Лайм-бореллиоз / Масюкова 2017 Эффекторы врожденного иммунитета в патогенезе и дифференциальной диагностике эритем

Группа эритем включает многообразие дерматозов воспалительного характера различной этиологии и патогенеза. В составе группы на основании характера и формы высыпаний, а также особенностей распространения очагов выделяют фигурные эритемы, занимающие особое место, представляя собой ряд поражений кожи, характеризующихся кольцевидными, концентрическими, дугообразными или полициклическими эритематозными очагами. Эритемы можно классифицировать на два типа по этиологическим факторам с известной и неуточненной этиологией [1], однако такое разделение условно, так как этиология и патогенез большинства фигурных эритем нуждаются в дальнейшем изучении [2—5]. Многочисленные исследования отечественных и зарубежных авторов [6—10] указывают на ведущую роль в этиопатогенезе эритем инфекционных агентов, часто вирусной природы с формированием инфекционно-аллергического генеза заболевания. Фигурные эритемы могут являться как самостоятельной нозологической формой с малоизученным этиопатогенезом, так и патогномоничным признаком системного заболевания, как правило, инфекционной этиологии (мигрирующая, ревматическая и инфекционная эритема). В отечественной дерматологии к группе эритем с недостаточно изученным патогенезом относят мигрирующую эритему Афцелиуса—Липшутца (erythema migrans), многоформную эритему (erythema multiforme), кольцевидную центробежную эритему Дарье (erythema annulare centrifugum), стойкую дисхромическую эритему (erythema dyschromicum), возвышающуюся стойкую эритему (erythema elevatum diutinum) [11].

Дифференциальная диагностика эритем базируется прежде всего на клинических признаках, гистологическая картина эритем, как правило, неспецифична [12]. Диагностика эритем затрудняется многообразием неспецифических экзантематозных высыпаний, принимающих в том числе фигурные очертания, чаще параинфекционной природы.

Наиболее распространены неспецифические экзантемы вирусной этиологии, вызываемые энтеровирусами, герпес-вирусами человека (ВЭБ, ВГЧ-6, ВГЧ- 7), респираторными вирусами (риновирус, аденовирус, вирус парагриппа, респираторно-синтициаль- ный вирус, вирус гриппа). К тому же разнообразие клинических форм и клинических проявлений эритем, поступление на прием к врачу больных на различных стадиях эволюции элементов создают дополнительные сложности для дифференциальной диагностики как в составе группы эритем, так и с другими дерматозами, характеризующимися кольцевидными эритематозными высыпаниями.

В исследованиях патогенетических механизмов эритем до настоящего времени отмечают изолированность их оценки, полученные результаты не позволяют дать характеристику изменений в основных регулирующих системах организма, оценка которых с точки зрения функционирования системы врожденного иммунитета фактически началась недавно [13—15].

Обобщая данные о функционировании иммунной системы у больных эритемами, надо отметить, что в большинстве случаев для эритем характерно их развитие на фоне изменения иммунологической реактивности. С высокой долей вероятности также можно предположить, что именно изменения реактивности организма под действием этиологических факторов определяют низкую эффективность традиционных методов лечения. В этой связи изучение основных закономерностей формирования патологического процесса в коже должно быть акцентировано на роли главных адаптационных систем организма.

Система врожденного распознавания реализуется с помощью клеток-эффекторов, участвующих в первой линии защиты от всех антигенно-чужерод- ных соединений. Эти клетки служат мостиком между патоген-ассоциированными молекулярными структурами (PAMPs-pathogen-associated molecular

patters) — консервативными структурами микроорганизмов (ЛПС, пептидогликан, липотейхоевая кислота, ssРНК, dsРНК, CpG-мотивы бактериальной и вирусной ДНК и т.д.) и антигенспецифическими клетками адаптивного иммунного ответа, транслируют сигналы специфических наследственно закодированных рецепторов (pattern-recognitions receptors — PRRs) в растворимые медиаторы, которые связываются с Т- и В-клетками через специфические цитокин/хемокиновые рецепторы. У человека PRRs включают toll-подобные рецепторы (TLR), NOD-подобные рецепторы (NOD-like receptors, NLRs), RIG-I-подобные рецепторы (retinoic acidinducible gene-I-like receptors) и С-тип лектиновые рецепторы (CLR) [2, 16, 24]. TLR — мембранные гликопротеины, имеющие трехмерную структуру [17]. Члены данного семейства играют ключевую роль в индукции иммунных и воспалительных ответов у млекопитающих, в том числе в коже [17—19]. Узнавание PAMPs Toll-подобными рецепторами инициирует сигнальный каскад, который в результате вызывает выработку провоспалительных цитокинов, хемокинов, антимикробных пептидов и энзимов в коже, активацию транскрипционных факторов, активатора протеина-1 и ядерного фактора (NF)-κB [20]. Эти сигнальные пути осуществляют первичное распознавание патогена, важное для управления процессом развития неспецифической резистентности и адаптивного иммунитета.

