Задание 3 в цвете-1

Task № 6

Gaudi's highs/heights

The excentric Barcelonian weirdo who changed the image of the Catalan capital and became its best-known inhabitant. Soon-to –be the Saint. And of course, a brilliant architect, whose creations are admired by everyone –even picky Salvador Dali was not an exception.

Both he and his architecture became a Catalan trade mark. You bet…. Gaudi-architect gave Barcelona almost everything that is reflected in the list of its sight –starting with the Sagrada Familia, whose visitors will certainly retell a dozen myths about Gaudi-man. There are a lot of myths, especially due to the fact that Antonio Gaudi was really an important figure in the Catalan culture. A Rustic son of the rural smith and at the same time the esthete admired in Paris salons, the excentric oddball and the thoughtful engineer. Finally, he is a patriot and ardent supporter of the region's cultural autonomy, who did a lot for Catalonia to gain its current autonomous status. Therefore, it would not be too exaggerated to call him the personification of the Catalan capital, where he spent most time of his life, a man of Barcelona.

Gaudi was the architect who forced to stiffen the movement of sea waves in a stone of fluctuation of hot air, those elements which surrounded him during the first years of life. The impressions of the childhood became the material from which he molded the architecture in literal sense. And these impressions are not natural only. Gaudi was born in 1852 in the small Catalan Reus, which was not famous yet for its architectural monuments of the modern era, in a family of the smith. Peasant songs, a choice folk word, national poetry of works – everything worked.

Contemporaries were accusing him of "architectural irrationalism" and are now talking about him as the forerunner of postmodern architecture, taking into account the dislike of the drawing, and the rejection of any hard limits of the structure. Gaudi comes from modernism. More precisely, he was one of those who paved the way for this style. Popular mythology paints him like a nugget, a village simpleton, but he had a serious teacher in art, from whom he, however, for the most part studied in absentia. This is the Movement of Arts and Crafts, headed by William Morris, and the English Pre-Raphaelites –by the work of one of their theoreticians, John Ruskin, Gaudi-student was read in the seventies. Among other things, Ruskin proclaimed the principle of "return to nature", loyalty to the hills and rivers, mountains and the sea, the very earth, so close to Gaudi himself.

But the greatest influence on Antonio Gaudi had the book of Eugene Viollet-le-Duc, the restorer, historian and theorist of architecture. True to romantic traditions, Viollet-le-Duc seeks his aesthetic ideal in the distant past, in the middle Ages. Moreover, Gaudi is going this way after his teacher.

The time when Gaudi was part of the architecture, it was the epoch of the so-called "historical" styles — neo-Renaissance, Gothic revival, Greek revival, Russian revival, and Byzantine styles:

One of the Spanish options has become the neo-Moorish style, or neomudar . Of course, Violle-Le-Duc Himself was, the ideologist of the neo-Gothic style. However, he could not see that in the contrast to the whole system of medieval arts architecture of the nineteenth century more resembled a meaningless decoration, superimposed on a primitive box houses. In "Conversations on architecture" (Gaudí's desk book, which he read throughout his life), the French theorist, wrote that "the Study of the past is useful, necessary, provided, however, that it was derived principles rather than forms. Meanwhile, now that the architecture that we have implemented in practice in line with the new funds, she tries to hide these powerful ways, instead be proud of them. What is lacking in our days is primarily the idea... even if it's bad."

Gaudí went through the Neo-Gothic architecture— to the fullest –to be convinced of this, it is worth looking at, for example, the elongated parabolic (albeit not lancet) arcades of the Teresian College building in Barcelona, but there is also an unrealized project of the Franciscan mission in Tangier and, finally, the apse and crypt of Sagrada Familia. But this repetition of the past was the beginning of a new wave.

In the end of XIX century still true that he had dreamed Violle-Le-Duc. Art, which absorbed the experience of the past, turned to the future, renewing the intense search for new ideas and forms.

Different names of this movement: modern, art nouveau, secession –pointed to a break with the awkward era of eclecticism, talked about the emergence of a young, new art, "art nouveau." Elegant, neo-romantic, bourgeois prologue of the twentieth century. The Catalan version of Art Nouveau was called "modernism", and his father was Antonio Gaudi.

Speaking about the architecture of Gaudi, it is impossible not to talk about his customers, who were more patrons than buyers. Such a philanthropist, local Catalan Riabushinsky, was Don Eusebi Gиell. At his expense, the architect is building a house in Barcelona, designing a manor house, warehouses, and later –and the famous park of Gиell, one of the main attractions of the city.

