!!!Экзамен зачет 2024 год / Васьк

§ 2. Границы критики

---------

гическое толкование на том основании; что «почти все в ней представляет собой логическое толкование сообразно намерению законодателя» .

В настоящее время тоже находятся еще ученые, настаи­ вающие на невозможности провести резкую границу между критикой и толкованием. Так например, Пфафф и Гофман объявляют «не вполне правильным» утверждение, что кри­ тику следует строго отделять от толкования, и указывают, что «описки и опечатки могут быть обнаруживаемы как по­ средством толкования, так и внешним (свойственным только критике) путем»51. Под «внешним путем» авторы разумеют проверку текста закона на основании подготовительных работ (проектов, протоколов, мотивов и пр.). Несомненно, что озна­ комление с этими работами может повести к открытию опи­ сок и опечаток в подлинном тексте закона, тем не менее, вопервых, и тут требуется понимание смысла закона и, следова­ тельно, толкование его, а, во-вторых, исправление текста все равно не может быть допущено, ибо опять-таки никто, кроме самого законодателя, не вправе изменять «ни единой буквы» в подлинном тексте закона. Устранить обусловливаемое опис­ ками и опечатками искажение истинного смысла закона мож­ но единственно посредством толкования его, которое только и разрешается гражданам и подчиненным органам власти е:о .

Hufeland (70-71) делил толкование логическое и филологическое, а по­ следнее —на критику и грамматическое толковании.

50 Thibaut, Auslegung, 180, Anm. X.

51 Pfaff und Hofmann, 175.

52 Полнейшее смешение критики с толкованием встречается в «Энцикло­ педии законоведения» Рождественского (1863, с. 140-141): «Разве толь­ ко в немногих случаях должно прибегать иногда к толкованию рас­ пространительному, стеснительному или изъяснительному, — именно эти толкования могут быть необходимы при изучении древних законов, до­ шедших до нас в рукописях, которых текст искажен в течение времени».

79 |

Глава II

Задачи и виды толкования

Толкованием (Auslegung, Deutung), или интерпретацией

(interpretatio, interpretation), называется совокупность прие­ мов, применяемых к произведениям человеческого духа с це­ лью понять и х 53.

Сущность процесса понимания заключается с психологи­ ческой точки зрения в том, что условные знаки, служащие средством духовного общения людей между собою (т. е. сло­ ва, письмена, образы и т. д.), возбуждают в воспринимающем их те же представления, понятия и чувствования, какие свя­ зывались с этими знаками в душе употребившего их лица. «Понимать», говорит Бласс, «значит сознавать и чувствовать то, что сознавал и чувствовал пишущий (мы говорим теперь только о герменевтике литературных памятников), или, дру­ гими словами, уподобить свое душевное состояние состоянию пишущего и, так сказать, отождествить себя с автором, имея, притом, в виду именно то время, когда он писал свое произведение» м .

53 Wundt, Logic, II В., 2 Abth., 1895, 82: «Als Interpretation bezeichnen wir allgemein den Inbegriff der Methoden, die uns ein Verstandniss geistiger Vorgange und geistiger Schopfungen verschaffen sollen». Steinthal, Die arten und Formen der Interpretation (Verhandlungen dor 32 Versammlung deutscher Philologen und Schulmanner, 1878) 28: «Den Weg zum Verstandniss, oder die Operation, durch welche das Verstandniss erwirkt wird, nennen wir Interpretation oder Deutung». Cp. Boeckh, Encyclopadie un Merhodologic der philologischen Wissenschaften, 1869, S. 79 ff.

54 Бласс, Герменевтика и критика, 1891, 24. Steinthal, 28: «Das gemeine Verstehen geschieht unmittelbar und ist lediglich in dem psychologischen Processe enthalten, dass gehoete Sprachlaute oder gesehene Schriftzeichen im Horenden oder Lesenden dieselben Gedanken erregen, durch welche sie im Sprechenden oder Schreibenden veranlasst weren». Paul, Methodenlehre der germanischen Philologie, 178, (в его же Grundriss der germ. Phil., 1897).

| 80

Глава II. Задачи и виды толкования

------------------ v^A />------------------

Иногда процесс понимания совершается непроизвольно и мгновенно, как например, речь человека, образ мыслей и спо­ соб выражения которого нам хорошо известны, мы понимаем без всякого труда, схватывая мысль на лету, с полуслова55. Напротив очень часто полного понимания можно достигнуть лишь при помощи более или менее сложного умственного про­ цесса, каким и является толкование.