Очевидно, что индукция сигналов через tollподобные рецепторы может обеспечивать не только защиту организма от различных инфекций. Нарушение проводимости данных сигналов приводит к развитию целого ряда патологических процессов в организме. Чрезмерная продукция провоспалительных цитокинов эндогенными лигандами может стать причиной развития хронического воспаления, аутоиммунных заболеваний. Данные об особенностях экспрессии TLR при эритемах в литературе отсутствуют. Поэтому определение роли TLR при различных клинических формах эритем целесообразно и, возможно, в перспективе позволит не только прогнозировать течение заболевания, но и усовершенствовать дифференциальную диагностику эритем, а также поможет оценить и повысить эффективность проведенной терапии.

Важнейшими факторами клеточного взаимодействия являются цитокины — группа полипептидных медиаторов с молекулярной массой от 8 до 80 кДа, участвующих в регуляции защитных реакций организма, синтезируемые клетками организма

вответ на действие различных вирусов, бактериальных эндотоксинов, чужеродных нуклеиновых кислот и митогенов [21, 22]. Они вовлечены фактически

вкаждое звено иммунитета, включая дифференцировку предшественников клеток иммунной системы, представление антигена, клеточную активацию

и пролиферацию, экспрессию молекул адгезии и острофазового ответа. Накоплен большой опыт, свидетельствующий о том, что провоспалительные цитокины усиливают иммунный ответ и способствуют формированию неспецифической резистентности к инфекциям, вызываемым широким кругом патогенов.

Оценка содержания цитокинов в биологических жидкостях и изучение их продукции клетками позволяют лучше оценить состояние иммунной системы организма: позволяют получить информацию о функциональной активности различных типов иммунокомпетентных клеток, о тяжести воспалительного процесса, его переходе на системный уровень и прогнозе, соотношении процессов активации Т-хелперов 1-го и 2-го типа, что важно для дифференциальной диагностики инфекционных и иммунопатологических процессов, о стадии развития ряда аллергических и аутоиммунных заболеваний.

В настоящее время отсутствует комплексный подход к изучению роли иммунологических сдвигов в патогенезе эритем, а отдельные фрагментарные исследования не дают полного представления о механизмах развития реакции гиперчувствительности замедленного (ГЗТ) и немедленного (ГНТ) типов в коже. Более глубокое и детальное изучение этиопатогенеза эритем позволит приблизиться к пониманию кооперации клеток в иммунном ответе и взаимосвязи между особенностями функционирования врожденного и адаптивного иммунитета, активностью инфекционных агентов и рецидивирующим торпидным течением эритем.

Материал и методы

Изучение экспрессии TLR на МЛПК и на клетках кожи проводили методом проточной цитометрии с применением моноклональных антител к TLR2, TLR3, TLR4, TLR7, TLR8, TLR9 («Caltag Laboratories», США) с использованием проточного цитометра FC-500 («Beckman Culter», США). Субпопуляционный состав лимфоцитов периферической крови определяли методом проточной цитометрии («FACSCalibur», «Becton Dickinson», США) с использованием мАТ к CD3, CD4, CD8, CD16, CD21, CD23, CD72, CD25, HLA-DR («Beckman Coulter») (Б.В. Пинегин, 2001; Р.М. Хаитов; J. Shapiro, 2003). Исследование концентрации свободных цитокинов в сыворотках/плазме/супернатантах МЛПК крови проводили методом твердофазного иммуноферментного анализа с использованием тест-систем фирмы («Biosource», Австрия) и при помощи цитометрической тест-системы FlowCytomix Human Thl/Th2 11 plex с использованием шариков, сенсибилизированных мАТ к цитокинам (GM-CSF, IFN-γ, IL-1β, IL-2, IL-4, IL-5, IL-6, IL-10, IL-17, TNF-α) («BenderMedSystems», Австрия). Для опре-

деления уровня внутриклеточных цитокинов выделяли МЛПК с помощью одноступенчатого градиента плотности фиколл-урографина по методу A. Boyum (A. Boyum, 1968), инкубировали с мАТ к цитокинам согласно инструкции производителя («Beckman Coulter», США). Результаты оценивали на проточном цитометре FC-500 («Beckman Coulter», США). Статистическую обработку результатов проводили в рамках параметрической и непараметрической базовой статистики с использованием W-критерия Shapiro–Wilk, t-критерия Стьюдента, U-критерия Манна—Уитни, критерия Вилкоксона, критерия Pеаrson и Спирмана, метода χ2, применяя стандартный пакет статистических программ Windows 7 (StatSoft 7.0), Exсel и WinMdi. Различия рассматривались как значимые при p≤0,05.

