8.Понятие истинного поступка в этике Аристотеля.

Для Платона добродетель определяется всеобщим благом. Аристотель же считает, что понятие добродетельного поступка нельзя вывести из идеи всеобщего блага, так как оно зависит от конкретной ситуации.

Добродетельный поступок – результат истинного суждения, создающий целостность души.

Добродетель Аристотель связывает с понятием «золотой середины» между излишеством и недостатком (возможен также выбор наилучшего из всего хорошего). Добродетель – это сознательно избираемая цель жизни, она направлена на достижение безусловного блага. Безусловное благо – то, которое не требуется для чего-то другого, а является самоцелью.

Для того чтобы поступать добродетельно, нужна способность правильно рассуждать о своих поступках – «сообразительность», которая связана с интуицией и является частью рассудительности. Аристотель связывает это с понятием «синезис» – «суд доброго человека» относительно себя самого. Добродетельный человек всегда должен делать выбор. Человеку изначально присуще желание добра, это его внутренняя сила.

Когда мы хотим добиться определенной цели, посредством своего поступка, появляется решение относительно средств ее достижения. Цели, по Аристотелю, не могут быть предметом выбора, ибо желать добра – общая характеристика человека, в противном случае он вовсе не человек. Чтобы быть праведным следует желать истинного блага, а не кажущегося таковым. Праведник в любой вещи найдет момент блага.

В душе Аристотель выделяет часть, обладающую суждением, и не обладающую им.

Душа: 1. Часть, обладающая суждением:

А) эпистическая (познающая)

Б) практическая (рассуждающая)

2. Часть не обладающая суждением

А) Причастная суждению (добродетель – мужество)

Б) Непричастная суждению (дородетель – аппетит)

10Проблема обоснования истинного знания в теоретической философии Канта. Понятие синтетических суждений априори.

Таким же образом, как Коперник и Кеплер (отказавшись от традиционного предположения, приняли гипотезу о том, что Земля вращается вокруг солнца), Кант подрывает фундаментальное предположение о том, что предпосылкой познания является воздействие объекта на субъект. Кант обращает это отношение между объектом и субъектом и говорит, что мы должны вообразить, что именно субъект влияет на объект.

Объект, как мы его знаем, репрезентируется в результате восприятия и мышления субъекта. Этот сдвиг называется коперниканским переворотом в философии и составляет

ядро кантовской теории познания.

Кант соглашается с эмпирицистами, которые полагали, что все познание начинается с опыта; Кант говорил: да, действительно, всякое познание основывается на опыте, но не всякое познание исходит, извлекается, следует из опыта. Он утверждает, что любое познание оформлено субъектом. Должно иметься нечто, что структурирует и упорядочивает наш опыт, что не может проистекать из самого опыта. Это означает, по мнению К. , что способность к упорядочению и структурированию должна находиться внутри нас. Кант предполагает, что всем людям присущи одни и те же фундаментальные «формы». Поэтому у каждого человека любое знание должно формироваться с помощью одних и тех же форм. В этом смысле формы являются общезначимыми и необходимыми.

Формы не имеют психологической природы. Например, люди, страдающие паранойей, видят мир (формируют свое познание) специфическим образом. Но формы, о которых ведет речь Кант, являются всеобщими особенностями познавания – это чувственный опыт (пространство, время), и причинная связь. Для того, чтобы быть постижимым, то есть быть познанием, наше знание должно характеризоваться пространственной, временной и причинной определенностями. Пространство, время и причинность являются условиями возможности познания.

Так как мы все всегда обладаем одними и теми же «формами» внутри нас, то все, что мы можем воспринимать, должно быть «оформлено» в этих «формах». Эти формы или структуры находятся не в объекте, но в каждом субъекте. Поэтому было бы двусмысленно называть их субъективными. Они субъективны не в смысле их случайности или подверженности ошибкам, а в смысле того, что они присущи всем субъектам и являются эпистемологическим условием возможности объективного, то есть истинного познания.

Как условие возможности познания и опыта, формы априорны, то есть даны до опыта.