая бы там ни была "концепция", все равно она "не опирается на конституционное законодательство", "чужеродна", а уж о "пороках" ее и говорить нечего!

А ведь нет в Гражданском кодексе (и, как говорится, по определению не может быть) "концепции интеллектуальных прав"! Почитал бы В.П. Мозолин текст закона чуть внимательнее, может быть, и не поставил бы себя в нелепое положение.

II

Путаница в статье В.П. Мозолина с концепциями "интеллектуальных" и "исключительных" прав имеет свое объяснение. Для автора важно не столь то, чему законодателем "отведена роль механизма", призванного заменить "систему норм об интеллектуальной собственности", сколько сама замена этой "системы норм", изменение правового режима регулирования "отношений интеллектуальной собственности", отказ от самого "понятия интеллектуальной собственности" (с. 100), исключение из Гражданского кодекса "положений об интеллектуальной собственности", негативное отношение законодателя "к понятию интеллектуальной собственности" (с. 102), и т.п. Автор пламенно борется "за интеллектуальную собственность"!

Хотя в этой борьбе В.П. Мозолин призывает на помощь "французских философов-просветителей", осеняет себя именами "таких известных ученых, как Вольтер, Дидро, Гельвеций, Гольбах, Руссо" (с. 100), но борьба ведется на почве положительного, действующего права. Законодателю предъявляется обвинение в том, что он стремится "заменить основанную на международном праве систему норм об интеллектуальной собственности на не опирающуюся на конституционное законодательство концепцией" (так в тексте, с. 100), которая, "по глубокому убеждению" автора, "не соответствует ст. 44 Конституции РФ" (с. 109).

Правда, не очень понятно, как "систему норм" можно заменить "концепцией", почему автор начинает с того, что на конституционное законодательство "не опирается" концепция "исключительных прав", а заканчивается тем, что "не соответствует" российской Конституции концепция "интеллектуальных прав". Но это мелочи, "щепки". Главное в том, чтобы погромче заявить о том, что была у нас в законодательстве "СИСТЕМА НОРМ ОБ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ", да притом "ОСНОВАННАЯ НА МЕЖДУНАРОДНОМ ПРАВЕ", а теперь ее законодатель "заменил" черт-те чем, не поймешь какой "концепцией". "Родила царица в ночь / Не то сына, не то дочь, / Не мышонка, не лягушку, / А неведому зверюшку".

Придется В.П. Мозолина огорчить. Не было в нашем законодательстве, предшествовавшем части четвертой Гражданского кодекса, "системы норм об интеллектуальной собственности".

Основу дореформенного гражданского законодательства о правах на результаты интеллектуальной деятельности и на средства индивидуализации составляли шесть законов Российской Федерации 1992 - 1993 гг.: Патентный закон <1> и Законы "О товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест происхождения товаров" <2>, "О правовой охране программ для электронных вычислительных машин и баз данных" <3>, "О правовой охране топологий интегральных микросхем" <4>, "Об авторском праве и смежных правах" <5> и "О селекционных достижениях" <6>.

--------------------------------

<1> Закон РФ от 23 сентября 1992 г. N 3517-1 (Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1992. N 42. Ст. 2319), с последующими изменениями.

<2> Закон РФ от 23 сентября 1992 г. N 3520-1 (Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1992. N 42. Ст. 2322), с последующими изменениями.

<3> Закон РФ от 23 сентября 1992 г. N 3523-1 (Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1992. N 42. Ст. 2325), с последующими изменениями.

<4> Закон РФ от 23 сентября 1992 г. N 3526-1 (Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1992. N 42. Ст. 2328), с последующими изменениями.

<5> Закон РФ от 9 июля 1993 г. N 5351-1 (Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1993. N 32. Ст. 1242), с последующими изменениями.

<6> Закон РФ от 6 августа 1993 г. N 5605-1 (Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1993. N 36. Ст. 1436).