Результаты

Под наблюдением находились 215 больных эритемами: 88 больных многоформной экссудативной эритемой (МЭЭ), 71 больной фиксированной эритемой (ФЭ), 37 больных мигрирующей эритемой (МЭ), 19 больных кольцевидной центробежной эритемой (ЭКЦ). Группу контроля в ходе исследования составили 15 здоровых доноров (8 мужчин и 7 женщин в возрасте от 14 до 65 лет). При проведении сравнительного анализа экспрессии tollподобных рецепторов на МЛПК у больных МЭЭ, ФЭ, МЭ и ЭКЦ (25,1±4,6, 13,8±4,5, 59,9±5,8 и 57,1±6,7% соответственно) наиболее высокие уровни экспрессии TLR2, TLR4, TLR3, TLR9 наблюдали у больных МЭ (табл. 1). В отличие от МЭЭ, при МЭ наиболее высокие значения экспрессии TLR2, TLR4 (до 85%) на МЛПК наблюдались у больных с наименьшей длительностью заболевания МЭ, что может свидетельствовать об истощении и снижении активации врожденных механизмов при воспалительном процессе у больных болезнью Лайма (боррелиозом). У больных МЭЭ и ЭКЦ выявлены сравнимые высокие уровни экспрессии TLR3 (34,9±4,8 и 35,7±3,7%) и TLR9 (29,7±3,6 и 26,9±5,5%) на МЛПК соответственно, что происходит под влиянием вирусных лигандов (антигены, ДНК герпесвирусов, выявленных при этих эритемах) (см. табл. 1). Повышению числа клеток с экспрессией TLR3 и TLR9 может способствовать длительная вирусная репликация у больных МЭЭ и ЭКЦ, клини- ко-лабораторные признаки которой были выявлены в нашем исследовании. В ходе исследования были выявлены некоторые особенности экспрессии TLR на МЛПК в зависимости от характера течения МЭЭ. У больных с большей частотой рецидивов (более 3 раз в год) значения TLR3 были выше (47,9±4,7%), чем у больных с меньшей частотой рецидивов (21,9±3,7%). Длительность заболевания также влияла на экспрессию TLR3 и TLR9. Их уровни были

большими при меньшей длительности (не более 2 лет), составляя 45,8±5,5 и 37,5±5,2% при значениях 24,1±4,1 и 21,9±2,0% у больных с более длительным течением МЭЭ (табл. 2).

На клетках кожи из очагов выявлены также высокие уровни экспрессии TLR2 (12,6±2,9%) и TLR4 (10,2±3,2%) у больных МЭ. Выявлена высокая обратная корреляционная зависимость между длительностью существования очагов МЭ и экспрессией на клетках кожи в очагах TLR2 (r=–0,947), TLR4 (r=–0,944; p<0,05).

Наибольшее число экспрессирующих TLR9 (18,4±4,4%) клеток в очагах наблюдали при МЭЭ. Показана высокая прямая корреляционная связь между частотой рецидивов МЭЭ и экспрессией TLR8 (r=0,613; р<0,05) на клетках кожи в очагах. Наибольшая экспрессия TLR8 в коже (54,9±6,2) выявлена в очагах ЭКЦ, что связано, вероятно, с длительным существованием очагов ЭКЦ и отражает хроническое воспаление.

Известно, что внутриклеточные рецепторы TLR7, TLR8, TLR9 распознают различные типы нуклеиновых кислот, встречающихся при вирусных инфекциях [23]. Агонисты TLR7 и TLR8 в виде препаратов для наружного использования (resiquimod, imiquimod) применяют при вирусных и онкологических заболеваниях кожи. Они вызывают экспрессию IFN-α, IL-12, TNF-α и других цитокинов, оказывая противовирусный и противоопухолевый эффект [24, 25]. Описаны также попытки использования антагонистов TLR7, TLR8, TLR9 в экспериментальных работах при аутоиммунных заболеваниях, в том числе при системной красной волчанке и псориазе. Терапия антагонистами, состоящими из олигодезоксирибонуклеотидов ((5-methyl-dC)p(7-deaza-dG) или (5-methyl-dC)p(arabino-G) и иммуно-регуляторные (2′-O-methylribonucleotide) редуцирует индукцию Th1 и Th17-цитокинов в коже и/или сыворотке и оказывает противовоспалительное действие [26—28].

