Третейские суды и государственные суды

Как отмечает О.Ю. Скворцов, государственная судебная система, выполняющая функции основного, наиболее надежного правового механизма, при помощи которого обеспечиваются и справедливо распределяются права, оказывается чрезвычайно затратной, дорогой и, кроме того, негибкой. Таким образом, существует глобальная объективная потребность в существовании конкурирующих правовых институтов, экономическая стоимость которых эффективно конкурировала бы с центральным звеном юрисдикционной системы - государственными судами. По мнению О.Ю. Скворцова, третейские суды в этом контексте являются конкурирующим правовым институтом, минимизирующим трансакционные издержки, в качестве каковых рассматриваются расходы предпринимателей на содержание юрисдикционной системы *(62).

Особенности третейского разбирательства обусловили и особый порядок взаимодействия третейских и государственных судов, которое объективно необходимо. Это взаимодействие нормативно регламентировано и базируется на принципах законности, взаимного признания процессуальных актов и действий, ограниченного контроля со стороны государственных судов.

Само существование и эффективное функционирование системы третейских судов невозможно без поддержки со стороны государственных судов. Отсутствие возможности применения механизма государственного принуждения для исполнения решений третейских судов и судебного контроля за выносимыми решениями оказывает самое негативное влияние на развитие третейского разбирательства. Кроме того, сотрудничество третейских и государственных судов является необходимым для обеспечения прав и законных интересов участников третейского разбирательства, его оперативности и эффективности, исполнимости актов, принимаемых третейским судом.

Взаимодействие традиционно реализуется в рамках двух основных групп функций, которые осуществляют государственные суды в отношении третейских судов *(63): содействия и контроля.

Содействие третейским судам в осуществлении деятельности по рассмотрению и разрешению правовых конфликтов реализуется по следующим основным направлениям:

- обеспечение формирования состава третейского суда (ст. 11, 12, 14 Закона РФ от 7 июля 1993 г. N 5338-1 "О международном коммерческом арбитраже" *(64), далее - Закон о международном арбитраже);

- принятие мер по обеспечению иска, заявленного в третейском суде (ст. 25 Федерального закона от 24 июля 2002 г. N 102-ФЗ "О третейских судах в Российской Федерации" *(65), ст. 9 Закона о международном арбитраже (гл. 8 АПК РФ);

- содействие при осуществлении доказательственной деятельности (ст. 27 Закона о международном арбитраже).

Государственные суды в целях обеспечения прав и законных интересов участников процесса могут оказывать содействие третейским судам в истребовании доказательств и совершении процессуальных действий, которые сам третейский суд совершить не может. Это направление содержит большой потенциал для дальнейшего развития. Так, например, при необходимости получения информации от свидетеля, который отказывается от дачи показаний третейскому суду, последний при соблюдении определенных условий мог бы в порядке, предусмотренном для выполнения судебных поручений, обратиться в государственный суд с просьбой провести допрос. Очевидно, что назрела необходимость создания процессуального механизма оказания государственными судами содействия третейским судам в части выполнения ряда процессуальных действий, причем этот механизм необходимо сконструировать таким образом, чтобы гарантировать права и законные интересы участников третейского разбирательства, предотвратить возможные злоупотребления со стороны недобросовестных участников гражданского оборота (например, требование мотивировать просьбу о выполнении процессуальных действий как гарантию обоснованности).

Второе направление взаимодействия связано с реализацией функции контроля. В мировой практике существует несколько моделей судебного контроля за арбитражным решением в месте его вынесения *(66):

1) проверка решения по существу (на предмет правильности применения норм материального и процессуального права и установления фактов, имеющих существенное значение для дела, а также наличия процессуальных нарушений), т.е. фактически обжалование решения;

2) проверка решения на предмет наличия у состава арбитража компетенции и существенных процессуальных нарушений, допущенных при рассмотрении спора;

3) отсутствие какой бы то ни было судебной проверки;

4) смешанные модели.

Все эти модели отражают принятые в разных странах концепции третейского разбирательства, характер и условия деятельности третейских судов, а также отношений, возникающих при взаимодействии арбитражей и государственных судов в рамках национального юрисдикционного механизма. Правовое регулирование дифференцируется в зависимости от избранной законодателем концепции, основным критерием построения которой является мера государственного вмешательства в деятельность третейских судов *(67).

Так, например, в Англии сформировалась и была воспринята в некоторых странах Африки и Азии концепция, основанная на нормах "общего права" (Common Law Concept of Arbitration). Особенностью правового регулирования арбитражного разбирательства в рамках этой концепции является установление широких контрольных функций государственных судов в отношении арбитражей. Несмотря на постепенное сближение концепций правового регулирования третейского разбирательства, этот подход последовательно реализован в современном арбитражном законодательстве Англии, правда, уже с учетом существенного ограничения полномочий государственных судов (Акты об арбитраже Англии 1950, 1979 и 1996 гг.). В рамках рассматриваемой концепции (в ее рафинированном виде) решение третейского суда может быть пересмотрено государственным судом по существу, в том числе по вопросам применения тех или иных норм права (апелляционный порядок обжалования). До последнего времени концепция, основанная на нормах "общего права", не содержала правил о возможности для арбитров действовать в качестве "дружеских посредников" (amiable compositeurs) и решать дело ex aequo et bono.

