Проект3

Спектакль нижегородского драматического театра «Третья правда, или история одного преступления», успешная премьера которого состоялась в феврале прошлого года,не оставляет равнодушными своих зрителей.

В зрительской аудитории одной из самых эмоциональных и в проявлениях восторга, и в критике традиционно является студенчество. Очередное тому подтверждение — обсуждение спектакля, прошедшее в дискуссионном клубе «Перекресток».

Слухом земля полнится, и, вдохновленные отзывами сокурсников, мы посмотрели спектакль… Вместе с драматургом Ольгой Михайловой вы приоткроете завесу документального театра, а талантливая режиссура Вадима Данцига поможет Вам стать участником философского поединка между Столыпиным и Толстым и попытаться найти свою «третью правду». Нетривиальные сценические решения позволят погрузиться в атмосферу предреволюционной России в разных ее проявлениях — от духовных поисков до аутентичных деталей быта (лю-

бителей «Толстого в джинсах» просим не беспокоиться).Александр Мюрисеп, Сергей Блохин и партнеры по сцене так талантливо

иубедительно вовлекут Вас в сценическое действие, что даже самые жесткие сердца будут атакованы бурей эмоций, а души наполнятся состраданием и стремлением к поискам третьей правды, или третьего пути.

Вэтом смысле, спектакль злободневен, и многие его реплики и афоризмы обращены к сегодняшнему дню: к бюрократии, едущей по «своей колее» железной дороги (мощная символика спектакля), оторванной от народа; к уснувшему в своем приятии всего и вся

инеспособному критично мыслить обывателю, к заплутавшим в дебрях поисков путей и объединяющей нацию идеи интеллектуалов…

Нерв спектакля — поиск правды как конкретной в истории расследования убийства, так и своей собственной правды в ответе на главный вопрос поединка Столыпина и Толстого о первопричине проблем крестьянства (в частности,и этого преступления),— отношение к частной собственности у крестьянства. Точка зрения Столыпина в том, что крестьянин не ощущает себя хозяином и поэтому трудится без того усердия, с каким бы он работал на собственной земле.

А взгляд Толстого прямо противоположный — все зло от частной собственности.

Такое видение не бесспорно. Очевидно, что многое зависит от отношения к имуществу, от осознания своей ответственности перед обществом и своей совестью. Толстой осуждал землевладение как причину аморальных поступков, однако, разного рода преступления зависят не от собственности как таковой, а от нездорового отношения ней. Как показал наш исторический опыт, обобществления имущества не всегда снимает проблемы и может вести к безответственному отношению к общественной собственности с трагическими для народа последствиями.

Известно, что в мучительных поисках истины,Толстойвпозднемпериодетворчества отвергал все то, что, по его представлениям не соответствовало критериям нравственности. Писатель с глубоким скепсисом относился к идее брака, не признавал государство, церковь, собственность, патриотизм и др. (см., напр., "Путь жизни"). Глубокий анализ идей толстовства дан в великом произведении русского мыслителя Ивана Ильина "О сопротивлении злу силою", созданном им в эмиграции в 1926 году.Симптоматично, что многие представители либеральной интеллигенции истерически напали на эту работу, нередко проявляя некомпетентность и элементарное незнание содержания книги. Спокойным и убедительным был ответ философа. С этой полемикой можно ознакомиться в пятом томе собрания сочинений Ильина (Москва, издательство «Русская книга»).

Трудно не согласиться с этим самобытным русским философом, выразившим среди других идей и позитивное мнение о частной собственности, дающей возможность творческой реализации человека.

Талантливо воплощенная в спектакле тема безразличия чиновников к проблемам народа задевает зрителя за живое и заставляет задуматься: а может ли прообразом такого «бюрократа» быть Столыпин? Как бы ни относиться к смелому реформатору и его идеям, нельзя отрицать искренности его

стремления к процветанию России, пусть и через тернии жестких методов.

