- •Русские Сибири культура, обычаи, обряды... Предисловие
- •Ел. Ерохина
- •Ф.Ф. Болонев Из опыта этнографического изучения русского населения Сибири*
- •Т.С.Мамсик
- •Г.В. Любимова
- •О роли детей в обычаях и обрядах календарного
- •Цикла (по материалам детских новогодних
- •"Посеваний" в Сибири)*
- •В.И. Байтуганов
- •Иесенно-танцевальный фольклор с. Макаровка
- •Кыштовского района Новосибирской области
- •В народном календаре
- •Приложение
- •1. "А(и) вутка(й) шла"
- •1. «А(и) вутка(й) шла»
- •N2. "Заплятися плятень" (хоровод)
- •2."3Аплятися. Плятень"
- •2. "Заплятися, плятень"
- •N3. "а мы просу сеяли"
- •3. "А мы просу сеяли"
- •3. "А мы просу сеяли"
- •N4. "а мы сеяли, сеяли лен"
- •4. "А мы сеяли, сеяли лен"
- •Комментарии
- •Примечания
- •Е.Ф. Фурсова Традиции обработки льна у восточных славян Верхнего Приобья
- •Примечания
- •О.Н. Шелегина
- •Обеспеченность хозяйственными постройками крестьян Бердской волости Колывано-Воскресенского горного округа (1786 г.)*
- •Примечания
- •А.Ю. Майничева Деревянные постройки в поселениях Колыванского района Новосибирской области
- •Примечания
- •Н.Г. Велижанина
- •Иконостасы Тобольска в первой половине
- •Двадцатых годов XVII столетия
- •(Опыт реконструкции по документальным источникам)
- •Приложение
- •71X53 см, фон охра
- •142X44 см, фон охра
- •Примечания
- •Дя.Резун к вопросу об образе жизни горожан Иркутской губернии начала XIX в.
- •О.Н. Беседина Особенности исторической жилой среды малых городов Восточной Сибири
- •Примечания
- •Ал. Люцидарская Новации в быту горожан Сибири XVII в.
- •Примечания
- •Список сокращений
Дя.Резун к вопросу об образе жизни горожан Иркутской губернии начала XIX в.
Изучение городского образа жизни как исторической категории - сложная методологическая и фактологическая проблема. У нас нет возможности дать более-менее полный обзор существующих методологических подходов в отечественной историографии. Поэтому ограничимся тем, что в качестве рабочей гипотезы примем определение В.В. Покшишевского, который считает, что "образ жизни - те внешние черты общественного воспроизводства, которые связаны с режимом жизнедеятельности населения и получают территориальное выражение (его хозяйственной деятельности, семейно-бытовой обстановки, использование свободного времени и отдыха, наконец, воспроизводство самого себя в ходе смены поколений"1).
Определяющее значение для решения данной проблемы имеет состав и характер источниковой базы. От начала XIX в. сохранилось немало записок путешественников, описывающих свои впечатления от посещения тех или иных сибирских городов. В них можно найти немало интересного и верного, но все же главным их недостатком является то, что они делались глазами постороннего человека, как бы мимоходом, не имея возможности глубоко и прочно войти в контакт с той культурной средой, которая бытовала в том или ином городе. Поэтому так важны сочинения писателей, повествующих о быте и нравах своих городов, где прошла вся их жизнь.
Одним из таких произведений является сочинение замечательного иркутянина, губернского землемера и архитектора А.И. Лосева (1765 - 1823 гг.?), озаглавленное "Географическо-ста-тистическое описание Иркутской губернии..." (1819 г.; в двух частях)2. Если первая часть посвящена описанию природы и географии, то вторая часть состоит из массы самых различных истори-ко-статистических и экономических данных по Иркутской губернии. Хозяйственный быт и культура горожан Иркутска, Вер-хнеудинска, Нерчинска, Нижнеудинска, Киренска и Якутска показаны весьма рельефно и исчерпывающе, но за исключением двух моментов: по Иркутску отсутствуют данные о числе обывательского домостроения, а по Нижнеудинску - о числе городских жителей. Но для анализа эти данные мы возьмем из других, относящихся примерно к этому времени, источников3.
