Глава 2. Эпоха laissez-faire

§ 1. Экономические предпосылки

Общие замечания

Европа к концу XVIII в. неуклонно вступала в эпоху капитализма.

Развитие капиталистических отношений интенсифицировалось в позднем Средневековье. Жесткая цеховая система в городах начала разлагаться в XIV - XVI вв. <1>. Возникающие в разных уголках Европы мануфактуры не подчинялись цеховым ограничениям и быстро вытесняли ремесленное производство за счет большей эффективности и экономии на масштабе. На селе же начался процесс постепенного освобождения зависимых крестьян, получавших все большую свободу в своих договорных отношениях с феодалом. Отношения между феодалами и крестьянами все меньше напоминали отношения хозяина и раба, в которых не было места для договорной свободы, и все больше походили на договорные отношения лично свободных арендодателя и арендатора. В области финансов и торговли религиозные догматы, с подозрением относящиеся к спекуляции и протестующие против взимания процентов, постепенно ослабевали, что влекло снятие ряда ограничений ценовой свободы и открывало каналы для интенсификации рыночных отношений.

Огромный объем экономического оборота, ранее существовавшего долгое время вне договорных рамок, постепенно перетекал в формат свободного договорного обмена.

Первая в мире промышленная революция <1> обеспечила выход английской рыночной экономики на принципиально новый уровень.

Впоследствии рыночная трансформация и индустриализация несколькими волнами поглощали все новые и новые европейские страны (Бельгия, а затем Франция, Швеция, Германия, Швейцария и т.д.), революционно или эволюционно разрушая в этих странах ancien regime, и в конечном счете перенеслись в некоторые бывшие колонии (в первую очередь в США, другие бывшие колонии Великобритании, а затем в Японию). Так для ведущих мировых экономик сформировалась продолжающаяся (с некоторыми существенными изменениями и страновыми различиями) до сих пор эпоха, которую Саймон Кузнец назвал эпохой современного экономического роста <1>

Упрощая картину, можно зафиксировать четыре основные предпосылки успешного развития рыночной экономики европейских государств Нового времени.

1) важный процесс, без которого капиталистическая трансформация была бы невозможна, - это процесс освобождения основной массы граждан от феодальной, общинной и иной личной зависимости в большинстве европейских государств.

2) свобода выбора сферы приложения своей производственной деятельности. Чем сильнее профессиональная мобильность населения, тем больше шансов на то, что каждый будет заниматься именно тем, к чему у него имеются наибольшие природные способности и что вызывает у него личный энтузиазм

3) неотъемлемым условием формирования рыночного хозяйства является свобода частной собственности.

без гарантированности частной собственности все личные свободы, включая свободу заключения договоров, теряют свое реальное значение

4) свобода осуществления экономического обмена. Для того чтобы рыночная система работала эффективно, количество искусственных ограничений обмена экономическими благами должно стремиться к минимуму. Чем свободнее условия обмена, тем проще те или иные экономические блага циркулируют в обороте и тем выше эффективность обмена

Идея свободы договора является юридическим проявлением именно этого последнего условия успешного функционирования рыночной экономики. Как справедливо отмечал Саватье, "свобода обмена означает свободу договора" <1>. Свобода договора отражает в праве идею о децентрализации принятия экономических решений, лежащую в основе рыночной экономики <2>. Экономическая свобода находить пути сбыта результатов своего труда и распоряжаться собственностью проявляется в первую очередь в праве заключать договор с любым контрагентом по своему усмотрению. Экономическая свобода определять параметры обменных операций проявляется в свободе выбора типа договора, заключения непоименованных и смешанных договоров, а также в праве определять предмет, цену и иные условия договора по своему усмотрению.

---->>>> Таким образом, когда в наиболее развитых странах Западной Европы и США к концу XVIII в. пришли к доминированию идеологии laissez-faire, взывающей к последовательному отказу государства от активного ограничения свободного экономического оборота <1>, окончательно созрели условия для возведения принципа свободы договора в ранг абсолютно приоритетных начал гражданского права.

