01527633_91_10_21_23
.RTF
ПРОБЛЕМЫ БОРЬБЫ С ПРЕСТУПНОСТЬЮ
ВОЗМОЖНО ЛИ ПРИМИРЕНИЕ ПО ДЕЛАМ ОБ ИЗНАСИЛОВАНИИ?
Изучение обоснованности прекращения районными прокуратурами Москвы уголовных дел об изнасиловании показало, что примерно в каждом пятом случае такое решение принимается в связи с отказом потерпевшей от требования привлечь насильника к уголовной ответственности.
Так как закон не требует от следователя учитывать мнение потерпевшей при предъявлении обвинения и направлении дела в суд, она ради прекращения дела нередко изменяет показания, отказывается от участия в следственных действиях, экспертных исследованиях и т. д. Причем следователь зачастую не может воздействовать на потерпевшую предупреждением о привлечении к ответственности по ст. ст. 181, 182 УК РСФСР, поскольку та не меняет показаний относительно фактических обстоятельств происшедшего, но дает им иную оценку, уточняет будто бы упущенные ранее детали, смещает акценты и т. п. Так, потерпевшая К, через два дня после подачи жалобы и возбуждения дела просила его прекратить, приводя в обоснование просьбы возникшее у нее сомнение: «...Может быть А, не хотел меня насиловать, а мне это только показалось».
В другом прекращенном деле содержится такое объяснение желания прекратить уголовное преследование: «Ранее данные показания об избиении и изнасиловании я подтверждаю, но.., будучи пьяной, я неправильно оценила действия Т., и он также, может быть, не понял, что я не хочу совершать с ним половой акт». Далее она сослалась на неправильную запись следователем ее первоначальных показаний, допущенные
ею неточности, вызванные волнением. В третьем случае пострадавшая, также настаивая на прекращении дела, показала: «Я отказывалась недостаточно категорично, так так сама не была уверена, хочу я этого или нет. Теперь я понимаю, что изнасилования не было».
В подобных ситуациях нередко бывает так, что следователь, видя явное нежелание женщины привлекать насильника к уголовной ответственности и зная, что это может лишить суд возможности его осудить из-за неподтверждения пострадавшей вмененных тому преступных действий, не проявляет должной настойчивости при выяснении причин изменения позиции потерпевшей и ее последнее заявление расценивает как главное доказательство отсутствия в действиях лица состава преступления.
Сложившееся положение не способствует решению задач уголовного судопроизводства и ущемляет интересы личности,
В чем здесь видится выход? Представляется целесообразным привести уголовно-процессуальное законодательство в определенное соответствие с вышеописанной, достаточно устойчивой следственной практикой путем введения нормы, допускающей прекращение уголовных дел об изнасиловании, совершенном без отягчающих обстоятельств, за примирением потерпевшей и обвиняемого.
Поскольку в данном случае ставится вопрос о предоставлении потерпевшим от изнасилования определенных прав, имеющихся у потерпевших по делам частного обвинения, по нашему мнению, необходимо проанализировать причины, по которым дела обеих категорий вы-
принципов целесообразности и справедливости. Кроме низкой экономической компетентности сотрудников, названным негативным проявлениям способствует их материальная и правовая безответственность перед хозяйствами, в деятельность которых они вмешиваются с целью «поиска» преступления.
Разумеется, это далеко не полный перечень возможных криминологических изменений, тем более, что авторы, в основном, ограничились рассмотрением
некоторых негативных последствий перехода страны к рынку.
Предлагая читателям принять участие в обсуждении прогнозируемых проблем, хотели бы обратить внимание на использование позитивного потенциала рыночных отношений в совершенствовании деятельности правоохранительных Органов. М. ВОЛКОВ, кандидат экономических 'наук, С. ЛЕБЕДЕВ, В. СИДОРОВ, кандидаты юридических наук. ^
делены из общей массы преступных деяний, подлежащих публичному преследованию.