Всех жителей в губернском и уездных городах губернии (кроме Нижнеудинска) к 1819 г. по данным Лосева насчитывалось 50 002 чел; из них мужчин 26 513 чел. (53,0%) и женщин 23 488 чел. (46,9%). Всех обывательских жилых домов в шести городах насчитывалось 2.301, а без Нижнеудинска - 2 227; в среднем населенность одного обывательского дома по пяти городам губернии составляла 22.4 чел.
В Иркутске горожан всех сословий насчитывалось, по данным Лосева, 21 775 чел., из них - мужчин 12 100 чел. (55,5%) и женщин 9 675 чел. (44,4%). Все обывательское домостроение Иркутска насчитывало около 1 508 домов (62,0% от обывательского строения всех городов): в среднем, один дом приходился на 14,4 горожанина.
С характеристикой городского образа жизни, как одного из способов существования и времяпрепровождения иркутян, у Лосева связано несколько параграфов. Вначале он описывает "занятия простых жителей" (§ 21), где, в основном, речь идет о хозяйственной деятельности различных ремесленников и лиц, занимающихся наемным трудом. Более значим параграф 22 -"Образ жизни градских жителей", к которым автор относит купцов, мещан и чиновников. Согласно его данным, всех купцов и мещан среди горожан насчитывалось 10 680 чел. (49,0%), причем из них: купцов всех гильдий - 789 чел., а мещан и цеховых - 8 503 чел. В этой категории горожан число женщин преобладало над мужским населением - 4 812 чел. против 4 480 чел. Женщины купеческого и мещанского званий среди этой категории городского населения составляли 50,1%, в то время как мужчины этого сословия - 36,9%, а вместе с их детьми, соответственно -57,7 и 41,7%.
Категорию чиновников Лосев особо не выделяет, но если отнести к ним "штаб и обер офицеров с детьми", "приказных", "комиссариатских" и "ученых", то эта группа населения составит 1141 чел.: из них - мужчин 608 чел. (53,2%) и женщин 533 чел. (46,7%). В этой категории городского населения "штаб и обер офицеры с детьми" составляли 715 чел., что составляло 62,6% от всех "чиновников" или же 3,2% от всех указанных Лосевым горожан. Причем и здесь количество женщин было немного больше, чем мужчин - 406 против 399 чел. и в процентном отношении жены, дети, сестры и матери "штаб и обер офицеров" равнялись числу женщин купеческого сословия. Среди других категории "чиновников" женское население явно уступало мужскому: так, среди приказных на 178 мужчин было 125 женщин, у "ученых" - соответственно, 10 и 2, а среди "комиссариатских" женщины вообще не показаны. Таким образом, половина (11 016 чел. или 50,5%) городского населения Иркутска составляли "чиновники", купцы и мещане, что дозволяет говорить о достаточно развитой в культурном отношении городской среде.
Характеристику "образа жизни градских жителей" Лосев начинает с описания хозяйственно-предпринимательской деятельности купцов, которые "входят в подряды или поставки разных припасов казенных и частных как то: железа, соли, хлеба и тому подобного в разные города и заводы сухим и водным путем; иные занимаются судоходством чрез Байкал, перевозят на своих судах товары вперед и обратно; содержат салотопенные, свечные, кожевенные и мыловаренные заводы; торги производят на Кяхте и Российских ярмарках в Ирбитской и Макарьевской"4. Эта активная торговая деятельность соответствовала в Иркутске и развитой торговой инфраструктуре города. По данным Лосева, в Иркутске существовали каменный купеческий Гостиный двор с 248 лавками, каменный Мещанский ряд с 80 лавками, торговый "толкучий" рынок с 113 каменными лавками; Сытный двор с каменными лавками, принадлежащими Городской Думе; Хлебный рынок на площади у Мещанского ряда, "при котором под купеческими каменными домами, торговых 29 лавок и 2 харчевни; Сенной и дровяной базары у шлагбаума близ мясных рядов; Мясные ряды деревянные "от городского общества"; Рыбные ряды подле мясных рядов и Кузнечные ряды6. Причем "в здешнем Гостином дворе европейских товаров расходится в год по цене до 850 000 рублей"; "имеющие капитал купцы сами в лавках не сидят - имеют приказчиков; из мещан же, некоторые отправляют торг в оной лавке в год на сумму от 40 000 до 50 000 рублей"6.
