TRI_IPOSTASI_GOSUDARSTVA_Chirkin_V_E
.docСамое сложное в оценке социальных норм, легализующих возможность государственного принуждения, — разграничение их общенародного (общечеловеческого) и социально ограниченного характера. С этой целью в какой-то мере может быть использован анализ форм легитимации. Если она проведена в определенных правовых формах (например, путем референдума о национализации некоторых отраслей промышленности), то с чисто юридической точки зрения такое различие можно установить. Если же легализация государственного принуждения, имеющего к тому же массовый характер, осуществляется путем декретов хунты, пришедшей к власти в результате военного переворота, то в данном случае, как правило, мы наблюдаем лишь чисто внешнее явление легализации, на деле же это лишь иная форма не только принуждения, но часто и насилия, которому придается узаконенный характер. Но, с другой стороны, переворот может составлять только часть, кульминацию общенародного, общенационального движения, когда социальные нормы, сложившиеся в обществе, признают данный порядок противоречащим общечеловеческим ценностям и требуют его изменить. Именно на этой основе в конституцию США вошла упоминавшаяся норма о праве народа на сопротивление угнетению. Следовательно в каждом случае необходим конкретный анализ легитимности или отсутствия таковой при оценке крупных социальных переломов в обществе, имеющих революционное значение.
Конечно, критерий общечеловеческих ценностей может быть использован в данном случае в качестве глобального подхода. Но это слишком общий критерий. Он требует конкретизации и уточнения, которые пока в государствоведении не найдены. Небезразличны и пути, методы осуществления этих ценностей: насильственное “осчастливливание” человечества уже породило неисчислимое множество страданий.
Легитимация государственного принуждения может быть осуществлена общественным мнением. Степень этой поддержки устанавливается различными путями: проведением репрезентативных опросов, референдумов, плебисцитов и т.д. Однако принципиально важно установить, насколько насилие в конкретном случае соответствует интересам общества (причем не только его большинства, но и целям охраны прав меньшинств ценностями.
При этом следует помнить, что все перечисленные методы индикации легитимности или антилегитимности государственных действий требуют осторожной оценки. Известно, например, что референдумами освящались гитлеровские захваты чужих территорий. Этот метод действовал особенно эффективно, когда они одновременно проводились не только на присоединяемой, но и на присоединяющей территории, где число жителей намного превышало число присоединяемых, а голоса тех и других подсчитывались вместе. В мусульманском Пакистане на референдуме 1985 г. по указанию уже назначившего себя президентом Зия уль-Хака вопрос о доверии ему был связан в одно целое с вопросом об одобрении его реформ в духе мусульманских традиций. Ответ был ясен с самого начала. Известны также примеры, когда путем референдума принимались реакционные конституции (например, в Греции в 1968 г. В обстановке террора, в расистской Родезии — ныне Зимбабве — в 1969 г.).
Не бесспорны и опросы общественного мнения. Тут — широкий простор профессиональным потасовкам, которые порою трудно выявить. К тому же общественное мнение очень подвижно, может меняться буквально в течение суток. Известны примеры, когда, скажем, результаты выборов оказывались совсем иными, чем это прогнозировалось опросами.
Даже легитимация такими общественными действиями, как выборы, требует конкретного анализа. Известно, например, что в Гане, Гвинее, Бенине и некоторых других странах население путем голосования на волне подъема борьбы против попыток иноземного вмешательства оказывало поддержку существующим режимам (иногда данные выборов превышали 90% голосов «за»), но оно же фактически оставалось безучастным при военных переворотах, свергавших эти режимы.
Из вышеприведенных примеров становится ясно, что исследование такого качества государства, как легализованная возможность принуждения, требует активного продолжения, в частности, методом творческой дискуссии. Именно в этом вопросе существует масса порою полярных мнений. Автор настоящей*статьи высказывает свое, рассчитывая на привлечение внимания научной общественности. Ведь очевидно, что в сегодняшней России разработка настоящей проблемы имеет непосредственное практическое значение. В противостоянии, в разрушительной для общества борьбе различных социальных и национальных групп государство нуждается в том, чтобы не только уговаривать, но и “власть употребить”. Использование этой власти может быть особенно эффективным, если обеспечена легитимация применения ею определенных мер в конкретных ситуациях. Это утверждение автора корреспондируется с более общим его убеждением: изучение путей, форм, методов легитимации государственной власти является одной из важнейших задач теоретического государствоведения и практической политики в России.
* Главный научный сотрудник Института государства и права РАН, доктор юридических наук, профессор.
[1] См Деев Н.Н. От государства-диктатуры — к государству-ассоциации. — Правоведение, 1990, № 3, с. 8.
[2] См.: Ленин В.И. Поли. собр. соч., т.1, с. 200.
[3] Политический словарь. Изд. 2-е. М., 1958, с. 136.
[4] См.: Четвернин В.А. Размышления по поводу теоретических представлений о государстве. — Гос. и право, 1992, № 5, с. 7, 8.
[5] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 21, с. 170.
[6] Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 33, с. 7.