--------------------------------

<1> Термин-призыв "laissez-faire" (вольный перевод: "дайте возможность вести себя по собственному усмотрению") традиционно приписывается купцу Лежандру, который в XVII в. в ответ на вопрос Кольбера, чем французское правительство может помочь ему, ответил, что лучшей помощью будет дать возможность свободно работать. Но, видимо, первым, кто письменно зафиксировал данный призыв, был известный защитник свободной торговли маркиз д'Арженсон, который в 1751 г. писал: "Laissez-faire - таким должен быть девиз любой общественной власти. Laissez-faire, черт побери! Laissez-faire!" См.: Кейнс Дж.М. Конец laissez-faire // Истоки. Вып. 3. М., 2001. С. 265.

Возникновение экономической теории

Адам Смит

"Исследование о природе и причинах богатства народов"

Именно книга А. Смита стала идеологической основой эпохи laissez-faire в Англии и США в XIX в.

Что же на самом деле открыл или систематизировал Смит? Максимально упрощая основной тезис этой работы, его можно представить в виде ставшей теперь банальной идеи о "невидимой руке рынка" - о тех естественных закономерностях, которые направляют экономическое развитие общества в сторону максимальной эффективности на основе свободы договорных отношений и частной собственности и без активного участия со стороны государства.

1. В экономическом обороте имеются четкие и естественные закономерности, по которым он развивается. Эти никем специально не придуманные, а сложившиеся спонтанно, в силу естественных склонностей человеческой натуры закономерности работают независимо от того, замечаем ли мы этот процесс или нет. Они приводят к обогащению отдельных участников оборота, тем самым подспудно толкая общество в целом к большему процветанию. Осознание этих закономерностей позволяет правительствам воздерживаться от искусственных вмешательств в ход естественного развития экономики и тем самым не создавать искусственные преграды экономическому процветанию. Так как экономическое процветание нации должно быть первейшей целью любого правительства, государству следует понять важность невмешательства в сферу производства и экономического обмена ради достижения этих целей.

2. Важным условием для успешного функционирования этого спонтанного порядка рыночных отношений является разделение труда, при котором каждый участник оборота специализируется на той экономической деятельности, в которой у него имеются сравнительные преимущества и возможности производить больше продукции за меньшее время и с меньшими издержками. Если человек, имеющий лучшие способности к некому виду труда, будет специализироваться именно на нем, не рассеивая свои силы на производство иных благ, то на произведенный излишек он может приобрести то, что ему требуется. В результате такой специализации общий объем произведенных экономических благ значительно возрастает, так как человек получает возможность полностью посвятить себя определенному занятию и совершенствовать свои навыки. В итоге все общество превращается в совокупность своего рода торговцев, стремящихся выменять на рынке результаты своего сугубо специализированного труда на максимально возможные блага, производящиеся другими индивидами.

3. Разделение труда способно функционировать только в условиях существования системы свободного экономического обмена произведенными благами, т.е. рынка. Именно свободный экономический обмен позволяет перераспределять блага между различными людьми, каждый из которых вовлечен в систему разделения труда и не может сам удовлетворить свои потребности в тех или иных товарах и услугах. Рынок подспудно формирует уникальную систему взаимодействия миллионов людей по всему миру, при которой каждый занимается тем, что у него лучше всего получается, а результаты распределяются между всеми, формируя длинные производственные цепочки и позволяя создавать крайне сложную продукцию усилиями сотен и тысяч разных людей, зачастую не видящих друг друга в глаза и разделенных большими расстояниями.

4. Логика функционирования рыночного механизма реально работает в силу того, что человек, выбирающий свою роль в системе разделения труда и пытающийся продать его результаты, как правило, ведет себя сугубо эгоистично и желает лишь увеличения собственной выгоды. Он пытается найти ту сферу трудовой деятельности, к которой он лучше предрасположен и в которой он способен достичь больших успехов, чем в других сферах деятельности. Выходя же на рынок результатов своего труда, он ищет максимально выгодные условия их продажи. Выразив эту мысль, Смит тем самым заложил краеугольный камень современной экономической науки, наметив контуры того, что впоследствии стало обозначаться как теория рационального выбора. Но самое важное, что такое эгоистичное экономическое поведение, будучи "направляемо невидимой рукой", действует в общих интересах <1>. Стремление каждого к росту собственного благосостояния в конечном счете позволяет обеспечить наилучшее использование ограниченных ресурсов и удовлетворение материальных запросов других членов общества. В ставшем затем знаменитом отрывке из своей книги Смит писал, что "не из-за доброжелательности и щедрости мясника, пивовара или пекаря мы получаем наш обед, но только благодаря их собственной эгоистической выгоде. Мы обращаемся не к их гуманизму, а к их эгоистичной любви к самим себе и никогда не говорим им о наших необходимостях, а только об их выгоде". Из открытия Смита вытекало, что только система, которая позволяет эгоизму, а не альтруизму индивидуума работать на общественное благо (читай - рыночная экономика), способна обеспечить экономическое развитие.