В то же время,толстовская философия непротивления, убедительно звучащая в устах солидаризирующегося с персонажем актера, на наш взгляд,вряд ли может быть полезна в сегодняшней России.

К таким размышлениям привела нас эта пьеса. Кто-то увидел в нем проблему рус-

ской женщины, кто-то — дистанцию между народом и властью. Эта талантливая постановка многослойна, что позволяет при каждом просмотре открывать новую грань философской притчи. Спектакль, несомненно, найдет своих новых зрителей в студенческой среде, и у нас, политехников.

Д. В. Баранов

Впервые опубликовано в газете. «Политехник», №9 (2015)

Друзья! 6 ноября отмечался 200-летний юбилей нашего земляка, известного нижегородского писателя Павла Ивановича Мель- никова-Печерского (1818-1883).

Павел Иванович Мельников-Печерский родился в Нижнем Новгороде в небогатой дворянской семье. Детские годы он провел в “лесном городке” Семенове, окруженном старообрядческими скитами. И это не могло не отразиться в его произведениях. Быт старообрядческого купечества, промыслы, обычаи местного населения, раскольничьи скиты он описал в романной дилогии «В лесах» и «На горах», в которых широко представлена жизнь Заволжья и Нагорья в середине XIX века. Эти романы стали вершиной

литературного творчества П. И. Мельнико- ва-Печерского, главным трудом его жизни. По мнению В. Даля, П. И. Мельни- ков-Печерский

был “первостепенным знатоком русского быта”.Кстати, именно В. Даль придумал для писателя псевдоним «Андрей Печерский».

В 2010 году на экраны вышел сериал «В лесах и на горах» — экранизация одноименных романов П. И. Мельникова-Печерского. К юбилею писателя информационно-библи-

ографический отдел ЦРБ им. 1 Мая разработал электронную афишу, посвященную этой экранизации.

Имя П. И. Мельникова-Печерского не забыто на нижегородской земле. В Нижнем Новгороде его именем названа одна из улиц Советского района (бывшая 1-я Краснозвездная улица). На доме, где он родился (по адресу: ул.Ульянова, 42) установлена мемориальная доска писателю.

ВСормовском районе есть библиотека,носящая имя писателя. Имя великого земляка библиотека получила в 1971 г. Сейчас библиотека является филиалом централизованной библиотечной системы Сормовского района.

В2010 г.библиотека-филиал получила статус Библиотечного краеведческого центра

иобладает одним из лучших в районе фондом краеведческой литературы. Здесь можно найти уникальные сведения и материалы о Сормовском районе и Нижнем Новгороде; встретиться с интересными людьми — нижегородскими поэтами, писателями, историками и краеведами; познакомиться с выдающимися земляками в краеведческой студии "Нижегородские параллели". Ее гостями были писатели Е. Крюкова и В. Карпенко, поэты Б.Андрианов, И. Дементьева, Юрий и Николай Симоновы,Т.Бобышева,краевед Е. В. Жмакин, журналист В. Киселев, писатель Николай Свечин и др.

С программой занятий студии можно познакомиться на сайте ЦБС Сормовского района: http://sormlib.nnov.ru/toyoungs/ klubi_i_fakultativi

В библиотеке работает музейно-выставоч- ная экспозиция "Картинки нижегородского быта», с экспонатами которой знакомят посетителей на индивидуальных и групповых экскурсиях. Здесь представлены элементы быта нижегородского горожанина, крестьянина Нижегородской губернии, предметы кельи женского монастыря Дальнеконстантиновского района. В 2008 г. к 190-летию со дня рождения П.И. Мельникова-Печерско-

го экспозиция была расширена и видоизменена. Помимо предметов на выставке были размещены соответствующие каждой "картине" отрывки из произведений П. И. Мель- никова-Печерского и дополнительная литература.В марте 2014 г.здесь появились новые экспонаты — предметы быта из коллекции сормовички И.О.Агликовой.