У больных ЭКЦ при исследовании биоптатов кожи из длительно существующих очагов (более 3 мес) выявлена более высокая экспрессия TLR8, TLR7 на клетках кожи (78±8,1 и 25,9±3,1% соответственно) по сравнению с очагами с длительностью существования до 2 мес (31,8±4,3 и 13,8±3,8%) (табл. 3). В очагах МЭ с длительностью существования до 30 дней уровни экспрессии TLR2 и TLR4 были достоверно выше (19,4±4,3 и 13,6±3,8% соответственно), чем в более длительно существующих очагах (5,8±1,6 и 6,8±2,5% соответственно; p<0,05). TLR2 и TLR4 необходимы для распознавания липополисахаридов. TLR2, димеризуясь с TLR1, распознает триацилированные липопротеины, такие как Borrelia burgdorferi OspA. Поэтому в исследуемой группе больных МЭ выявленная экспрессия TLR2, TLR4 на МЛПК и на клетках кожи указывает на распознавание липопротеинов боррелий и является маркером активности инфекционного процесса, вызванного Borrelia burgdorferi. Снижение экспрессии TLR2 по мере развития заболевания в длительно существующих очагах может отражать дисфункции в системе TLR, частично объясняя хронизацию, рецидивирование инфекции в результате нарушения кооперации клеток врожденного и, как следствие, — адаптивного иммунитета. При МЭ также выявлена прямая корреляционная связь между длительностью заболевания и экспрессией на клетках кожи TLR7 (r=0,937), TLR8 (r=0,956; p<0,05), что подтверждает полученные нами данные у больных МЭЭ и ЭКЦ о том, что экспрессия этих рецепторов может отражать развитие хронического воспаления в коже и являться прогностическим маркером развития хронической формы эритемы.

Важным показателем состояния врожденного и адаптивного иммунитета является содержание субпопуляций лимфоцитов. При проведении сравнительного анализа в содержании субпопуляций лим-

фоцитов (табл. 4) во всех обследованных группах больных выявлено снижение на лимфоцитах уровня активационных молекул (CD25+), являющихся низкоаффинным рецептором к IL-2, до 5,7±1,5, 7,1±2,6, 8,2±2,3 и 6,6±2,4% соответственно при МЭЭ, ФЭ, МЭ и ЭКЦ, и маркера CD95+(Fas), участвующего в передаче сигналов, индуцирующих апоптоз, до 26,5±3,5, 32±3,4, 36,8±7,4 и 20,7±4,2% соответственно. Лимфоциты с маркером CD25+ являются низкоаффинным рецептором для фактора роста IL-2. Рецептор CD25+ экспрессируется только на Т- и В-лимфоцитах, активированных антигеном. Поэтому снижение содержания рецептора CD25+, вероятно, является у больных ЭКЦ следствием хронической ВЭБ-инфекции с периодами реактивации, при которой может происходить угнетение активации В-клеток с помощью рецептора CD21+, а при остальных исследуемых эритемах

быть результатом нарушения образования CD25+. Снижение при всех исследуемых эритемах содержания лимфоцитов с маркером CD95+ (Fas), являющихся трансмембранной молекулой и рецептором для передачи сигналов, индуцирующих апоптоз, указывает на нарушение апоптоза периферических Т- и В-лимфоцитов, что может привести к развитию аутоиммунитета у обследуемых больных эритемами. Для поддержания толерантности к собственным антигенам и гомеостаза иммунной системы важное значение имеет делеция Т-клеток вне тимуса, когда после активации антигеном большинство клеток погибает в результате апоптоза. Этот механизм служит для контроля аутоиммунных реакций и поддержания оптимального пула лимфоидных клеток [29].