Основаниями для выделения дел частного обвинения служит невысокая степень их общественной опасности, а также специфический характер правонарушений, затрагивающих личность граждан и, как следствие этого, необходимость учесть субъективную оценку потерпевшим содеянного и его последствия для установления состава преступления1.
В отличие от рассматриваемых дел степень общественной опасности дел частно-публичного обвинения выше. Однако и здесь мнение потерпевшего зачастую бывает решающим: есть ли вообще состав преступления. Если нет квалифицирующих признаков "ст. 117, ч. ч. 2, 3 и 4, УК РСФСР, часто очень сложно определить, имел ли мужчина умысел на насильственное преодоление нежелания женщины вступать с ним в близкие отношения, вообще понимал ли, что она не хочет совершать с ним половой акт.
Некоторые из упомянутых заявлений потерпевших можно расценивать и так, будто сама женщина в такой ситуации не может достаточно четко определить, было ли применено насилие при совершении полового акта.
Грань между максимально допустимым усилием для преодоления сопротивления женщины, которое (сопротивление) может расцениваться как кокетство, и насилием порой попросту неразличима (этим, кстати, ситуации, на которые распространяется ст. 117, ч. 1, УК РСФСР, и отличаются от тех, где изнасилование совершено при отягчающих обстоятельствах и где таких сомнений несравнимо меньше). Значит, в рассматриваемой ситуации—также, как и по делам частного обвинения — крайне важно субъективное мнение потерпевшей о том, стала ли она жертвой преступного посягательства. Без ее решения следствие не может зачастую дать правильную оценку деянию и привлечь виновного к ответственности.
Таким образом, можно предположить, что причины для выделения дел частного и частно-публичного обвинения отчасти совпадают. Но тогда и основные характеристики процессуального положения потерпевших должны быть в определенной мере схожи и включать, в частности, права на соответствующее соглашение с обвиняемым, влекущее Прекращение преследования.
Многие дела об изнасиловании воз-
' См.: Савицкий В- М., Потеружа И. И Потерпевший в советском уголовном процессе. М , 1963, с. 95.
n •
буждаготся сразу после подачи жалобы потерпевшей, а жалоба следует сразу же за изнасилованием. Но иногда жалоба подается после обдумывания, обсуждения с родственниками и знакомыми, и в этом случае дело может быть прекращено, но, как правило, не в связи с отказом потерпевшей от своих требований. Нередки случаи, когда женщина не успевает в период, предшествующий подаче заявления, дать событиям адекватную оценку либо определить, стоит ли возбуждать дело.
Следовательно, правомерен вопрос:
последователен ли закон, когда не позволяет возбудить уголовное дело без ясно выраженного волеизъявления потерпевшей и в то же время требует не принимать во внимание ее нежелание продолжать преследование и привлекать виновного к уголовной ответственности?
В рассматриваемом случае государство не желает связывать работу системы уголовной юстиции с колеблющейся позицией потерпевшей, от которой порой лишь одной и зависит определение деяния как преступления, а также реальная возможность осуждения преступника.
Логика здесь ясна: следствию предпочтительно иметь потерпевшую союзником, так как вполне очевидно, что в противном случае—если бы деяние в порядке публичного обвинения преследовалось вопреки желанию жертвы насилия—в противоборстве одновременно и с виновной и с пострадавшей сторонами потерпело бы поражение правосудие.
Но ведь ясно, что причины, по которым закон признает допустимым отказ женщины от требования преследовать посягателя, могут появиться в любое время после совершения преступления и оказать влияние на позицию потерпевшей и после подачи ею жалобы.
Такие причины могут возникнуть уже при первом общении с органами расследования. Стоит, например, потерпевшей почувствовать, что к ее законным требованиям относятся без должного внимания. Позже, в ходе следствия неприятной неожиданностью для нее может стать очная ставка с насильником, возможное оглашение факта изнасилования при истребовании документов, характеризующих личность потерпевшей, и т. п. Вполне обоснованными бы* вают ее претензии к работникам правоохранительных органов, не разъяснившим своевременно сущности данного преступления, хлопоты, которые ей предстоят, и т. д.
