Myuller_Avgust_Istoria_islama_s_osnovania_do_noveiyshikh_vremen_T_1_Avgust_Myuller_per_s_nem_pod_red_priv_-dots_N_A_Med

Аравии охоту примкнуть к военным предприятиям, подающим
столь блестящие надежды. В этой смелой и последовательной, а
вместе с тем и предусмотрительной военной политике, которая с
первых же шагов оставила далеко за собой делаемые прежде на
ощупь нерешительные попытки состарившегося пророка, нельзя
не усмотреть, без сомнения, влияния кипучего, рвущегося вперед,
Омара; хотя, с другой стороны, совершенно осязательных доказа-
тельств не имеется, что Абу Бекр, в подобных делах, следовал, не-
долго думая, совету более молодого своего товарища. Во всяком
случае, эта военная политика послужила необходимым противо-
весом для всех возможных в будущем восстаний: только на полях
сражений в Персии и Сирии недавние победители и побежденные
при Бузахе, в «саду смерти» и на полях Йемена, могли сплотиться
в те могучие полчища воинов, которые неудержимым напором
расшатали вскоре полмира. И тут, по роковой неизбежности, по-
литические побуждения воспособляются повелениями божьи-
ми — бороться с неверными, где бы то ни было.
Две могучие волны арабских завоевателей подобно громадному
прибою стали заливать соседние земли, с востока и запада. Сначала,
по повелению халифа, была направлена с неудержимой силой пер-
вая волна: она залила Персию до Оксуса, Сирию, Месопотамию, Ар-
мению, некоторые части Малой Азии до самого(24 35=644Константинополя,
Египет и северный берег Африки, до Карфагена включительно.
Лишь в последние годы правления Османа41=655‒							‒655), под
наплывом внутренних смут, была она задержана на некоторое
время. Первая гражданская война (35‒						‒661)	воспрепят-
ствовала не только новому движению вперед, но послужила есте-
ственной причиной даже(41 60=661потерь на многих прежде завоеванных
границах. А новый прибой завоевательной политики, которую
возобновил Му80		áвия= 680 ‒	‒680) по восстановлении поряд-					-
ка, с его	(65кончиной86 = 685пресекся возгоревшеюся второю гражданскою
войной	(60‒	‒699). Затем,		после того как			Абд аль
Мелик	‒	- ‒705) укрепил96 =		наконец705	владычество дина-
стии Омайядов, арабская народность начинает снова при всемо-
гущем владыке Аль Валиде (86‒				‒715) затоплять второй

волной земли и народы: на восток до границ Индии и Туркестана, на север до Кавказа и стен Константинополя, а на запад до Атлантического Океана и далее вглубь Франции. Тут только поставил ей предел Карл Мартел в сражении при Туре и Пуатье (114 Великое движение арабов достигло своих крайних пределов. Новые более опасные раздоры внутри халифата подтачивают= силы732).

260

династии. Между тем национальный дух персидского народа, проснувшийся из глубокого своего унижения, начинает тихую, но неустанную борьбу против арабского владычества, которая кончается падением обоих народов.

Душой первых великих завоевательных войн и организатором всемирной империи, выросшей из презираемой всеми цивили зованными народами варварской страны Аравии, был несомненно Омар. То же, что было достигнуто в первые годы владычества-

Османа, походило скорее на дальнейшее непроизвольное движение камня, брошенного сильной рукой. Слабый преемник великого властелина не принимал в этом никакого личного участия; военачальники, доставившие ему несколько блестящих побед, почти все были ставленники Омара. Из центрального пункта, Медины, где восседал этот мощный человек — раз только покидал он ее и то на короткое время, чтобы лично устроить в покоренном Иерусалиме дела Сирии — направлялись расходящимися лучами во все стороны воинские экспедиции. То сдерживал он сильною рукой своих полководцев, то подгонял их, неуклонно, строго наблюдал за ними, не ослабляя, однако, их деятельности самовольным вмешательством во все мелочи военных операций. Заботливо взвешивал Омар силы, которыми располагал каждый из них, укрощал честолюбивые порывы степных безумцев, становившихся благодаря успехам все дерзновенней, пока прежние завоевания не закрепятся постройкой крепостей и умиротворением жителей. При этом он поступал, по отношению к побежденным, которые, как неверующие, не заслуживали снисхождения, скорее мудро, чем добродушно; старался так организовать управление занятых земель, чтобы народонаселение вносило исправно подати как в государственную казну, так и каждому отдельному мусульманину, и чтобы под давлением арабского оккупационного войска можно было бы их держать в повиновении. Вообще же в этих войнах, весьма естественно, обходились с неприятелем не особенно то мягко: «Он умертвил (способных носить оружие) мужчин, а пленных увел (женщин и детей»), — вот каков постоянный печальный- припев арабских историков, когда они расска-