Договориться об экскурсии по музей- но-выставочной экспозиции можно по тел.:

225-03-10;215-44-55 (добавочный 161);215-33- 77 (добавочный 161);

E-mail: pechersky-slib@yandex.ru. Библиотека им. П. И. Мельникова-Печер-

ского находится по адресу: г.Нижний Новгород, ул. Культуры, д.111.

ЧИТАЙТЕ О П. И. МЕЛЬНИКОВЕ-ПЕЧЕРСКОМ:

•Липовецкий, А. С. Страницы нижегородской жизни П.И. Мельникова-Печерского [Текст] / А. С. Липовецкий // Записки краеведов. — Нижний Новгород, 1991. — С. 71-80.

•МельниковПавелИванович(АндрейПечерский).18181883 [Текст] // Нижний Новгород. — 1998. — № 10. — С. 251-252.

•Фортунатов, Н. Нечаянная слава. Жизнь и труды Павла Ивановича Мельникова — Андрея Печерского [Текст]: [отрывок из книги] / Н. Фортунатов // Нижний Новгород. — 2014. — № 2. — C.195-212.

•Фортунатов, Н. Перо и крест: жизнь и труды П.И. Мельникова — Андрея Печерского [Текст]: документальная повесть / Н. Фортунатов // Нижний Новгород. — 1997. — №

1.— С. 218-227.

ЧИТАЙТЕ О БИБЛИОТЕКЕ ИМ. П. И. МЕЛЬНИКОВА-ПЕЧЕРСКОГО:

•Крапивина,Л.ЭтоснималивНижнем[Текст]/Л.Крапивина // Красный Сормович. — 2016. — 19 авг. (№ 32). — С. 5.

•Малышева, Е. В библиотеку — как в музей [Текст]: уголок истории родного края недалеко от дома / Е. Малышева

//Красный Сормович. — 2015. — 31 июля-6 авг. (№ 29). — С. 10.

•Малышева, Е. Как библиотека стала игротекой [Текст] / Е. Малышева, О. Конкина ; фот. И. Коржевиной // Красный Сормович. — 2016. — 25-28 апр. (№ 15). — С. 9.

•Морунова, А. Встреча с писателем [Текст] / А. Моруно- ва//КрасныйСормович.—2018.—1июня(№21).—С.10.

•Морунова, А. Игры на любой вкус [Текст] / А. Морунова

//Красный Сормович. — 2018. — 14 сент. (№ 36). — С. 4.

•Морунова, А. Краеведы нашего района [Текст] / А. Морунова // Красный Сормович. — 2018. — 5 окт. (№ 39). — С. 10.

•Морунова, А. Читатели — в игре! [Текст] / А. Морунова

//Красный Сормович. — 2018. — 27 июля (№ 29). — С. 4.

Материал предоставлен Сормовской библиотечной системой

БЫЛЬ1

Быть в Нижнем Новгороде и не видать Ивана Кондратьича Рыбникова было все равно, что быть в Риме и не видать папы. А видеть Ивана Кондратьича можно было каждый божий день: поутру в депутатском дворянском собрании, а вечером в дворянском клубе. Тридцать три года прослужил он депутатом и чуть ли не пятьдесят лет был членом клуба.

Бывало, усядемся с ним возле бильярдной; человека два-три из неиграющих в карты подсядут, и пойдут у нас нескончаемые россказни. Раз зашла беседа за полночь; говорили про старинные псарни, про медвежью охоту. Кто-то рассказал о нечаянной встрече одного помещика с лесным боярином, Михайлой Иванычем Топтыгиным. Помещик, совсем безоружный, чудом спасся от когтей разъяренного зверя. Толковали о том, что должен был испытать помещик в обществе Мишеньки... Иван Кондратьич молча прошелся раз-другой по комнате и, остановясь перед нами, молвил:

— Со мной хуже было!

Все знали, что Иван Кондратьич не охотник.Удивились.

–Где ж это, Иван Кондратьич?

–В Чудове, Новгородской губернии.

–Как же это случилось? Расскажите,пожалуйста!

–Пожалуй — теперь можно.