Not even a park is a garden city project. Park Guell is one of the early modernist attempts to create an ideal space that is comfortable and aesthetically pleasing. Actually landscape searches Gaudi develop ideas of English landscape art, the principle of a landscape park imitating nature itself. The sense center of the Park Guell is a monumental market, inheriting images of romantic grottoes and ancient Roman ruins, which have been preserved in Catalonia. This is the ruins of ancient buildings that have become part of nature itself –the idea of organic architecture, which gained popularity much later and remained relevant to our days, certainly impressed Gaudi.

The stately staircase is surrounded by brutal grottoes, stalactite caves, not far from which is a giant lizard. The staircase leads to the Doric temple –an odd number of its columns emphasizes the break with the rational symmetry of classical architecture. These columns prop up the light-flooded platform of the promenade with its famous meandering bench, repeating the contours of the human body and covered with multi-colored ceramics. The opposition of untreated stone and radiant ceramics, symbolizing the world of the mountain, can be traced in two entrance buildings of the park. Their towers simultaneously serve as ventilation shafts –an example of characteristic for Gaudi synthesis of function and symbol.

But the most filled with symbols of his structure was, of course, Sagrada Familia. Every detail, every sculpture, every architectural volume, something means yes. In the end, it is a cult building, and the Catholic Gaudi followed the old medieval principle: the temple is an open book, a stone Bible for believers.

The architect was always attentive to any detail, including the broken ceramics in the cement joints of Villa Guell. He himself developed all the interior solutions, all the details and strictly followed the implementation of the plan. On the one hand, this is an organic approach –the leaf near and the tree are all equally important, each element not only fulfills the function, it develops and lives together with the whole system.

But on the other hand, this approach is also Gothic, medieval –it does not matter that the portal is high and there are no details on it, you need to work out everything, even the smallest features on each sculpture. Literally overflowing the temple plant and animalistic motifs look exactly like that. Having declared that architecture is the distribution of light, the architect postulated the same serious task as the first ideologist of the Gothic Abbot Sugeri. No wonder that they say (quite in the medieval eschatological spirit!) that, while the Sagrada Familia is being built, Barcelona redeems its sins, so the construction does not end so long. However, the matter may not be in symbolism. And not in Catholicism –the architect's design of the New York hotel Attraction is very similar to Sagrada Familia in its aesthetics. Powerful volumes of the late Gaudi, a little heavy, but looking skyward –this is another, expressionistic architecture. Gloomy in something, self-confident, firm. Like the mountains. As the author himself, if you believe the memories of contemporaries and photographs. He was not only attentive to the past –but he also managed to look into the future. The mature Gaudi did not separate the aesthetics from the engineering, the form of the content. Architecture should be functional, like nature, it postulated, anticipating future discoveries of functionalist architecture. And this expectation of the future is well read in its buildings –take, for example, the Mila House, built from 1906 to 1910. It is here that the concept of a building as a supersculpture is most fully realized. The horizontal plastic of window and balcony rows is already two steps away from the functionalist ribbon glazing. However, the asymmetry of the window apertures reminds rather of medieval architecture –or about the works of the neo-modernists of the 2000s. "Super sculpture" for Gaudi is not just an aesthetic object, rather a complex organism, imitating nature, almost a "car for habitation." The courtyard system provides the necessary ventilation and lighting, the roof can be used as a space for walking: this idea will be developed in the 1920s in the works of Le Corbusier. Gaudí also applies the innovative principle of free lay-out of floors, abandoning the bearing and supporting walls inside the building. The "natural" idea (the bottom floor reminds a gleamy reservoir with a liquid) was clear to contemporaries –the house was nicknamed a quarry, although it more resembles a landslide, and several times during the movement. But Gaudi himself was not a functionalist –because the utilitarian appointment was much less interesting for him than the symbolic value, although he gave them exactly the form.

It is no accident that Casa Milà was conceived as a giant pedestal of the statue of the Virgin Mary. Rebuilt a few years earlier, the Casa Batlló can be considered as the body of a slain serpent, in accordance with the author's design. The roof of the building is crowned by the spear of St. George (patron of Catalonia), piercing the scales of the dragon.