5. Но как стремление к личной выгоде отдельных участников оборота приводит к росту общего благосостояния? Вот здесь и выходит на первый план роль добровольного контракта. Как показал Смит, вопреки распространенному ошибочному мнению экономический оборот не является "игрой с нулевой суммой": обогащение одного участника сделки происходит не за счет ограбления другого. Сделка никогда бы не была заключена, не выигрывай от нее оба контрагента. Соответственно в результате реализации свободной сделки экономического обмена каждый из ее участников оказывается в более выгодном положении, чем он был до заключения сделки. Для конкретного участника оборота, производящего некоего продукта больше, чем ему требуется для личного потребления, излишек сам по себе не представляет значимой ценности в отрыве от его способности быть обмененным на блага, которые производят те, кто специализируется в иных секторах экономики. Приобретение тех или иных экономических благ в обмен на этот излишек напрямую или опосредованно через деньги перераспределяет блага в пользу тех, для кого данные блага имеют наибольшую ценность. В результате свобода экономического оборота и вовлечение в него все большего числа людей приводят к росту общего благосостояния.

6. Важнейшим условием успешного функционирования этой сложнейшей системы спонтанного порядка на протяжении веков являлась система свободного ценообразования. Как верно заметил Смит, текущая рыночная цена любой продукции определяется под воздействием объема спроса и предложения. При росте спроса на продукцию или падении предложения образуется дефицит и производители поднимают цены, так как основной мотив их деятельности состоит в извлечении максимально возможной прибыли. При падении спроса или расширении предложения произведенный товар оказывается нераспроданным и производители вынуждены снижать цены, чтобы распродать то, что было уже произведено. В результате изменения спроса и предложения происходят естественные колебания цен.

7. Колебания цен в ответ на изменение спроса и предложения выступают как первичная реакция. В чуть более отдаленной перспективе благодаря этим колебаниям цен сам объем спроса и предложения устремляется к нахождению точки равновесия. Так, например, при росте цен, вызванном ростом спроса или падением предложения, прибыль производителей возрастает, что создает для самих производителей стимул увеличивать производство, а для других владельцев капитала - стимулы для вхождения на соответствующий рынок продукции. Одновременно рост цен посылает покупателям сигнал снижать потребление, экономить или искать субституты. В результате обоих встречно направленных процессов в конечном счете спрос и предложение балансируются и цены перестают расти. При падении же цен в силу уменьшения спроса или неоправданного роста объема предложений прибыль производителей снижается. В результате после осознания происходящего они отвечают снижением выпуска продукции, а некоторые из них уходят с рынка. Одновременно падение цен стимулирует рост покупок данного товара. Оба этих встречно направленных процесса приводят в конечном счете в соответствие спрос и предложение, и цены перестают падать. Как показал Смит, рост и падение цен выполняют важнейшую сигнальную и стимулирующую функцию, обеспечивая динамическое балансирование спроса и предложения, при котором может быть в полной мере удовлетворен имеющийся спрос без затоваривания складов производителя и образования дефицита.