–Пожалуйста, пожалуйста, Иван Кондратьич!

–Я еще молод был,– начал Иван Кондратьич,– двадцать с небольшим мне тогда было. Теперь, по новым порядкам, человек в двадцать лет — совершенный,умнее стариков,а в наше время — молокососом считался... Да..., Однако я уж тогда и дворянству послужил

ив отставку выйти успел. Завелись лишние деньжонки — дай слетаю в Москву, погляжу, что за Москва белокаменная... А она в ту пору отстраивалась после французского разоренья... Собрался, поехал. И встретился я в Москве с нашим помещиком, с Андреем Петровичем Приклонским. Он тогда в откупа вошел;сначала дела у него пошли хорошо, своя винокурня была, а потом спуталось както:взыскания пошли,споры да иски — скверное дело. Оттого и жил он в Москве: в сенате хлопотал.

Встретились мы с ним,обрадовались...Обедал я как-то у него. Вдвоем обедали. Андрей Петрович и стал мне откровенно про свои делишки рассказывать.

– Вот беда-то,– говорит,– здесь у меня все на мази, а в Петербург до зарезу надо съездить — справки там пособрать да барашка в бумажке кой-кому сунуть. Самому отлучиться нельзя, пожалуй, все дело испортишь. А верного человека нет. Хоть волком вой!

Толкуем этак, того, другого перебираем,

кого бы можно в Петербург послать.Тот тем не годится, другой другим, а ехать — послезавтра.

–Знаешь ли что, Иван Кондратьич?– говорит Андрей Петрович.

–Что?– спрашиваю.

–Сделай дружбу — съезди!

–Легко сказать:съезди,— отвечаю ему.— Да как ехать-то?

–Не твоя беда: на мой кошт поедешь.

–Не в коште сила,- говорю.– Деньги что!

Яи сам думал на Петербург посмотреть. А то возьмите, что в Петербурге я не бывал, приеду, как в лес: никого не знаю, за дело взяться не умею. Чтоб не испортить как-ни- будь.

–Об этом,– говорит,– не беспокойся. Дам письма к приятелям, все у тебя выйдет, как по маслу. Мне нужен ты только для верности... А на тебя во всем полагаюсь: дело соседское.

–Соседское-то оно соседское.Толь ко ведь я в откупах никакого толку не смыслю.Особенно по заводу,тут уж ни бельмеса не понимаю. Испортить боюсь. Вот что.

–Ицку пошлю с тобой.

А это — жид был, на заводе винокуром служил. Жидам строго было тогда запрещено в столицах проживать.

–Разве,– говорю,– он здесь? Ведь запрещено...

—Мало ль что запрещено! Не одна сотня жидов на Москве живет, хоть и запрещено.

–Без паспорта?

–Зачем без паспорта? С паспортом, только паспорт-то у него припрятан. Не на виду, значит...

–Как же в полиции-то?

–Мой дворовый человек — и вся недолга.

–А в Петербург-от как же его? Там ведь насчет паспортов еще строже московского.

–Здесь Ицка мой,в Петербурге будет твой.

–Не досталось бы?

–Не ты первый, не ты и последний.

Поладили. На другой день поутру привели лошадей. Ицка на облучок, а я в дормез Ан-

дрея Петровича. Отличный дормез: венской работы. Покатили шестериком. Барином ехал.

В Петербурге прожил больше месяца.Что нужно было, обделал хорошо. Поехал с Ицкой в обратный путь.

Вечерком приехали на Чудовскую станцию. Ямщик лихо подкатил дормез к подъезду "путевого дворца" — так назывались тогда станции по новой, только что выстроенной шоссейной дороге из Петербурга в Москву. Дом большой, каменный, у подъезда фонари горят. Проезжающих нет, только парная тележка стоит. Лошади, значит, будут.

Был октябрь на исходе;я прозяб,даром что в дормезе сидел;сильно подмораживало.Вышел из экипажа, иду по лестнице — освещена. Вот, думаю, как бы везде такие станции были, ездить бы сполагоря. А то по нашим местам избушки на курьих ножках: тесные, грязные,а клопов да тараканов видимо-неви- димо.