This is the phenomenon of Gaudi. He became a true innovator in architecture, changing our ideas about it, despite the fact that by the end of his life he had completely abandoned non-church orders, still remaining a jealous Catholic, a bit of a retrograde who fought with young Barcelona artists, in particular Picasso. At least he made us believe that the building is a living organism.

Task № 7

Искатели северного сияния

Для многих это опыт, который можно получить лишь один раз в жизни, но погоня за северным сиянием играет первостепенную роль в повседневной жизни охотников за сиянием.

Охота может начаться всего с одного ночного СМС из Аляски, адресованного Волу Чалмерсу. Возможно, пришла подсказка от другого энтузиаста о хорошей активности сияний. Теплая кровать и сон сменяются на время, проведённое стоя в мелководье или взобравшись на скалу, обычно в морозных условиях. Если ей очень повезёт, то наградой будет одно из самых славных проявлений природы – полярное сияние, так же известное как северное.

Медсестра из города Уик в северной Шотландии –охотник за сиянием, одна из группы, которая очень преданна своему делу. Для них посмотреть на северное сияние – это не тот магический опыт, который можно получить лишь один раз в жизни. Оно играет первостепенную роль в их повседневности. В тёмное время суток они расчищают небо, а в светлое – штудируют мельчайшие метеорологические данные, в попытках предсказать, когда же в следующий раз им доведётся увидеть заведомо непредсказуемое и неуловимое полярное сияние. Оборудование, камеры и теплая одежда всегда упакованы и готовы, так как призыв к действию может прийти в любое время. Облака –их враг, угрожающий заслонить небо и разрушить планы в любое время.

«Я могу не ночевать дома несколько раз в неделю. Я встану и пойду в любое время, даже на заре», –говорит Чалмерс. «Могу получить СМС – и вот я уже встал с постели и ушёл прочь. Однажды я пробыл на улице 12 часов. Я слушаю семейные лекции о том, как карабкаться по сельской местности среди ночи, но я так расслабляюсь. Когда видишь огни – это поистине волшебное зрелище! Они могут заставить меня танцевать на месте или громко кричать от восторга. Некоторые люди думают, что мы немного чуднЫе, но не думаю, что многое может сравниться с тем, что творится в небе. Уж точно не телевидение!»

Северное сияние происходит в результате энергии, выделяемой солнечными магнитными полями, которые с высокой скоростью вытесняют из Солнца большие количества заряженных частиц. Оно может достигать Земли в течение 24-72 часов, и, если условия правильные, электроны и протоны обтекают магнитное поле Земли в полярных областях, где они взаимодействуют с кислородом и азотом, создавая волшебное красное, зеленое и фиолетовое танцевальное световое шоу в ночном небе.

Северная Шотландия – это регион для наблюдения полярного сияния. Это лучшее место в Великобритании, чтобы наблюдать за сиянием в связи со своим северным местоположением и наименьшим уровнем загрязнения атмосферы. Это стало возможным, поскольку эти территории малонаселены по сравнению с большей частью страны. Основная проблема для искателей –это поиск самых темных мест, чтобы наблюдать самые яркие небесные явления. Зачастую это означает продираться сквозь препятствия в самой отдаленной, негостеприимной местности.

«Поиск новых мест это своеобразный азарт,» говорит плотник Барри Стюарт, который жил в Wick до недавнего времени. «Мы всегда проводим разведку местности, и не всегда это даётся легко, особенно ночью.

«Поиски северного сияния –это просто бегство от жизни для меня, способ отвлечься от того, что произошло в тот день. Оно захватывает, появляется навязчивое желание увидеть все больше и больше. Мы сравниваем себя с охотниками на торнадо в США, и это такая же навязчивая идея. Это интересно, вы получаете реальный кайф от процесса».

Для наблюдения за северным сиянием требуется определённое стечение обстоятельств. Некоторые из требуемых параметров могут измениться с течением времени, говорит председатель группы астрономии Кейтнесса Гордон Маки из Турсо .

«Часть привлекательности, безусловно, состоит в острых ощущениях от погони, потому что никогда нет гарантия того, что вы увидите северное сияние. Никто не может точно сказать, когда его можно будет наблюдать. Вам всегда нужно немного удачи, но когда все идет своим чередом, то ощущение успеха огромно».

Метеорологические данные скрупулезно контролируются искателями с использованием множества веб-сайтов и приложений для смартфонов. Специализированные услуги подписки также отправляют оповещения с самой последней информацией.