Представительным выглядел и домашний быт "первостатейных купцов", которые имеют огромные и посредственной величины каменные дома, убранные хорошею мебелью, с выгодным внутри расположением; на дворе пристройные службы, погреба и анбары расположены хозяйственно, имеют при домах садики в огородах"; "мещане строят дома также порядочны, у некоторых есть и каменные". Степень бытовой комфортности у этой категории горожан была довольно высокой. "Лучшие купцы по частому обращению в Москве и на российских ярмонках живут по нынешнему вкусу, носят немецкое платье", при этом, "они твердо соблюдают посты при отличных для зтощения столах, имеют искуссных поваров и кондитербв, не щадят сахар и ароматических пряных семи, фруктов и прочее; а шампанское, цимлянское, модера и другая вина с разными наливками подносят нередко"7. В многочисленных лавках Гостиного двора "легко можно достать... все почти то, что есть в Москве и Санктпетербурге..."8.
Коснулся Лосев и характера времяпрепровождения чиновников, купцов и мещан, которые "вообще по утру и в вечеру пьют чай торговой, а некоторые и самой лучший: зимою употребляют городовые прекрасные сани с богатыми покрывалами, заложенный парою лошадей; летом имеют лучшия дрожки и конскую упряжь с бронзовою наборною, екипажом соответствующую; и часто купцы общаются с чиновниками"9. Летом горожане прогуливались по городскому публичному саду, который "имеет в маленьком виде водомет", но "водохранилищ, возвышенных над землею, нет". Частных садов в городе было мало, "да и те составлены из дерев малоплодных и простых как то: яблони, черемхи, кислицы, смородины, рябины, малины и очень редко черешни и разнаго рода цветов". При этом "в садах искусством устроенных амфитеатров и бельведеров не имеется, а беседки в употреблении более китайского вкуса (какие в городе Кантоне) с чертежей и китайских картин"10.
Отдельный параграф (§ 33) у Лосева посвящен "нравственности в общежитии, обыкновении", однако, он носит общий характер, ибо автор рассуждает об общих категориях морали и этики. Но примечательно, что он отмечает, как отличительные качества иркутских купцов, честность и обязательность в словах и делах, а в иркутских женщинах - изящество и щегольство нарядов11.
Несколько по-другому выглядел уже городской быт и культура Верхнеудинска, в котором проживало 4 097 чел. (8,1% населения пяти городов губернии), причем, мужчин 2 098 чел. и 1 999 женщин (51,2 и 48,7% от всего населения города). Из этого числа купцы и мещане составляли 2 738 чел. или 66,8% от всего городского населения. Сюда же входили и те люди, которые показаны у Лосева, как "проживающие для торговли" - 63 чел. В купечес-ко-мещанском сословии Верхнеудинска, в отличие от Иркутска, женщин по численности было меньше, чем мужчин; правда, эта дисгармония была незначительной.
