Салтыков А прот О православной культуре-1

Прот. А. Салтыков. О православной культуре, ЖМП

Слово "культура" в языке современного человека является одним из самых употребительных, главных. В наше время это слово обладает завораживающе-притягательной, поистине магической силой. Все хотят быть "культурными". В современном понятии культуры выявляется, как один из основных, его оценочный смысл: быть культурным человеком - это высокая оценка; "некультурный человек" - оценка низкая, даже оскорбительная. Есть понятие "культурной элиты", которое заключает в себе высшую оценку. Оценочный смысл слова культура (буквально - возделывание) объясняет силу культуры в современном обществе, определяющем себя как "цивилизованный мир". Культура подразумевает совокупность всякой созидательной творческой деятельности человечества. Но ценность этой деятельности различна. Поэтому понятие культуры иерархично и включает в себя шкалу ценностей. Есть "высшие культурные ценности", "всечеловеческое достояние", но есть также промежуточные и относительно низшие, малые ценности. Эта ценностная шкала - одна из важнейших в современном мире: общепризнанные культурные ценности определяются грандиозными денежными суммами и обеспечивают высокое престижное положение организациям и лицам, обладающим ими. Власть слова "культура" необычайно велика. Кто осмелится выступить против культуры? Кто усомнится в ее приоритете в жизни всего так называемого "цивилизованного мира"? Влечение к овладению культурой особенно усилилось в наше время, когда человечество стало все более удаляться от непосредственной связи с природой - нашим великим помощником в познании Бога. Когда-то герой Тургенева нигилист Базаров говорил, что природа - не храм, а мастерская, а человек в ней работник. Ныне о храме почти никто всерьез не думает, а окружающий мир все более походит на оранжерею для одних и лабораторию для других. Это разные уровни человеческого существования, но они обозначают погружение в искусственную среду, которую в целом и называют культурой, усиливающую в конечном итоге и тело, и душу. Ныне понятие культура приобретает явный эсхатологический смысл. Тем временем "привилегированное общество" жадно охотится за "культурными ценностями". На этой почве происходит множество всевозможных обманов, подлогов, преступлений. Как отличить подлинное явление культуры от поддельного, если в сферу культуры давно уже вторглась реклама и все мерится деньгами? Чтобы видеть и понимать культуру, нужно быть культурным человеком, а чтобы быть культурным человеком, нужно получить воспитание в культурной среде, в культуре: образуется "замкнутый круг", в большинстве, - увы! - и мы лишены твердых критериев культуры. Есть ли выход? Культура находится в тесном взаимодействии с другой важнейшей стороной жизни - религией. Никакая религия не претендует включить в себя все стороны и все формы человеческого творчества, хотя обычно религия свидетельствует о своем праве освящать все бесконечное многообразие всесторонней творческой деятельности людей. Во всех религиях есть священнодействия, соответствующие разнообразным проявлениям человеческого творчества. Религия и культура существуют совместно в течение всей истории человеческого рода на земле. Их взаимоотношения тесно переплетаются, но не следует их отождествлять. Культура является внешней оболочкой религиозной жизни. Несомненно, религия является великой культуротворческой силой. Обычно мы подразделяем культуру на духовную и материальную, относя к первой сферу интеллектуального и художественного творчества, по своей природе более тесно связанного с религиозной жизнью. Вторая сторона - материальное производство - характеризует прежде всего заботу человека о самом себе в масштабе как личном, так и общественном. Но обе эти стороны культуры, сосуществуя неразрывно, влияют друг на друга, тесно переплетаются, и потому можно говорить о воздействии религии на все проявления культуры, даже отстоящие на первый взгляд далеко от нее. В самом деле, с древнейших времен религия по существу определяла тип, характер, направление культуры. Первобытный мир, древний Египет, Ассиро-Вавилония, Греция и Рим, древние Индия и Китай, ацтеки и майя и т. д. - культуры всех народов и стран несомненно вдохновлялись религиозными исканиями человечества. Но они преимущественно воплощали в своем культурно-художественном наследии лишь мечтательные символы потусторонней и вечной реальности, таинственной и почти неуловимой, хотя и постоянно соприкасающейся с земной действительностью. Множество культур, созданных в тысячелетиях истории, предлагают разнообразные обличья человечества, что это означает, как не вечное стремление рода людского найти свое собственное лицо? Но какая из них в самом деле явила подлинное человеческое