_Делез Жиль, Эмпиризм и субъективность

Делез Жиль

Д 29 Эмпиризм и субъективность: опыт о человеческой природе по Юму. Критическая философия Канта: учение о способностях. Бергсонизм. Спиноза: Пер. с

франц. — М.: ПЕР СЭ, 2001.

ISBN 5-9292-0036-Х

В предлагаемой вниманию читателей книге представлены три историко-философских произведения крупнейшего философа XX века — Жиля Делеза (1925 — 1995). Делез снискал себе славу виртуозного интерпретатора и деконструктора текстов, составляющих «золотой фонд» мировой философии. Но такие интерпретации интересны не только своей оригинальностью и самобытностью. Они помогают глубже проникнуть в весьма непростой понятийный аппарат философствования самого Делеза, а также полнее ощутить то, что Лиотар в свое время назвал «состоянием постмодерна».

Книга рассчитана на философов, культурологов, преподавателей вузов, студентов и аспирантов, специализирующихся в области общественных наук, а также всех интересующихся современной философской мыслью.

Gilles Deleuze

Empirisme et subjectivite: Essai sur la nature humaine selon Hume

La philosophie critique de Kant: Doctrines des acultes

Le Bergsonisme Spinoza

Presses Universitaires de France, 1953

Presses Universitaires de France, 1963

Presses Universitaires de France, 1966

Presses Universitaires de France, 1970

Жиль Делез Эмпиризм и субъективность: Опыт о человеческой природе по Юму

Критическая философия Канта: учение о способностях Бергсонизм Спиноза

УДК 1(031) ББК 87.3(0) Д 29

Федеральная программа книгоиздания России

Перевод с французского и послесловие: Я.И. Свирский Научный редактор: В.И. Аршинов

© «ПЕР СЭ», оригинал-макет, оформление, 2001

© Свирский Я.И., перевод и послесловие, 2001

СОДЕРЖАНИЕ Эмпиризм и субъективность: опыт о человеческой природе по Юму

Глава I. Проблема познания и проблема морали..................................		7
Глава II. Мир культуры и общие правила............................................		27
Глава III. Сила воображения в этике и познании..............................		48
Глава IV. Бог и мир...................................................................................		70
Глава V. Эмпиризм и субъективность..................................................		86
Глава VI. Принципы человеческой природы.....................................		111
Заключение. Конечная цель................................................................		130
Критическая философия Канта: учение о способностях
Введение
Трансцендентальный метод....................................................		145
Глава I. Связь способностей в Критике Чистого Разума...............		156
Глава 11. Связь способностей в Критике Практического
Разума............................................................	174
Глава III. Связь способностей в Критике Способности
Суждения..........................................................	194
Заключение. Цели разума............................................................		217
Бергсонизм
Глава I. Интуиция как метод (Пять правил метода)......................		229
Глава II. Длительность как непосредственное данное (Теория
многообразий)..................................................	251
Глава III. Память как виртуальное сосуществование
(Онтология прошлого и психология памяти).............................		264
Глава IV. Одна или несколько длительностей?
(Длительность и одновременность)...........................................		284
Глава V. Жизненный порыв как движение дифференциации (Жизнь, интеллект и
общество)...................	301
Спиноза
Жизнь..........................................................................................		325
Философия...................................................................................		337
Свод наиболее важных понятий «Этики».....................................		351
Библиография..............................................................................		420
Выдержки из произведений Спинозы..........................................		422
A) Критика..............................................................................		422
B) Покорение адекватного......................................................		431
C) Состояния модуса	..............................................................	438
Я. И. Свирский. Послесловие. Философствовать посреди..................		445

Эмпиризм и субъективность: опыт о человеческой природе по Юму

5

Глава I

Проблема познания и проблема морали

Юм предполагает создать науку о человеке. В чем же суть его фундаментального проекта? Выбор всегда определяется тем, что он исключает, исторический проект — это логическое замещение. Что же касается Юма, то тут речь идет о замещении психологии души [esprit]* психологией привязанностей [affections] души. Психология души невозможна, ее нельзя учредить, поскольку она не в состоянии обнаружить в собственном объекте необходимых постоянства и всеобщности; одна лишь психология привязанностей сможет установить подлинную науку о человеке.

