Государство и сми

Роль СМИ в политическом процессе России очень велика. Поэтому они являются объектом постоянной борьбы различных политических сил. Контроль над СМИ означает контроль над созданием мифов, которые внедряются в массовое сознание. А мифы управляют мыслями и поступками людей. Поэтому в России борьба за власть сопровождается ожесточенной борьбой за контроль над СМИ.

Одним из первых мифологический потенциал СМИ подметил канадский социолог Маршалл Маклюэн. Маклюэн занимался изучением воздействия телевидения на массовое сознание. Он считал, что телевидение мифологизирует человеческое общение. Присущая телевидению постоянная смена картинок приводит к тому, что единственным способом объединения разрозненных частей информационной мозаики является миф. Согласно Маклюэну, вместе с телевидением наступает эпоха "нового племенного человека".

Телевидение - один из инструментов осуществления политического господства, поскольку позволяет контролировать мысли и поступки миллионов людей. СМИ тоталитарны по своей природе, т.к. стремятся взять под свой контроль волю людей, их мысли и чувства, тем самым ограничивая свободу личности, порабощая ее.

Цель информационного воздействия заключается в изменении поведения объекта воздействия путем трансформации существующей в его сознании "картины мира". При осуществлении информационного воздействия на людей используются обходные пути, лазейки в сознании, которые позволяют найти оправдание действиям, не согласующимся с существующей у объекта манипуляций "картиной мира". Таким образом, СМИ, и в частности телевидение, являются эффективным средством манипуляции массовым сознанием.

В России в первой половине 90-х годов телевидением, как орудием политического господства, активно пользовались олигархи. Наиболее могущественные медиа-империи принадлежали Б.Березовскому и В. Гусинскому. Первый контролировал ОРТ, второй владел НТВ. С помощью телевидения олигархам удавалось решать свои политические и коммерческие задачи. Однако после прихода к власти Владимира Путина ситуация изменилась. Государство пустило в ход свои силовые ресурсы и, в результате, олигархи утратили контроль над телеканалами.

Конфликт российских медиа-олигархов с государством не случайное явление. В этом смысле Россия движется в русле мировых тенденций. СМИ все больше приобретают глобальный характер, выходят за пределы национальных государств и стремятся закрепиться в качестве самостоятельной силы.

Эта тенденция четко прослеживалась в тактике защиты, которую избрал В.Гусинский в борьбе с государством. Он пытался опереться на международное общественное мнение, т.е. искал поддержку за пределами российского государства. Поскольку НТВ не транслируется на весь мир, как CNN или BBC, то непосредственно обратиться к "глобальной деревне" журналисты НТВ не могли. Эта задача решалась с помощью политического скандала, разгоревшегося в мире из-за притеснения "свободы слова" в России. НТВ осуществил "глобальный охват" мира опосредованно. Но тенденция, что называется, налицо.

Но есть и встречная тенденция. Государство пытается противостоять глобализации и автономизации СМИ, используя доступные ему рычаги влияния. Даже в США, которые так гордятся Первой поправкой к Конституции, после терактов 11 сентября государство предъявило свои права на контроль над информацией. Так, CNN "порекомендовали" не показывать интервью с Бен Ладеном, якобы, из-за того, что террорист может подавать своим сообщникам некие тайные знаки, которые послужат сигналом для новых терактов. Политкорректное CNN не стало спорить.

В России "ответный ход" государства был менее дипломатичным. Олигархические СМИ "мочили", обрушив на них всю мощь государственной машины. Борьба "Медиа-моста" и власти носила очень драматический характер. В конечном итоге, государству удалось сломить сопротивление масс-медиа "Моста", но проблема взаимоотношений между государством и СМИ в России осталась не решенной.

Государство будет и в дальнейшем наступать на СМИ просто в силу своей природы. Американский футуролог Элвин Тоффлер считает: "Государство - любое государство - занято тем, чтобы быть у власти. Чего бы ни стоила экономика для остальных людей, оно будет искать пути к обузданию последних революционных перемен в области коммуникаций, желая использовать их в своих целях, и оно будет создавать преграды свободному течению информации" (Тоффлер Э. Метаморфозы власти. М. 2001. С. 448.). Тоффлер имеет ввиду общемировую тенденцию (книга Тоффлера вышла в 1990 году). В России эта тенденция вылилась в жесткое противостояние олигархических СМИ с государственной машиной.