зывают о завладении силой укреплённого места. Но тогда все делали так. Зато более сносно было обхождение арабов с людьми, добровольно сдававшимися. За исключением кровожадного Хáлида, ни один арабский полководец, насколько известно, не запятнал своего щита невинной кровью, а систематическое варварское опустошение целых областей, к чему приучили жителей постепенно персы и византийцы за все время взаимных их яростных

261

распрей, продолжавшихся столетия, всегда было чуждо арабам. Иногда, когда находили это нужным, поступали они жестокосердо, почти бесчеловечно, зато в другой раз, относясь полунерадиво, полупрезрительно, выказывали к побежденным снисхождение. Вообще арабы наносили далеко менее вреда, чем позднее турки, а тем более монголы, прекрасным странам, которые достались им в добычу.

Первые набеги начались при Абу Бекре, направляясь на южную Палестину и низменность Евфрата. В 12 году (633) уже занято было временно королевство Хира. В правление Омара в 14 (635 г.) взят Дамаск, в 16 (637 г.) завоевана вся Вавилония с Ктезифоном, резиденцией персидского государства, до самых Индийских гор. От 17‒ ‒ г.) покорены одна за другой сильные сирийские крепости и в то же время заняты Месопотамия и Хузистан. В годы 1919и 20(638(640640‒641) арабы овладели Египтом и подчинили Мо-

сул, ограждавший с севера Месопотамию. В 21 году (642) взята штурмом Александрия и совершены дальнейшие завоевания на запад до Барки (Киренаика); в это же время перейдены Медоперсидские пограничные горы и рассеяны последние главные военные силы персов при Нихавенде. В 22 году (643) страна, занятая до Рей (Тегеран), прикрыта с северного фланга вторжением в Адербейджан (персидская Армения); в северной же Африке взят Триполис. В 23 г. (644), кроме обойденной раньше крепости Хамадан (Экбатана), занята также Испагань, а на северо востоке достигнуто до границ Хорасáна. Таким образом, к концу своей жизни, Омар повелевал, кроме самой Аравии, северо восточным- прибрежь-

ем Африки, Египтом, Сирией, Месопотамией, Вави лонией и западной половиной Персии, в общем, по пространству- , над страной величиной с Германию и Австро Венгрию, вместе -взятыми. Влады-

чество персов ютилось еще на юге и востоке. В начале же правления Осмáна, 27 г. (648), покорена была- область Карфагена, 28 (649) пал

остров Кипр. Король Иездегерд держался еще до 29 (650), когда, наконец, падение Истахра (Персеполис), древнейшей столицы исконной отчизны Персии, открыло мусульманам остальные провинции империи: отныне, в 30 г. (651), сфера владычества ислама простиралась от Оксуса вплоть до большого Сырта и равнялась по пространству почти половине Европы.

Если эти завоевания представляют переворот, равного которому по обширности и быстроте свет не видал со времени Александра, то тем навязчивее напрашивается вопрос: какие были причины, давшие возможность совершиться этим необычайным