лицо, в котором видится его Первообраз - лик Творца и Создателя мира и человека? Сопоставляя их, мы задаемся вопросом: не найден ли ответ в совершенных, удивительно чистых, вдохновенно-бесстрастных и гармонически-возвышенных, проникнутых сострадательной любовью ко всеми миру образах православной культуры Византии и Руси, Грузии и Балкан? Долговременный расцвет и вершины этой культуры можно относить в основном приблизительно на VI-XVI века по Рождестве Христовом, но Православие не утратило своего божественного вдохновения и поныне продолжает побуждать к совершенству в жизни и творчестве многие миллионы людей во всем мире. Несомненно, что ни одна другая культура не создала ничего, равного по выражению умиротворенной гармонии одухотворенного единства души и тела, в котором вечное начало - душа, просветленная благодатью, - несомненно преобладает. Таковы мозаики Софии Константинопольской, фрески и иконы Феофана Грека, преподобного Андрея Рублева и других художников этой большой эпохи. Такой же характер имеют музыка и архитектура Византии и других православных стран. В литературе им соответствуют творения отцов Церкви - поразительные по глубине исследования о жизни и природе человеческой души, об отношениях Бога и человека, о мироздании. Известный сборник "Добролюбие" является хрестоматией этой литературы. Огромное значение для каждого верующего имеют молитвы, которые также можно рассматривать под углом зрения культуры. Молитва - это совершенно своеобразная поэзия, обращенная непосредственно к Богу. Среди молитв мы имеем немало настоящих поэтических шедевров. В этой культуре имеется свой светский пласт, но религия, христианство, безусловно, определяет ее тип и характер. Основные моменты православной культуры сформированы еще отцами Церкви первых веков и богословски закреплены в Деяниях VII Вселенского Собора 787 года. Поэтому был прав А. Тойнби, выделивший православную культуру в особый тип. Но для нашего времени характерны как взаимодействие, так и столкновение и борьба культур в условиях распада многих исторических общностей. Особую роль в этих условиях играет гуманистическая культура, очевидно стремящаяся к мировому распространению и осознающая себя как высший приоритет. Гуманистическая культура нового и новейшего времени, формировавшаяся в эпоху Возрождения, то есть примерно с XV - начала XVI века, постепенно утрачивает понятие о религии как ведущей силе духовно-общественной жизни. Более того, с течением времени саму религию начинают рассматривать лишь как часть культурной жизни и культурного наследия. Соотношение религии и культуры резко меняется. Религия и Церковь на Западе, перестав определять развитие культуры, сами оказываются в зависимости от исторически меняющихся форм общественной жизни. Общество, для которого цель - всесторонний комфорт, как некий земной рай, стремится сделать из религии также нечто комфортабельное, удобное и украшающее земную жизнь. "Мрачное средневековье", наполненное религиозными предрассудками и "пугливым" ожиданием загробных мук, резко противопоставляется "эпохе просвещения"; в наше время в средневековой религиозности по существу ценят только эстетическую сторону церковного наследия, забывая о ее связи с аскетикой и догматическим мышлением, которые "отменены" гуманистическим сознанием. Гуманистическое понимание соотношения религии и культуры удачно выражено в бытующей формулировке: "не верить в Бога некультурно". Такое понимание веры указывает ей место, необходимое и достаточное лишь для того, чтобы "верующий" испытывал горделивое сознание причастности к культурной элите, не спускающейся до плоского атеизма. Гуманистическая культура часто называет себя христианской. В христианско-гуманистическом понимании культуры человек зависим от общечеловеческой культуры в самой глубине своей личности. Таково, в частности, официальное учение Католической Церкви. Согласно решениям II Ватиканского Собора, "человеческой личности свойственно достигать подлинной и полной человечности только через культуру"¹. Так ли это? Православные люди привыкли думать, что человек глубже культуры, потому что он - образ и подобие Божие, хотя и замутнен грехом. В духовном опыте человека есть нечто вовсе не свойственное культуре, этому благополучному и положительному "возделыванию". "Мы безумны Христа ради!" - восклицает апостол Павел (1 Кор. 4, 10). Во всем опыте Церкви есть некое юродство, не принимаемое миром, ибо Церковь - "Царство не от мира сего". "Подлинная и полная человечность" - только во Христе и достигается только через усвоение подвига Христа, следование Его подвигу. Личность созидается через личный подвиг, в который может входить даже и отрицание культуры. И это, конечно, воспринимается миром как безумие. Но даже в светской деятельности