Тоффлер считает, что "государство изобрело новые формы контроля над умственной деятельностью, когда индустриальная революция привела к созданию СМИ, и оно станет искать новые средства и методики, которые помогли бы ему сохранить хотя бы некоторый контроль над образами, идеями, символами и идеологиями, доходящими до простых людей через новую электронную инфраструктуру"(Там же.).

Эти идеи оказались созвучны разработчикам "Доктрины информационной безопасности России": "Информационная сфера, являясь системообразующим фактором жизни общества, активно влияет на состояние политической, экономической, оборонной и других составляющих безопасности Российской Федерации. Национальная безопасность Российской Федерации существенным образом зависит от обеспечения информационной безопасности, и в ходе технического прогресса будет возрастать"(Дроздов Ю., Фартышев В. Юрий Андропов и Владимир Путин. М. 2001. С. 269. ) . Другими словами, чем дальше идет технический прогресс, тем активнее государство должно заниматься "обеспечением информационной безопасности" самого себя.

Конфликт между СМИ и государством неизбежен, поскольку интересы этих институтов зачастую противоположны. "Цели СМИ отличаются от целей правительственных чиновников. Чиновникам нужны истории, в которых их работа отражалась бы точно и в благоприятном для них свете. Они также хотят доминировать над процессом создания новостей, чтобы публикуемая информация отражала их понимание того, что имеет значение, а что не имеет. С другой стороны, журналистам нужны новостные (newsworthy) истории, отбираемые по общепринятым критериям. Они верят, что их аудитория больше заинтересована в захватывающих фактах и человеческих историях, чем в академических дискуссиях по проблемам публичной политики, их предыстории и их предполагаемого воздействия, выраженного в статистике" (Graber D. Mass Media and American Politics. 4-th ed. P. 321-322.).

Различие в понимании того, какими должны быть новости с точки зрения чиновника и журналиста довольно ярко проявились после победы на конкурсе за вещание на "шестой кнопке" "Медиа-социума". Один из руководителей "Медиа-социума" А.Вольский в своем телеинтервью завил о том, что, возможно, он и Е.Примаков будут вести на "шестом канале" "круглые столы" на актуальные темы. Когда об этих планах Вольского спросили Киселева, последний ответил, что это, наверное, была шутка и никаких "круглых столов" на "шестом канале" не предвидится.

Конечно, это была не шутка. Человеку с менталитетом чиновника трудно понять законы функционирования телевидения. Чиновники, в особенности "старой закалки", все еще мыслят по законам "галактики Гуттенберга", в то время как телевидение живет по законам "галактики Маклюэна". Чиновник полагает, что рассуждения, "круглые столы", симпозиумы, "мудрые мысли" способны оказывать влияние на людей. Однако телевидение требует шоу, эмоций, мифов, а не рациональных аргументов. Вот почему ток-шоу "Свобода слова" привлекает внимание телезрителей, а нудные "круглые столы", наоборот, отпугивают. Ведь в шоу важно не что говорится, а как говорится и кем говорится. Главное - наличие конфликта. Нет конфликта - нет шоу. Поэтому на программы типа "Свободы слова" обязательно приглашаются такие специалисты политического шоу, как В.Жириновский и В.Новодворская и др.

Точка зрения чиновников на роль СМИ в обществе отражена в уже цитировавшейся нами "Доктрине информационной безопасности": "Современные условия политического и социально-экономического развития страны вызывают обострение противоречий между потребностями общества в расширении свободного обмена информацией и необходимостью сохранения отдельных регламентированных ограничений на ее распространение" (Цит. по Дроздов Ю., Фартышев В. Юрий Андропов и Владимир Путин. М. 2001. С. 281. ) . К источникам угроз информационной безопасности России авторы документа относят "неразвитость институтов гражданского общества и недостаточный государственный контроль за развитием информационного рынка России" (Там же. С. 280.). Видимо, ликвидация олигархических медиа-холдингов преследовала цель установить "достаточный" контроль над СМИ.