Обращаясь специально к нормам писаного права, необхо­ димо признать, что они более других литературных произ­ ведений нуждаются в толковании, во-первых, в виду своего важного практического значения, а во-вторых, в силу пред­ писания закона.

С одной стороны, уже та роль, которую нормы выполня­ ют в социальной жизни, служа гражданам руководством в их поступках, является весьма побудительной причиной к то­ му, чтобы все и каждый стремились как можно лучше по­ нять смысл норм. С другой стороны, сам законодатель, вос­ прещая отговариваться неведением законов (ст. 62 Основных законов), вменяет гражданам в обязанность знать изданные им норм ы .(прим ечание 1) Но знать закон не значит про­ сто выучить наизусть и хранить в памяти его слова56. Нельзя отговариваться не только незнанием закона, но и непонимани­ ем или неправильным пониманием его: если полное неведение права не принимается в оправдание и влечет невыгодные по­ следствия (ignorantia juris nocet), то такое же значение имеет и заблуждение в праве (error juris nocet)57. Отсюда следует, что

55 Проф. Штейнталъ наглядно изображает этот процесс такою форму­ лой: «совокупность идей Р вызывает у говорящего ряд звуков L, а этот ряд звуков L снова возбуждает в слушающем ту же совокупность идей

Р. Таким образом Р=Ь и L=P. » (с. 28). Tobler, Methodik der philolog. Forschung, 277-278 (в Grober’s Grundriss der romanischen Philologie, I. 1888).

56 Celsus: Scire leges non hoc est, verba earum tenere, sed vim ac potestatem. (L. 17 D. de leg. 1, 3).

57 Как известно, незнание и ошибка обсуждаются в юриспруденции оди­ наково. Savigny, System, III, § 115; Dernburg, I, § 87.

81 I

Глава II. Задачи и виды толкования

-------------------

граждане обязаны не только знать, но и понимать законы58, а последнее достижимо не иначе, как при помощи тщательного толкования.

58 Эта обязанность является по нашему праву безусловной, так как из принципа, выраженного в 62 ст. Основных законов не установлено изъя­ тий, если не считать тех редких случаев, когда с ошибкой в праве связы­ ваются особые последствия, как, например, признание владения добросо­ вестным по ст. 529 I ч. X т. («владение признается добросовестным, если тот, кто владеет имуществом, не знаетп, что сие имущество по закону о наследстве, или на основании законного акта ... принадлежит друго­ му»), О другом случае (condictio indebiti) см. у г. Анненкова, I, 85-86. Иначе обстоял рассматриваемый вопрос в римском праве, которое раз­ решало отговариваться незнанием законов целым категориям лиц (ма­ лолетним, женщинам, солдатам, необразованным лицам) в различной, впрочем, мере, а иногда даже и каждому вообще гражданину. Барон, Система, I, § 10; Savigny, System, III, Reilage VIII, № XXX. Несравнен­ но меньше исключений установлено в современных законодательствах, провозглашающих принцип: «нельзя отговариваться неведением опуб­ ликованного закона». (Австрийское гражданское уложение, § 2; Прус­ ское Земское право, Введение, § 12; Саксонское гражданское уложение, § 97: Испанское гражданское уложение, ст. 2; Португальское гражданское уложение, ст. 9). По тем кодексам, где этот принцип не выражен в об­ щей форме (французскому, итальянскому, германскому), ошибка в праве считаются извинительной чаще, Laurent, Principes, XV, п. 595 ss.; Saxedo, 352-353; Lebroue de Vareilles-Sommieres, Etude sur l’erreur, 1871, 360 ss.; Kipp ( Windscheid, 353); Adler, Die Workingmen des Rechtsirrthums (Jahrb. Fur Dogmatik, 1894, XXXIII B., 149 ff.). В недавнее время некоторые пи­ сатели стали предлагать для принципа «никто не может отговариваться незнанием законов» другие формулировки: «кто действует под влияни­ ем ошибки в праве, действие того, по общему правилу, ведет к тем же последствиям, к каким привело бы, если бы он не ошибался» (Pfaff und Hofmann, Commentar, 152), «известен ли был действующему лицу закон ила нет, это безразлично для юридического обсуждения его действия» (id., 151), «ошибка в праве не может помешать его применению» (Adler, 152), «так как закон предполагается ясным, то никто не может выводить для себя каких-либо правомочий из своего неведения закона» (Kiihne, Ungewissheit des Glaubigers als Grund zur Deposition behufs Befreiung des Schuldners, Jahrb. fiir Dogm., 1879, XVII B., 13-14) и др. Все эти фор­ мулы выражают в сущности одну и ту же мысль: каждый гражданин должен знать и правильно понимать действующее право своей страны, а потому не может ссылаться на свое неведение или заблуждение с целью отклонить от себя установленные правом последствия.

