// Головин, б. Н. Основы культуры речи. - м., 1980 (и др. Издания). - Гл.3; правильность речи: нормы ударения

§ 1. Правильность речи — ее не единственное, но главное коммуникативное качество. Правильность речи всегда ведет нас к соблюдению норм литературного языка, неправильность — к отступлению от них.

Если норма—это исторически принятый (предпочтенный) выбор одного из функциональных вариантов языкового знака, то, по смыслу определения, следует, что нормы с течением времени и в результате действия совокупных социальных условий, в которых применяется язык, меняются. Но если нормы меняются (а изменение норм не может быть актом одноразовым и быстрым), неизбежно существование старой и новой нормы в тот или иной период развития литературного языка—в тех или иных его узлах и точках.

Кодификация литературной нормы — это ее официальное признание и описание в грамматиках, словарях, справочниках, имеющих авторитет во мнении общества. Кодифицированная норма прочнее некодифицированной, в особенности если кодификация известна широким кругам населения. Кодификация открывает возможность обеспечить большую устойчивость нормы, предотвратить полустихийные и как будто не контролируемые ее изменения.

§ 2. Различия в произношении, ударении, образовании форм слова или в построении предложений, если эти различия вызваны сменой и сосуществованием норм, должны признаваться объективными по своему источнику и вызвавшим их причинам.

Многочисленны случаи искажения синтаксических норм, регулирующих соединения слов в составе предложения, построение предложений. Те, кого называют “носителями литературного языка”, владеют этим языком кто лучше, кто хуже.

§ 3. Нормы литературного языка регулируют функциональное варьирование, выбор парадигматических и синтагматических вариантов на разных уровнях языковой структуры.

1. Нормы произношения регулируют выбор акустических вариантов фонемы или чередующихся фонем — на каждом шаге развертывания речи и в каждом слоге отдельные слова.

2. Нормы ударения регулируют выбор вариантов размещения и движения ударного слога среди неударных.

3. Нормы словообразования регулируют выбор морфем, их размещения и соединения в составе нового слова

4. Нормы морфологические регулируют выбор вариантов морфологической формы слова и вариантов ее сцепления с другими

5. Нормы синтаксические регулируют выбор вариантов построения предложений—простых и сложных;

6. В современной лингвистической литературе иногда говорят и о нормах стилистических, имея в виду, прежде всего, несоответствие выбранного слова или синтаксической структуры условиям общения и господствующему стилю изложения. Так, по словам К. И. Чуковского, один из переводчиков “принес в издательство “Всемирная литература” такой перевод романтической сказки:

“За неимением красной розы жизнь моя будет разбита”. Горький сказал ему, что канцелярский оборот “за неимением” неуместен в романтической сказке. Старик согласился и написал по-другому:

“Ввиду отсутствия красной розы жизнь моя будет разбита”, чем доказал полную свою непригодность для перевода романтических сказок” [98, 122].

Нет, видимо, людей “пригодных” и “непригодных” для усвоения норм литературного языка. Но есть, оказывается, люди “непригодные” для художественного перевода и, добавлю от себя, для сочинения художественных текстов. Это лишний раз подтверждает мысль о том, что в стиле господствуют не нормы, а целесообразность, когда нужны и вкус, и талант.

§ 4. В современном русском литературном языке среди норм произношения хочется выделить прежде всего две наиболее сильные. Одна из них—количественная и качественная редукция гласных звуков в безударном положении, другая—смягчение твердых согласных звуков перед мягкими и перед гласными переднего ряда.

Первая норма исключает так называемое оканье, т: е. произнесение звука [о] в безударном положении:

нельзя, следовательно, говорить [молоко, дорогой, золото, Вологда, б'эговой, деловой] и т. д. Нужно говорить: [мълако, дърагой, золъта, Волъгда, 6'ьгавой, д'ьлавой] и т. д.

“Окающие” говоры занимали большие территории на севере и северо-востоке России и оказали заметное влияние на литературную речь жителей—не только сельских, но и городских, в том числе и с хорошим литературным образованием. Известно, что многие видные представители русской интеллигенции первой половины XX в. окали, в их числе были Горький, Гладков, Калинин. На этот факт ссылаются иногда защитники окающего произношения. Но ведь языковая норма принадлежит не отдельным людям—она принадлежит всем, для кого тот или иной язык—родной. Норма современного русского литературного языка требует отказа от оканья, хотя само по себе нарушение этого требования нормы и не устраняет взаимопонимания говорящих, но может затруднять его.

Широкая по охвату звукового материала норма редукции гласных захватывает не только оканье и аканье, но также “иканье”, “эканье”, “яканье” и другие разновидности редукции.

В конце XIX—начале XX в. в так называемом мое" ковском произношении, которое признавалось образцовым, действовала норма, предписывавшая произнесение звука [и] на месте буквы е в безударных слогах [в'иду, б'ир'ош, л'ит'ат, выб'ижал и др.]; звук [и] произносился и на месте буквы я (в безударном слоге) или на месте буквы я после ч [р'идавой, вз'ила, зав'ила, ч'исы и т. д.]. В середине XX в. эта норма оказалась поколебленной, и нередко предпочтение отдается в перечисленных случаях произнесению звука [е], часто со слабым призвуком [и].

В этом колебании нормы нужно видеть результат влияния, книги, письма, орфографии на звучание: произношение как бы приближается к написанию. Под этим влиянием ослабевает редукция, и немало людей произносят [ч'асы, р'ады], хотя нет пока оснований кодифицировать такое произношение.

Иноязычные слова в русском литературном языке усваивают обычно его нормы, им подчиняются, но нередко долгое время несут следы влияния иной языковой системы. Так, иноязычные слова, в которых, в частности в начале основы, встречается сочетание согласного звука и гласного переднего ряда [е], должны бы получать смягчение этого согласного. Однако эта общая закономерность дает немало исключений, что ведет к необходимости узнавать в словарях, как же следует произнести согласный звук—твердо или мягко.

В этих словах согласный звук перед [е] звучит мягко '(так сказать, по-русски): дебаркадер, дебатировать, дебют, дебютировать, девальвация, дегазация, дегенерат, деградация, деградировать, дегустация, дегустировать, дедукция, дедуктивный, дезинфекция, дезинформация, дезорганизация, дезорганизовать, дезориентация, декада, декадный, декан, деканат, деквалификация, декламатор, декламировать, декларация, декларировать, деклассированный, декорация, декрет, делегат, делегация, дельта, демаркация, демаскировать, демилитаризация, демисезонный, демобилизовать, демонтаж, демонтировать, деморализация, деморализовать, денационализация, дендрарий, депонировать, депонент, депутат, деривация, деспотия, деталь, детонация, дефект, дефектный, дефиниция, дефис, дефицит, деформация, децентрализация, дециграмм, дециметр, дешифровать, дешифровка, дешифровщик, реализовать, ревматизм, револьвер, ревю, регби, реглан, редактор, реестр, резерв, резервуар, резон, рейд, рейс, рейтузы, реквием, рекомендация, рекорд,

Как видим, перевес в пользу мягкого произношения очень заметен; немногие слова с твердым звучанием согласного не подчинились пока общей закономерности;