Рассматривать эти Законы как "систему правовых норм" не представляется возможным прежде всего потому, что каждый из них содержал свою систему правовых норм, ОБОСОБЛЕННУЮ от систем норм в других пяти законах.

Не представляли собой эти законы "систему правовых норм" и потому, что НЕ СОДЕРЖАЛИ НОРМ, КОТОРЫЕ ЯВЛЯЛИСЬ БЫ ОБЩИМИ для всех или хотя бы для большинства видов интеллектуальной собственности, правовая охрана которых предусматривалась этими законами. В лучшем случае такие общие нормы относились к двум-трем видам интеллектуальной собственности <1>.

--------------------------------

<1> С известной долей условности к таким общим положениям можно отнести правила ст. ст. 1 - 4 и 44 - 50 Закона "Об авторском праве и смежных правах".

Рассматривать названные Законы 1992 - 1993 гг. как систему правовых норм не позволяет тот ничем не оправданный и вряд ли поддающийся объяснению разнобой в решении совершенно одинаковых вопросов и регулировании однотипных отношений, который легко обнаруживается и в законах, принятых в один и тот же день, и даже в пределах одного закона <1>.

--------------------------------

<1> См. примеры таких расхождений: Комментарий к части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. А.Л. Маковского; Исслед. центр частного права. М., 2008. С. 382 - 384; Маковский А.Л. Исключительные права и концепция части четвертой Гражданского кодекса // Гражданское право современной России / Исслед. центр частного права. М., 2008. С. 128 - 129.

Нет серьезных оснований называть Законы 1992 - 1993 гг. о правах на результаты интеллектуальной деятельности и на средства индивидуализации и "системой правовых норм об ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ", если понимать под "интеллектуальной собственностью" сколько-нибудь точное юридическое понятие. В двух из этих законов - в Законе об авторском праве и Законе о селекционных достижениях - словосочетание "интеллектуальная собственность" вообще отсутствует, а в четырех других - прежде всего в Патентном законе и в Законе о товарных знаках, хотя и встречается около двухсот раз, но только в качестве составной части названия "федеральный орган исполнительной власти по интеллектуальной собственности".

Такими были эти законы при своем появлении на свет, такими же остались они и после принятия 12 декабря 1993 г. Конституции России, в ст. 44 и ст. 71 которой возникло словосочетание "интеллектуальная собственность". А это значит, что внесена была в наше новое законодательство "интеллектуальная собственность" в стремлении объять общим названием те разнородные явления, какие уже существовали в нем в области прав на нематериальные объекты, что она появилась в Конституции как ОБОБЩАЮЩЕЕ ПОНЯТИЕ.

В этом нет ничего плохого. В научных и нормативно-правовых классификациях используется множество родовых понятий, никак не созвучных наименованиям видов, охватываемых соответствующим родом. Равным образом нет ничего плохого в том, что названа эта собственность "интеллектуальной". Можно, конечно, поиронизировать над "собственностью с интеллектом" и "собственностью без интеллекта", если забыть о том, как в русском языке образуются определения. Да толку-то?

Плохо другое: понятие "интеллектуальная собственность", используемое в законе и, следовательно, предназначенное иметь юридическое содержание, - понятие не просто условное, но и весьма неточное, понятие ПРИБЛИЗИТЕЛЬНОЕ. Притом неточно оно дважды, а то и трижды. Оно не имеет, строго говоря, отношения к праву, поскольку говорит о собственности, а не о праве собственности. Не имеет оно отношения и к собственности, если только не изобрести некое новое понятие собственности, объемлющее всякое "господство" над чем и над кем угодно. Писать об этом - все равно что ломиться в открытые ворота, поскольку писали об этом десятки раз, писали и Г.Ф. Шершеневич, и А.А. Пиленко, и В.А. Дозорцев, и Е.А. Суханов, и Н.М. Коршунов, и многие другие, в том числе автор этих строк.

