uaytkhed_al_fred_nort_priklyucheniya_idey

Но рассматривая события, находящиеся на пике своих проявлений, когда получен наивысший эффект их ментальной оригинальности, мы должны помнить, что сохранение той щепоти соли по достижении некоей стадии совершенства требует прежде всего исследований всех вариантов, которые не вносят дисгармонии в этот тип достигнутого совершенства. Иллюстрацией здесь может служить разнообразие стилей и декоративных деталей в средневековой готической архитектуре. Но такое разнообразие легко исчерпывается. Нужны приключения более смелые – приключения идей и акцент на практическую пользу, которая соответствовала бы этим идеям. Лучшая служба, которую могут сослужить идеи, – это постепенное введение в ментальный полюс идеала другого типа совершенства, который становится программой реформы. Иллюстрацией этому может служить роль, сыгранная христианством, во внедрении новых идеалов в социальную жизнь человечества. Иными словами, именно так вводится идеал нового общества, построенный на новой определяющей доминанте.

Раздел VII. Изложенное учение обнаруживает, что опыт деструкции сам по себе зло; фактически он конституирует значение зла. Мы находим теперь, что это высказывание слишком уж простодушно. Должны быть приведены другие характеристики, хотя и оставляющие непоколебимым основное утверждение, что «деструкция как доминирующий факт существования» является корректным определением зла.

Смешение красоты и зла возникает из совместного действия трех метафизических принципов: 1) что всякая актуализация конечна, 2) что всякая конечность порождает исключение альтернативной возможности, 3) что ментальное функционирование приводит к реализации субъектных форм, соответствующих альтернативам, исключенным из полноты физической реализации.

В результате оказывается, что интересы актуального мира отклоняются от гармонии чувствования путем расходящихся тональностей, которые вводятся из ментальных полюсов. Новое событие, даже если отвлечься от его собственной спонтанной ментальности, стоит, таким образом, благодаря глубинной дисгармонии, против того реального мира, из коего оно возникает. Это благоприятный случай. Ибо в ином случае действительность была бы циклом

311

повторений, осуществляющих только конечную группу возможностей. Такой была узкая, ограниченная доктрина некоторых античных мыслителей.

Виндивидуальном опыте есть три способа взаимоотношений

сэтой дисгармонией мира как мира, данного для начального схватывания. О двух из этих способов мы говорили, касаясь общего понятия «подавления». Один из них обозначен как «анестезия», ибо он является способом простого негативного схватывания. Другой способ является позитивной реализацией, соединенной с позитивным чувством дисгармонии. В этом случае устранение явной несовместимости сопровождается позитивным ощущением острого распада аффективной тональности. Этот опыт есть схватывание качественно данного, которое также соответственно налагает себя на субъектную форму. Третий способ зависит от другого принципа, а именно: изменение относительных интенсивностей несовместимых чувствований может в некоторых случаях приводить их к совместимости. Такая возможность возникает, когда конфликт в аффективных тональностях является конфликтом интенсивностей, а не просто ясной несовместимостью качеств. Таким образом, обе системы схватываний могут быть внутренне гармоничными, однако две системы в единстве одного опыта могут находиться в дисгармонии, если две интенсивности их субъектных форм сравнимы по величине. Может существовать дисгармония в «этом» чувствовании, как и в «том», или в чувствовании «того» и «этого». Но если взять нечто

снизкой интенсивностью в полутьме чувствования, оно может действовать как основа для другого, приобретая смысл массивности и разнообразия. Таково обычное состояние человеческого опыта, обладающего весьма неразличимым или смутно различимым фоном с низкой интенсивностью и ярким передним планом. Третий способ устранения дисгармонии может быть обозначен как метод «редукции к основанию». С другой стороны, его равным образом можно обозначить как метод «выведения на передний план». Для того чтобы избежать анестезии, событие восприятия может функционировать так, чтобы увеличивалась интенсивность субъектной тональности, относящейся к схватыванию одной из двух систем.

