3 курс / шиллер письма и статья

«Философско-эстетические взгляды Шиллера в «Письмах об эстетическом воспитании человека» и в статье «О наивной и сентиментальной поэзии».

В произведении «О наивной и сентиментальной поэзии» Шиллер дает своеобразную типологию культуры в связи с историческими этапами в отношениях человека и природы, человека и общества. "Наивная" поэзия отмечена наибольшей близостью к природе, тогда как поэзия "сентиментальная" — тяготением к идеалу, к пластически совершенной форме. При этом "сентиментальный" художник или отвергает действительность, всегда противоречащую идеалу (и тогда создает сатирические произведения), или выражает состояние неизбывной тоски как следствие несбыточного идеала (и тогда пишет элегии).

«О наивной и сентиментальной поэзии» цитатная подборочка от меня

Природа- свободное от принуждения бытие.

Род удовлетворения, доставляемого природой, принадлежит к области моральной, а не эстетической

Мы любим не их (цветы, пчел, ручьи и пр.), мы любим в них идею.

Они, следовательно, суть образы нашего утраченного детства, которое навеки останется нам дороже всего; поэтому они исполняют нас некой грустью. Но они также образы нашего высшего завершения в идеале; поэтому они порождают в нас высокое волнение.

Ребенок воплощает в себе склонности и человеческое предназначение, мы же воплощаем осуществление, которое всегда остается бесконечно ниже. Поэтому ребенок олицетворяет для нас идеал, но не осуществленный, а начертанный;

От наивного требуется, чтобы природа одержала в нем победу над искусством, произойдет ли это помимо сознания и воли личности или будет полностью осознано последней. В первом случае это наивное нечаянного, и оно забавляет, во втором случае это наивное образа мыслей, и оно трогает нас.

Например, отец рассказал своему ребенку, что некий человек погибает в бедности, и ребенок идет к этому бедняку и приносит ему кошелек отца; ребенок наивен, потому что в нем действовала сама здоровая природа, и в мире, где господствовала бы здоровая природа, он имел бы неоспоримое право поступить именно так.

/Еще примеры наивности:

- чувак пишет письмо болтуну и тот все разбалтывает

-папа римский Адриан закладывает чуваков с высших духовных должностей, потому что они творят гнусные дела- виной всему правдивая природа характера./

Наивным должен быть каждый истинный гений — или он вовсе не гений. Гением его делает только наивность, а если он таков в интеллектуальной и эстетической областях, то не может быть иным в области моральной.

Ни к чему так не стремится женское кокетство, как к притворной наивности.

Женщина, соединяющая умение вести себя в свете с наивностью нрава, столь же достойна почитания, как ученый, сочетающий всю строгость школы с гениальной свободой мышления.

Пока мы оставались лишь детьми природы, мы были счастливы и совершенны, когда мы стали свободными, мы утратили и то и другое.

Не бойся смуты во внешнем мире, бойся смуты внутри себя; стремись к единству, но не ищи его в единообразии; стремись к покою, но лишь уравновешивая твою деятельность, а не прекращая ее.

Но если ты уже утешился в утрате блаженства природы, то пусть совершенство ее останется образцом для твоего сердца. Ты выйдешь к ней из твоего круга искусственности, и она встанет перед тобой во всем своем величавом покое

Пусть она окружает тебя как прелестная идиллия, где ты, заблудившийся в искусственности, всегда обретешь себя вновь.

Поэт, сказал я, либо сам — природа, либо ищет ее. Первое делает поэта наивным, второе — сентиментальным.

В древних поэтах нас волнует природа, чувственная правда, живая действительность; новые волнуют нас идеями.

Сентиментальный поэт размышляет над впечатлением, которое производят на него предметы, и волнение, испытываемое им самим и передающееся нам, основано только на этом его размышлении.

Цель комедии совпадает с высшим, за что приходится бороться человеку — с свободой от страстей, с стремлением быть всегда ясным, всегда спокойно взирать на окружающее и на себя самого, видеть везде скорее случайность, чем роковую судьбу, и скорее смеяться над нелепостями, чем проклинать или плакать.

Все народы, имеющие историю, имеют также рай, состояние невинности, золотой век, и даже каждый отдельный человек имеет свой рай, свой золотой век, о котором он — в зависимости от того, насколько поэтична его натура — вспоминает с большим или меньшим воодушевлением.

Пастушеская идиллия дает пищу сердцу, но не дает уму.

Пусть будет его задачей такая идиллия, которая сохраняет пастушескую невинность также в носителях культуры.

Идеал, как мы знаем, превосходит всякую действительность; все существующее имеет свой предел, одна мысль беспредельна.

В отличие от сентиментального поэта, который питает и очищает себя сам, наивный поэт нуждается в помощи извне; он должен видеть вокруг себя природу, изобилующую формами, поэтический мир, наивное человечество

Отдыхом мы называем переход от насильственного состояния к такому, которое для нас естественно.

Ни одно произведение духа и ни одно действие сердца не может осчастливить людей одного склада, не навлекая на себя проклятие со стороны людей другого склада

Чтобы оказать справедливость реалисту, надо о нем судить по всей его жизни; чтобы быть справедливым к идеалисту, надо считаться с его отдельными проявлениями, предварительно сделав между ними выбор.

«Письма об эстетическом воспитании человека»

Наиболее полно эстетические взгляды Шиллера представлены в работе “Письма об эстетическом воспитании” (1793-1795). Здесь он формулирует концепцию эстетического воспитания личности, акцентируя внимание на мирном, нереволюционном пути буржуазно-демократического преобразования общества. Анализируя современную эпоху, Шиллер признает неизбежность антагонистических классовых противоречий, объясняя это “отвратительными нравами культурных классов”, и также “грубостью и беззаконными инстинктами низов”. Преодоление противоречий действительности Шиллер видал только в искусстве, в эстетическом воспитании. Все содержание “Писем” и состоит в попытке доказать осуществимость этой теории.

«Человек двумя путями может удалиться от своего назначения: стать жертвой “грубости” или “изнеженности и извращенности”».

“Красота должна вывести людей на истинный путь из этого двойного хаоса”.

Искусство, полагает он, может действовать как объединяющая сила вместо религии, если оно будет понято как "форма общения", активно участвующая в отношениях людей. Шиллер понимает искусство как некий коммуникативный разум, который осуществится в "эстетическом государстве" будущего.

Шиллер доказывает, что оба противоположных предела (и распад цельности человека и ослабление энергии его физических и духовных сил) "уничтожаются красотою".

«Именно красота, и только она одна восстановляет в напряженном человеке гармонию, а в ослабленном - энергию".

Преодоление нынешней подавленности человека, разорванности его физических и духовных сил возможно только тогда, когда человек действует как художник, как творец художественной формы. По Шиллеру, содержание, как бы возвышенно и всеобъемлюще оно ни было, всегда действует на дух ограничивающим образом, и истинной эстетической свободы можно ожидать лишь от формы.

"Нет иного пути сделать чувственного человека разумным, как только сделав его сначала эстетическим". Потому, что эстетическое расположение духа есть расположение, которое "заключает в себе всю человеческую природу в целом". Такова роль эстетической деятельности у Шиллера, ей он передоверил и передал функции решения всех задач общества, отнятых им у революции.