у крупных творцов культуры - ученых, художников, поэтов - есть некоторая аскеза: чтобы достичь большого, настоящего результата, чаще всего нужно отказаться от общения, запереться в кабинете или мастерской, посвятив себя целиком начатому делу. При этом, как заметил О. Клеман, творцы подлинной культуры прошлых эпох не думали о том, что создают культуру. Итак, созидание культуры предполагает некоторый момент отрицания культуры. В гораздо большей степени это относится к собственно церковной, духовной жизни. Величайшие из людей уходили от мира и культуры в пустыни, одевались в звериные шкуры, жили там со зверями и, приобретая подлинную и полную человечность Христа, молились там о всем мире. Другие юродствовали, отрицая всякую культуру, и тем спасали человечество. Некоторые, конечно, скажут: "Да много ли было таких людей в истории? Ничтожное меньшинство..." - Да, немного, но они-то и есть величайшие, те, которые могут научить нас, что такое подлинная человечность, ибо познали это опытно. Можно определить культуру как мудрость мира, ибо она есть лучшее, что создано человечеством. Но оказывается, что "мир своею мудростию не познал Бога" (1 Кор. 1, 21). И сегодня, как и в первом веке, "иудеи требуют знамения, и еллины ищут мудрости" (Там же. Ст. 22), - то есть одни жаждут экстатических "озарений", другие ищут утонченных знаний, интеллектуальных наслаждений, обогащающих душу... "Мы же проповедуем Христа распятого, для иудеев соблазн, для язычников безумие" (Там же. Ст. 23). Это "безумие" распространяется и на понимание культуры, что следует подчеркнуть. Но, развивая приведенное положение Ватиканского Собора, глава Католической Церкви папа Иоанн Павел II провозглашает: "Благодаря культуре человек живет истинно человеческой жизнью... Человек - изначальное и основное явление культуры... во всеобщей и полной совокупности его духовной и материальной субъективности... Думая обо всем разнообразии культур, я хочу в полный голос здесь, в Париже, на заседании ЮНЕСКО сказать с почтением и восхищением: "Се человек""². Эти высказывания, сделанные "со всей ответственностью"³ в 1980 году, конечно, исключительно авторитетны. Итак, евангельские слова "Се Человек", сказанные язычником Понтием Пилатом об Иисусе Христе по вдохновению в высшем смысле Его абсолютной безгрешности ("ни единыя вины обретаю") и имеющие догматическое значение, - ныне глава Католической Церкви, вдохновленный ее соборными постановлениями, относит к совокупности мировых, преимущественно языческих, культур, создающих образ падшего Адама, падшего человечества, нередко с явными признаками демоничности. Невольно вспоминается печально знаменитый афоризм: "Человек - это звучит гордо!" К сожалению, ссылки на то, что "основу культуры как таковой создает глубокая связь Евангелия, то есть вести Христовой Церкви, с человеком в самой его сущности" (там же), лишь подчеркивают неопределенность и противоречивость приведенной католической позиции о культуре. Несомненно, в гуманистической культуре живет тенденция к вытеснению исторических форм христианской религии и замене их новыми, якобы отвечающими современным потребностям. Сама эта культура, иногда сдобренная необходимыми для внешнего успокоения души элементами мистицизма, даже с упоминанием Церкви, Христа и Евангелия, но также способная быть по сути атеистической, претендует стать на место Церкви. Однако давно замечено, что она является по происхождению полностью западным явлением, порожденным западным же типом религиозности на более раннем историческом этапе. Ни в православных странах, ни в пространствах других религий эти явления не имеют собственно исторических корней. В России, пережившей драматическую попытку создания полностью атеистического общества, существует проблема культуры. Длительное господство принудительного атеизма разрушало не только религию, но вместе с нею и культурные традиции, и всякое культурное творчество, не укладывающееся в прокрустово ложе дозволенного. Атеизм доказал свое полное бессилие и бесплодие во всех областях и направлениях культурной деятельности. Если что-то и делалось, то обычно лишь как ущербное продолжение прошлого, и при этом деятели культуры нередко втайне сохраняли веру отцов. Господствующий с начала 90-х годов плюрализм религий дезориентирует и разобщает людей нашей страны, некогда единых в Православии, усугубляет отрыв от великих культурных традиций прошлого. Россия - страна великой православной культуры, мощь которой очевидна, несмотря на все попытки ее уничтожить. Существует, однако, тенденция объявить православную культуру несуществующей или представить ее в виде некоего этнографического явления, ценного лишь как историческое наследие. Православной культуре в России ныне активно противодействуют различные силы