Теперь обратимся к четвертому способу, который является объяснением второго и третьего для всех опытных случаев, где ментальность достигла наиболее высокой активности. Второй

312

итретий способы, когда они не являются этим четвертым, суть примеры низкого типа ментального функционирования178, обозначенного как «физические цели». Этот четвертый путь представляет собою спонтанность события, направляющего свое ментальное функционирование таким образом, чтобы ввести третью систему схватываний, годную для обеих негармонирующих систем. Эта новая система устроена так, чтобы радикально изменить распределение интенсивностей в обеих данных системах и тем самым изменить значимость обеих в конечном интенсивном опыте события. Этот способ является по сути введением видимости, и ее использование предохраняет громадное качественное разнообразие реальности от упрощения при негативных схватываниях.

Видимость сохраняет это разнообразие, концентрируя в себе интенсивности, происшедшие по сути из реальности. Это процедура упрощения. Например, в видимости одна область заменяет множество индивидуальных событий, которые ее составляют. Также и качества, широко распространенные среди событий в реальности, присущи в видимости либо областям, занятым этими событиями, либо областям, определенно ассоциирующимся с подобными областями. Реальность является основой для объяснения процедур, при которых сохраняется ее богатое разнообразие. Также и разнообразие аффективного тона переносится ныне на видимость со всем тем объемом трансформации, который сохраняет ее совместимость. Огромное чувствование переносится на видимость – чувство гармонии, дисгармонии, вульгарности либо явной банальности. Среди различных чувствований видимость вызывает такие факторы, которые можно обобщить, чтобы спасти их от сумбура факта. Таким образом, она делает упор на широко распространенное качество чувствования для индивидуального опыта. Массивность субъектной формы колеблется вместе с интенсивностью индивидуальных чувств. Множество индивидуальных интенсивностей мешает друг другу именно многообразием их объектов. Видимость соединяет массивность с интенсивностью, объединяя многообразие объектов. Это упрощает объекты

исодействует упрощению качественных содержаний данного мира. Это сохраняет интенсивности и массивности ценой выявления аффектаций живого опыта, хороших и плохих. Это делает

313

возможной высшую степень красоты и высшую степень зла, поскольку оно спасает и то, и другое от пассивного устранения и пассивного же снижения.

Раздел VIII. Теперь мы можем ближе рассмотреть основы гармонии и основы позитивного прочувствования ее разрушения. Следует напомнить, что поскольку существует позитивное интегральное чувство утраченной гармонии, также существует и позитивное интегральное чувство достигнутой гармонии. В опыте есть не только элементы, допускающие друг друга, – помимо этого существует позитивное чувство целого как гармонии. Аналогичным образом существует позитивное ощущение целого как дисгармонии. Может иметь место и то, и другое чувство. Гармония ощущается как гармония, и дисгармония как дисгармония. Теперь гармония есть нечто большее, чем логическая совместимость, а дисгармония – больше, чем логическая несовместимость. Логиков не зовут в советчики к художникам. Ключ

кобъяснению лежит в понимании того, что «схвачено» индивидуальностью. Таково чувство всякого объективного фактора как индивидуального «оно», обладающего своим собственным значением. Эмоциональное значение объекта в качестве «оно», отлученного от своих аспектов в данный момент, есть одна из самых мощных сил в человеческой природе. «Оно» лежит в основе семейной привязанности и любви к собственным вещам. Эта черта является особенностью не только человеческого рода. Собака внюхивается для того, чтобы понять, является ли разыскиваемое лицо тем «оно», к которому относятся ее привязанности. Комната или хлев могут быть полны запахов, многие из которых для собаки предпочтительнее. Однако она внюхивается не ради своего удовольствия, а ради обнаружения того самого «оно», что притягивает все ее чувства. Аналогичная подмена может обмануть, но если она обнаружена, то уже не обманет. Аналогия может приковать к себе чувства. Однако настоящее «оно» вызывает остроту чувствования. Этот тип интереса лежит в основе многих вещей в археологии – например, тот камень с надписью, вырезанной по приказу и на глазах Синахериба. По-настоящему любая великолепная реплика современного работника имеет интерес только для исследовательских целей. Поклонение реликвиям относится

ктакого рода патологии.