* Французское слово esprit, соответствующее английскому mind, в философском контексте имеет значения дух, душа, ум, иногда психика. В предлагаемом переводе, как правило, мы будем использовать значение душа, учитывая, что в русском переводе произведений Юма mind также переводится, в зависимости от контекста, как душа, ум, дух. Однако следует помнить, что mind понимается Юмом «не как духовная субстанция, а как фактически наблюдаемая в процессе интроспекции психическая жизнь данной личности» (См. Юм, Сочинения в 2-хт. — М: Мысль, 1996, т. 1, с. 696). — Примеч. переводчика.

В этом смысле Юм прежде всего — моралист и социолог, а потом уже психолог: Трактат [о человеческой природе] показывает, что те две формы, под которыми душа подвергается воздействию [affecte], по существу являются аффективной [passional] и социальной формами. Эти две формы подразумевают друг друга, удостоверяя единство объекта аутентичной науки. С одной стороны, общество требует и ожидает от каждого из своих членов выполнения постоянных ответных действий, оно требует наличия аффектов [passions],** способных производить мотивы и цели, а также наличия коллективных

7

или частных свойств. «Государь, налагающий подать на своих подданных, ожидает подчинения с их стороны». [1] Но с другой стороны, аффекты подразумевают общество в качестве косвенного средства для своего удовлетворения. [2] Наконец, — в истории — согласованность аффективного и социального раскрывается как внутреннее единство: история в качестве собственного объекта имеет политические организации и институты, она изучает отношения между мотивом и действием в самых разных обстоятельствах, а также манифестирует единообразие человеческих аффектов. Короче, выбор психолога мог бы быть выражен следующим парадоксальным образом: чтобы быть психологом, нужно быть моралистом, социологом или историком прежде, чем быть психологом. Тут содержание проекта науки о человеке воссоединяется с тем условием, которое делает возможным познание вообще: надушу должно оказываться воздействие, она должна аффектироваться. Сама по себе и в себе душа не является природой; она — не объект науки. Значит, проблема, которая будет занимать Юма, такова: как же душа становится человеческой природой?

** В русском переводе произведений Юма, на который мы опираемся, термин passion [страсть] переводится как аффект. — Примеч. переводчика.

Верно, что аффективная и социальная привязанность — лишь одна часть человеческой природы. Еще есть рассудок и ассоциация идей. Но тут мы говорим только о конвенции: подлинный смысл рассудка, сообщает Юм, именно в том, чтобы сделать аффекты социально приемлемыми, а интерес — социальным. Рассудок отображает интерес. С другой стороны, ничто не мешает нам рассматривать рассудок как что-то отдельное, например так, как это делает физик, разлагающий движение [на составляющие], но, одновременно, признающий, что само движение неделимо и не является составным. [3] Следовательно, не нужно забывать, что у Юма сосуществуют две точки зрения: аффекты и рассудок представляются — и нужно еще прояснить, каким образом, — как две разные части; но сам по себе рассудок

— это только движение аффекта, становящегося

8

социальным. Порой мы понимаем, что рассудок и аффекты ставят две отдельные проблемы, в других же случаях мы видим, что рассудок подчиняется аффектам. Вот почему даже рассматриваемый отдельно рассудок должен, прежде всего, помочь нам лучше понять общий смысл выше поставленной проблемы.

1 Юм Д., Трактат о человеческой природе, или попытка применить основанный на опыте метод рассуждения кморальным предметам [далее Трактат] (перевод СИ. Царетели) — Соч. в 2-х т., т. 1, с. 448.

2Трактат, с. 561.

3Трактат, с. 534.

Юм не перестает утверждать тождество между душой, воображением и идеями. Душа — не природа, у нее нет никакой природы. Она тождественна идее в душе. Идея — это нечто данное, она такова в качестве данного, она есть опыт. Душа — это данное. Это некое собрание идей, а не система. И поставленный ранее вопрос можно выразить так: каким образом это собрание становится системой? Собрание идей называется воображением в той мере, в какой это собрание обозначает не столько некую способность, сколько совокупность — совокупность вещей в самом расплывчатом смысле этого слова, которые существуют так, как являются: коллекция без альбома, пьеса без театра, поток восприятий. «Сравнение с театром не должно вводить нас в заблуждение: [дух состоит из одних только восприятий, следующих друг за другом,] и у нас нет ни малейшего представления о том месте, в котором разыгрываются эти сцены, и о том материале, из которого этот театр состоит». [4] Такая сцена не отличается оттого, что на ней происходит; представление не занимает места в субъекте. И тогда снова возможен вопрос: как же душа становится субъектом! Как же воображение становится способностью?