| 82

Глава II. Задачи и виды толкования

------------------

Согласно сказанному, задача толкования норм может быть определена наиболее точным образом так: толкование долж ­ но воспроизвести те представления и понятия, которые связывал с данной нормой ее создатель. Так как эти пред­ ставления и понятия составляют смысл или содержание нор­ мы и в то же время выражают мысль и волю автора, то за­ дачу толкования можно еще формулировать, как «раскрытие содержания нормы», или «развитие ее смысла»59, или «вы­ яснение мысли и воли законодателя»60. Можно даже, олице­ творяя норму, говорить о «выяснении мысли или воли самой нормы»61, но не следует забывать, что это не более, как фи­ гуральное выражение. Норма сама по себе не имеет ни воли, ни мысли: она представляет собою совокупность слов, т. е. из­

59 Gluck, 205-206: «Was heisst ein Gesetz erklaren? Nichts andres, als den wahren Sinn eines Gesetzes ... entwickeln. Miihlenbruch, I, § 53: «Ein Gesetz auszulegen heisst den Sinn oder den Inhalt desselben entwickeln». Ана­ логично: Hufeland, 4-5. Windscheid, § 20: «Auslegung ist Darlegung des Inhalts des Rechts». Dernburg, § 34: «Interpretation der Gesetze ist die Ermittelung und Feststellung ihres Inhaltes». Wach, 251; Prager, Lehrbuch des gesammten Privatrechts, 1888, I, 158. Регелъсбергер, 138: «Деятель­ ность, направленная на объяснение смысла закона, и есть толкование закона». Малышев, 282: «Толкование закона, т. е. изъяснение и раскры­ тие точного его смысла»; Таганцев, 348; Ренненкампф, 103.

60 Eckhardus, I, § XVI: «Interpretari nihil aliul est, quam sensum auctoris ex ejus verbis et ratione declarare». Kierulff, 34: «Wahre Interpretation ist treue Darstellung des gesetzgeberischen Gedankens»; Geny, 36: «Lorsqu’on eutend celle-ci (l’interpretation), comme le prescrit 1'etymologic du mot, d’un simple diagnostic d’une volont6 (la volont6 16gislative)». Brocher, 6; Saredo,

394; Мейер, 23-24: «Толковать закон значит раскрывать истинный смысл его, изъяснять волю законодателя, облеченную в форму слова». Шерше­ невич, 58: «Толкование ... имеет своею целью раскрыть истинную волю законодателя».

61 Savigny, 213: «Das Geschaft der Austegung... (ist) die Reconstruction des dem Gesetze inwohnenden Gedankens». Lang, 19: «Juristische Auslegung ist Ergriindung und Darlegung des in der Rede enthaltenen juristischen Willens». Krug, 27 (как Савиньи); Geny, 228 ss. В источниках римско­ го права употребляются все перечисленные способы выражения: legum sententia, voluntas legislatoris, mens legislatoris, voluntas legis и пр. Все они сведены у Колера (Interpretation, 1, Anm. 2).

83 |

Глава, II. Задачи и виды толкования

* / // > -----------------------------------------

вестных условных знаков, посредством которых ее создатель сообщает гражданам то, что он думает и желает.

М ежду тем последнее обстоятельство упускают из виду некоторые писатели, противопоставляя мысль и волю зако­ на мысли и воли законодателя. Одним из первых сделал это разграничение Тёль в следующих, ставших знаменитыми сло­ вах: «закон путем обнародования отрывается от законодателя и, благодаря систематической связи, в которой его отдельные нормы находятся друг с другом и с действующим уже пра­ вом, приобретает такую самостоятельность, в качестве обна­ родованной воли законодательной власти, что воля и мнение настоящих авторов закона становятся безразличными»62.

В таком же дух, высказался Биндинг: «издавание законов равносильно для обладателя законодательной власти отчуж ­ дению своей индивидуальной воли: воля права приобретает по отношению к нему значение объективной силы. Он ста­ вит себя в подчинение закону и наравне со своими подданны­ ми уважает право. Личной является воля, сообщающая норме силу закона, личным является разум, вырабатывающий про­ ект. .. Но относительно того, что в действительности думает, а, следовательно, и желает закон, уже не имеет, после обнаро­ дования его, решающего значения ничья личная воля. Закон думает и желает то, что добывает из него разумно толкующий народный дух (под этим я разумею народ, как совокупность граждан, поскольку они умственно занимаются законом.)»63.