Снижение содержания общих Т-лимфоцитов CD45/CD3 наблюдали в группах с высокой частотой

выявления герпес-вирусов — МЭЭ и ЭКЦ (54,3±4,1 и 55,6±5,7%), однако у больных ФЭ и МЭ этот показатель также приближался к нижней границе нормальных значений (62,9±7,3 и 62,5±6,9%). В группах больных МЭЭ, ФЭ и ЭКЦ, в отличие от больных МЭ, содержание СD3/CD4 Т-лимфоцитов-хелперов также было снижено до 37,0±3,2, 35,9±5,4 и 34,9±4,7% соответственно. При МЭ были снижены относительные значения CD8+ (21,6±2,1%). Снижение числа зрелых CD3+ Т-лимфоцитов, CD4+ хелперов и CD8+ цитотоксических Т-лимфоцитов может вызывать нарушения в процессах адгезии, распознавании антигенов при участии HLAмолекул I и II классов и цитолитического потенциала лимфоцитов.

В группе больных ЭКЦ выявлено повышение содержания лимфоцитов с маркером CD21+, который является рецептором комплемента, связывающим различные фрагменты C3 и соответственно опсонированные им антигены. Мыши, не экспрессирующие на фолликулярных дендритных клетках (ФДК) CD21+, теряют способность презентации антигена В-клеткам [30]. Данный гликопротеин является рецептором к СЗс1-компоненту комплемента и участвует в регуляции активации комплемента. Главная физиологическая активность CR2(CD21), связанная с цитопатологией, состоит в том, что он служит рецептором для вируса Эпштейна—Барр. Рецептор CR2(CD21), экспрессируемый Т- и В-лимфоцитами, фолликулярными дендритными клетками и эпителиальными клетками, связывает iC3b, C3dg, IFNα и вирус Эпштейна—Барр. Связывание с ВЭБ iC3b или C3dg снижает порог сигнала для активации В-клеток, происходящей в результате связывания антигена с их антигенспецифичными рецепторами (мембраносвязывающие антитела). Распределение вируса по тканям in vivo соответствует локализации клеток, несущих CR2 (CD21): вероятно, вирус проникает в клетки, связываясь с CR2(CD21) без участия комплемента. CD21+, экс-

прессируемый на поверхности В-лимфоцитов, обеспечивает специфическое связывание с гликопротеидом gp350 оболочки вируса Эпштейна—Барр, способствуя проникновению вируса внутрь клетки. Таким образом, вирус использует CR2(CD21) для усиления проникновения в клетку [31, 32]. У больных ЭКЦ выявлены клинико-лабораторные признаки реактивации хронической инфекции, вызванной ВЭБ. Повышенное содержание в крови больных ЭКЦ рецептора CD21+, вероятно, облегчает проникновение вирусов в клетки, способствуя развитию хронической ВЭБ-инфекции у обследованных больных.

Важнейшими факторами клеточного взаимодействия являются цитокины, участвующие в регуляции защитных реакций организма. Содержание IL-2 было снижено при всех эритемах, кроме МЭ (табл. 5). IL-2 играет важную роль в активации Т-лимфоцитов; является одним из цитокинов-организаторов иммунного ответа; находится в реципрокных отношениях с IL-4. Снижение количества IL-2 у больных исследованными эритемами коррелирует со снижением CD25+, являющимся рецептором к IL-2. На этом фоне при МЭЭ и МЭ выявлено повышение экспрессии IL-4, IL-5: эти цитокины играют основную роль в переключении В-лимфо-цитов на синтез IgA или IgE. IL-4 служит функциональным антагонистом IFN-γ как при непосредственном действии на клетки (подавляет выработку IFN-γ и ослабляет некоторые его эффекты), так и при индукции образования цитокинов Th2-клетками.

К настоящему времени накоплены данные о том, что для персистирующих вирусных инфекций характерна поляризация иммунного ответа по Тh2- пути с высоким уровнем продукции IL-4, IL-5 и иммуноглобулина IgЕ [33—35]. С иммунологической точки зрения, имеются основания для объяснения взаимосвязи между активностью герпес-вирусов и аллергическими болезнями [36, 37]. Развитие аллергопатологии определяется повышенной активно-

стью цитокинов, секретируемых Тh2-лимфоцитами, под влиянием которых образуется ключевой субстрат аллергических реакций — IgE.