Но у журналистов, что называется, собственная гордость. Журналисты образуют некое подобие профессиональной касты, у которой существует представление о своей роли в обществе, своя мифология профессии. Журналисты "ощущают за собой особую миссию, подобно Марку Антонию Шекспира: "Похоронить Цезаря, а не молиться на него". И, подобно Бруту, они убеждены, что их критицизм не означает нелояльности правительству. Они не меньше любят правительство, они лишь больше любят свой народ" (Graber D. Mass Media and American Politics. 4-th ed. P. 322.) . Это относится не только к американским журналистам. Такова природа современных масс-медиа и психология людей в них работающих.

Поскольку природа государства везде одинакова и разница состоит лишь в формах ее проявления, то противоречие между чиновниками и журналистами будет сохраняться всегда. Государство использует довольно широкий спектр средств для того, чтобы контролировать СМИ. Рассмотрим этот вопрос подробнее.

Слово «цензура» имеет латинское происхождение (censura), но в нашем восприятии оно тесно связано с советским временем, когда любое слово журналиста находилось под жестким контролем госорганов и парткомов.      Впервые запрет цензуры был закреплен на законодательном уровне в статье 2 Закона СССР «О печати и других средствах массовой информации», принятого 12 июня 1990 г. Верховным Советом СССР. Данная статья называлась «Свобода печати».  В 1988 году появился законопроект, носивший название инициативного авторского. Его создателями были М.А. Федотов, Ю.М. Батурин и В.Л. Ентин. Именно этот проект лег в основу Закона ССС «О печати и других средствах массовой информации» от 12 июня 1990 г. Впрочем, и ныне действующий Закон о СМИ во многом основан на инициативном авторском проекте трех указанных цивилистов.      Но исчезла ли цензура совсем и что есть «цензура»?      В статье 29 Конституции РФ кроме гарантии свободы массовой информации декларируется гарантия свободы мысли и слова, а также содержится положение о том, что никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений и отказу от них.       Статья 3 Закона о СМИ уточняет: цензура массовой информации, т.е. требование от редакции средства массовой информации со стороны должностных лиц, государственных органов, организаций, учреждений или общественных объединений предварительно согласовывать сообщения и материалы (кроме случаев, когда должностное лицо является автором или интервьюируемым), а равно наложение запрета на распространение сообщений и материалов, их отдельных частей, не допускается. Кроме того, не допускается создание и финансирование организаций, учреждений, органов или должностей, в задачи либо функции которых входит осуществление цензуры массовой информации.      Как видно, точного юридического определения термину «цензура» Закон о СМИ не дает. Однако согласно вышеуказанной статье цензура массовой информации может выражаться в одном из двух случаев вмешательства в деятельность СМИ:

•      при требовании согласовывать содержание сообщений и материалов до их распространения;

•      в случае наложения запрета на распространение сообщений и материалов или их отдельных частей.

     Иными словами, цензура может быть предварительной либокарательной1 (последующей2 ).      Предварительная цензура проводится на стадии подготовки продукции СМИ к выпуску.      Карательная (последующая) — после выхода продукции СМИ в свет (в эфир) и выражается в воспрепятствовании ее распространению (судебном, административном или уголовном).      «Первый вид цензуры — требование о согласовании информации, готовящейся к распространению СМИ, может исходить от должностных лиц, государственных органов, организаций, учреждений или общественных объединений.      Коммерческие организации в перечень гипотетических цензоров, приведенный в статье 3, не входят. Это объясняется тем, что целью статьи являлось пресечение тотального надзора над деятельностью СМИ и журналистов именно со стороны государства. Кроме того, законодатель, видимо, посчитал, что отдельно взятый хозяйствующий субъект не сможет полностью контролировать деятельность даже одного СМИ, так как вряд ли сможет подобрать правовые рычаги для этого. Между тем в наблюдаемый нами период расцвета гигантских корпораций или, скажем, в районах, где вынуждены уживаться единственное на всю округу крупное предприятие и одна местная газета или радиостанция, такой негласный контроль, безусловно, может существовать»3 .      От цензуры следует отличать случаи:

•      согласования сообщений и материалов, существующие внутри каждой редакции, безусловно, цензурой не являющиеся (о цензуре говорят, когда требования о предварительном согласовании, исходят извне и адресованы именно редакции СМИ);

•      когда должностное лицо, требующее предварительного согласования текста сообщения или материала, является его автором либо выступало в роли интервьюируемого (поскольку в данном случае речь идет о соблюдении авторских прав данного лица либо его нематериальных благ, таких, как честь, достоинство, репутация);

•      ареста продукции СМИ, произведенного судом (объектом цензуры может выступать только сама информация (сообщения и материалы), но не материальные носители, на которых она зафиксирована);

•      приостановления деятельности СМИ судом по иску регистрирующего органа о признании свидетельства о его регистрации недействительным.