Искатели с жадностью отслеживают индекс геомагнитных бурь, который связан с интенсивностью взаимодействия между солнечным ветром и магнитным полем Земли в горизонтальной плоскости. Он оценивается по шкале от нуля до девяти, чем выше значение, тем больше сияние можно увидеть в южных широтах. В конце февраля впечатляющие северные сияния были видны на юге страны в регионах таких как Норфолк и Эссекс, что было освещено в новостях из-за редкости данного явления. В то время сообщалось, что индекс геомагнитных бурь достиг почти семи.

Масей Винарчук получает оповещения о геомагнитных бурях на своем мобильном телефоне каждые 15 минут. Инженер-строитель из Вика занимается охотой на северное сияние в течение трех лет. Для него, как и для многих других, важно запечатлеть на камеру эти световые шоу. Он уже сделал тысячи невероятных изображений, но все еще выходит на

улицу несколько ночей в неделю и методично настраивает свое оборудование, как будто это его первый раз.

«Я поднимаюсь по холмам и спускаюсь к отдаленным пляжам, иду куда угодно, чтобы сделать хорошую фотографию. Я, должно быть, видел северное сияние около 50 раз и каждый раз как впервые. Два случая не могут был идентичными, но каждый из них является совершенством».

Он также использует покадровую фотографию для создания короткометражных фильмов, некоторые из которых были просмотрены около 350 000 раз на YouTube. Кинотеатр Турсо даже попросил показать их наряду с голливудскими блокбастерами.

Это указывает на растущий интерес к северному сиянию, отмечают охотники. Сайты социальных сетей, где они охотно обмениваются информацией и фотографиями, все чаще посещаются. Они очень любят делиться увлечением.

«Мы хотим, чтобы люди знали, что они могут увидеть это в небе, –говорит Майкл Билз, правительственный работник из Вика. «Мы публикуем фотографии на Facebook, и люди не верят, что они были сделаны в этой стране. Постепенно это меняется, и это здорово.

«Несколько лет назад только некоторые из нас ночью охотились за сиянием, а к нам присоединяются все больше и больше людей. Они могут быть просто любопытны, но мы тоже так начинали, думали, что выйдем на 1 ночь или 2 просто, чтобы увидеть, о чем идет речь. А теперь, посмотрите на нас.

Task № 6

Вершины Гауди

Антонио Гауди — человек-миф. Эксцентричный барселонский чудак, изменивший облик каталонской столицы и ставший самым знаменитым ее жителем. Без пяти минут святой. И конечно, гениальный архитектор, творения которого нравятся всем — даже придирчивый Сальвадор Дали не стал исключением.

И он сам, и его архитектура сделались каталонским трейдмарком. Еще бы: Гауди-зодчий подарил Барселоне практически все, что числится в перечне ее достопримечательностей, — начиная с собора Святого Семейства, посетителям которого непременно перескажут с десяток мифов о Гауди-человеке. Их много, таких мифов, тем более что Антонио Гауди действительно был важной фигурой в каталонской культуре. Простоватый сын деревенского кузнеца и одновременно эстет, которым восхищались в салонах Парижа, эксцентричный чудак и вдумчивый инженер. Наконец, патриот и горячий сторонник культурной самостоятельности региона, немало сделавший для того, чтобы Каталония обрела нынешний автономный статус. Поэтому будет не таким уж преувеличением назвать его олицетворением каталонской столицы, в которой он провел большую часть жизни, человеком-Барселоной.

Гауди — архитектор, заставивший застыть в камне колебания горячего воздуха, движение морских волн, ту стихию, которая окружала его в первые годы жизни. Впечатления детства — это и есть тот материал, из которого он в буквальном смысле вылепил свою архитектуру. И это впечатления не только природные. Гауди родился в 1852 году в маленьком каталонском Реусе, который тогда еще не был знаменит своими архитектурными памятниками эпохи модерна, в семье кузнеца. Крестьянские песни, меткое народное слово, народная поэзия труда — все это тоже пошло в дело.