8. Соответственно, как показал Смит, если бы цена на некое благо, которое стало дефицитным в силу роста спроса или сужения предложения, в ответ не поднималась бы, то покупатели бы не получали стимулы к снижению потребления этого блага, а производители - к увеличению производства для удовлетворения возросшего спроса. Одновременно если бы в ответ на падение спроса или неоправданный рост предложения рыночные цены не могли бы падать, то покупатели не получали бы стимул к увеличению покупок, а производители - стимул к уменьшению объема производства. Ограничения свободных колебаний рыночных цен неизбежно приводят к затовариванию или дефициту и поэтому не являются ни морально, ни юридически допустимыми. Согласно теории Смита реальная рыночная цена под воздействием колебаний спроса и предложения может отклоняться в большую или меньшую сторону от своего "естественного" равновесного значения, но после того, как колебания цен приводят к балансированию спроса и предложения, рыночные цены устремляются к своему естественному уровню. Соответственно, как правило, любая рыночная цена, сложившаяся в условиях конкуренции, является справедливой и соответствующей интересам общества, даже если некоторое время отклоняется от естественной (равновесной) цены, так как сам по себе факт этого расхождения выполняет важную функцию координации поведения всех участников экономического оборота, а следовательно, общественно полезен. В результате идея поздних схоластов и таких мыслителей, как Т. Гоббс, о том, что справедливой ценой является рыночная цена, наконец получила достаточно внятное и убедительное, как минимум с утилитаристских позиций, экономическое обоснование.

9. Таким образом, одним из основных препятствий для эффективного функционирования рыночных механизмов является неоправданное государственное вмешательство в систему ценообразования. На взгляд Смита, попытки государства устанавливать минимальные или максимальные цены в краткосрочной перспективе оказываются вредными, а в долгосрочной перспективе - бесполезными. Подобные меры мешают рынку самостоятельно координировать и балансировать спрос и предложение, способствуя консервации дефицита или перепроизводства. В долгосрочной же перспективе подобные ограничения неминуемо формируют "черный рынок", на котором данный товар будет незаконно продаваться по рыночной цене (т.е. цене, соответствующей текущему соотношению спроса и предложения), лишая ограничительные меры государства еще и действенности. Смит критиковал конкретные законы, ограничивающие свободу ценообразования (например, законы о максимуме заработной платы, максимуме цен на хлеб и др.).

10. При этом важно сделать одну оговорку. Адам Смит видел, что в основе данного уникального рыночного механизма согласования спроса и предложения, не требующего государственного вмешательства, лежит фактор свободной конкуренции. Только в условиях свободной конкуренции между различными производителями данный рыночный механизм склоняет рыночные цены к естественному уровню. В условиях монополии или иных искусственных ограничений конкуренции, которые, по мнению Смита, как правило, формируются по инициативе или под покровительством государства, работа рыночных механизмов оказывается искусственно подорванной и цены могут продолжительное время удерживаться на уровне, сильно отличающемся от естественного. В этой связи Смит выступал за снятие такого рода искусственных ограничений конкуренции как преград, мешающих естественной работе "невидимой руки рынка". Он критиковал многие конкретные законы, направленные на ограничение конкуренции (например, знаменитые "законы об ученичестве", которые ограничивали конкуренцию в среде ремесленников и обеспечивали поддержание архаичной цеховой системы).

11. Принципиально также то, что Адам Смит не был радикальным сторонником абсолютизации laissez-faire и допускал ограниченное вторжение государства в работу рынка. Этот очевидный антидогматизм Смита следует особенно отметить, учитывая то, что у многих людей теория Адама Смита ошибочно ассоциируется с идеей об абсолютном самоустранении государства от регулирования рынка и цен. Это искажение теории Смита делает ее более удобной для критики путем подмены ее сути. В реальности же Смит считал нужным введение ограничений свободы договора в отношении монополий (например, не возражал против введения государственного регулирования цен на товары первой необходимости в условиях существования монополии), допускал издание некоторых законов, которые будут так или иначе защищать интересы работника как слабой стороны договора (например, поддерживал запрет на соглашения о выплате заработной платы продуктами), не протестовал против самой идеи установления максимума процента по займам во избежание "вымогательства ростовщиков", а также считал разумным и ряд иных точечных ограничений свободы договора. Но при этом, на его взгляд, любые такие ограничения должны быть всерьез оправданны теми выгодами, которые все общество получает в результате. Поэтому на том, кто призывает осуществить такое вмешательство, лежит бремя доказывания того, что в данной конкретной ситуации в отличие от общего правила интересы нации будут защищаться в большей степени при ограничении свободного экономического оборота, чем при работе "невидимой руки рынка". Адам Смит был, пожалуй, одним из первых, кто де-факто сформулировал теорию невмешательства государства в функционирование системы свободного экономического обмена и недопустимости ограничения договорной свободы в качестве опровержимой презумпции.