Востока и Запада, внедряющие сюда огромный поток откровений псевдокультуры в основном под предлогом религиозного развития. Плодящиеся секты и мелкие группы разных религий образуются в нашей стране либо в малокультурной среде, либо в среде, ориентированной на нерусские и неправославные традиции. В обоих случаях эти религиозные группы оказываются в несомненной конфронтации с русской исторической культурой, всегда опиравшейся на Православие. Иногда эта конфронтация прикрывается эстетической всеядностью европоцентрического гуманистического сознания, которое, конечно, не заглядывает в глубину Православия и его культуры. Для сектантского сознания исчезает и эстетическая, и вообще всякая культурная значимость наследия, порожденного Православием. Суть в том, что и гуманистическое, и сектантское сознание не воспринимают главного в православной культуре - понятия святыни, радикально отличающего ее от всякой другой культуры. Для православного сознания святыня есть сверхкультурная ценность, вокруг которой образуется культура. Именно почитание святынь определяет манеры, поведение, вкусы, одежду и так далее - одним словом, особый стиль жизни, который мы называем культурой. Отрыв культуры от святынь скоро превращает ее в простое собирание сокровищ на земле вопреки ясной заповеди Спасителя (Мф. 6, 20). Конечно, понятие святыни характерно для разных конфессиональных культур, но сами представления о святыне в них совершенно различны, как различны конфессии. С точки зрения конфессиональной культуры святыня не есть ни в коем случае порождение культуры и рассматривать святыни только как некую эстетическую или материальную ценность или только как факты исторического прошлого является кощунством, оскорбляющим верующих. Таковы, например, мощи святых. Однако если святыней является нечто созданное руками человека, например икона, она одновременно является и художественным произведением, иногда весьма значительным. Но в нашей стране, помимо так называемого "христианского" гуманизма, существует и безрелигиозно-гуманистический подход, ставящий превыше всего культуру в себе, культуру для культуры. В таком случае, перед нами не что иное, как самообожествление общества в предметах культуры, требующих поклонения эстетическому содержанию предмета. Предметы культуры становятся настоящими идолами этой особой религии, вполне языческой по своей сути. Причем характерно, что адепты этой элитарной религии нашего времени - "перекультурные люди", по выражению Бердяева, - поклоняются вещам, созданным в другие эпохи, иногда в другом конце мира и предназначенным, естественно, для других целей. Так, безвестные, скромные творцы древних византийских и русских икон никак не могли ни представить, ни помыслить, что создаваемые ими для православного богослужения священные образы будут обречены на пребывание в музейных экспозициях в безразлично-равном сопоставлении с любыми изделиями, которым кем-то присвоено наименование "культурных" и "художественных" ценностей. Не могли они себе представить и той фанатической решимости, с которой поклонники "прекрасного" будут удерживать незаконно отнятые у Церкви иконы и другие святыни. Между тем Церковь глубоко сознает историко-художественное значение многих своих святынь для общества и государства, для всех граждан независимо от их убеждений. Во многих православных храмах продолжают храниться высокохудожественные образы, доступные каждому, кто пожелает их увидеть. Обычно они находятся под стеклом, надежно защищающим их от вредных воздействий и загрязнений, и ясно, что древние иконы в храмах не нуждаются в особых саркофагах с искусственным режимом, очевидно, скорее вредным, чем полезным для древней живописи, вопреки нынешним уверениям некоторых специалистов. Однако можно ставить вопрос и о создании настоящих церковных музеев, где была бы решена задача соединения храма и музея: иконы, сосуды, книги и прочие церковные предметы большого историко-художественного значения могли бы быть удобно размещены для обозрения, и вместе с тем так, чтобы в определенное время перед ними можно было бы совершать богослужение с каждением, возжиганием светильников. Такие церковные музеи стали бы настоящими культурными центрами, в которых могут соединиться интересы Церкви, общества и государства и которые могут развить огромную духовно-просветительную деятельность. При них должны создаваться лектории, библиотеки, реставрационные, иконописные мастерские и прочие учреждения. В разбитой нашей жизни создание центров православной культуры с многосторонней, самой широкой направленностью является необходимым и неотложным делом возрождения нашего общества. При этом православную культуру следует понимать широко. Это не только святыни, находящиеся в центре культуры, и не только предметы