Вхожу в комнату — большая, мебель прекрасная. У притолоки смотритель в струнку вытянулся... "Экий порядок!" — думаю.

–Лошадей!– приказываю смотрителю, а сам подаю ему подорожную.– Шестериком! Да дормез надо подмазать. Распорядись, любезный, а я покамест у тебя чаю напьюсь.

Тогда просто было: станционным смотрителям благородные "ты" говорили.

Смотритель подорожную взял, а сам ни с места. Иду дальше. Перед диваном — большущий стол. На нем маленький самоварчик. Пьет чай какой-то старикашка, сухой, сердитый, с кудреватыми волосами, в сереньком сюртуке.Такой неприглядный. "Должно быть, из земского суда",– думаю... Подошел

як столу, шапку положил, шарф с шеи размотал — тоже на стол.Обернулся,вижу:смотритель стоит, как вкопанный.

–Лошадь, говорю.

Молчит смотритель,ровно солдат во фрунте.

Я опять к столу. Поворотился задом к старику, опять иду к смотрителю.

— Что ж,– говорю,– оглох ты, что ли?

Смотритель налево кругом и скорым шагом марш за дверь.

— Что, молодой человек? Откуда едешь?

—сердито прогнусавил старик.

Внаше время старые люди молодых тыкали: это обидным не считалось. Сухо ответил я:

Из Питера.

–Что ж, ты, мой друг, сам-от петербургский?

–Нет!

–Откуда ж?

–Из Нижегородской губернии.

–Помещик?

–Помещик.

–Гм!.. Богатый?

–С меня станет.

–То-то: шестериком ездишь!.. В карма- не-то, видно, густо.

–Чахотка.

–Не по-чахоточному ездишь. Здесь ведь прогоны большие.

–Это уж мое дело, говорю,– а сам думаю: "что это он пристал ко мне?"

–Чайку не хочешь ли?– спрашивает.

–Да вот смотритель,каналья,до сих пор не распорядился. Я сам хотел здесь чай пить.

–Пьем вместе: у меня пареной травки в чайнике много. Выпьют же даром.

–Пожалуй...– сказал я.– Да вот прежде смотрителя надо хорошенько повернуть.

Подойдя к окошку, отворил я форточку и крикнул: "смотритель!"

Раз крикнул, два крикнул, три крикнул: ни духу ни послушания. Ровно все вымерли. А слышно: чуть-чуть копошатся.

– Что горячишься?– гнусит старик.– Аль крепко надо спешить? Зазноба, что ли?

–Некуда мне спешить, а досадно, что смотритель порядков не знает: проезжающих нет,а он лошадей не дает...Вам ведь парочку?

–Да, парочку. Я все на парочке езжу.

–Что ж это он? И глаз не кажет!– с досадой говорю я про смотрителя.

–Не кипятись. Успеешь, мой друг. Вы- пей-ка лучше чайку стаканчик.

И, вынув из обитого тюленьей шкурой погребца граненый стакан, налил чаем и придвинул ко мне.

–С прикуской пьешь, али внакладку?

–Внакладку.

–Как же тебе не внакладку? Богат! Помещик! — И положил сахару в мой стакан.

–А что,мой друг,– спросил он,немного помолчав: — служишь, что ли?

–Теперь не служу.

–Что ж так?

–Да так, по грамоте о вольности дворянства. "Хочем — служим, хочем — нет".

–Гм! Что ж поделываешь?

–Да ничего не делаю.

–Уж будто и ничего? В Петербург-от зачем ездил?

–Не по своему делу,– отвечаю, прихлебывая чай.

–По чьему же?

–Соседа по деревне — Приклонского Андрея Петровича.

–Что же у него за дела?

–Самые поганые,– говорю,– по откупам да по заводу винокуренному.

–Гм! Что ж за дела такие?