314

Несомненно, эмоциональная ценность особой индивидуальности возникает от обобщения эмоций – так, чтобы отделаться от простых сенсорных элементов. Подобные обобщенные эмоциональные качества суть любовь, восхищение, чувство утонченности, чувство достоинства, ненависти, ужаса, общее чувство соединения, присущее особым предметам, тесно связанным с чьим-нибудь существованием. Последовательная имманентность события за событием в жизни души – в рамках событийности человеческой жизни – будет включать в себя накопленную сумму последовательных схватываний какого-либо конкретного объекта. При его различных схватывающих постижениях новое качество обеспечивает себе преимущественное положение, а первоначальные качества предстают с некоторым различием. Таким образом, имеет место последовательное устранение более специальных типов качества, которые варьируются и отклоняются от конформной эффективности в атмосфере конечных схватываний. Обобщенные запахи также играют свою роль: чувства привязанности на всю жизнь, чувства пожизненного отвращения или эстетического предпочтения. Следовательно, указание на упомянутое «оно», частично в силу его статуса в модели опыта, частично в силу непосредственного выражения его второстепенных качеств, создает сильный и подчеркнутый эмоциональный тон доминирующего значения. Значение не является просто общим комплексом субъектной формы при непосредственном восприятии. Оно также отражается на первоначальном объективном «оно». Таким образом, «оно», на которое указывают второстепенные детали статуса и качества, в конце концов постигается в видимости как «это», обладающее постоянным характером.

Для эпистемологии сенсуалистской школы окончательное схватывание строится как интерпретация исходных чувственных восприятий. Но при этом окончательном схватывании нет логической цепи, ни индуктивной, ни дедуктивной. Воспринимающий непосредственно интегрирует предшествующее реальное функционирование объекта в предшествующие события жизни души. Так называемая «интерпретация» – это соединение реальной истории, а не подпитка догадками. Понятие чисто качественных чувственных восприятий как начала опыта не имеет оснований в непосредственной интуиции.

315

Для понимания гармонии и дисгармонии важно напомнить, что сила плотности и интенсивности опыта зависят от субстрата тех деталей, из которых состоят значимые индивидуальные вещи. Видимость складывается благоприятно, когда сумбур событий, индивидуально не значимых, упрощается до небольшого числа значимых индивидуальных вещей. Она «интерпретирует» мир в терминах факторов, воспринятых из мира, так что каждый фактор интерпретации может быть подтвержден непосредственной интуицией, если только сознание может зайти столь далеко в своем анализе. Таков благоприятный опыт. Он черпает свою силу из конкуренции значимых индивидуальных объектов, и к значимости этих объектовдобавляетсяегособственноесуществование.Таково наслаждение гармонией, и фактором в этом наслаждении является интуиция того, что будущее, в котором лежит ее объективное бессмертие, есть возрастающее основание для гармонии. Деструкция отсутствует.

Однако интенсивный опыт может быть без гармонии. При этом событии деструкция становится значимой характеристикой индивидуальных объектов. Когда непосредственное ощущение подобной деструкции доминирует над целым, возникает непосредственное ощущение зла и предчувствие разрушительных или ослабляющих событий в будущем. Гармония связана с сохранением индивидуальной значимости деталей, а дисгармония состоит в их деструкции. При дисгармонии всегда возникает разочарование. Но даже и дисгармония может быть предпочтительней медленного сползания в общую анестезию или в пассивность, которая является прелюдией этой анестезии. Совершенство на низком уровне стоит ниже несовершенства, стремящегося к высшей цели.

Качественная гармония в опыте, сравнительно свободном от объектов высокой значимости, является неполноценным типом гармонии, пассивной, смутной, недостаточно выраженной внешне и внутренне. Одним из свойств великолепной системы объектов, представленной в последовательности событий, приспособленных для наслаждения ею, становится быстрое возникновение системы видимых объектов с ярко выраженными чертами. Скульптуры знаменитого портала Шартрского собора выполняют свою роль в качестве деталей большого ансамбля лишь благодаря тому, что обладают индивидуальной значимостью в качестве определенных

316

характеров. Это отнюдь не просто модель качественной красоты. Это статуи, каждая из которых наделена своей индивидуальной красотой, и вместе с тем все они содействуют красоте целого. Устойчивая индивидуальность в деталях является основой ярко выраженного опыта.