Эта приблизительность нормативно использованного понятия "интеллектуальная собственность" (из-за чего хочется говорить о ней скорее как о термине, выражении, словосочетании и т.п., но не как о понятии) постоянно рождает попытки придать (и даже заставляет законодателя придавать) ему юридическое значение, наполнить его правовым содержанием.

После принятия Конституции 1993 г. и до принятия в 2006 г. части четвертой ГК попытки эти делались в ДВУХ ОСНОВНЫХ НАПРАВЛЕНИЯХ.

Начало таким попыткам в одном из этих направлений - В НАПРАВЛЕНИИ ЮРИДИЗАЦИИ ПОНЯТИЯ "ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ" - было положено в 1994 г. в части первой ГК, в которой (ст. 138) интеллектуальная собственность была достаточно ясно определена как "ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ ПРАВО... гражданина или юридического лица на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации юридического лица, индивидуализации продукции, выполняемых работ или услуг (фирменное наименование, товарный знак, знак обслуживания и т.п.)" <1>.

--------------------------------

<1> Сходные, хотя и не вполне совпадающие формулировки, содержались в п. 1 ст. 2 и в ст. 128 ГК.

Такое понимание в Гражданском кодексе выражения "интеллектуальная собственность", использованного в российской Конституции, не было ни находкой, ни открытием законодателя. Оно лежало на поверхности. Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г., введенные в действие на территории Российской Федерации с 3 августа 1992 г., установили правовое регулирование отношений, связанных с использованием результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации, на основе признания ИСКЛЮЧИТЕЛЬНЫХ ПРАВ на произведения науки, литературы и искусства (п. 2 ст. 135), изобретения (п. 1 ст. 145), промышленные образцы (п. 2 ст. 147), товарные знаки и знаки обслуживания (п. 2 ст. 147), фирменные наименования (ст. 149) и селекционные достижения (ст. 152) <1>. А за полгода до принятия этих Основ, 24 декабря 1990 г., был принят Закон "О собственности в РСФСР" <2>, который назвал произведения науки, литературы и искусства, изобретения, промышленные образцы, программы для ЭВМ, базы данных, ноу-хау, товарные знаки, знаки обслуживания и фирменные наименования "ОБЪЕКТАМИ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ" (п. 4 ст. 2). Дальнейшее определение в ГК интеллектуальной собственности как исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации было ПРОСТЫМ ЛОГИЧЕСКИМ ВЫВОДОМ из сосуществования этих двух формулировок Основ и Закона "О собственности в РСФСР".

--------------------------------

<1> Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР. 1991. N 26. Ст. 733. См. Постановление Верховного Совета РФ от 14 июля 1992 г. N 3301-1 "О регулировании гражданских правоотношений в период проведения экономической реформы" // Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1992. N 30. Ст. 1800.

<2> Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1990. N 30. Ст. 416.

Затем, в 90-х годах и позднее, такое понимание интеллектуальной собственности в точном соответствии с тем значением, которое ему придал Гражданский кодекс, использовалось в ряде других федеральных законов (как правило, наиболее совершенных с юридико-технической точки зрения), в их числе Закон от 13 октября 1995 г. N 157-ФЗ "О государственном регулировании внешнеторговой деятельности" <1> (ст. 2), Закон от 19 июля 1998 г. N 114-ФЗ "О военно-техническом сотрудничестве Российской Федерации с иностранными государствами" <2> (ст. 1).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1995. N 42. Ст. 3923.

<2> СЗ РФ. 1998. N 30. Ст. 3610.

В том же направлении, с целью "юридизировать" конституционное понятие интеллектуальной собственности, делались и иные попытки, но значительно более поверхностные и примитивные.

Так, в Основах законодательства Российской Федерации о культуре 1992 г. действует по сей день в первоначальной редакции норма, провозглашающая равноправие профессиональных и непрофессиональных творческих работников "в области авторского права и смежных прав, права на интеллектуальную собственность, охрану секретов мастерства..." (ст. 10) <1>.