церковного обихода. К православной культуре следует относить все, что создано под влиянием православной духовности и несет отпечаток этой духовности. Так, в России к православной культуре относятся не только творения святых отцов и жития святых, но и вся великая русская литература с именами Пушкина, Достоевского, Тютчева и других. К православной культуре следует отнести и, например, сочинения Льва Толстого, поскольку он, хотя и отступил от Православия, но в целом в своих художественных произведениях излагал и описывал православные духовно-нравственные ценности как человек, воспитанный в традиционной православной среде. Православным писателем был, конечно, А. П. Чехов, лично далекий от веры, и множество других деятелей нашей культуры. Православие не враждебно другим культурам. Оно открыто к ним и готово адаптировать все лучшее у них, все, что не противоречит его духовно-нравственным основам. Никто не собирается отрицать, что существуют общечеловеческие ценности, привносимые всеми народами и содержащие в себе нечто светлое и доброе. Нельзя видеть мир только в черном и белом цветах - существует множество оттенков, полутонов, бликов, пятен и так далее. Несомненно, иерархия культур и культурных ценностей не всегда однозначна. Но если высшая ценность, ценность сверхкультурная - святыня - будет восприниматься, как центр культуры, то многое, далекое для нее, будет восприниматься как "ложная мудрость", почитаемая, быть может, всем миром, но которая "мерцает и тлеет при ясном восходе зари". Это, конечно, противоречит принципу всеобщего равенства культур, приводящему к потере критериев и противоречиям в понимании самой культуры. Но на самом деле проверить истинность и уровень культуры можно лишь при посредстве ценностей, находящихся выше нее и потому могущих быть таким критерием. Разумеется, огромное количество людей вообще не воспринимают понятия святыни. Для них почитание святыни - безумие. Это означает лишь то, что они находятся вне подлинной культуры. Этих людей следует жалеть. Число таких "перекультурных" и малокультурных людей может бесконечно возрастать - истинная культура, в которой личность раскрывается в свете истинных святынь, всегда остается самой собою даже при минимальном числе охваченных ею людей. Это вовсе не значит, что мы сторонники аристократического понимания культуры: для нас не имеют существенного значения ни "аристократизм", ни "демократизм" культур как связанные с исторически преходящими формами земного бытия - для нас существенно в культуре проявление, обозначение вечного. Из этого следует, по нашему мнению, что вопросы взаимодействия культур, их роли в евангелизации, просвещении и так далее следует обсуждать начиная с понятия о святынях и священном. Невосприимчивость к святыне оказывается в конечном счете невосприимчивостью к большой культуре. Но существуют и разные степени восприятия святынь: чем оно глубже, тем - как ни парадоксально - дальше от всякой культуры. Однако девальвация культуры на пути к разрушающему жизнь атеизму и преодоление соблазнов культуры на пути к святости - явления диаметрально противоположные. В Православии культуру изначально благословляли люди, достигшие святости. Эти "земные ангелы и небесные человеки" поощряли свою культуру преимущественно не для себя - поскольку для них все уже становилось суетой сует, - а для множества других людей, еще не вполне ставших гражданами Царства не от мира сего. Поскольку же Церковь обращена ко всем народам и всем поколениям, она всегда творит культуру для приведения людей к "сверхкультурному" состоянию духа. "Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа" (Мф. 28, 29) - эта заповедь Господа Иисуса Христа ясно определяет учительное значение культуры как вспомогательное, инструментальное явление, имеющее смысл лишь как орудие в борьбе со злом в этом мире. Инструментально-функциональное, вспомогательное значение культуры и есть ее высшая ценность, но трудность заключается в том, чтобы обнаружить ее, выбрать подлинную культуру в океане человеческой деятельности, так часто враждебной Богу и человеку. Но, надевая личину независимости от религии, культура быстро перерождается, приобретая обратный знак, и начинает служить враждебным и Богу, и людям целям, которые ей ставит отец гордости, лукавства и нечистоты. Конечно, арсенал мировых культур необходимо знать и уметь использовать по возможности в целях апологетики и проповеди. Но ведь никакое страдание не вписывается в культуру. И высшее выражение человечности - страдать добровольно, положив душу свою за други своя - никакого отношения к культуре не имеет. Господь Иисус Христос принес на землю огонь истинной веры и жертвенной любви, через добровольное распятие обновив образ Божий в человеке. Культура же есть плод приспособления