Искусство на своих вершинах являет собой пример метафизического учения о вплетении абсолютности в относительность. В произведении искусства относительность становится гармонией композиции, а абсолютность предстает как притязание обособленной индивидуальности, толкаемое вперед сложными движущими силами. Мы также понимаем, как видимость приводит к аристотелевской доктрине субстанционального, устойчивого «оно» с сущностным характером. Точка зрения выражает важную истину. Отсюда и ее очевидность. Эстетическая значимость этой видимой индивидуальности лежит в ее притязании на внимание. Коль скоро видимость обладает истинностным отношением к реальности, такая устойчивая индивидуальность указывает на реальное общество, значимое для ее контроля в будущем. Притязание на эстетическое внимание, таким образом, представляет косвенную важность предвосхищения и цели как факторов в непосредственном наслаждении непосредственного субъекта восприятия. Опасность пересечения улицы является для пешехода регулятивным фактором в эстетических оценках видимого места перехода. Концепция полностьюпассивногосозерцания,абстрагированногоотдействия и цели, есть крайнее заблуждение. Она исключает окончательный регулятивный фактор в эстетическом комплексе. Но, разумеется, существует большое разнообразие действий и широкое разнообразие целей. Окончательный смысл в том, что основа реальности, на которой покоится видимость, никогда не должна оставаться за пределами внимания при оценке видимости.

Глава XVIII Истина и красота

Раздел I. Из двух предыдущих глав этой части следует то, что понятие красоты шире и фундаментальней понятия истины. Конечно же, оба понятия использовались здесь в очень обобщен-

317

номсмысле.Употреблениявболееузкомсмысленебыливыделеныиззначенийболеешироких,которымимыздесьпользовались, за исключением обычного предположения, касающегося значимости и тривиальности. Красота – это внутреннее сообразование различных моментов опыта друг с другом в целях достижения наибольшей эффективности. Красота, таким образом, относится к взаимоотношениям различных компонентов реальности, к взаимоотношениям с различными компонентами видимости, а также отношениям видимости к реальности. Всякая часть опыта может быть, таким образом, прекрасной. Телеология Вселенной направлена на создание красоты. Потому любая система вещей, которая в широком смысле может быть названа прекрасной, в этом же смысле и оправдана в своем существовании. Она может, однако, сникнуть в другом смысле, больше подавляя красоту, чем творя ее. Система, следовательно, хотя и является прекрасной в каком-то смысле, в целом может представлять собой зло для окружения. Однако истина имеет более узкое значение двояким образом. Во-первых, истина во всех значимых смыслах попросту затрагивает отношения видимости к реальности. Она есть соответствие видимости с реальностью. Но, во-вторых, понятие «соответствие» для истины уже, чем для красоты. Ибо истинностное отношение требует, чтобы оба соотносимых понятия имели некий общий фактор.

Само по себе, отдельно от других факторов истинностное отношение как будто не имеет особой важности. Имеется только голый факт некоторого ограниченного отношения тождества. В этом факте нет ничего, что будет обязательно навязывать какой-либо соответствующий тип субъектной формы в воспринимающем событии. Еще меньше есть оснований, по которым влияние истинностного отношения на субъектную форму должно быть направлено на стимулирование красоты. Иными словами, истинностное отношение обязательно прекрасно. Оно даже может быть не нейтральным. Может быть злым. Таким образом, красота остается целью, которая по природе своей несет в себе свое самооправдание. Дисгармония во Вселенной возникает в силу того факта, что образы красоты различны и не обязательно совместимы друг с другом. И оттого некоторая добавка дисгармонии является необходимым фактором при переходе от образа к образу. Объективная жизнь прошлого и

318

будущего с настоящим является неизбежным элементом расстройства. Дисгармония может также облечься в форму новизны или надежды, или она может быть ужасом и болью. При более высоких типах ментальности знак смещения запечатляет свой качественный характер в субъектной форме с особой остротой: гостеприимства или антагонизма. Эта широкая задача прекрасна по своей природе благодаря своему вкладу в массив опыта. Она увеличивает размеры субъекта эксперимента, расширяет его границы. В таком случае деструкция непосредственных реализаций ради некоей цели представляется жертвоприношением относительно гармонии.