262

успехам. Александр Великий, как известно, разрывал беспомощ-
ные массы персидских полчищ клином железной своей фаланги;
неудержимый поток германских переселенцев бесконечным чис-
лом могучих своих тел задавил столь искусно вооруженные и
предводимые легионы римлян, народа, ослабевшего вследствие
крайней изнеженности. Здесь же мы наталкиваемся на нечто осо-
бенное: и масса, и превосходство вооружения, и военное искус-
ство, все на стороне греков и персов. Конечно, почти неизвестно,
даже приблизительно, число борцов, которых могла выслать му-
сульманская Аравия против неверующих на восток и запад. Хотя
цифры первых армий, по дошедшим до нас сведениям, как кажет-
ся, довольно правдоподобны, но мы решительно ничего не знаем
о величине подкреплений, которые несомненно необходимо было
высылать из Аравии, от времени до времени, на различные пунк-
ты театра войны. Пробелы, в рядах арабов, получались громад-
ные, отчасти вследствие очень кровавых сражений, а еще более
благодаря необходимости оставлять-				отряды в покоренных мест-
ностях, для свободного движения все далее вперед. Равным обра-
зом мы лишены всякого мало мальски надёжного источника для
	1		данных народонаселения. Если
определенных статистических/30
принять, напр., что воинскую силу германской армии можно при-
близительно выразить					1
		всего населения, с/не20 меньшей вероят-
ностью можно бы допустить, что у крепкого еще, первобытного
народа отношение это можно возвысить до						. Затем, принимая
в соображение, что наросшее поколение за время войн, продол-
жавшихся 20 лет, следует считать втрое, а также предположив,
что в тогдашней Аравии могло быть 5.000.000 жителей (как счи-
тается и ныне по весьма поверхностным данным), можно допу-
стить, что во всей стране могло быть способных носить оружие
250.000, а совокупность всех выставленных воинов, во время за-
воевательных походов, сначала до конца составляла приблизи-
тельно 1.000.000 людей. Вышло бы тогда что в 36=657 г. все
войска, участвовавшие в сражении при Сиффѝне, стянутые из Си-
рии, Месопотамии, Вавилонии и некоторых частей Аравии и Пер-
сии, составляли 150.000 человек; при этом по меньшей мере
приходится допустить, что завоеватели, в первое время, необы-
чайно быстро размножались в новозавоеванных							(636провинциях. И
все же, весь этот расчет в высшей степени произволен. Сообразу-
ясь со всем, что нам известно, мусульмане в 15							г.) едва ли

могли иметь более 80.000 человек в строю вне Аравии. Нельзя поэтому не согласиться, что приведённые выше цифры скорее будут

263

слишком высоки , чем низки. Мы можем, однако, с некоторой досто верностью утверждать, что в правление Османа совокупность сил войск ислама141 , рассеянных на пространстве от восточной Персии- до Карфагена, составляла приблизительно от 250–300 ты-

сяч человек. Еще неопределеннее предположения о средствах обороны противников. Очень понятно, что арабские известия выказывают всюду стремление преувеличивать до невозможного цифру неприятелей; когда слышим, сколько несчастных легло в больших сражениях жертвой меча правоверных, невольно вспоминаются бессмертные тирады Фальстафа. Об этих событиях не осталось ни одного известия со стороны персов; таким образом всякая возможность контроля исчезла. Но мы можем позаимствовать кое что касательно сирийской войны из довольно скудных византийских источников. Так, напр., в сражении при Гиеромаксе участвовало- 80.000 византийцев, армян и христианских арабов против 25‒30.000 мусульман . А так как император Ираклий, не-

задолго перед тем, только благодаря помощи хазаров, разбил на голову Сассанидов и потряс их142царство до основания, а затем пер-

Конечно, кого влечет к высоким цифрам, может произвести вычисление и на другой манер, также с помощью услужливой статистики; он подсчитаете141 в таком случай несколько иначе. У нас, напр., на каждую 1000

народонаселения приходится около 200 человек в возрасте от 20‒ лет. Таким образом, на 5.000.000 арабов пришлось бы 1.000.000, способных носить оружие. Отсюда следуете вычесть не одних только инвалидов, а также50 и всех

рабов, иудеев, христиан, павших в междоусобных войнах, и наконец остальных, по какой бы то ни было причине не откликнувшихся на призыв к войне; ибо невозможно равномерно привести в исполнение идею прямого государственного принуждения. Для определения этих категорий у нас не хватаете никаких данных; одно только можно сказать с некоторой правдоподобностью, что, сравнивая две воинственные народности, можно приблизительно предположить, что получится одинаковая сила напряжения, так как разницы в правлении, образе жизни, правах и т. и. взаимно уравновешиваются. Во все подобный исчисления, повторяю опять, весьма произвольны; удовольствуемся поэтому теми немногими более или менее достоверными цифрами, который будут предложены в тексте.