     Бесспорно, свобода слова не должна быть абсолютной. Поэтому в пункте 3 ст. 19 Международного пакта от 16 декабря 1966 г. «О гражданских и политических правах» подчеркнуто, что пользование правом беспрепятственно придерживаться своих мнений налагает особые обязанности и особую ответственность. Оно может быть сопряжено с некоторыми ограничениями, которые, однако, должны быть установлены законом и являться необходимыми. Это нужно, например, для уважения прав и репутации других лиц, охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения.      Поэтому, хотя статья 3 Закона о СМИ и провозглашает недопустимость цензуры и не содержит изъятий из этого принципа, законодательство Российской Федерации все же может предусматривать случаи, когда временное введение цензуры допускается.      Так, статья 12 Федерального конституционного закона от 30 мая 2001 г. № 3-ФКЗ «О чрезвычайном положении» в качестве одного из временных ограничений, применяемых в условиях чрезвычайного положения, называет «ограничение свободы печати и других средств массовой информации путем введения предварительной цензуры с указанием условий и порядка ее осуществления, а также временное изъятие или арест печатной продукции, радиопередающих, звукоусиливающих технических средств, множительной техники, установление особого порядка аккредитации журналистов».      Показательно, что до принятия указанного Федерального конституционного закона действовал Закон РСФСР от 17 мая 1991 г. № 1253-1 «О чрезвычайном положении», статья 23 которого содержала схожее положение, однако не предусматривала необходимости указания условий и порядка осуществления цензуры при ее введении в условиях чрезвычайного положения.      Представляет интерес и то, что данное ограничение может быть установлено не в каждом случае введения чрезвычайного положения, а только тогда, когда имели место:

•      попытки насильственного изменения конституционного строя Российской Федерации, захвата или присвоения власти;

•      вооруженный мятеж;

•      массовые беспорядки;

•      террористические акты;

•      блокирование или захват особо важных объектов или отдельных местностей;

•      подготовка и деятельность незаконных вооруженных формирований;

•      межнациональные, межконфессиональные и региональные конфликты, сопровождающиеся насильственными действиями, создающие непосредственную угрозу жизни и безопасности граждан, нормальной деятельности органов государственной власти и органов местного самоуправления (п. «а» ст. 3 Федерального конституционного закона № 3-ФКЗ).

Доктрина информационной безопасности

В сентябре 2000 года Президентом РФ была утверждена Доктрина информационной безопасности. Сами средства массовой информации и различные общественные организации встретили её в штыки. Характерным здесь является Заявление Союза журналистов России, в первом же предложении которого утверждается, что «главную угрозу информационной безопасности России представляет та политика, которая воплощена в Доктрине информационной безопасности». Однако содержательный анализ текста Доктрины показывает, что негативные оценки излишне драматизируют ситуацию.

Прежде всего, следует отметить, что сама по себе доктрина не может быть опасной, поскольку не является нормативно-правовым актом, обязательным к непосредственному исполнению государством, гражданами или организациями. Она в большей степени соответствует таким типам документов, как заявление о намерениях или декларация. В ней представлена совокупность официальных взглядов на цели, задачи, принципы и основные направления обеспечения информационной безопасности Российской Федерации. Доктрина служит основой для формирования национальной политики, подготовки предложений по совершенствованию правового, методического, научно-технического и организационного обеспечения информационной безопасности государства, а также разработки целевых программ её обеспечения.