–Хорошенько-тоинезнаю.Моеделобыло справки взять да кой-кому руки смазать.

–Что ж, смазал?

–Смазал.

–И пошло дело?

–Еще как пошло-то!

–Гм! А где смазывал?

–Известно где! — И сказал, где смазывал.

–Гм! И взяли?

–Еще бы не взять!

–И не поморщились?

–Не ежа, чать, в руки-то совал, а деньги. Зачем же морщиться?

–Гм! Выпей еще стаканчик.

–Выпью. А сами-то вы откуда будете?– спрашиваю я у него.

–Недальный.Тоже помещик.

–Новгородский?

–Новгородский. Вот недалеко отсюда деревнюшка у меня есть.

–А едете откуда?

–Неподалеку отсюда по делишкам ездил...А как твое имечко святое?

–Иван.

–По батюшке-то как звать?

–Кондратьич.

–А фамилия какая?

–Рыбников.

–Как же это ты, друг мой, Иван Кондратьич, дельцо-то сладил? Говорят, винное дело мудреное. Разве сам прежде кабацкой частью занимался?

–Не бывал я по кабацкой части и не буду... Не дворянское дело... Да что это однако здесь за смотритель? Вот я поверну его по-своему!

И пошел было к дверям.

–Да ты крикни опять его в форточку. Авось услышит,– гнусит старик.

–Ив самом деле,– молвил я.

Кричал-кричал я в форточку, и грозил смотрителю, и ругался — ответа нет как нет.А под окном шушукают.

–Ицка! — крикнул я. Молчат.

–Ицка! Ицка!

–Что у тебя там за Ицка такой? — спрашивает старик.

–Жиденок.

–Как жиденок?

–Да так жиденок. Жидом родился, так и значит жид.

— Гм! Что ж он тут делает?

— Да со мной едет.

–И в Петербурге был?

–И в Петербурге был.

–Жид-от?

–Да! А что?

–Паспорта разве не спрашивали?

–Зачем паспорт? Ицка у меня за крепостного дворового человека.

–Гм! Как же это ты,Иван Кондратьич,на

такое дело решился?

–Отчего ж не решиться? Не я первый, не

япоследний.А я бы еще стаканчик выпил.

–Пей, Иван Кондратьич, пей, мой друг! И старик налил мне еще стакан чаю.

–Ну что, как у вас в губернии?

–Ничего, слава богу!

–Урожай хороший?

–Порядочный.

–В вашей губернии народ зажиточный, мужики богатые?

–Исправный народ,– ответил я.– Не то, что здесь.

–А здесь разве тебе не нравится?

–Нет, не нравится.

–Чем же не нравится?

–Да как же это? Всех мужиков в солдаты хотят поворотить. Штабов да казарм вокруг Новгорода настроили — одно только стеснение... Мужику дай простор, он и будет исправен.А это на что похоже?

–Что ж тут нехорошего? — спросил старик, немножко насупившись.– Молод еще ты, сударь, так рассуждать!.. Над эти делом работали умы государственные.

–Черта с два!.. Государственные умы!.. Еще здешний, а не знаете, что тут Аракчеев всем ворочает.

–Так Аракчеев, по-твоему, не государственный человек?– глухо и как бы с одышкой прогнусил старик.

–Далеко кулику до Петрова дня!.. Да что об этом дьяволе толковать! Налейте-ка лучше еще стаканчик. А я вас за то отличной пуляркой угощу. Вот только Ицку кликну.

–Не суетись, мой друг. Подожди — успеешь. Ведь нам с тобой торопиться некуда. Потолкуем пока.

–Зачем же из пустого в порожнее переливать да время даром терять?.. Закусим и марш: вы в деревню, а я в Москву белокаменную.

–А что ж, Иван Кондратьич, в вашей-то губернии,безАракчеева,разве легче житьето?

–У нас, батюшка, свои Аракчеевы есть...

Чинами только не выше,а то б и почище его были.

–Кто ж это такие?

–А хоть исправники, например... Что они