И он сам, и его архитектура сделались каталонским трейдмарком. Еще бы: Гауди-зодчий подарил Барселоне практически все, что числится в перечне ее достопримечательностей, — начиная с собора Святого Семейства, посетителям которого непременно перескажут с десяток мифов о Гауди-человеке. Их много, таких мифов, тем более что Антонио Гауди действительно был важной фигурой в каталонской культуре. Простоватый сын деревенского кузнеца и одновременно эстет, которым восхищались в салонах Парижа, эксцентричный чудак и вдумчивый инженер. Наконец, патриот и горячий сторонник культурной самостоятельности региона, немало сделавший для того, чтобы Каталония обрела нынешний автономный статус. Поэтому будет не таким уж преувеличением назвать его олицетворением каталонской столицы, в которой он провел большую часть жизни, человеком-Барселоной.

  Современники то и дело обвиняли его в «архитектурном иррационализме» — а теперь о нем говорят как о провозвестнике постмодернистской архитектуры, принимая во внимание и нелюбовь к чертежу, и отторжение всякой жесткой ограничивающей структуры. И все же Гауди родом из модерна. Точнее, он стал одним из тех, кто проложил дорогу этому стилю. Популярная мифология рисует его эдаким самородком, деревенским простачком — но у него были серьезные учителя в искусстве, у которых он, правда, по большей части учился заочно. Это и Движение искусств и ремесел во главе с Уильямом Моррисом, и английские прерафаэлиты — трудами одного из их теоретиков, Джона Рёскина, Гауди-студент зачитывался в семидесятые годы. Среди прочего Рёскин провозглашал принцип «возврата к природе», верность холмам и рекам, горам и морю, самой земле, столь близкую самому Гауди.

Но наибольшее влияние на Антонио Гауди оказали книги Эжена Виолле-ле-Дюка, крупнейшего французского реставратора, историка и теоретика архитектуры. Верный романтическим традициям, Виолле-ле-Дюк ищет свой эстетический идеал в далеком прошлом, в Средневековье. И Гауди отправляется в этот путь вслед за своим учителем.

Время, когда Гауди входил в архитектуру, было эпохой господства так называемых «исторических» стилей — неоренессанса, неоготики, неогрека, псевдорусского и византийского стилей; одним из испанских вариантов стал неомавританский стиль, или неомудехар. Сам Виолле-ле-Дюк был, конечно, идеологом неоготики. Но он не мог не видеть, что в отличие от цельной системы средневекового искусства архитектура XIX века все больше напоминала бессмысленную декорацию, наложенную на примитивные коробки домов. В «Беседах об архитектуре» (настольной книге Гауди, которую он перечитывал на протяжении всей жизни) французский теоретик писал: «Изучение прошлого полезно, необходимо, но при условии, чтобы из него выводились скорее принципы, чем формы. А между тем уже та архитектура, которую мы осуществляем на практике, не соответствует новым средствам, она силится скрыть эти мощные способы, вместо того чтобы ими гордиться. Чего недостает в наши дни — это прежде всего идеи... хотя бы даже плохой».

Гауди прошел через неоготику в полной мере — чтобы убедиться в этом, стоит посмотреть, например, на вытянутые параболические (хотя и не стрельчатые) аркады корпуса Терезианского колледжа в Барселоне, но есть еще и неосуществленный проект францисканской миссии в Танжере и, наконец, апсида и крипта Саграда Фамилии. Но это повторение пройденного стало началом новой волны.

В самом конце XIX столетия все-таки сбылось то, о чем мечтал Виолле-ле-Дюк. Искусство, вобравшее опыт прошлого, поворачивалось лицом к будущему, возобновляя напряженные поиски новых идей и форм. Разные названия этого движения: модерн, югендстиль, сецессион — указывали на разрыв с неуклюжей эпохой эклектики, говорили о появлении молодого, нового искусства, «ар-нуво». Изящный, неоромантический, буржуазный пролог ХХ века. Каталонский вариант ар-нуво именовался «модернизм», а его отцом был Антонио Гауди.

  Говоря об архитектуре Гауди, невозможно не говорить о его заказчиках, которые были более меценатами, чем покупателями. Таким меценатом, местным каталонским Рябушинским, стал дон Эусеби Гуэль. На его средства архитектор строит дом в Барселоне, проектирует усадьбу, склады, а позднее — и знаменитый парк Гуэля, одну из основных достопримечательностей города.

Даже не парк — проект города-сада. Парк Гуэля — одна из ранних модернистских попыток создать идеальное пространство, удобное для жизни и эстетически состоятельное. Собственно ландшафтные поиски Гауди развивают идеи английского садово-паркового искусства, принцип пейзажного парка, подражающего самой природе. Смысловой центр парка Гуэля — монументальный рынок, наследующий образам романтических гротов и древнеримских развалин, которых немало сохранилось в Каталонии. Это руины античных сооружений, ставшие частью самой природы, — идея органической архитектуры, которая обрела популярность много позже и осталась актуальной до наших дней, безусловно, импонировала Гауди.