Рискну предложить примерную формулировку предлагаемых дополнений закона. Достаточно, на мой взгляд,
дополнить перечень статей уголовного закона, указанные в ст. 27, ч. 1, УПК РСФСР, ст. 117, ч. 1, УК РСФСР. Часть вторую ст. 27 УПК РСФСР исключить, оставив положение об общем порядке расследования дел об изнасиловании. Целесообразно, вероятно, особо отметить, что дело не подлежит прекращению за примирением, если будет уста
новлено, что согласие потерпевшей на прекращение дела получено в результате принуждения.
Прекращение дел за примирением предусмотрено ст. 5, п. 6, УПК РСФСР, изменений здесь не требуется.
П. ЯНИ,
прокурор следственного /правления Прокуратуры РСФСР.
Редакция ознакомила с этой статьей практических работников Прокуратуры Союза ССР. Ниже мы приводим другую позицию по вопросу о примирении по делам об изнасиловании.
ПРИМИРЕНИЕ НЕДОПУСТИМО
П. Яни считает возможным примирение по делам об изнасиловании и предлагает изменить уголовно-процес-суальный закон, ссылаясь на проведенный им анализ следственной практики. Он утверждает, что примерно в каждом пятом случае уголовные дела об изнасиловании районными прокурорами Москвы прекращаются в связи с отказом потерпевшей от привлечения насильника к уголовной ответственности. Однако, как известно, такого основания прекращения уголовного дела закон вообще не предусматривает и неясно, что имеет в виду автор.
Сетуя на непоследовательность позиции потерпевших от изнасилований в ходе следствия по уголовным делам, автор приводит ряд выхваченных из текстов протоколов допроса фраз, которые разве что свидетельствуют об очень низком уровне проведения следственных действий да о пристрастном желании исследователя подтвердить его собственные суждения.
Указывая на факты необоснованного прекращения уголовных дел теми следователями, которые, не проявив настойчивости, пошли на поводу у потерпевших, изменивших показания по невыясненным причинам, П. Яни делает неожиданный вывод о том, что единственный выход из трудного для следствия положения видится в изменении уголовно-процессуального закона, регулирующего производство по делам данной категории. И далее следует обоснование предложения о замене частно-публичного порядка возбуждения уголовного дела об изнасиловании без отягчающих обстоятельств на частный порядок.
С этой позицией согласиться нельзя.
Закон, строго охраняя интимные интересы потерпевшей, устанавливает, что уголовные дела об изнасиловании, предусмотренные ст. 117, ч, 1, УК РСФСР, возбуждаются только по жалобе потерпевшей, но, будучи возбужденными, прекращению за примирением потерпевшей с обвиняемым не подлежат. Именно учитывая общественную опасность изнасилования, законодатель предусматривает такой порядок рассмотрения уголовных дел, поскольку ставший по воле потерпевшей известным факт совершения опасного преступления перестает быть частным делом жертвы насильника. Ведь объектом посягательства при изнасиловании являются не только интересы конкретной личности, половая неприкосновенность женщин, но и социальный уклад половых отношений в обществе.
Иной порядок, во-первых, не способствовал бы борьбе с такими распространенными и серьезными преступлениями, как посягательство на половую свободу и неприкосновенность женщины, а, во-вторых, мог бы породить различные сделки между обвиняемым и потерпевшей и увеличение числа ложных обвинений в изнасиловании.
Состоявшееся примирение, а в ряде случаев даже вступление потерпевшей в брак с лицом, изнасиловавшим ее, может и должно учитываться следствием и судом при решении вопроса о возможности прекращения уголовного дела по ст. 6 УПК РСФСР—вследствие изменения обстановки, а также при назначении наказания.
Рассуждения автора на тему о трудностях сбора доказательств по делам об изнасиловании, об особом положении потерпевшей, с субъективными
23