Соблюдение конституционных прав и свобод человека и гражданина в информационной сфере признано Доктриной в качестве первой из четырёх составляющих национальных интересов России, для защиты которых и создаётся система информационной безопасности. Одной из таких основных конституционных свобод определена свобода массовой информации. Доктрина четко и недвусмысленно устанавливает необходимость обеспечения права человека и гражданина свободно передавать, производить и распространять информацию любым законным способом, подтверждает необходимость соблюдения гарантий свободы массовой информации и запрет цензуры. Она выступает против монополизации информационного рынка России, его отдельных секторов как отечественными, так и зарубежными информационными структурами.

Доктрина информационной безопасности справедливо признает, что правовая база, регулирующая деятельность СМИ, требует безотлагательного совершенствования. Приведённый в ней перечень наиболее важных направлений такого совершенствования включает:

• разработку и принятие нормативно-правовых актов, устанавливающих ответственность юридических и физических лиц за несанкционированный доступ к информации, её противоправное искажение и противозаконное использование, преднамеренное распространение недостоверной и противоправное раскрытие конфиденциальной информации, использование в преступных и корыстных целях служебной информации или информации, содержащей коммерческую тайну;

• принятие норм, касающихся взаимодействия государства со средствами массовой информации;

• уточнение статуса иностранных информационных агентств, средств массовой информации и журналистов, а также статуса инвесторов при привлечении иностранных инвестиций для развития информационной инфраструктуры России;

• создание правовой базы для формирования в Российской Федерации, помимо имеющихся федеральных, и региональных структур обеспечения информационной безопасности.

Отдельным пунктом нормотворческой деятельности, предусмотренной Доктриной, упоминается необходимость введения запрета на использование эфирного времени в электронных средствах массовой информации для демонстрации программ, пропагандирующих насилие и жестокость, антиобщественное поведение.

Один из подразделов Доктрины касается информационного обеспечения государственной политики, что включает в себя доведение до российской и международной общественности достоверной информации о государственной политике Российской Федерации, её официальной позиции по социально значимым событиям российской и международной жизни. Однако единственный способ, который государство сочло возможным применить для обеспечения такого информирования, – усиление самих государственных СМИ и расширение их возможностей, а также разработка методов формирования государством информационной политики государственных телерадиовещательных организаций и других государственных СМИ. При этом совершенно не учитывается опыт зарубежных стран, в которых информирование граждан и международного сообщества о государственной политике успешно осуществляется не через государственные, а через общественные или частные средства массовой информации. Правда, необходимым условием для этого является открытость для СМИ как государственной власти в целом, так и отдельных её органов, что в России на сегодняшний день, увы, отсутствует. Ситуация может измениться, если будут разработаны, как предполагает Доктрина, действенные организационно-правовые механизмы доступа средств массовой информации к открытой информации о деятельности органов государственной власти и общественных объединений.

В тексте Доктрины тема государственной помощи средствам массовой информации сводится лишь к необходимости поддержки деятельности российских информационных агентств по продвижению своей продукции на зарубежный и внутренний информационный рынок и даже нет намёка на оказание государством другой помощи СМИ.

Доктрина уделяет достаточно большое внимание правам рядовых граждан на доступ к информации, на личную и семейную тайну. Наряду со свободой массовой информации соблюдение данных конституционных прав человека и гражданина соответствует национальным интересам России в информационной сфере.

Неправомерное ограничение доступа граждан к открытым информационным ресурсам федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления, к открытым архивным материалам и другой открытой социально значимой информации признается Доктриной в качестве существенной угрозы конституционным правам и свободам человека и гражданина в области духовной жизни и информационной деятельности. Доктрина констатирует, что права граждан на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, тайну переписки не имеют достаточного правового, организационного и технического обеспечения. Неудовлетворительно организована защита персональных данных, собираемых органами государственной власти и местного самоуправления. Доктрина признает, что необеспеченность права на доступ к информации вызывает негативную реакцию населения, что в ряде случаев ведёт к дестабилизации социально-политической обстановки в обществе. При этом предполагается, что для обеспечения доступа граждан к информации будет ускорено формирование и повышена эффективность хозяйственного использования открытых государственных информационных ресурсов.

В качестве угрозы конституционным правам и свободам человека и гражданина на личную и семейную тайну, тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, на защиту своей чести и своего доброго имени называется противодействие реализации этих прав со стороны криминальных структур, а также неисполнение органами государственной власти и местного самоуправления, организациями и гражданами требований федерального законодательства, регулирующего отношения в информационной сфере.