падшего разума к условиям жизни на измененной грехом земле. Огонь, принесенный Спасителем, может просвещать наше приспособление к жизни, и тогда возникает христианская православная культура, выражающая и величие, и немощь человека, нуждающегося в условиях для спасения и жизни. Из этого и следует иерархичность культур: некоторые народы исторически оказались более восприимчивы к Свету Христову, другие - пока менее, некоторые до сих пор не слышат Его гласа, а некоторые перестают слышать. Следует заметить, что в природе вообще нет равенства. Не следует на это обижаться, не следует завидовать, а нужно каждому пребывать на своем месте и делать собственное дело наилучшим образом, помня о единственном, духовном равенстве нашем на суде Божием. То, что Господь избрал греко-римскую культуру как внешнее условие образования и возрастания Церкви, конечно, не случайность. Это была почва, более восприимчивая к возделыванию семян веры, хотя Сеятель одновременно сеял их и в других землях. Отсюда - навсегда исключительная приоритетность раннехристианской и затем византийской культуры, без которой нельзя по-настоящему изучать христианство. Ставя святыни во главу угла своего бытия, православная культура созидается на прочном фундаменте духовно-нравственных понятий Священного Писания, развитых и всесторонне освещенных в творениях святых отцов Церкви. Как свидетельствует пророк Давид, "уста праведного каплют премудрость". Эти духовно-нравственные понятия дают нам исчерпывающие ответы на вопрошания о духовной природе человека. Состав православной культуры определяется рамками этих понятий, придающих ей исключительный, высокоморальный характер. Догматическое учение о человеке как образе и подобии Божием конкретно воплощается в жизни и творчестве православных подвижников и деятелей, создающих учение о человеке как "образе неизреченной славы" Божией. Учение о Церкви как о Царствии Божием не от мира сего, но пребывающем, тем не менее, в этом мире понуждает создавать особый символический язык, возвещающий народам истины об этом Царстве. Прежде всего, это язык форм православного богослужения - так называемая "обрядность" - язык условно-символический и вместе с тем реальный, понятный каждому, желающему слышать и видеть. Но не только это. Проблема культуры есть также всегда и проблема образования и воспитания. Глубокое и настоящее вхождение человека в культуру начинается с семейного быта и требует, как говорится, "тридцати лет колледжа". При почти полном разрушении образовательной традиции в России, нужно, вероятно, не менее сотни лет спокойного существования для восстановления необходимого уровня отсутствующих у нас общекультурных норм жизни. Но этого времени, похоже, у нас нет. И здесь особенно важно обращение к отечественному религиозно-образовательному опыту. Только христианская религия может в относительно короткое время переориентировать поведение человека, поднять его на принципиально другой, более высокий уровень. Если такое переформирование личности происходит вне отечественных традиций, в ней неизбежно останется нечто изломанное и больное, противоречивое; она навсегда останется ущербно безродной, что и происходит с нашими детьми в многочисленных протестантских, католических, иноверных школах, появившихся в нашей стране сегодня. Достойно глубочайшего сожаления, что государственные образовательные структуры отдают предпочтение пресловутому плюрализму в религиозном образовании, вместо того чтобы оказать всемерную поддержку отечественной православной традиции, без которой, однако, обойтись нельзя. Изучение мировой культуры, знакомство с которой необходимо, принесет молодежи пользу только в том случае, если будет вестись под углом зрения отечественной культуры и традиции, а не чуждых нашему народу, импортируемых к нам малоизвестных и совсем не известных, в высшей степени сомнительных и прямо вредных идеологий и религиозных систем. Православная культура, пронизанная лучами вечности, - великий исторический феномен, она существует около двух тысяч лет, она предстоит как нечто удивительно целое, созвучное во всех своих частях на протяжении всех исторических периодов. Мысли апостольских мужей и учителей II-III и следующих веков являются своевременными и плодотворными, необходимыми для формирования личности современного человека. Размышления о духовной природе человека, свойствах его души, страстях и добродетелях, борющихся в человеке, наполняют произведения духовных писателей вплоть до XX века. Эта православная святоотеческая антропология представляет собой удивительное единство во многообразии, потому что опирается на бездонное понятие о человеке как образе и подобии Божием: если Бог Вечен и Бесконечен, то образ и подобие Его тоже вечны и бесконечны, хотя и не в столь