4 Трактат, с. 299.

Несомненно, Юм постоянно повторяет, что идеи пребывают в воображении. Но здесь такая посылка не обозначает присущности какому бы то ни было субъекту; напротив, она используется метафорически, дабы исключить из души как таковой активность, которая отличалась бы от движения идей; дабы удостоверить тождество между душой и идеями в душе. Такая посылка означает, что воображение не является неким фактором, деятельным началом, определяющей определенностью; воображение — это место, которое должно быть локализовано, так сказать, зафиксировано; оно — нечто, что может

9

быть определено. Посредством воображения как раз ничего не делается; все происходит в воображении. Оно даже не является способностью формировать идею: производство идеи посредством воображения — это лишь воспроизводство впечатления в воображении. Конечно, воображение обладает собственной активностью; но даже такая активность — без постоянства и единообразия — причудлива и безумна, она — движение идей и совокупность их действий и реакций. Выступая как место идей, фантазия

— это собрание отдельных индивидуальных [частностей]. Выступая как

связь идей, она — движение, которое пробегает весь мир, [5] порождая изрыгающих пламя драконов, крылатых лошадей и чудовищных великанов. [6] Действительно, глубина души — это безумие, или — что то же самое, но с другой точки зрения, — случайность и безразличие. [7] Само по себе воображение — не природа, а только фантазия. В тех идеях, коими я обладаю, нет постоянства и единообразия. Постоянства и единообразия нет и в том способе, каким идеи связываются благодаря воображению: такая связь происходит случайно. [8] Всеобщность идеи — не характеристика данной идеи; она не принадлежит воображению: сама не являясь природой какойлибо идеи, всеобщность — это та роль, какую может разыгрывать каждая идея под влиянием других принципов.

Что же это за другие принципы? Каким образом воображение становится человеческой природой? Постоянство и единообразие существуют лишь в том виде, в каком идеи ассоциируются в воображении. Ассоциация — с тремя ее принципами (смежность, сходство и причинность) — выходит за пределы воображения, является чем-то иным, нежели воображение. Ассоциация воздействует на воображение, аффектирует последнее. Она обнаруживает в воображении свой термин и объект, а не свое начало [origine]. Ассоциация — это качество, объединяющее идеи, но не качество самих идей. [9]

5Трактат, с. 83.

6Трактат, с. 70.

7Трактату. 180, 181; безразличие как «исходное состояние» души.

8Трактат, с. 70.

9Трактат, с. 70: важный текст: «Так как все простые идеи могут быть разъединены воображением, а затем снова соединены в какой угодно форме, то не было бы ничего произвольнее операций этой способности, если бы последней не руководили некие общие принципы, заставляющие ее всегда и везде согласовываться с самой собой. Если бы идеи были совершенно разрозненными и не связанными, только случай соединял бы их, ...».

10

Мы увидим, что благодаря вере и причинности субъект выходит за пределы того, что дано. Субъект, буквально, выходит за пределы того, что душа сообщает ему: я верю в то, чего никогда не видел и не касался. Но субъект может выйти за пределы данного потому, что, прежде всего, — в душе — он есть некий результат действия принципов, выходящих за пределы души и воздействующих на последнюю. До того, как у нас появляется возможность верить, все три принципа ассоциации должны организовать данное в систему, налагающую на воображение постоянство, которого воображение само по себе не создает, но без которого оно никогда бы не было