Прослежено содержание IFN-γ и IL-4, находящихся в реципрокных отношениях и определяющих направленность активации лимфоцитов по Th1 или Th2-пути. При исследованных эритемах выявлено повышенное содержание IL-4 в сыворотке крови при ФЭ, МЭ (12,9±0,7 и 21,8±4,7 пг/мл соответственно) и повышенная индукция IL-4 на МЛПК под влиянием ФГА при МЭЭ, ЭКЦ (133,6±15,2 пг/мл, 32,3±3,5%). На фоне повышения IL-4 выявлен сниженный уровень IFN-γ. Полученные данные свидетельствуют о нарушении баланса в системе Th1/Th2-лимфоцитов в сторону увеличения функции Th2, о чем свидетельствует увеличение продукции IL-4 и IL-5 (в сыворотке при МЭ, индуцированной при МЭЭ). При МЭ выявили прямую корреляционную связь между тяжестью течения и уровнями сывороточных IL-4 (r=0,571) и IL-5 (r=0,650; p<0,05), что указывает на прогностическую значимость определения данных цитокинов. Эти особенности цитокинового профиля определили направленность формирования гуморального иммунитета. Данные сравнительного анализа цитокинового профиля при исследованных эритемах также показали, что наиболее высокий уровень IL-1β характерен для МЭЭ и МЭ (21,1±2,2 и 19,6±1,9 пг/мл); уровень IL-2 и IL-6 был повышен при МЭ (37,2±2,7 и 24,3±5,8 пг/мл), при остальных исследованных эритемах (МЭЭ, ФЭ, ЭКЦ) уровень IL-2 в сыворотке крови (11,8±1,4, 11,5±1,9 и 16,0±2,2 пг/мл) был ниже значений в группе здоровых лиц (26,2±3,3 пг/мл). Выявленное снижение IFN-γ ведет к снижению эффективности противовирусного и антибактериального ответа при исследованных эритемах. При МЭ наблюдали повышенные уровни IL-5 (19,9±2,1 пг/мл). У больных МЭЭ была повышена индуцированная продукция IL-5 (267,8±55,2 пг/мл) по сравнению с группой здоровых лиц (33,5±1,2 пг/мл). При МЭЭ и ЭКЦ уровень IFN-γ в сыворотке был повышен (37,9±5,8 и 46,2±6,0 пг/мл), в то время как при ФЭ и МЭ (17,0±1,3 и 19,2±3,1 пг/мл) он был ниже значений у здоровых лиц (28,0±1,5 пг/ мл). При этом индуцированная продукция IFN-γ в группах больных МЭЭ и ЭКЦ была снижена (294,2±47,7 пг/мл и 17,6±3,6%) по сравнению с группой здоровых лиц (413,3±40,8 пг/мл и 48,2±4,4%; p<0,05). Выявленный спектр экспрессии цитокинов при эритемах, характеризующийся низким уровнем IL-2 в сыворотке крови (кроме МЭ), снижением продукции IFN-γ на фоне повышения продукции IL-4 и IL-5, свидетельствует о нарушении баланса в системе Th1/Th2-лимфоцитов в сторону увеличения роли Th2.

Заключение

Таким образом, в ходе проведенного исследования были установлены некоторые особенности иммунологического статуса для изучаемых эритем (МЭЭ, ФЭ, МЭ и ЭКЦ). Выявлена гиперэкспрессия TLR3, TLR9 на МЛПК в крови, отмечено превышение показателей группы здоровых лиц в 1,6—4 и 2—5 раз соответственно, выявлены высокие уровни экспрессии TLR7, TLR8 на клетках кожи в очагах, снижение уровня содержания активационных молекул (CD25+) и субпопуляции лимфоцитов с маркером CD95+(Fas), дисбаланс в системе Th1/Th2- лимфоцитов в снижении функциональной активности Th1-лимфоцитов, проявляющейся в сниженных уровнях IL-2 и IFN-γ и повышении IL-4 и IL-5.

Развитие каждой из исследованных эритем сопровождалось нарушениями в системе врожденного

иадаптивного иммунитета, характерными для каждой нозологической формы, что определяет диагностическую значимость этих нарушений. Для МЭЭ и ЭКЦ установлена высокая прямая корреляционная связь между частотой рецидивов и экспрессией TLR8 на клетках кожи в очагах, что отражает распознавание нуклеиновых кислот, встречающихся при вирусных инфекциях, а также является признаком хронического воспаления. При ЭКЦ выявлена прямая корреляционная связь между числом рецидивов и уровнем экспрессии TLR3, TLR9 на клетках крови, что указывает на распознавание ДНКсодержащих вирусов, двухцепочечной РНК и молекулярных структур вирусов в результате длительной вирусной репликации ВЭБ, ВГЧ-6 и, как следствие, включение внутриклеточных рецепторных механизмов в ответ на реактивацию герпес-вирусов. Длительность существования очагов ЭКЦ коррелирует с экспрессией внутриклеточного TLR8 в очагах, что отражает развитие хронического воспаления в коже

иуказывает на прогностическую значимость гиперэкспрессии данного рецептора. Выявление высоких уровней экспрессии TLR8 на клетках кожи в очагах МЭЭ и связь между частотой рецидивов МЭЭ и экспрессией данного рецептора могут указывать на значимость определения этого показателя для прогнозирования хронизации МЭЭ.