Большинством настороженных оценок Доктрина, по всей видимости, обязана тем своим положениям, которые говорят об информационной угрозе России со стороны зарубежных государств. Действительно, перечень таких угроз занимает в её тексте немало места. В соответствии с ней России следует опасаться:

• вытеснения российских информационных агентств, средств массовой информации с внутреннего информационного рынка и усиления зависимости духовной, экономической и политической сфер общественной жизни России от зарубежных информационных структур;

• девальвации духовных ценностей, пропаганды образцов массовой культуры, основанных на культе насилия, на духовных и нравственных ценностях, противоречащих ценностям, принятым в российском обществе;

• монополизации информационного рынка России, его отдельных секторов зарубежными информационными структурами;

• противодействия доступу Российской Федерации к новейшим информационным технологиям, взаимовыгодному и равноправному участию российских производителей в мировом разделении труда в индустрии информационных услуг, средств информатизации, телекоммуникации и связи, информационных продуктов, а также создания условий для усиления технологической зависимости России в области современных информационных технологий;

• закупки органами государственной власти импортных средств информатизации, телекоммуникации и связи при наличии отечественных аналогов, не уступающих по своим характеристикам зарубежным образцам;

• вытеснения с отечественного рынка российских производителей средств информатизации, телекоммуникации и связи; увеличения оттока за рубеж специалистов и правообладателей интеллектуальной собственности;

• деятельности иностранных политических, экономических, военных, разведывательных и информационных структур, направленной против интересов Российской Федерации в информационной сфере;

• стремления ряда стран к доминированию и ущемлению интересов России в мировом информационном пространстве, вытеснению её с внешнего и внутреннего информационных рынков;

• обострения международной конкуренции за обладание информационными технологиями и ресурсами;

• деятельности международных террористических организаций;

• увеличения технологического отрыва ведущих держав мира и наращивания их возможностей по противодействию созданию конкурентоспособных российских информационных технологий;

• разработки рядом государств концепций информационных войн, предусматривающих создание средств опасного воздействия на информационные сферы других стран мира, нарушение нормального функционирования информационных и телекоммуникационных систем, сохранности информационных ресурсов, получение несанкционированного доступа к ним;

• информационного воздействия иностранных политических, экономических, военных и информационных структур на разработку и реализацию стратегии внешней политики Российской Федерации;

• распространения за рубежом дезинформации о внешней политике Российской Федерации;

• попыток несанкционированного доступа к информации и воздействия на информационные ресурсы, информационную инфраструктуру федеральных органов исполнительной власти, реализующих внешнюю политику Российской Федерации, российских представительств и организаций за рубежом, представительств Российской Федерации при международных организациях;

• активизации деятельности иностранных государственных и коммерческих предприятий, учреждений и организаций в области промышленного шпионажа с привлечением к ней разведывательных и специальных служб и т.д. и т.п.

Столь обширный перечень угроз плохо согласуется с рядом международных договоров, которые заключила Россия, в том числе совсем «свежих», таких, как Окинавская хартия глобального информационного общества, подписанная Президентом РФ Владимиром Путиным на саммите стран большой восьмерки в Японии – всего на две недели раньше, чем Доктрина информационной безопасности. Как и Доктрина, Окинавская хартия утверждает, что информационно-коммуникационные технологии являются одним из наиболее важных факторов, влияющих на формирование человека и общества XXI века. Однако в противоположность Доктрине Хартия исходит из принципов максимальной открытости и дружелюбия правительств по отношению к процессам глобализации.

Возможно, именно этим различием в подходах объясняется чрезвычайная краткость и обтекаемость той части Доктрины, в которой говорится о развитии международного сотрудничества в информационной сфере. В Доктрине признаётся, хотя и сдержанно, что современные условия политического и социально-экономического развития страны вызывают необходимость расширения взаимодействия с международными и зарубежными органами и организациями. Тем не менее, такое сотрудничество ограничивается противодействием угрозе развязывания противоборства в информационной сфере.