Величественная лестница окружена брутальными гротами, сталактитовыми пещерами, недалеко от которых расположилась гигантская ящерица. Лестница ведет к дорическому храму — нечетное число его колонн подчеркивает разрыв с рациональной симметрией классической архитектуры. Эти колонны подпирают залитую светом площадку променада с его знаменитой извилистой скамьей, повторяющей контуры человеческого тела и покрытой разноцветной керамикой. Противопоставление необработанного камня и лучистой керамики, символизирующей мир горний, прослеживается и в двух входных постройках парка. Их башни одновременно служат вентиляционными шахтами — пример характерного для Гауди синтеза функции и символа.

Но самым наполненным символами его сооружением стала, конечно, Саграда Фамилия. Каждая деталь, каждая скульптура, каждый архитектурный объем что-то да обозначает. В конце концов, это культовая постройка, и католик Гауди следовал старому средневековому принципу: храм — это раскрытая книга, каменная Библия для верующих.

  Зодчий всегда был внимателен к любой детали, вплоть до битой керамики в цементных швах виллы Гуэля. Он сам разрабатывал все интерьерные решения, все детали и строго следил за выполнением замысла. С одной стороны, это органический подход — лист вблизи и дерево целиком одинаково важны, каждый элемент не только выполняет функцию, он развивается и живет вместе со всей системой.

Но с другой стороны, это подход и готический, средневековый — неважно, что портал высоко и деталей на нем не видно, проработать нужно все, вплоть до самых мелких черт лица на каждой скульптуре. Буквально переполняющие храм растительные и анималистические мотивы выглядят именно так. Объявив, что архитектура — распределение света, зодчий постулировал такую же серьезную задачу, как первый идеолог готики аббат Сугерий. Недаром говорят (совершенно в средневековом эсхатологическом духе!), что, пока Саграда Фамилия строится, Барселона искупает свои грехи, поэтому строительство и не заканчивается так долго.

  Впрочем, дело, может быть, не в символизме. И не в католицизме — созданный зодчим проект нью-йоркского отеля «Аттракцион» очень похож на Саграда Фамилию по своей эстетике. Мощные объемы позднего Гауди, немного тяжеловесные, но устремленные ввысь, — это уже другая, экспрессионистская архитектура. Угрюмая в чем-то, уверенная в своей правоте, непоколебимая. Как горы. Как сам ее автор, если верить воспоминаниям современников и фотографиям.

  Он был не только внимателен к прошлому — но сумел и заглянуть в будущее. Зрелый Гауди не отделял эстетику от инженерии, форму от содержания. Архитектура должна быть функциональна, как природа, постулировал он, предвосхищая будущие открытия функционалистской архитектуры. И это ожидание будущего хорошо прочитывается в его постройках — взять, например, Дом Мила, строившийся с 1906 по 1910 год. Именно в нем наиболее полно реализована концепция здания как суперскульптуры. Горизонтальная пластика оконных и балконных рядов находится уже в двух шагах от функционалистского ленточного остекления. Однако асимметрия самих оконных проемов напоминает скорее о средневековой архитектуре — или о работах неомодернистов 2000-х годов. «Суперскульптура» для Гауди — не просто эстетический объект, скорее уж сложноустроенный организм, подражающий природе, почти «машина для жилья». Система внутренних дворов обеспечивает необходимую вентиляцию и освещение, крыша может использоваться как пространство для прогулок: эта идея получит развитие в 1920-е годы в работах Ле Корбюзье. Гауди также применяет новаторский принцип свободной планировки этажей, отказавшись от несущих и опорных стен внутри здания. «Природная» идея (нижний этаж напоминает мерцающий резервуар с жидкостью) оказалась ясна и современникам — дом прозвали каменоломней, хотя больше он напоминает оползни, причем сразу несколько и в процессе движения.

Но сам Гауди функционалистом не был — ибо утилитарное назначение было для него куда менее интересным, чем символическое значение, хотя и наделял он им именно форму.