Аналогичные выражения употребляет Вах: «Закон есть особого рода выражение мысли. Он — волеизъявление... не слово, за которым находится воля, а превратившаяся в слово воля (W ort gewordener Wille). Толковать закон значит отыс­ кивать и раскрывать не ту волю, которая была источником слова, а ту, которая составляет его содержание»64. По словам Штпоббе, «при толковании закона речь идет не о том, чего

62 Thol, 150.

63 Binding, 455, 456. Аналогично: Schlesinger (Reuterskiold, 16). 64 Wach, 256. Аналогично: Danz, 34-35; Hefftev, 28, 31.

| 84

Глава II. Задачи и виды толкования

, / / / > ----------------------------------------

желал законодатель, — обыкновенно это даже нельзя устано­ вить, — а о том, что он объявил своею законодательною волею в форме закона»65.

Но особенно подробно развил этот взгляд Колер. «Господ­ ствующая теория, — говорит он,—считает задачей толкова­ ния определение того, что законодатель желал, каковы бы­ ли мысли законодателя, нашедшие себе выражение в его сло­ вах. .. Обычное учение ложно; решающее значение имеет не то, что желает составитель закона, а то, что желает закон. Конечно, закон не имеет воли в психологическом смысле, но имеет ее в телеологическом смысле, в качестве органического стремления к цели (Zweckbestreben); и наступают не те по­ следствия, коих желал автор закона, а те, которые обнаружи­ ваются из органического стремления к цели закона и вытека­ ют из созданного в законе духовного организма. Составитель закона может создать его или не создать; но если он его созда­ ет, то создает со всеми непосредственными и посредственными юридическими последствиями, которые, быть может, лежат далеко за пределами его кругозора. Юридическое содержа­ ние закона далеко не всегда вполне ясно его творцу; наоборот, часто от его взора скрыта значительная часть юридической и экономической природы закона, и применение последнего нередко дает совершенно не ту картину, которую представ­ лял себе законодатель. Другими словами, закон представля­ ет по отношению к своему автору нечто новое, постороннее, даже чуждое, и исследование его юридического действия яв­ ляется для него столь же новой задачей, как для музыкан­ та и живописца — анализ звуковых и цветовых эффектов, на которых основана эстетическая прелесть их произведений...

Закон представляет собою организм, т. е. тело, проникнутое духовной созидающей силой (Bildungstrieb)... Закон —только то, что воплотилось в слове. Поэтому, слово закона есть мера

65 Stobbe, 196. Ср. Holder, Auslegung, 4-5; Meyer, 2 ff.; Bekker (Jahrb. f, Dogm, XXXIV, 74 ff.).

85 |

Глава II. Задачи и виды толкования

-------------х ///'-------------

законодательного действия, законодательного ак та ... С дру­ гой стороны, слово не мертво, оно —носитель духовного, во­ площение определенного духовного стремления к цели»66.

Если устранить из приведенных рассуждений образы и олицетворения и рассмотреть их логический скелет, то ока­ жется, что мнение Тёля, Биндинга, Колера и др. сводится к следующему. Воля и мысль законодателя не всегда нахо­ дят полное и точное выражение в нормах. То, что он думал и хотел выразить в данной норме, может не совпадать с тем, что в действительности выражено в ее словах. А так как гра­ ждане обязаны соблюдать волю законодателя лишь постоль­ ку, поскольку она воплощена в норме и обнародована, значит, задача толкования состоит в раскрытии того, что в норме вы­ ражено, а не того, что законодатель хотел в ней выразить, но не выразил.

В этом воззрении имеется доля истины. Что в словах зако­ на далеко не всегда выражаются действительная воля и мысль законодателя, это — несомненный и вполне понятный факт. Законодатель, сообщая гражданам свои мысли и желания, пользуется словами. При этом он легко может избрать не вполне подходящие слова, которые, согласно своему обыч­ ному употреблению в литературе и жизни, означают не те представления и понятия, какие он имел в виду. Вследствие этого получается разлад между мыслью и словами законода­ теля: выходит, что он хотел сказать одно, а сказал другое. Но можно ли, в виду этого, утверждать, что предпочтение всегда должно быть отдаваемо словам законодателя, и что не нужно стремиться к раскрытию его действительной мысли и воли? Вовсе нет. Законодатель прибегает к помощи слов пото­ му, что не имеет другого способа объявлять гражданам свои веления. Вследствие этого слова, из которых состоят нормы, имеют значение только средства к познанию воли и мысли законодателя, средства ближайшего, но не безусловно вер-