При МЭ выявлена высокая связь между тяжестью течения болезни Лайма и уровнем сывороточных противовоспалительных цитокинов IL-4 и IL-5, а также отрицательная корреляция между длительностью заболевания и экспрессией TLR2 и TLR4 на МЛПК и в очагах. Выявленные высокие значения экспрессии рецепторов TLR2, TLR4 и TLR9 при МЭ указывают на распознавание триацилированных липопротеинов Borrelia burgdorferi, других бактериальных липополисахаридов, неметилированных CpG-мотивов бактериальной ДНК.

Dermosifiliogr. 2010;101(6):473-484.

2.Barber HW. Erythema Figuratum Perstans. Proc R Soc Med. 1921;14:89.

3.Corrales Padilla H, Bendaña L. Erythema figuratum. Med Cutan Ibero Lat Am. 1981;9(3):197-206.

4.Kaminsky A. Erythema figuratum. Actas Dermosifiliogr. 2009;100 (2):88-109.

5.Luscombe HA, Corson JK. Erythema figuratum perstans. AMA Arch Derm. 1959;80(1):126.

6.Gober MD, Laing JM, Burnett JW, Aurelian L. The Herpes simplex virus gene Pol expressed in herpes-associated erythema multiforme lesions upregulates/activates SP1 and inflammatory cytokines. Dermatology. 2007; 215(2):97-106.

7.Lam J, Ulloa-Gutiérrez R. Erythema multiforme associated with varicella. An Pediatr. 2008;69(3):281-282.

8.Lee HW, Lee DK, Rhee DY, Chang SE, Choi JH, et al. Erythema annulare centrifugum following herpes zoster infection: Wolf’s isotopic response? Br J Dermatol. 2005;153(6):1241-1243.

9.Nakai H, Sugata K, Usui C, Asano Y, Yamakita T, et al. A case of erythema multiforme associated with primary Epstein—Barr virus infection. Pediatr Dermatol. 2011;28(1):23-25.

10.Shiohara T, Kano Y. A complex interaction between drug allergy and viral infection. Clin Rev Allergy Immunol. 2007;33(1-2):124-133.

11.Скрипкин Ю.К., Бутов Ю.С. Клиническая дерматовенерология. M. 2009. [Skripkin YuK, Butov YuS. Klinicheskaya dermatovenerologiya. M. 2009. (In Russ.).]

12.Walter H.C. Burgdorf. Erythema annulare centrifugum and other figurate erythemas. In.: Wolff K., Lowell A. Goldsmith et al. Fitzpatrick s Dermatology in General Medicine.7 th ed. The McGraw-Hill Companies Inc. 2008;366-368.

13.Bulut Y, Faure E, Thomas L, Equils O, Arditi M. Cooperation of Toll-like receptor 2 and 6 for cellular activation by soluble tuberculosis factor and Borrelia burgdorferi outer surface protein A lipoprotein: role of Toll-inter- acting protein and IL-1 receptor signaling molecules in Toll-like receptor 2 signaling. J Immunol. 2001;15(2): 987-994.

14.Salazar JC, Pope CD, Sellati TJ, et al. Lyme Disease Network. Coevolution of markers of innate and adaptive immunity in skin and peripheral blood of patients with erythema migrans. J Immunol. 2003;171(5):2660-2670.

15.Ueta M, Sotozono C, Inatomi T, et al. Toll-like receptor 3 gene polymorphisms in Japanese patients with Stevens—Johnson syndrome. British Journal of Ophthalmology. 2007;91(7):962-965.

16.Hashimoto C, Hudson KL, Anderson KV. The Toll gene of Drosophila, required for dorsal-ventral embryonic polarity, appears to encode a transmembrane protein. Cell. 1988;52:269-279.

17.Kawai K. Expression of functional Toll-like receptors on cultured human epidermal keratinocytes. J Invest Dermatol. 2003;121:217.

18.Lloyd SM. Toll-like receptors in skin. Dermatol. 2008;24:71-87.

19.Yuping Lai, Gallo RL. Toll-like receptors in skin infectious and inflammatory diseases. Infect Disord Drug Targets. 2008;8(3):144-155.

20.Pivarcsi A, Nagy I, Kemeny L. Innate immunity in the skin: how keratinocytes fight against pathogens. Curr Immunol Rev. 2005;1:29-42.