--------------------------------

<1> Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1992. N 46. Ст. 2615. За время существования этих Основ изменения в них вносились шесть раз, в том числе последний раз в 2006 г., однако ст. 10 до настоящего времени сохраняет первоначальный вид, оказавшийся теперь созвучным нормам ГК.

В Федеральный закон от 19 сентября 1997 г. N 124-ФЗ "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" в 1999 г. была введена действовавшая до 2003 г. норма о том, что "символика избирательного блока не должна нарушать ПРАВО НА ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНУЮ СОБСТВЕННОСТЬ..." (п. 6 ст. 30) <1>.

--------------------------------

<1> Федеральный закон от 30 марта 1999 г. N 55-ФЗ "О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" // СЗ РФ. 1999. N 14. Ст. 1653.

В Федеральном законе от 23 августа 1996 г. N 127-ФЗ "О науке и государственной научно-технической политике" к полномочиям органов государственной власти Российской Федерации отнесена "ОХРАНА ПРАВ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ" <1> (что текстуально не соответствует ни ч. 1 ст. 44, ни подп. "о" ст. 71 Конституции).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1998. N 35. Ст. 4137. В этот Закон изменения вносились девять раз, последний раз в декабре 2007 г. (СЗ РФ. 2007. N 49. Ст. 6069), но эту "чеканную" формулировку они не затронули.

С 1995 г. кочует по российским законам загадочная формулировка о "законодательстве об ОХРАНЕ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ И АВТОРСКИХ ПРАВ" <1>. В 2001 г. она была "усовершенствована", став "законодательством об охране интеллектуальной собственности и (или) авторских прав" <2>, и с тех пор существует уже в двух вариантах <3>. Об этих странных и непонятных (вероятно, и самому законодателю) формулах можно было бы не упоминать, если бы слова "интеллектуальная собственность" не были использованы в них параллельно понятию "авторские права" и, следовательно, не означали бы нечто сугубо юридическое.

--------------------------------

<1> См. статью 21 Федерального закона от 19 мая 1995 г. N 82-ФЗ "Об общественных объединениях" (СЗ РФ. 1995. N 21. Ст. 1930). Несмотря на то что в Закон изменения вносились семь раз (последний раз в феврале 2006 г.), этот текст изменений не претерпел.

<2> См. пункт 5 ст. 6 и п. 3 ст. 7 Федерального закона от 11 июля 2007 г. N 95-ФЗ "О политических партиях" (СЗ РФ. 2001. N 29. Ст. 2950). Закон подвергался изменениям пятнадцать раз, слова "об охране интеллектуальной собственности и (или) авторских прав" сохранились в неприкосновенности.

<3> Ср. с подп. 7 п. 5 ст. 13.1 Федерального закона от 12 января 1996 г. N 7-ФЗ "О некоммерческих организациях" (СЗ РФ. 1996. N 3. Ст. 145), в который первоначальная формулировка была введена Федеральным законом от 10 января 2006 г. N 18-ФЗ (СЗ РФ. 2006. N 3. Ст. 282).

Но важно обратить внимание на то, что одновременно с попытками (как вполне намеренными, так, возможно, и не до конца осознанными) придать конституционным словам "интеллектуальная собственность" смысл юридического понятия в законодательстве существовало их истолкование и в ДРУГОМ НАПРАВЛЕНИИ, совсем в другом смысле. В ряде законов конца прошлого - начала нынешнего столетия достаточно отчетливо проявилось желание понимать под "интеллектуальной собственностью" не исключительное право, не субъективные гражданские права и даже не право вообще, а ОБЪЕКТЫ ПРАВА (или прав), требующие лишь того, чтобы быть названными, определенными, очерченными в законе.

Характерно в этом отношении законодательство об инвестициях.

Соседние файлы в предмете Право интеллектуальной собственности