Важную роль в регулировании информационных отношений играет государство. Предметом государственного регулирования являются общественные информационные отношения и поведение субъектов, которые вступают в эти отношения. Правовое регулирование информационных отношений – это осуществляемое государством с помощью всех юридических средств властное влияние на эти отношения с целью их упорядочения, закрепления, охраны и развития.

Правовое регулирование информационных, как и других общественных отношений, осуществляется с помощью императивного и диспозитивного методов. Диспозитивный метод применяется для регулирования так называемых горизонтальных, «частных» информационных отношений (права на уважение чести и достоинства, на свободу слова, на личные бумаги). Императивный метод применяется к таким сферам, как лицензирование, запрещения распространение определенных видов информации, режим государственной тайны.

Основным объектом правового регулирования в информационном праве являются информационные отношения.

Информационные отношения – это общественные отношения, которые возникают во всех сферах жизни и деятельности общества и государства в процессе получения, использования, распространения и сохранения информации, то есть в процессе реализации информационных прав субъекта.

Объектом информационного отношения будет определенное социальное благо, ради которого субъекты вступают в данное правоотношение, а именно, - информация.

Подводя итоги, можно сделать следующие выводы:

 - информационные права (право на сбор, распространение, использование и сохранение информации), по поводу которых возникают информационные отношения, являются основополагающими, естественными по своей сути, необходимыми для становления и развития личности, для надлежащего функционирования государства;

 - государственный и частный интерес в правовом регулировании информационных прав должен быть сбалансированным ради обеспечения надлежащей реализации прав отдельной личности, социальных групп и государства;

 - для уравновешивания различных интересов базовыми являются принципы: балансирования, приоритета свободы слова, значимости информации, которая вызывает общественный интерес, законности ограничений информационных прав.

 недопущение злоупотребления свободы массовой информации. Основным механизмом здесь являются предупреждения редакциям СМИ в связи с нарушениями ими ст. 4 Закона о СМИ («Недопустимость злоупотребления свободой массовой информации»), законодательства Российской Федерации о выборах и референдумах, а также Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности».

Не являясь механизмом цензуры, предупреждения Росохранкультуры должны служить предостережением от дальнейшего грубого нарушения законодательства редакциями и журналистами. Нельзя отрицать их существенную воспитательную роль, как для СМИ, нарушающих законодательство, так и для всего журналистского сообщества. В связи с этим, следует признать целесообразным максимальную гласность при выполнении функций государственного контроля деятельности в сфере массовых коммуникаций. 

Федеральный Закон «О противодействии экстремистской деятельности»

(в ред. Федеральных законов от 27.07.2006 № 148-ФЗ, от 27.07.2006 № 153-ФЗ, от 10.05.2007 № 71-ФЗ, от 24.07.2007 № 211-ФЗ, от 29.04.2008 № 54-ФЗ)

(извлечения)

<…>

Статья 1. Основные понятия

Для целей настоящего Федерального закона применяются следующие основные понятия:  1) экстремистская деятельность (экстремизм):  насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации;  публичное оправдание терроризма и иная террористическая деятельность;  возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни;  пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии;  нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии;  воспрепятствование осуществлению гражданами их избирательных прав и права на участие в референдуме или нарушение тайны голосования, соединенные с насилием либо угрозой его применения;  воспрепятствование законной деятельности государственных органов, органов местного самоуправления, избирательных комиссий, общественных и религиозных объединений или иных организаций, соединенное с насилием либо угрозой его применения;  совершение преступлений по мотивам, указанным в пункте "е" части первой статьи 63 Уголовного кодекса Российской Федерации;  пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения;  публичные призывы к осуществлению указанных деяний либо массовое распространение заведомо экстремистских материалов, а равно их изготовление или хранение в целях массового распространения;  публичное заведомо ложное обвинение лица, замещающего государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации, в совершении им в период исполнения своих должностных обязанностей деяний, указанных в настоящей статье и являющихся преступлением;  организация и подготовка указанных деяний, а также подстрекательство к их осуществлению;  финансирование указанных деяний либо иное содействие в их организации, подготовке и осуществлении, в том числе путем предоставления учебной, полиграфической и материально-технической базы, телефонной и иных видов связи или оказания информационных услуг;  2) экстремистская организация - общественное или религиозное объединение либо иная организация, в отношении которых по основаниям, предусмотренным настоящим Федеральным законом, судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности в связи с осуществлением экстремистской деятельности;  3) экстремистские материалы - предназначенные для обнародования документы либо информация на иных носителях, призывающие к осуществлению экстремистской деятельности либо обосновывающие или оправдывающие необходимость осуществления такой деятельности, в том числе труды руководителей национал-социалистской рабочей партии Германии, фашистской партии Италии, публикации, обосновывающие или оправдывающие национальное и (или) расовое превосходство либо оправдывающие практику совершения военных или иных преступлений, направленных на полное или частичное уничтожение какой-либо этнической, социальной, расовой, национальной или религиозной группы.