Чиновничий элемент в городской структуре был незначителен. Как сообщает Лосев, "штаб и обер офицеров", "отставных с детьми" и приказных насчитывалось всего 184 чел. (4,4% от всего городского населения), причем собственно "штаб и обер офицеров" насчитывалось всего 65 чел. мужчин и женщин. Но если к этой категории населения прибавить еще "военных с казаками", "отставных казаков" и "отставных солдат", то общая численность военных и чиновников составит 787 чел. (19,2% населения), причем и здесь число женщин не намного уступало мужчинам (388 против 395). Особенностью городской структуры населения Верхнеудинска было то, что здесь Лосев отметил среди горожан "из братских крещенных поселившихся" - 77 чел. (1,8%)12.
Торговая инфраструктура города, конечно, была развита слабее, чем в Иркутске. "Из знатных строений" по этой части Лосев выделил лишь питейные дома, торговую площадь, кузницы и мясной ряд. Но особого внимания автора как архитектора заслужил строящийся с 1806 г. каменный Гостиный двор с 196 лавками, "коего каждая сторона по 50 сажень, при котором расположено для питей 16 погребов, по всем сторонам над лавками жилые покои длины по 12 сажен с колонадами в новом венецианском вкусе для разных надобностей..."13.
Торгово-предпринимательская деятельность верхнеудинс-ких купцов и мещан также не поражала своим размахом. Большинство мещан занималось различными ремеслами несложного характера: "...делают кирпичи, ломают из гор... камни и... собирают булыжны, умеют обжигать известь, приготовлять строевые леса, куют из железа разные вещи, в кожевнях выводят кожи, занимаются портным и сапожным ремеслом, делают горшки и корчаги...". Торговля купцов состоит "из разных привозимых из Иркутска и с ярмонок российских и немецких товаров, на которые выменивают у сдешних иноверцев пышные товары, рогатый скот и лошадей, отвозят в Кяхту для промену китайцам"14.
По Верхнеудинску Лосев также выделил специальный параграф "Образ жизни купцов и мещан" (§ 78). "Из здешних купцов и мещан, - писал он, - многие живут по нынешнему вкусу, одеваются в немецкое платье; обхождением, пищею, домами и мебе-лями, также и обычаями от Иркутских не отличаются одни только мужчины"15, причем мебели покупают в Иркутске, "а перевозят оные больше на судах по Ангаре и через Байкал", "а другие с кладями сухопутною дорогой отправляют, обыкновенно включают в договорах с извошиками, чтоб за прикладка на возах, за мебели провозных денег, кроме товаров не платить"16. Женщины купеческого и мещанского сословия в одежде были более консервативны: "длинное платье редко носят, а более одеваются в шушуны, носят юпки, голову повязывают платками, надевают наколки; из небогатых носят телогрейки и накрываются фатами". Приверженность к "старой" одежде у богатых женщин компенсировалась пышностью украшений, которые состояли "в множестве жемчуга на шее, дорогих сергах и перстнях"17.
Для постройки своих домов верхнеудинцы нередко "подряжают мастеров из Иркутска" и хотя их жилище "в новом вкусе", но в комнатах имеют много образов в серебряных ризах чрез огонь позолоченных, шитых шелком, убранных жемчугом и дорогими каменями; иконописная работа в употреблении маслянная и яишная". Все обывательское домостроение Верхнеудинска насчитывало 108 домов (4,6% от числа всех городов) и было самым меньшим среди других уездных городов. Самой высокой здесь и была средняя заселенность обывательского дома - около 37 чел.18
Свободное и праздничное время верхнеудинцы проводили по старинке: "праздничные у них обеды бывают продолжительны по случаю празднования имянин, когда просят в гости родственников и приятелей", "В девятую пятницу по Пасхе бывает крестный ход из церкви Соборной к Кресту Господню, поставленному за 5 верст на урочище Березовке" и "тогда съезжаются из разных селений жители на праздник и оное празднество в препровождении Святой иконы многолюдным собранием", а "вошло сие празднество в обыкновение давно по причине, что на том месте представился епископ Арсений, из Нерчинска проезжающий, который погребен в Верхнеудинске на кладбище". Остальные праздники "браки и веселости, - как заметил Лосев, - такия же как и в Иркутске"19.