Раздел II. Несмотря на возможную несвоевременность истинностного отношения общая значимость истины для выявления красоты представляется огромной. После всего, что было здесь сказано, истинностное отношение все еще остается простым, непосредственным способом реализации гармонии. Другие пути являются непрямыми, и непрямота находится в зависимости от окружающей среды. У истины есть грубая сила, которая в субъектной форме ее схватывания родственна ясности, т.е. она отступает от нечистот, представляющих собой нежелательную иррелевантность. Смысл прямизны, которую она несет с собой, поддерживает здоровые индивидуальности, столь нужные для красоты всего комплекса. Ложь оказывается коррозийной.

Истина разнообразна в своем размахе, своих образах и своей релевантности. Но возникающий объект, более прекрасный, чем могло представить предшествующее воображение, функционируя в опыте, осуществляет некую скрытую, пронизывающую истину с несравненной остротой. Тип истины, требуемый для окончательного развертывания красоты, – это открытие, а не повторение. Истина, требуемая для такого предельного выражения красоты, – это истинностное отношение, при котором видимость извлекает новые ресурсы чувствования из глубин реальности. Это истина чувствования, а не истина вербализации. То, что соотносится в реальности, должно находиться глубже избитых предположений вербализированной мысли. Истина высшей красоты лежит выше значений слов, которые записаны в словаре.

Если видимость пребывает в каком-то важном истинностном отношении к реальности в некоем важном прямом смысле, тогда достигаетсянадежноеприсутствиекрасоты,т.е.залогдлябудущего.

319

Из-за этих функций истины на службе у красоты реализация истины становится сама по себе элементом выявления красоты чувства. Сознание со своими смутными интуициями приветствует этот фактор, который обычно воплощает правильность и который столь привычно необходим. Элемент предвосхищения под влиянием истины в глубоком смысле получает удовлетворение и, таким образом, добавляет еще один фактор к непосредственной гармонии. Истина сама по себе, следовательно, если не имеет дополнительных причин для противоположной точки зрения, оправдывает себя сама. Она сопровождается чувством правильности или правоты в глубочайшей гармонии. Однако истина черпает это самооправдание в своем служении, способствующем выявлению красоты. Отдельно от красоты истина ни хороша, ни плоха.

Раздел III. Искусство есть целенаправленное приспособление видимости к реальности. Ныне «целенаправленное приспособление» подразумевает конечную цель, достигаемую с большим или меньшим успехом. Эта конечная цель, которая является и целью искусства, двояка: она преследует как истину, так и красоту. Совершенство искусства имеет только одну цель – истинную красоту. Но достигается какой-то успех лишь тогда, когда мы достигаем либо истины, либо красоты. При отсутствии истины красота находится на нижней ступени и ей недостает массивности. При отсутствии красоты истина утопает в тривиальности. Истина имеет значение только благодаря красоте.

Отношение «видимости» к «реальности» таково, что в заключительной фазе опыта («удовлетворение» или «предвкушение») реальность первой фазы постигается в субъектной форме, как если бы она была причастна качественным свойствам «видимости». Когда реальность действительно становится причастной видимости, отношение оказывается истинным. Когда такая причастность отсутствует, отношение оказывается ложным.

Красота,кольскороонаявляетсвоипримерытольковвидимости, не нуждается в непременном достижении истины. Видимость является прекрасной, когда качественные объекты, которые составляют ее, переплетены в моделируемых контрастах, так что схватывание всех ее частей в целом создает полнейшую гармонию взаимной поддержки. Мы имеем здесь в виду то, что, поскольку качественные свойства целого и частей переходят в субъектные

320