Последняя цифра, правда, опирается на арабское предание. Но не следует при этом забывать, что Мухаммед в 9 (630 г.) для похода в Табук мог собрать142только 30000 человек; поэтому в 14 (635 г.), когда силы Аравии едва

только начинали развиваться, трудно допустить возможность выставить им больше войск, чем 30.000 человек в Сирии и около 40.000 в Персии. Позднее цифры растут, очень понятно, благодаря присоединению христианских арабских племен и дальнейшему приливу подкреплений изнутри полуострова.

264

сидское государство расшатано было окончательно непрерывными междоусобными войнами, то едва ли можно допустить, чтобы, даже при Кадесие или Нихавенде, Иездегерд мог располагать более чем 100.000 человек. Все же эти короткие известия и предположения сходятся в одном, что именно в первые решительные минуты мусульманам почти всегда приходилось бороться, по меньшей мере, с двойной силой противников.

Причину же того, что, несмотря на это, они выходили почти всегда победителями, историки привыкли приписывать религиозному фанатизму, который воодушевлял последователей пророка. Отдавая полную справедливость несравненной в действительности храбрости арабов и презрению их смерти, мы должны, однако сказать, что трудно одним только этим объяснить успех бесконечного ряда побед. При этом не следует забывать, что фанатизм лишь постепенно становился всеобщим жажда добычи, положим, заступала на половину недостаточность веры в первых сражениях. Лишь после целой серии блестящих:

успехов войско охватило особого рода полурелигиозное дикое воодушевление, подобно тому, как напр. солдаты Наполеона уверовали в своего Поэтому следует искать, по крайней мере отчасти, причины успеха в чем либо ином. Пока можно будет сделать лишь краткиеpetit caporalуказания. на то, что позднее разъяснится более обстоятельно. Мы хотим сказать- , что в больших решитель-

ных сражениях у персов и византийцев ощущался очевидный недостаток общего руководительства. Так, напр., как известно, персидский главнокомандующий сражался при Кадесие не по своему побуждению, а лишь следуя настоятельному приказу царя. В сражении же при Гиеромаксе греческое войско, словно нарочно, разделено было на три лагеря, относящиеся друг к другу со злобой и худо скрытым недоверием. Эти раздоры, вдвойне опасные в виду несравненной дисциплины мусульман, были симптомами глубоко укоренившихся болезней, пожиравших на корню персидское и византийское государства. Династия Сассанидов, с самого начала владычества своего над Персией, была во многих отношениях стеснена в управлении, принужденная сообразоваться во всем с могуществом и иерархией магов и высшего дворянства. Начиная же с конца VI столетия, возникли в недрах самой династии раздоры; дворцовые революции с тех пор не превращались. В этих вечных передрягах принимали, естественно, участие и духовенство и знать, а вооружённые силы, много пострадавшие в византийских войнах, еще более ослабли, меж тем как крупные

265

вассалы, особенно восточных пограничных провинций, становились постепенно более и более самостоятельными. Обо всем этом дошли до нас сведения в виде отдельных скудных заметок греческих, сирийских и арабских писателей. Очень понятно поэтому становится, что первое вторжение арабов, случившееся в пору ранней молодости короля Иездегерда, не давало никакой возможности правлению в Ктезифоне завести какой либо сносный порядок. При спешном наборе войска против неприятеля не было времени позаботиться об уничтожении следов глубоко- укоре-