Нерчинск был менее многолюдным городом, чем Верхнеу-динск. Всего в Нерчинске насчитывалось 2 496 чел. (4,9% от всего городского населения губернии), причем женщин здесь было несколько больше мужчин - соответственно, 50,4 и 49,4% от городского населения. Купцов, по данным Лосева, в городе не было, и основную часть городского податного сословия составляли мещане и цеховые - 1 267 чел. (50,7%), причем цеховых было всего 352 чел. Значительную долю составляли государственные крестьяне - 315 чел. (12,6%); кроме того, в городе проживали "калмыки поселенные" - 108 чел. Отставных военных и казаков насчитывалось 136 чел. (5,4%). По Нерчинску, впервые у Лосева, показаны ссыльные поляки - 5 чел.20
Торгово-промышленная инфраструктура также была незначительной: "мельница лошадьми действующая и в рядах купеческих лавок 42; питейных домов 3, винной подвал..., мыловарня..., мастеровыя и кожевенные заводы имеются...". Поэтому "нерчинские граждане почти никаких торгов не имеют, кроме мелочной продажи, перекупных из само нужных товаров" и "промысел их состоит весь в том, что многие по недостатку своего капиталу, занимают у иногородних купцов и в окрестностях города, закупая пышныя товары, продают приезжающим откупщикам или сами отвозят в Иркутск". Редко "из тамошних граждан в торг употребляет свыше 25 000 рублей своих собственных...". Гораздо большее значение для горожан имели занятия хлебопашеством и скотоводством: недаром под выгон городу было выгорожено 958 десятин земли, под скотский выпуск - 3 763, под пашни - 19 и под покос - 20221.
Поэтому "немногие последуют нынешнему вкусу роскоши, но по большей части придерживаются старых обычаев умеренности: лучшие купцы имеют пространные и хорошо убранные домы, отличаются своим хорошим поведением, порядочным хозяйством и ловкостию возвышают свое состояние: учтивостию привлекают взаимное дружелюбие: умеренное и благородной бережливостию умножают капитал, избравши один род торговли, стараются его усилить чрез кожевенные заводы...". Что касается женского пола, то он "в нарядах своих уподобляется Верхнеудинским"22.
Похожим городом был и Нижнеудинск, в котором в 1811 г. насчитывалось 74 обывательских дома. Основная масса жителей проживала в Подгородной слободе через реку, где было уже 130 домов. Общее количество горожан Лосев не сообщает, но из других источников известно, что в 1815 г. в городе считалось 432 чел., причем женщин среди них было 161 чел.23; Лосев же приводит только одну информацию о том, что "градских жителей мещан и цеховых считалось 149"24.
Описание хозяйственных занятий и быта горожан объединены Лосевым в одном параграфе - "Образ жизни и выгонные земли" (§ 201). По его словам, "ныне из мещан некоторые записались в купечество, но от земледелия поддерживают свое состояние: сия посредственность по причине их малого капитала". Другие "у проезжающих из Иркутска... покупают соразмерно небогатой стране известное число необходимо нужных для одежды товаров, сошников, горбуш, литовок и серпов, кои продают крестьянам, а от них получают съестное...". Третьи по "причине слабого капитала и слабом торговом обороте торгуют наличныя деньги, а иные развели хлебопашество и скотоводство на наемных местах у крестьян". "Поэтому, - заключает автор, - и жизнь свою располагают в простоте, наблюдая во всем хозяйстве без пышности и роскоши" и "хотя нет из них раскольников, но не многие бреют бороды и по платью от крестьян почти не разнятся". При этом Лосев сообщает одну любопытную деталь города: "остановившемуся... приезжему трудно найти за деньги сена, а починить повозку искусных кузнецов нет"26.