человеческой природой; принципы ассоциации сообщают идеям связи и принципы единства, которые — вместо того, чтобы быть характеристиками идей, — суть изначальные качества человеческой природы. [10] Преимущество причинности лишь в том, что она одна может заставить нас утверждать существование и заставить нас верить, она наделяет идею объекта прочностью и объективностью, которой эта идея не имела бы, если бы она только ассоциировалась — благодаря смежности или сходству — с наличным впечатлением. [11] Но и другие два принципа также разделяют с причинностью общую роль: они фиксируют и натурализуют душу; они подготавливают веру и сопровождают ее. Теперь мы видим единственно возможное основание эмпиризма: ничто в душе не выходит за пределы человеческой природы потому, что именно человеческая природа — в своих принципах — выходит за пределы души; ничто и никогда не является трансцендентальным. Ассоциация, не будучи чем-то произведенным, является правилом воображения, манифестацией своего свободного осуществления. Она направляет воображение, сообщает ему единообразие, а также сдерживает его. [12] В этом смысле идеи связываются в душе, но не посредством души. [13] Человеческая природа — это воображение, но лишь в той мере, в какой другие принципы сделали последнее постоянным и фиксированным.

10 Трактат, cc. 70,273;«... при устранении их [принципов — пер.] человеческая природа должна немедленно прийти к гибели и разрушению». 11 Трактат, cc. 131, 163, 164165.

12Трактат, с. 70.

13Трактат, с. 73: «...качество, посредством которого две идеи связываются в воображении...».

11

Верно, что в самом таком определении есть какая-то трудность. Почему человеческая природа является управляемым воображением, а не правилом, схваченным в его действенной силе? Как мы можем говорить о воображении, что оно становится природой, хотя и не содержит в себе основания собственного становления? Ответ прост. По существу, принципы отсылают к душе, на которую они воздействуют, природа же отсылает к воображению, весь смысл [человеческой] природы в том, чтобы качественно определять воображение. Ассоциация — это закон [человеческой] природы; и — как всякий закон — она задается собственными результатами действий [effets], а не причиной. Сходным образом, но в совершенно ином плане, Причиной может быть назван Бог; с не меньшим успехом можно обратиться к предустановленной гармонии и целесообразности. [14] Заключение Диалогов, Эссе о суеверии и исступлении, Эссе о бессмертии души совпадают друг с другом. Причину всегда можно помыслить как нечто в

себе, выходящее за пределы любых аналогий, наделяющих причину — в опыте или познании — определенным содержанием. [15] Тем не менее, философия — как наука о человеке — не нуждается в поиске причины; ей, скорее, следовало бы выявлять следствия. Причина не может быть известна; у принципов нет ни причины, ни источника их могущества. Изначален лишь результат их действия на воображение.

Результат действия ассоциации проявляется в трех формах. [16] Иногда идея берет на себя некую роль и оказывается способной представлять вcе те идеи, с которыми — благодаря сходству — она ассоциируется в воображении:

общая идея. В других случаях объединение идей посредством души обретает определенность, коей оно ранее не имело, и тогда «природа как бы указывает каждому... те простые идеи, которым всего больше подобает объединяться в сложные» [17]: субстанция и модус. Наконец, иногда одна идея вводит другую [18]: отношение. Во всех трех случаях результатом действия ассоциации является более легкий переход души от одной идеи к другой; суть отношения состоит в таком легком переходе. [19] Душа, став природой, обладает тенденцией.

14Юм Д., Исследование о человеческом познании (перевод С.И. Царетели)

— Собр. соч. в 2-х т.т., т. 2, с. 47. Целесообразность — это согласие между принципами человеческой природы и самой Природой. «Итак, здесь существует разновидность предустановленной гармонии — между ходом природы и сменой наших идей».

15Юм Д., Диалоги о естественной религии [далее Диалоги] (перевод С.И. Царетели) — Собр. соч. в 2-х т., т. 2, с. 455 и далее.

16Трактат, с. 73.

17Трактат, с. 70.

18Трактат, с. 73.

12

Но в тот самый момент, когда природа отсылается к идее — поскольку ассоциирует последнюю в душе, — сама идея не обретает никакого нового качества, которое стало бы ее собственным качеством или которое она могла бы приписать своему объекту; никакого нового вида идей никогда не появляется. Идеи единообразно относятся [друг к другу], но при этом их отношения не являются объектом какой-то идеи. Юм также отмечает, что общая идея должна быть представлена, но лишь в фантазии — под формой частной идеи, обладающей определенными количеством и качеством. [20] С одной стороны, воображение не может само по себе стать природой без того, чтобы не стать для себя фантазией. Более того, фантазия найдет здесь совершенно новое расширение [extension]; она всегда может вызывать отношения, заимствовать одеяние природы, формировать общие правила,