Не случайно Дом Мила задумывался как гигантский постамент статуи Девы Марии. Перестроенный несколькими годами раньше Дом Бальо может читаться, в соответствии с авторским замыслом, как тело поверженного змия. Крышу здания венчает копье святого Георгия (покровителя Каталонии), пронзающее чешую дракона.

В этом и состоит феномен Гауди. Оставаясь ревностным католиком, к концу жизни вовсе отказавшимся от нецерковных заказов, немного ретроградом, воевавшим с молодыми барселонскими художниками, в частности с Пикассо, — он тем не менее стал подлинным новатором в архитектуре, изменившим наши представления о ней. Или, по крайней мере, заставившим нас поверить  в то, что здание — это живой организм.

Task № 7

Aurora Hunters

For many they are a once-in-a-lifetime experience, but chasing the northern lights dominates daily life for aurora hunters.

A hunt can start with a late-night text message from Alaska for Val Chalmers. A tip-off from a fellow enthusiast that good auroral activity might be heading her way. A warm bed and sleep are swapped for hours standing in shallow shore waters or perched on a cliff, often in freezing temperatures. The reward, if she’s very lucky, is one of nature’s most glorious displays – the aurora borealis, otherwise known as the northern lights.

The nurse from Wick in northern Scotland is an aurora hunter, one of a very dedicated group. For them seeing the northern lights is not a one-off magical experience – it dominates daily life. If it’s dark they are out scouring the skies and if it’s day they are scouring up-to-the-minute meteorological data to try to predict when they might next catch the notoriously unpredictable and elusive aurora borealis. Equipment, cameras and warm clothes remain packed and ready as a call to action can come at any time. Clouds are their enemy, threatening to obscure the sky and ruin the party at any time.

“I can be out several nights a week and I’ll get up and go at any time, even the early hours,” says Chalmers. “I might get a text and I’m out of bed and off. I’ve been known to stay out for 12 hours on occasion. I get a few lectures off family about clambering around the countryside in the middle of the night but it’s my way of relaxing. Seeing the lights is just magical, they can make me dance around the place or shout out loud with delight. Some people might think we’re a bit odd but I don’t think much can competed with watching what goes on up in the sky, definitely not television.”

The aurora borealis occurs as a result of energy released by solar magnetic fields which eject large quantities of charged particles at high speed from the sun. It can reach Earth in 24 to 72 hours and, if conditions are right, the electrons and protons flow along the Earth’s magnetic field to the polar regions where they interact with oxygen and nitrogen to produce a magical red, green and purple dancing light show in the night sky.

Northern Scotland is aurora-hunting country. It is the best place in the U.K. to see the lights due to its northern location and there is little light pollution as it is sparsely populated compared to much of the country. Part of the challenge for hunters is to find the darkest locations possible so they can see the brightest skies. It can mean scrambling about in the most remote, inhospitable terrain.

“Finding new spots is part of the excitement,” says carpenter Barry Stewart, who lived in Wick until recently. “We’re always scouting for locations and they’re not necessarily easy to find or to reach, especially at night.

“Hunting the northern lights is pure escapism for me, a way to tune out from what’s gone on in the day. They are addictive, there is a

compulsion to see more and more. We get compared to tornado chasers in the U.S. and it is that same sort of obsession. It’s exciting, you get a real high from it.”

Seeing the northern lights requires a complicated combination of events to occur. Some of the required parameters can change by the minute, says Gordon Mackie, from Thurso and chairman of the Caithness Astronomy Group.

“Part of the appeal is definitely the thrill of the chase because there is never a guarantee that you will see the northern lights. There is a real challenge in understanding when they might be visible. You always require a degree of luck as well but when things go your way the sense of achievement is huge.”

Meteorological data is religiously monitored by the hunters using an array of websites and smartphone apps. Specialist subscription services also send out alerts with up-to-the-minute information.

Hunters avidly track the Kp index, which relates to the intensity of interaction between the solar wind and the Earth’s magnetic field in a horizontal plane. It is ranked on a scale of zero to nine, the higher the value the more the aurora can be seen at southerly latitudes. In late February spectacular northern light displays were seen as far south as Norfolk and Essex, making headline news because it is so rare. Kp levels of nearly seven were reported at the time.

Maciej Winiarczyk gets Kp alerts on his mobile phone every 15 minutes. The structural engineer from Wick has been aurora hunting for three years. For him, like many others, his obsession is photographing the light shows. He has already captured thousands of incredible images but still goes out several nights a week and methodically sets up his equipment as if it were his first shoot.