нившегося государственного неустройства. Сверх того, персидские военные распорядки опирались на систему ополчений, требовавших для сбора войск значительного времени и не дававших возможности вводить строгую дисциплину. У византийцев дело поставлено было несколько иначе. Внутренние раздоры, посеянные революцией Фоки, не настолько расшатали крепкие основы правления, чтобы твердая рука Ираклия не сумела в короткое время поставить государственный механизм на более или менее торный путь. Но постоянно продолжающиеся нападения внешних врагов поглощали большую часть сил империи. Едва только было сломлено сопротивление Сассанидов, длившееся в течение многих столетий, как снова стали напирать на греков, на Балканском полуострове, авары и славяне, и это произошло в ту минуту, когда персидский поход значительно исчерпал средства императора. Ко всему этому присоединялась еще полная непопулярность византийского владычества над восточными провинциями — Египтом, Сирией, Месопотамией. Благодаря беспощадности взимания податей и бюрократической заносчивости греческого управления, большинство жителей — сирийцы и копты — вовсе не ассимилировалось и с неохотой выносило чужеземное владычество. Всего же хуже было то, что именно в это время император Ираклий задумал, по видимому с благой целью, церковное соглашение (в видах благодушного посредничества между препирающимися богословами-), возмутив

шее в высшей степени религиозное чувство иноплеменного народонаселения. Поэтому то в этих странах никто и пальцем не пошевельнул против арабов; наоборот, во многих случаях население изменнически старалось- помогать врагу государства. Лучшим до-

казательством справедливости изложенного может служить тот неоспоримый факт, что успех мусульман ограничился только что названными провинциями. Правда, Малая Азия была временно опустошена, но ни разу завоевана надолго, а позднее под крепки-

266

ми стенами Византии арабское войско неоднократно испытывало неудачи; между тем покорение Сирии совершено было в весьма непродолжительный срок.

Таким образом, ближайшее рассмотрение первых блестящих подвигов правоверных теряет обаяние чудесного, которым совершенно неосновательно увенчан этот цикл исторических событий; но зато, следует признать, и в самом широком, неограниченном смысле, что едва ли найдется во всей истории другой подобный юный народ, хотя бы с одинаковой прирожденной храбростью и подстрекаемый в той же мере религиозным воодушевлением, который мог бы проявить столь высокое понимание всех требований при ведения великой войны, соединенное с необычайною способностью воспринимать у противника все то, что выработал тот, благодаря более древней своей цивилизации, в области военной и государственной. Руководимые инстинктивным порывом, врезывались они с молниеносной быстротой в массы войск, предводимых опытными византийскими генералами, привыкшими к медлительности и осторожности, и разбивали в одиночку отдельные ополчения персидских провинций, с совокупностью которых едва ли были бы в состоянии справиться. Неожиданность появления, когда никто этого не чаял, составляло всегда главную черту ведения войны бедуинов. Обе пограничные провинции двух великих держав могли бы многое порассказать о многочисленных и опустошительных хищнических набегах того или другого арабского вассального князя, но эти набеги почти никогда не имели решительного влияния на ход главных военных операций. В данном случае к неимоверной быстроте движений неожиданно присоединялась необыкновенная способность этих степных разбойников придумывать стратегические планы и последовательно проводить их; более же всего поражала неприятелей образцовая дисциплина последователей ислама, которой охотно подчинялись, сверх всяких ожиданий, впервые выступающие теперь арабы центра и юга. С другой стороны, те самые люди, которые лет 10 тому назад почитали простой ров за неприступную твердыню, а четыре года спустя не знали, чтò предпринять, очутившись перед нехитро сложенными стенами маленькой крепостцы центральной Аравии, Тáифа, берут теперь безостановочно одну византийскую крепость за другой, а позднее сами строят укрепленные лагери в Персии, словно делают привычное издавна им дело. Между тем, они же мудро воздерживаются от подражания порядкам сомнительного достоинства, как, напр., эскадронов слонов, которых персы, по

267

национальному упрямству, все еще придерживались, несмотря на то, что 1000 лет почти тому назад в битвах с Александром была доказана полная непригодность их к войне.

Таким образом представляется историку: с одной стороны, духовная и телесная подвижность, непочатое воодушевление в соединении со строгой дисциплиной, воинское дарование, не стесняемое выработанной и застывшей рутиной хотя и не особенно многочисленного войска, а с другой — неповорот ливость, разлад, рядом с храбростью известного сорта духовная немощность, богатые внешние средства и большой перевес в численно- -

сти. Нечто подобное встречаем мы и во времена французских революционных войн, поэтому соответственные последствия исторических событий были весьма естественны как там, так и здесь: одно только громадное расстояние времени и недостаточность предания могли затемнить несколько смысл единичных звеньев событий.