выходящие за пределы заданного поля законного познания и выводящие познание за его собственные пределы. Она сможет позволить себе и собственные фантазии: ирландцы не могут обладать остроумием, а французы

— солидностью. [21] Чтобы свести на нет результат действия таких экстенсивных правил и вернуть себе познание, нужно будет применять другие — коррективные — правила. Хотя и не так, как фантазия, воображение тоже не упускает возможности — как только встречает отношение — удвоить последнее и усилить его, пусть даже незаслуженно, с помощью других отношений. [22]

С другой стороны, душа может активироваться принципами природы, только оставаясь пассивной. Она подвержена воздействию [со стороны принципов]. Отношение — это не то, что связывает, а скорее то, что завязывается; причинность, например, — это аффект, впечатление рефлексии [23] и «действие

19Трактат, с. 306.

20Трактат, с. 94.

21Трактат, с. 200.

22Трактат, с. 284: «Размещая объекты, мы никогда не обходимся без того, чтобы поставить сходные объекты в отношение смежности или по крайней мере соответствия друг с другом. Почему? Потому что присоединение отношения смежности к отношению сходства или же сходства в положении к сходству в качествах доставляет нам удовольствие». См. также Трактат, с. 544, сноска.

23Трактат, с. 218.

13

сходства». [24] Причинность чувствуется. [25] Она — перцепция нашей души, а не заключение рассудка: «Мы не должны удовлетворяться высказыванием, что идея причины и действия вызывается постоянно соединенными друг с другом объектами, но должны утверждать, что указанная идея и идея этих объектов — одно и то же». [26] Короче, необходимое отношение действительно пребывает в субъекте, но лишь постольку, поскольку субъект созерцает. [27] Вот почему Юм порой настаивает на парадоксальности своего тезиса, на его негативной стороне; а иногда на его ортодоксальности, на его позитивной, объективной стороне. Поскольку необходимость присутствует в субъекте, постольку необходимое отношение — что касается вещей — это лишь постоянное соединение [conjonction], и необходимость состоит только в этом. [28] Но необходимость пребывает в субъекте лишь потому, что тот созерцает, а не потому, что действует [29]: постоянное соединение — это все необходимое отношение в целом. [30] По Юму определенность не определяет; она сама определяется.

Когда Юм говорит о действии души, о тенденции, он имеет ввиду не то, что сама душа активна, но что она активируется, становится субъектом. Логически согласованный [coherent] парадокс философии Юма состоит в том, чтобы представлять субъективность, которая выходит за пределы самой себя и, тем не менее, остается пассивной. Субъективность задается как эффект, как впечатление рефлексии. Душа, когда на нее оказывают воздействие принципы, становится субъектом.

24Трактат, с. 218.

25Трактат, с. 449.

26Трактат, с. 449.

27Трактат, с. 220.

28Трактат, с. 221.

29Трактат, с. 451

30Трактат, с. 443 — 444: «Всякий объект принуждается абсолютным фатумом к движению определенной степени и определенного направления и так же мало может отойти от той точно обозначенной линии, по которой он движется, как и превратиться в ангела, духа или какую-нибудь высшую субстанцию. Поэтому действия материи следует рассматривать как примеры необходимых действий; и все, что в данном отношении однородно с материей, должно быть также признано необходимым». Курсив Делеза.

Природа может быть научно исследована только в отношении результатов своих действий надушу, к тому же единственной и подлинной науке о душе следовало бы иметь — в качестве объекта — эту природу.

14

Человеческая природа — единственный предмет науки о человеке. [31]

31 Трактат, с. 273.

Это, несомненно, означает, что психология привязанностей не только накладывает запрет на какую-либо психологию души, но и то, что привязанности качественно определяют душу. Этим объясняется имеющаяся здесь двусмысленность. В работе Юма мы являемся свидетелями неравного развития двух весьма различных инспираций. С одной стороны, психология души — это психология идей, простых элементов или минимумов, неделимостей: она, по существу, занимает вторую часть системы рассудка — «идеи пространства и времени». Это — юмовский атомизм. С другой стороны, психология человеческой природы является психологией предрасположенностей, возможно, даже антропологией, наукой о практике, более того, наукой о морали, политике и истории, и, наконец, это подлинная