совершенном смысле, как Первообраз. Православная Церковь освящает все стороны человеческой жизни и быта - квартиры, машины, корабли, самолеты, любые вещи. Для православного сознания характерно стремление к тому, чтобы в дом каждого вошла святыня и вокруг нее созидалась культура. В доме есть "красный угол" - это особое место, желательно на востоке, где находятся домашние святыни, в первую очередь крест и иконы в киоте, или на полке, иногда украшенные вышитым полотенцем - рушником. Перед иконами стоит лампада - красная, синяя, зеленая... Хозяйка дома зажигает ее - это называется "затеплить" - удивительное слово, в котором содержится весь смысл домашнего, семейного богослужения, согревающего семью особым благодатным светом от икон. В доме все освящено молитвой и святой водой, все пронизано чистотой, как бы тихим ожиданием долгожданной встречи. Все чинно, чисто, уютно. Непременно имеются книги - без них немыслима повседневная православная жизнь. Это, как минимум, Священное Писание, молитвенник, церковный календарь, жития святых, Псалтирь и так далее. Но особенно важно освящение самого человека - его "чувств простой пятерицы". Освященные, как бы омытые чувства и свойства души реализуются в действиях, направляемых чистым, освященным разумом на всякое благое и богоугодное дело. Так воспитывались в прошлом лучшие качества русского народа, и очевидно, что их можно сохранить и укрепить только в лоне православной культуры. Исторический быт православной семьи и есть подлинно русская народная культура, которая формирует чистые нравы, определяет достоинство и строгость вкусов, поведения, одежды и все остальное в повседневной жизни и деятельности. Возрастание в лоне этой культуры воспитывает личностное сознание в связи с неразрывными традициями далекого прошлого вплоть до первых веков христианства, часто даже не осознаваемыми, но необходимо присущими настоящей большой культуре. Но, не успев еще по-настоящему возродиться, православная культура имеет уже множество врагов. Один из них - упрощенчество. Все решается якобы очень просто: религиозная потребность велика, традиционные обряды, сложившиеся в течение многих столетий, слишком сложны, церковнославянский язык темен и непонятен. Не будем терять зря времени, сделаем великие истины веры доступными и понятными для всех! Прежде всего переведем богослужение на современный разговорный русский язык, а затем постепенно реформируем и все остальное, приспособив церковную жизнь к "злобе дня". Другой вид этой опасной тенденции - неразличение Православия от ересей. Никакого, мол, значения не имеют "мелкие" разногласия с нашими необновленцами или иными конфессиями: ведь нужно быть в единстве, мы все поклоняемся одному Богу... На самом деле, такая попытка занять позицию якобы над разногласиями, стать "выше" их не означает ничего, кроме лености мысли и богословского невежества. Упрощенчество - вовсе не простота, а легковесность, часто прикрываемая демагогией. Подобно сектантству, оно легко находит последователей в малокультурной среде и льстит ей, равняясь на отстающих. Культурно отсталый человек часто не понимает своей отсталости, и это опасно. Приобретая власть, он становится разрушителем и диктатором, испытывая враждебность к более развитому обществу. Всякое упрощенчество, принимая идеологический характер, становится агрессивным по отношению ко всем, не разделяющим его позицию. На первых порах оно может представляться полезной деятельностью, но в дальнейшем, приобретя массовый характер, оно обнаружит свою непримиримую сущность. По сути своей являясь тормозом культуры, оно, как ни странно, склонно отождествлять себя с большой культурой. Все это - опасный процесс подмены высоких и больших истин мелкими и второстепенными. Еще один враг православной культуры - малодушная и невежественная боязнь самой себя. Как часто православные деятели не уверены в себе, смотрят по сторонам, заимствуя у неправославных что-либо соответствующее уровню личного вкуса и потребностям момента. Такова в наше время ностальгия по росписям XIX века в некоторых восстанавливаемых храмах, хотя ясно, что церковная живопись XIX века - не что иное, как символ упадка, приведшего к событиям начала XX века. В настоящее время нам хорошо известны канонические основы церковной живописи, которые художники синодального периода века просто не знали и потому допускали в храмовой живописи даже догматические ошибки. Личное благочестие этих художников, к сожалению не спасает положения - по культуре они принадлежат Западу. В заключение остается сказать, что, несмотря на великие трудности, становление православной культуры в нашей стране все же происходит. И это обнадеживает. Наша задача - искать пути развития православной культуры, необходимой для возрождения нашего народа.