После сражения «в саду смерти» храбрый Мусанна Ибн Хариса, став во главе многочисленных полчищ Бену Бекр Вáиля, кочевавших в северо восточном углу Аравии, покорил без особых усилий всю береговую полосу Бахрейн, признававшую доселе персидское владычество.-Таким образом (к концу 11 — в начале 633 г.), арабы

достигли границ собственной Персии. Внутри полуострова не предстояло никакого более дела воинственным и хищным бедуинам. Тогда они стали припоминать о том, какую знатную добычу добывали некогда в странах по ту сторону границ, а раз даже, после падения Лахмидов, лет 25 тому назад нанесли поражение самому персидскому наместнику Хѝры. Дети пустыни, быть может, прослышали также и про то, что там в Персии опять идет безурядица: новый царь Иездегерд, севший на престол в конце 632 г., никак не может управиться с привер женцами несовершеннолетнего своего конкурента, Хормизда V, и другими внутренними врагами . Арабы и воспользовались этим- удобным моментом, чтобы

порыскать в чужой стране, по примеру отцов своих. До ушей халифа143скоро дошли слухи об удачных хищнических набегах Мусан-

ны к устьям Евфрата. Ему было предложено официально из

Сам Иездегерд, впрочем, был еще тогда малолетним; по одним известиям ему было или лет, а вероятнее всего — не более Поэтому о самостоятельном143 управлении не может быть и речи, но так как совершенно не известно, кто был15регентом16 , то для краткости и в дальнейшем8изложении.

будет упоминаться лишь Иездегерд.

268

Медины собрать как можно более охотников в своем племени и стать под начальство Хáлида, войска которого между тем очутились свободными после полного успокоения средней Аравии. К полчищам правоверных, расположенным у Акрабы, примкнули еще многие из племен вновь обращенных, образуя почтенную армию силой до 10.000 человек; к ней присоединился и Мусанна со своими 8000 бекритов. Тогда Хáлид двинулся в конце 11 (в начале 633) к устьям Евфрата, в персидские владения. Большую долину Евфрата и Тигра, т. е. Вавилонию и Халдею, низменную часть Месопотамии и местность между обеими реками, страны, граничащие с одной стороны с Сирийской пустыней, а с другой — доходящие до Мидийских гор, арабы привыкли исстари называть Севáд или Ирáк . В те времена и еще несколько столетий спустя страна эта, орошенная по всем направлениям древней, весьма разветвленной144 системой145 каналов, была одной из плодоносней-

ших, можно даже сказать из самых плодородных во всем свете. Для того именно, чтобы оградить ее от разбойничьих нападений хищников пустыни, персы и организовали пограничное государство Хѝру. Надо было поэтому прежде взять этот главный центр христианско персидско арабских племен и затем уже переправиться через Евфрат. Но Абу Бекр решил иначе. Он приказал Хáлиду прямо- вторгнуться- в южную оконечность Севáда; меж тем

одновременно другой отряд, под предводи тельством Ияда, направлен был дальше на восток, через степи, на Хѝру, дабы отвлечь возможный удар неприятеля во фланг Хáлиду- . Вначале шло все благополучно146. Вследствие прежних хищнических набегов

Значит приблизительно «черная страна», так названная по темной окраске всюду зеленеющего ландшафта, сплошь покрытого посевом и деревьями,144в противоположение светло желтому колеру пустыни: так по крайней

мере объясняют филологи.

Это имя объясняется разно- ; как кажется, означает узкую полосу

вдоль обеих рек либо пустыни. Географы, впрочем, отличают Севáд от Ирáка, но для145нас это безразлично. Следует, однако, заметить, что обыкновенно и

северо западную половину. Персии присоединяют в политическом смысле к Ираку, с которым она одно время составляла административную целость. Это и будет- так называемый «персидский Ирáк» в противоположение к

«арабскому Ирáку», или просто «Ирáку».

История первого похода против персов, до передвижения Хáлида в Сирию, вообще мало известна; поэтому настоящей опыт сопоставления отдельных146известий воедино никоим образом не может быть признан за окон-

чательно удовлетворительный.

269