21.Ковальчук Л.В., Ганковская Л.В., Рубакова Э.И. Система цитокинов. M. 1999. [Koval'chuk LV, Gankovskaya LV, Rubakova EI. Sistema tsitokinov. M. 1999. (In Russ.).]

ции. Цитокины и воспаление. 2004;2:28-30. [Simbirtsev AS. Tsitokiny: Klassifikatsiya i biologicheskie funktsii. Tsitokiny i vospalenie. 2004;2:28-30. (In Russ.).]

23.Petzelbauer P, Peng LS, Pober JS. Endotelium in inflammation and angiogenesis. In: Wolff K., Goldsmith LA, et al. Fitzpatrick s Dermatology in General Medicine.7th ed. The McGraw-Hill Companies Inc. 2008;1585-1599.

24.Novak N, Yu CF, Bieber T, Allam JP. Toll-like receptor 7 agonists and skin. Drug News Perspect. 2008;21(3):158-165.

25.Sauder DN, Smith MH, McMillian TS, et al. Randomized, Single-Blind, Placebo-Controlled Study of Topical Application of the Immune Response Modulator Resiquimod in Healthy Adults. Antimicrob. Agents Chemother. 2003;47(12):3846-3852.

26.Jiang W, Zhu FG, Bhagat L, Yu D, Tang JX, et al. Toll-like receptor 7, 8, and 9 antagonist inhibits Th1 and Th17 responses and inflammasome activation in a model of IL-23-induced psoriasis. J Invest Dermatol. 2013;133(7):1777-1784.

27.Kandimalla ER, Bhagat L, Wang D, Yu D, Sullivan T, La Monica N, Agrawal S. Design, synthesis and biological evaluation of novel antagonist compounds of Toll-like receptors 7, 8 and 9. Nucleic Acids Res. 2013;41(6):3947-3961.

28.Krieg AM, Vollmer J. Toll-like receptors 7, 8, and 9: linking innate immunity to autoimmunity. Immunol Rev. 2007;220:251-269.

29.Ройт А., Бростофф Дж., Мейл Д. Иммунология. М.: Мир. 2000;592.

30.Хоченков Д.А. Роль дендритных клеток мыши в ответе на т-независимые антигены 2-го типа: Дис. … канд. биол. наук. М. 2012. [Khochenkov DA. Rol' dendritnykh kletok myshi v otvete na t-nezavisimye antigeny 2-go tipa: Dis. … kand. biol. nauk. M. 2012. (In Russ.).]

31.Arredouani MS, Bhasin MK, Sage DR, Dunn LK, Gill MB, Agnani D, Libermann TA, Fingeroth JD. Analysis of host gene expression changes reveals distinct roles for the cytoplasmic domain of the Epstein-Barr virus receptor/CD21 in B-cell maturation, activation, and initiation of virus infection. J Virol. 2014;88(10):5559-5577.

32.Young KA, Herbert AP, Barlow PN, Holers VM, Hannan JP. Molecular basis of the interaction between complement receptor type 2 (CR2/CD21) and Epstein-Barr virus glycoprotein gp350. J Virol. 2008;82(22):11217-11227.

33.Наследникова И.О., Белобородова Е.В., Рязанцева Н.В., и др. Хронический вирусный гепатит С: иммунорегуляторные цитокины и хронизация инфекции. Клиническая медицина. 2005;9:40-44. [Naslednikova IO, Beloborodova EV, Ryazantseva NV, i dr. Khronicheskii virusnyi gepatit S: immunoregulyatornye tsitokiny i khronizatsiya infektsii. Klinicheskaya meditsina. 2005;9:40-44. (In Russ.).]

34.Kokuba H, Imafuku S, Burnett J, Aurelian L. Longitudinal study of a patient with Herpes—simplex—virus—assotiated erythema. Dermatology. 1999; (3):233-242.

35.Kokuba H, Imafuku S, Huang S, Aurelian L. Herpes-simplex-virusassoti- ated erythema multiforme-lesions are associated with HSV specific Tcell respons. Brit J Dermatol. 1998;138(6):952-964.

36.Gonzalez-Delgado P, Blanes M, Soriano V, Montoro D, et al. Erythema multiforme to amoxicillin with concurrent infection by Epstein—Barr virus.

Allergol Immunopathol. 2006;34(2):76-78.

37.Shiohara T, Kano Y. A complex interaction between drug allergy and viral infection. Clin Rev Allergy Immunol. 2007;33(1-2):124-133.