При этом Миль одним из первых обратил внимание на то, что устранение государства из сферы договорных отношений в принципе невозможно хотя бы потому, что суды вынуждены защищать права кредиторов при нарушении договоров и рассматривать споры между контрагентами. И если практику судов по приведению в исполнение договорных обязательств еще можно объяснить тем, что суды проводят в жизнь волю сторон, то неизбежное участие судов и законодателей в создании правил, которые могли бы применяться при отсутствии уговора сторон на тот или иной случай, в установлении необходимых формальностей, в определении тех типов сделок, которые будут признаваться судами, демонстрирует куда более важную и активную роль, которую государство вынуждено играть в обеспечении свободного экономического оборота. Иначе говоря, государство обязано не только проводить в жизнь волю участников сделки, но и формировать условия и способствовать реализации свободного экономического обмена, а также в ряде случаев и ограничивать оный в ситуации, когда иные соображения в отношении общего блага того требуют <1>.

де-факто Милль возвращался к изначальной идее Смита о невмешательстве государства в свободу экономического оборота как некой презумпции, отступление от которой может быть оправданно в отдельных случаях.

Милль писал, что "laissez-faire должно быть общим правилом" и "всякое отступление от него будет очевидным злом", если только оно не оправдывается "какой-либо громадной пользой"

Но пытались и доводить идею о государственном невмешательстве до абсолюта. Одним из таких авторов был знаменитый английский философ и социолог Герберт Спенсер. В своей известной книге "Социальная статика" <1>, вышедшей в 1851 г. и часто ассоциирующейся с идеей об абсолютизации доктрины laissez-faire, он попытался продемонстрировать, что человеческое развитие осуществляется эволюционным путем. Еще до публикации "Происхождения видов" Дарвина Спенсер начал развивать разрабатываемую ранее рядом философов теорию, которая впоследствии стала известна как социальный дарвинизм. Согласно данной теории социальная эволюция и развитие происходят только в условиях, когда выживает сильнейший и наиболее приспособленный. Тотальная конкуренция приводит к закреплению наиболее успешных и адаптированных к текущим условиям практик и успеху наиболее предприимчивых и сильных, а также к отмиранию неудачных решений и проигрышу менее способных участников конкурентной борьбы. В результате ничто не может так помешать прогрессу, как вмешательство государства в свободу экономического оборота и патернализм, которые препятствуют социально-экономической эволюции и отменяют результаты свободной конкуренции.

В теории Спенсера свобода договора является центральным механизмом, обеспечивающим экономический порядок и прогресс, разумным компромиссом между полной анархией и тотальной тиранией. Согласно мнению Спенсера попытки государства ограничивать свободу экономической деятельности, сколь бы благородные цели они ни преследовали, формируют условия для все новых и новых ограничений, приводя в конечном счете к полноценному рабству <1>. При этом Спенсер допускал ограничение свободы договора, но только в двух случаях - в отношении сделок об обращении в рабство и сделок, заключенных в условиях военного времени. В остальных случаях справедливость, коей он считал обеспечение полной свободы, ограниченной равной свободой других людей, не допускает ограничение государством договорной свободы <2>.

С учетом этих уточнений можно согласиться с тем, что в целом ряде стран (в первую очередь в Голландии, Англии и США) рыночная свобода в XIX в. стала политической доминантой, определившей бурный промышленный и экономический рост экономик этих стран. И безусловно, этот процесс играл решающую роль в возвышении принципа свободы договора в правовой науке, законодательстве и судебной практике. Договорная свобода под теми или иными названиями была одной из центральных тем всех описанных выше ключевых работ по экономической теории и жарких публичных дискуссий. В условиях, когда верх в последних в XIX в. все чаще одерживали сторонники laissez-faire, а государства выстраивали правовое регулирование на основе этих идей, не стоит удивляться тому, что принцип свободы договора, подготовленный столетиями эволюции римского и средневекового частного права, приобрел в тот период новое, политико-экономическое звучание и был возведен в ранг одного из "символов веры" (наряду с абсолютом частной собственности) буржуазных государств. Без особого преувеличения можно сказать, что авторитет принципа свободы договора в XIX в. был сопоставим со статусом идеи прав и свобод человека во второй половине XX в.