Статья 2. Основные принципы противодействия экстремистской деятельности

Противодействие экстремистской деятельности основывается на следующих принципах:  признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина, а равно законных интересов организаций;  законность;  гласность;  приоритет обеспечения безопасности Российской Федерации;  приоритет мер, направленных на предупреждение экстремистской деятельности;  сотрудничество государства с общественными и религиозными объединениями, иными организациями, гражданами в противодействии экстремистской деятельности;  неотвратимость наказания за осуществление экстремистской деятельности.  <…>

Статья 8. Предупреждение о недопустимости распространения экстремистских материалов через средство массовой информации и осуществления им экстремистской деятельности

В случае распространения через средство массовой информации экстремистских материалов либо выявления фактов, свидетельствующих о наличии в его деятельности признаков экстремизма, учредителю и (или) редакции (главному редактору) данного средства массовой информации уполномоченным государственным органом, осуществившим регистрацию данного средства массовой информации, либо федеральным органом исполнительной власти в сфере печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций, либо Генеральным прокурором Российской Федерации или подчиненным ему соответствующим прокурором выносится предупреждение в письменной форме о недопустимости таких действий либо такой деятельности с указанием конкретных оснований вынесения предупреждения, в том числе допущенных нарушений. В случае, если возможно принять меры по устранению допущенных нарушений, в предупреждении также устанавливается срок для устранения указанных нарушений, составляющий не менее десяти дней со дня вынесения предупреждения.  Предупреждение может быть обжаловано в суд в установленном порядке.  В случае, если предупреждение не было обжаловано в суд в установленном порядке или не признано судом незаконным, а также если в установленный в предупреждении срок не приняты меры по устранению допущенных нарушений, послуживших основанием для вынесения предупреждения, либо если повторно в течение двенадцати месяцев со дня вынесения предупреждения выявлены новые факты, свидетельствующие о наличии признаков экстремизма в деятельности средства массовой информации, деятельность соответствующего средства массовой информации подлежит прекращению в установленном настоящим Федеральным законом порядке.

Статья 11. Ответственность средств массовой информации за распространение экстремистских материалов и осуществление экстремистской деятельности

В Российской Федерации запрещаются распространение через средства массовой информации экстремистских материалов и осуществление ими экстремистской деятельности.  В случае, предусмотренном частью третьей статьи 8 настоящего Федерального закона, либо в случае осуществления средством массовой информации экстремистской деятельности, повлекшей за собой нарушение прав и свобод человека и гражданина, причинение вреда личности, здоровью граждан, окружающей среде, общественному порядку, общественной безопасности, собственности, законным экономическим интересам физических и (или) юридических лиц, обществу и государству или создающей реальную угрозу причинения такого вреда, деятельность соответствующего средства массовой информации может быть прекращена по решению суда на основании заявления уполномоченного государственного органа, осуществившего регистрацию данного средства массовой информации, либо федерального органа исполнительной власти в сфере печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций, либо Генерального прокурора Российской Федерации или подчиненного ему соответствующего прокурора.  В целях недопущения продолжения распространения экстремистских материалов суд может приостановить реализацию соответствующих номера периодического издания либо тиража аудио- или видеозаписи программы либо выпуск соответствующей теле-, радио- или видеопрограммы в порядке, предусмотренном для принятия мер по обеспечению иска.  Решение суда является основанием для изъятия нереализованной части тиража продукции средства массовой информации, содержащей материал экстремистской направленности, из мест хранения, оптовой и розничной торговли.