Несколько большим был уездный город Киренск, в котором жителей в 1811 г. считалось 732 чел. (1,4% городского населения губернии), причем здесь женщин было намного больше, чем мужчин - 445 против 287 чел. Обывательское строение насчитывало 140 домов, а торговые помещения состояли из 2 питейных домов, соляной лавки при анбаре и 12 лавок в торговом ряду26. И здесь основная часть горожан была связана с земледелием, причем под сельскохозяйственные занятия горожан городу земли было отведено даже больше, чем Нерчинску и Верхнеудинску: под пастбища - 199, под пашню - 182, под покосы - 102 десятины земли27. Соответственно этому "купцы и мещане ведут жизнь соображаясь своему достатку с умеренностшо"28.
Наиболее крупным, после Иркутска, городом губернии был Якутск, в котором в 1811 г. проживало 20 901 чел. (41,8% от всей губернии). Соотношение полов здесь было примерно одинаковым - 10 793 мужчин и 10 108 женщин, которые проживали в 360 обывательских домах. Причем, "в домах бедных людей оконцы летом слюдяные, а зимою некоторые вмораживают льдины, но таких очень мало, только в нижнем краю города"29. Торговые площади, если уступали Иркутску, то превосходили Верхнеудинск. В городе размещались 3 питейных дома, Гостиный двор с 50 лавками, торговый ряд с 40 лавками "на рынке называемом ярмонка на пристани"30.
В сравнении с концом XVIII в., Лосев отмечает оживление торговой деятельности жителей Якутска: если в 1785 г. в городе был только один купец, располагающий капиталом в 50 тыс. рублей, то "ныне уже многие купцы могут похвалиться капиталом до 100 тыс. рублей". Причем "посредствующаго состояния купцы и мещане торгуют у судовой пристани в рядах...; а от богатых купцов торгуют в гостином дворе прикащики и сидельцы в лавках"; "бедные из мещан приобретают для пропитания семейств своих и содержания дома только тем, что взяв в долг табаку и бисеру, продают ездя по улусам якутским", а "получаемый барыш, употребляют на наряды и домоводство".
Лосев не скрывает своего уважения к якутским купцам, ибо "в стране скудной плодами земледелия", они "улучшают свое состояние... более от скотоводства и покупки пышных в уезде товаров, единственно одушевляющих торговлю." Купцы, "зная время обороту своего капитала и получаемую от него прибыль, всегда известное число товару закупают в соразмерности росходу в здешней стране, а потому и жизнь располагают без пышной роскоши в расходах домашних с благоразумною бережливостию, а не скупы: в торговле расчетливы". У мещан главное ремесло "состоит в шитье и подборке мехов, в сем искусстве превосходные против скорняков получают за труды свои достойную плату"31.
Другой большой группой городского населения были дворяне и казаки. Одни из них, "нанимая у якутов землю", построили там хутора или заимки и содержат скот, "а от торгу скотом и маслом в Охотске отправляемом, получают пропитание". Другие "из зажиточных, знающих якутский язык, исправляют у якутских князцов должность письмослужителей, чрез это достают не только нужное к пропитанию, но и для роскоши". Причем только говоря об этой группе населения, Лосев отмечает их страсть к щегольству, особенно среди казачьих жен.
Естественно, что длительное историческое сосуществование русских и якутов не могло не вызвать определенных культурных сдвигов в быте, языке и мифологии каждой нации. В этом плане примечательно, что якутские граждане, живуче с младенчества между якутами, все говорят по якутски..."; даже в пище русские горожане переняли от якутов предубеждение против грибов32.
