19.Вкус как позиция рефлексии и как адекватная жизненная форма /Красота как символ нравственности/.

В этом разделе кантовская практическая философия приближается к св. завершению. Тем не менее последним словом явл. не "Аналитика" возвышенского а §. 59 "критики способности суждения" кот-ый наз. "красота как символ нравственности".

Рассмотрев проблематику возвышенного, К. возвращается к "аналитике вкуса" и указывает на то, что вкус таит в себе некую опасность. Эта опасность сост. в том, что вкус предполагает гармонию познавательных способностей.

Если я все время имею дело с безобразными предметами, я постоянно переживаю дисгармонию познавательных способностей, и К. говорит, что человеческая психика просто этого не выдержит, способность вкуса не может бесконечно не удовлетворяться. В то же время я не могу

приостановить действие вкуса, я не могу видя безобразный предмет, не переживать дисгармонию В результате возникает экзистенциально опасная ситуация, которая потом неокантианцами была охарактеризована т.о., что кантовский человек может жить в аморальном мире, но не может жить в безобразном мире, т.е. не может жить там, где его способность вкуса постоянно не удовлетворяется.

К. указывает в § 59, что, в принципе, мы можем избежать этой опасности или по крайней мере подстраховаться, а именно т.о. , что то, что мы переживаем как безобразие непосредственно, мы можем опосредственным образом изменить св. оценку, а мы можем подвести всякое чувственное содержание (или почти всякое) под моральное понятие, мы можем еще раз пережить как не просто прекрасное, а как возвышенно прекрасное. Грубо говоря, мы можем сконструировать эстетическое переживание на основе чувства возвышенности и тем самым сократить количество безобразного в этом мире.

Пр. лицо молодого человека - просто прекрасное лицо, а лицо старого человека уже несет в себе следы некоего ущерба, который нанесен временем. Но если мы задумаемся и сознательно всмотримся в это лицо, то мы можем подвести черты человеческого лица под моральное понятие и увидеть в этом лице черты, напр. доблести, разума, мудрости, мужества, лицо старого воина и т.п. Т.о. мы можем пережить лицо старого человека не просто как прекрасное, а как возвышенно прекрасное.

Такая двойная интерпретация возможна в силу того, что суждение вкуса "задним числом" может опереться на чувство возвышенного. К. говорит, что для того, чтобы это было возможно, культура должна дать нам такую возможность читать моральное содержание в чувственных образах. А культура дает такую возможность на основании способности гения. В результате оказывается, что субъект вкуса не самодостаточен, он не может устойчиво существовать в этом мире, если не опирается на гения. Если вкус - это способность репродуктивного воображения, то гений - это способность продуктивного воображения. Гений - это тот, кто может выразить в образе идею разума.

20.Понятие объективного телеологического единства самосознания / «я есть»/; обоснование с его помощью индуктивной концепции познания в «Критике способности суждения».

В способности к суждению Кант видит среднее звено, стоящее между познавательной и практической способностями. А потому «Критика способности суждения» (1790) – это своего рода завершение, синтез двух предыдущих работ, «Критики чистого разума» и «Критики практического разума».

Способность к суждению – это способность к рефлексии. Кант выделяет две разновидности способности суждения:

1 – эстетическая, которая имеет место тогда, когда целесообразность субъективна

2 – телеологическая – имеет место тогда, когда целесообразность объективна.

Критика телеологической способности суждения рассматривает познание с точки зрения чувственности (гипотетико-индуктивная концепция познания):

В 76 параграфе Кант говорит, что идентичность познающего субъекта двойственна: с одной стороны, это идентичность рассудка («я мыслю», т.е. у меня есть система знаний и я мыслю обо всем примерно одинаковым способом), а с другой стороны – идентичность чувств («я есть»). Критика телеологической способности суждения опирается на понятие «я есть». Предполагается, что они должны совпадать, но это не всегда так. Например, когда появляется новый опыт, то есть новые необъяснимые факты.

Кант выводит следующие положения о познании:

• верховная способность познания – это рассудок. Значит, познание идет от общего к частному (особенному)

• Это частное содержит в себе момент случайного. Человеческое знание всегда содержит в себе случайное.

• (Таким образом) частное не выводимо из общего в отношении того, что в нем случайно. Если бы не было этого случайного, если бы частное было закономерно, то тогда бы оно содержалось в общем и могло быть выведено оттуда, чувственное восприятие не было бы самостоятельным началом, оно было бы чем-то вторичным.

• разум требует единства всех частных законов (что невозможно)

• собственная закономерность случайного частного называется целесообразностью; случайное действие могло бы и не совершаться, но оно совершилось (именно таким образом) по какой-то причине (к примеру, камень падает из-за законов тяготения); случайное событие – это явление какого-либо закона. У частного действия нет целесообразности.

• (На основании вышеизложенного) принцип объективной целесообразности природы будет субъективным принципом разума, регулятивным (не конститутивным, то есть здесь не будет формы вещей); но с точки зрения человеческой способности суждения он необходим, как если бы был объективным принципом.

Последующая философия стала называть такие конструкции конститутивными, но в имманентной сфере: здесь конституируется не объект (потому что объект конституируется субъектом по Канту, ощущения даются, а форма привносится субъектом – это либо категориальная форма, либо форма созерцания), а сам субъект в качестве объекта «я есть относительно «я мыслю», который, вообще говоря, есть он сам.

Пусть у нас есть некая система знаний, временная позиция, тогда есть 2 фазы – переживание природы – то, что относится к чувственному, данному. Чувственное переживание природы как явление, явление некого знания. И есть позиция субъекта, самости, которая есть «я есть», тождественное «я мыслю». Но в некоторый момент они не тождественны. Тогда, руководствуясь регулятивным принципом веры в объективную целесообразность природы, я отказываюсь от системы знаний, но пытаюсь найти новую систему знаний, для которой бы этот новый факт стал уже целесообразным.

Кант описывает человеческий мир, как мир, отчасти, случайный. Случайна система знаний, которыми мы обладаем, случайный способ переживания, но корреляция между ними необходима, и она придает устойчивость человеку как познаваемому субъекту в этом мире.

Телеологическое объективное единство конституируется принципом целесообразности познания мира, субъект конституирует себя, как свободный субъект, а именно через действие определенной системы убеждений. Конституирующий акт – это акт двойной трансформации: меняется система знаний, меняется способ переживания чувственного мира природы: явление одного класса явлением другого. Тем самым сам субъект меняется – это и называется конституированием себя. Субъект нельзя определить каким-то априорным абсолютным образом, в основе субъекта лежит временная конструкция, временная структура. Временная в том смысле, что сегодня есть тождество между «я есть» и «я мыслю», завтра его нет, но потом оно опять восстановится. В основе лежит убеждение – вера в объективную целесообразность.

Таки образом суть гипотетико-индуктивной концепции познания состоит в следующем:

Опыт может ставить «я мыслю» под сомнение; новое знание может разрушить всю прежнюю систему мышления. Иногда появляется знание, (например, какое-то явление, в котором мы убеждаемся с помощью чувственного опыта) которое нельзя объяснить, основываясь на существующей системе знаний (как будто оно случайно, в нем нет рациональности). Когда познающий субъект (человек) не может опереться на знание, он опирается на свою свободу. Он отказывается от существующей системы знаний и пытается найти новую. Меняется система знаний, меняется способ переживания окружающего мира, в результате меняется и сам субъект. Главное, что при этом сохраняется вера в целесообразность мира.