Частноправовая концепция арбитража (Civil Law Concept of Arbitration) реализована в странах континентальной системы права, прежде всего во Франции, Германии, Бельгии, Нидерландах и Испании. Эти страны оказали влияние на арбитражное законодательство стран Латинской Америки, Среднего Востока, Африки (в бывших колониях Франции и Бельгии), Индонезии. Правовое регулирование третейского разбирательства в этих странах строится на признании за третейским судом полного права на рассмотрение и разрешение переданного ему спора. Арбитры самостоятельно решают как вопросы права, так и вопросы факта. По общему правилу арбитражное решение не может быть пересмотрено государственным судом даже при наличии в нем явных недостатков, в том числе по вопросам применения норм права. В ряде случаев при нарушении арбитражным решением публичного порядка в его принудительном исполнении может быть отказано. Частноправовая концепция арбитража изначально допускала использование институтов разрешения спора сторон арбитрами в качестве "дружеских посредников" и разрешения спора по справедливости.

Концепции арбитража как результат теоретического обобщения практики правового регулирования отношений, возникающих в деятельности третейских судов, являются логическим продолжением теорий правовой природы и дополняют их в части формирования режима третейского разбирательства, определения характера взаимодействия арбитража с другими элементами государственного юрисдикционного механизма.

Помимо приведенных концепций, в мировой практике при конструировании систем контроля также применяются две политики: политика справедливости и политика окончательности *(68). Сущность политики справедливости заключается в том, что при рассмотрении дела в арбитраже должно быть вынесено правосудное решение вне зависимости от того, чего это будет стоить и как долго будет продолжаться процесс рассмотрения дела. Политика окончательности требует при формировании системы контроля установления предела разбирательства дела в третейском суде. На балансе этих концепций и строится правовое регулирование отношений по контролю за законностью третейского разбирательства. Конкретное соотношение определяется законодателем в зависимости от многих факторов, среди которых в первую очередь нужно выделить основные политико-правовые приоритеты.

Практика международного коммерческого арбитража вынудила участников гражданского оборота искать способы осуществления контроля за третейским разбирательством без привлечения государственных институтов. Концептуальной основой такого контроля за третейским разбирательством является доктрина exces de pouvoir (нарушения интереса превышением власти) *(69).

В Российской Федерации контроль в отношении третейских судов со стороны государственных судов включает:

- деятельность, связанную с оспариванием решений третейских судов в порядке, предусмотренном законом (гл. 46 ГПК РФ, § 1 гл. 30 АПК РФ);

- производство по делам о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда (гл. 47 ГПК РФ, § 2 гл. 30 АПК РФ);

- деятельность, связанную с решением вопроса о компетенции третейского суда на рассмотрение конкретного дела, в том числе и оспаривание промежуточного решения третейского суда о своей компетенции, принятого на основе принципа "компетенции-компетенции" (п. 3 ст. 16 Закона о международном арбитраже).

Т.Н. Нешатаева полагает, что для эффективной совместной работы государственных и третейских судов жизненно важным является механизм контроля за соблюдением прав сторон в третейском разбирательстве, позволяющий учитывать и частные, и публичные интересы. По ее мнению, таким механизмом является ограниченный контроль государственных судов в отношении третейских судов, означающий право государственного суда по заявлению стороны рассмотреть и вынести решение о принципиальных вопросах третейского разбирательства, затрагивающих исходные положения права на защиту гражданских прав *(70). Этот механизм включает следующие основные элементы:

а) проверку государственными судами действительности арбитражного соглашения;

б) надзор государственных судов за соблюдением процессуальных прав сторон, равенства сторон в ходе третейского разбирательства;

в) возможность оспаривания решения третейского суда в государственном суде;

г) процедуру признания и исполнения решений иностранных третейских судов в Российской Федерации.

Не все ученые разделяют позицию о необходимости оспаривания арбитражного решения. Так, например, по мнению М.А. Попова, институт оспаривания решения третейского суда дублирует контроль со стороны компетентных судов на этапе выдачи исполнительного листа и поэтому является излишним *(71). А.И. Минаков заявляет, что при наличии третейского соглашения государственные суды вообще не могут вмешиваться в деятельность третейских судов, за исключением случаев исполнения уже вынесенного решения третейского суда *(72).

Во многом схожая позиция сформирована в судебной практике, признающей, что действующим законодательством не предусмотрена возможность вмешательства арбитражного суда в деятельность третейских судов *(73). В постановлениях высших судебных органов неоднократно подчеркивалось, что государственные суды при осуществлении контроля за законностью выносимых арбитражных решений не могут осуществлять проверку доказательств, оценивать их обоснованность, достаточность и достоверность. Государственные суды вправе проверять законность процессуального порядка рассмотрения дела в суде, но не пересматривать дело по существу.

В целом нормы о контроле за деятельностью третейских судов не образуют самостоятельной совокупности в рамках третейского права, а интегрированы в иные институты гражданского и арбитражного процессуального права. Они должны быть сконструированы с учетом сбалансированного подхода к разграничению компетенции и делегированию публичных функций по разрешению гражданских споров негосударственным органам - третейским судам.