Точность и яркость зарисовок Лосева ставит вопрос об источ-никовой базе его описания. Совершенно ясно, что одним из источников были собственные наблюдения автора над бытом и нравами городских жителей Иркутска, Верхнеудинска, Нерчинска, Нижнеудинска, Киренска и Якутска - в этих городах он не раз бывал по делам службы. Другой источник - канцелярские документы губернского правления, связанные с фиксацией торгово-промышленной деятельности в городах. Помимо этого Лосев использовал ответы на составленную им анкету, которая была разослана по городам губернии. Так, в своей анкете, посланной им в 1810 г. в Верхнеудинск, он сформулировал вопрос: "Обращение, суровость нравов, бедность и прочие причины онаго средства к поощрению". На это верхнеудинский городничий в своем доно-шении "его высокоблагородию господину иркутскому губернскому землемеру Лосеву" от 6 июня 1810 г. сообщал, что "купцы свои жилища имеют в каменных и деревянных домах, скарб состоит в посуде глиняной, серебряной, медной, стеклянной и оловянич-ной; одежду употребляют суконную, китайчатую, шелковую по их сдешнему вкусу и по обыкновению предков; в зимнее время из мяхов белчих, овечьих и заячьих; пищу употребляют разную говядину, рыбу, хлеб ржаной, пшеничный, масло, жир; обхождение просто по обычаю предков"33.
Использовались также и литературные источники. Текстуальный анализ позволяет говорить, что Лосев использовал тексты иркутских летописцев, топографического описания Иркутского наместничества 1792 г., географического словаря А. Щекато-ва, записки капитана И. Исленьева и некоторые другие.
Научное значение предпринятой Лосевым попытки представить основные характеристики образа жизни Иркутской губернии достаточно велико. Это было первое серьезное, основанное на фактах, документах и наблюдениях, описание, сделанное за 20 лет до известной работы П.А. Словцова. Его наблюдения и зарисовки говорят о том, что для многих уездных городов, уже не говоря о заштатных, был характерен аграрный облик; вместе с тем, несомненно, что в глазах людей начала XIX в. такие поселения Восточной Сибири считались городами. Поэтому "нам представляется,... что признавать городом такое поселение, которое в источниках, т.е. официально или по мнению современников, считалось городом, в действительности не так наивно, как кажется с первого взгляда"34.
Примечания
1. Покшишевский В.В. Образ страны и образ жизни // Вопросы географии. - М., 1981. - Сб. 116. - С. 51.
2. Архив ВГО, ф. 55, оп. 1, д. 49.
3. См.: Щекатов А. Словарь Географический Российского государства... - М., 1809. - Ч. 7. - С. 348 - 352; Статистическое изображение городов и посадов Российской империи по 1825 год... - СПб., 1829.
4. Архив ВГО, ф. 55, оп. 1, д. 49, л. 42, 50.
5. Там же. - л. 33 - 34.
6. Там же. - л. 36.
7. Там же. -л. 42.
8. Там же. - л. 35 об.
9. Там же. - л. 42 об.
10. Там же. - л. 36 об.
11. Там же. - л. 50 об. - 51 об.
12. Там же. - л. 93.
13. Там же. - л. 92.
14. Там же. - л. 93 об. - 94.
15. Там же. - л. 95.
16. Там же. - л. 93 об.
17. Там же. - л. 94 - 94 об.
18. Там же. - л. 92, 94 - 94 об.
19. Там же. - л. 94 об.
20. Там же.-л. 131 об.
21. Там же. - л. 130 об., 131.
22. Тим же. - л. 131 об.
23. Статистическое изображение городов... - С. 50 - 51.
24. Архив ВГО, ф. 55, оп. 1, д. 49, л. 203.
25. Тим ж«. • л. 203 об. - 204.
26. Тим же. • л. 217 об.
27. Тим же. • л. 218.
28. Тим же. • л. 217 об.
29. Тим же. • л. 229,234 об.
30. Тем же. • л. 229 об., 231 об.
31. Тнм же. - л. 231 об., 233 об., 234 - 234 об.
32. Тим же. - л. 232 об. - 233.
33. Ц ГА Бурятской АССР, ф. Верхнеудинск. городск. управы, д. 11, л. 13 об.
34. Миронов Б.И. Спорные и малоизученные вопросы истории русского позднефеодального города в современной советской историографии // Генезис и развитие феодализма в России. Проблемы историографии. - Л., 1983. - С. 184.