66 КоМет, Interpretation, 1-3, 20, 33-34.

| 86

Глава II. Задачи и виды толкования

^ // / > ----------------------------------------

ного и не единственного. Поэтому, совершенно неправильно придавать им самостоятельное значение и ставить выше во­ ли и мысли, знаками и показателями которых они служат. Напротив, если в каком-либо случае доказано, что законода­ тель выразился неправильно или неточно, то действительная его мысль должна иметь преимущество пред словами, кото­ рые ее передают неверно. Вопрос заключается только в том, из каких источников, кроме самого текста нормы, могут быть почерпаемы сведения относительно истинной мысли и воли законодателя. Но это —уже другой вопрос, не относящийся к существу дела: как бы он ни был разрешен, во всяком случае остается незыблемым положение, что слова нормы являются лишь средством для выражения мысли законодателя, а отсю­ да следует, что они имеют значение лишь постольку, посколь­ ку достигают этой цели.

Итак, задача толкования норм состоит в раскрытии дей­ ствительной мысли их автора. Но это — только непосредствен­ ная и ближайшая задача. Кроме нее, толкование преследует еще одну цель.

К аж дая законодательная норма, раз ее подлинность уста­ новлена и истинный смысл раскрыт, является для юриста сво­ его рода аксиомой, т. е. положением, безусловно достоверным и не требующим доказательств. Поэтому, логические выво­ ды из норм, если только, разумеется, они сделаны правиль­ но, имеют такое же точно аксиоматическое, обязательное зна­ чение. Другими словами, из наличных норм можно извле­ кать новые нормы, явно законодателем не установленные, но implicite содержащиеся в его прямых велениях и потому обя­ зательные для граждан. Этот процесс можно назвать логи­ ческим развитием норм. Необходимость его обусловливает­ ся самою сущностью юридических норм. «Они, — справедливо говорит Менгер, — предназначены для применения к действи­ тельной жизни; при помощи небольшого числа норм, часть крайне несовершенно формулированных, должна быть охва­

87 |

Глава II. Задачи и виды толкования

-------------ч ///'-------------

тываема и упорядочиваема вся бесконечно богатая содержа­ нием жизнь народа на протяжении многих поколений... Фи­ лолог наилучшим образом выполнит задачу толкования, если ограничится тем кругом мыслей, который нашел себе выра­ жение в данном тексте, и сообщит его читателю с наибольшей ясностью и наглядностью. Исследование возможных случаев, о которых автор не думал, совершенно чуждо цели филолога. Ни один филолог, например, не будет серьезным образом за­ ниматься рассмотрением вопроса, какой вид получили бы по­ следующие песни Илиады, если бы Патрокл вместо того, что­ бы быть убитым Гектором, вернулся здравым и невредимым в греческий лагерь. Интерпретатор-юрист, напротив, должен, если желает выполнить свою задачу, постоянно переходить за пределы того мира идей, под влиянием которого действовал законодатель, и распространять юридические нормы на такие явления, о которых тот не думал или даже не мог думать»67.

Отсюда видно, что толкование норм, в отличие от толко­ вания других литературных произведений, не может останав­ ливаться на определении прямого, непосредственного смыс­ ла норм, а должно обнаруживать еще и скрытое их содер­ жание. Сообразно с этим, оно делится на два вида: 1) т ол­ кование в тесном смысле слова или, изъяснение (Erklarung, explication) и 2) логическое развитие (ratiocinatio, Ableitung der Rechtssatze)68.

67 Menger, 109, Anm. 7.

68 В другом смысле употребляет термины «толкование в обширном и тес­ ном смысле» Pacifici-Mazzoni, понимая под первым определение значе­ ния всех вообще норм, а под вторым — только неясных. Pacifici-Mazzoni,

Istituzioni di diritto civile italiano, 1875, 1 144-147; «L’interpre tazione (delle leggi) nel suo pin largo significato consiste in quella operazione intelletuale, con cui giungiamo a conoscerle il significato, all’ effetto di applicarle ai singoli casi particolari... In senso stretto per interpretazione iutendiamo la spiegazione di una legge diffetosa». Аналогично: Jannuzzi, 73. Противопо­ ложение изъяснения и толкования встречается и у наших старых писа­ телей. Горюшкин, Руководство к познанию российского законоискусства, 1811, I, 38-39: «Понеже должность законоискусников в том состоит, что-

| 88