2.7. Принцип добросовестности

В силу упомянутой выше нормы п. 3 ст. 307 ГК РФ стороны обязаны действовать добросовестно, учитывая права и законные интересы друг друга, взаимно оказывая необходимое содействие для достижения цели обязательства, а также предоставляя друг другу необходимую информацию. Как видим, в данном случае добросовестность понимается законодателем не в субъективном, то есть как уважительное незнание об обстоятельстве, от которого зависит наступление негативных последствий, а в объективном смысле, то есть как требование действовать определенным образом в состоянии правовой неопределенности.

Вместе с тем определить границы, рамки добросовестного поведения весьма сложно, поскольку велик субъективный момент лица, который такие границы будет определять. По сути, при определении того, добросовестно или недобросовестно поступает тот или иной субъект, решается вопрос о справедливости в праве. Однако понимание справедливости зависит от менталитета, воспитания, взглядов субъекта правотворчества и правоприменения. Как справедливо разрешить то или иное дело при столь обширном и запутанном законодательстве? Безусловно, что в большинстве случаев обе стороны не могут быть удовлетворены решением суда.

Данный вопрос нельзя решить, обойдя проблему выбора типа правопонимания.

Согласно позитивизму (легизму) закон - это и есть справедливость (а вернее, вопрос о справедливости просто не ставится), суду достаточно воспользоваться известными правилами разрешения юридических коллизий, что делает решение верным. Сторонники естественно-правовой концепции полагают, что единственно подлинное, разумное, нравственное и справедливое право дано самой природой и коренится в объективной природе (в природе бога или человека, в физической, духовной или социальной природе и т.д.). Однако при наличии норм абстрактных, требующих значительной судейской дискреции, а также необходимости оценки норм права различных отраслей в их системной взаимосвязи, одним легизмом не обойтись (пример о долевой/солидарной множественности родителей за вред, причиненный ребенком), равно как нельзя обойтись естественно-правовой концепцией с ее практически безграничной свободой договора.

Можно сказать, что эти два типа правопонимания легли в основу основных правовых семей, между представителями которых зачастую возникают споры. Так, американские юристы, работающие для Всемирного банка, в своих ежегодных докладах Doing business традиционно указывают на неоспоримое превосходство правовых систем общего права над романо-германской правовой традицией, поскольку кодифицированное законодательство минимизирует роль судьи, вынужденного применять положения, принятые сувереном: если судья не связан писаным законом и независим от властей, он примет более справедливое решение. Французские цивилисты <1> возражают: кодификация отнюдь не означает исключительно точного характера правовых норм в отличие от common law, поэтому роль судебной практики достаточно велика. Отметим при этом сближение наших правовых систем: в континентальном праве усиливается роль судебных решений, в англо-американском праве - статутов. Этому способствует экономическая глобализация, особенно заметная в Евросоюзе, членом которого является Великобритания с ее common law и jus equity. Сказанное подтверждает необходимость поиска компромисса между названными типами правопонимания.

--------------------------------

<1> Цивилистические традиции под вопросом (по поводу докладов Doing business Всемирного банка) / Ф. Барьер и др.; пер. с фр. А. Грядова. М.: Волтерс Клувер, 2007. Т. 1.

По сути, такой "компромисс" можно было наблюдать во многих актах Высшего Арбитражного Суда РФ, практика которого в первую очередь и легла в основу последних кардинальных изменений ГК РФ, в частности, обусловила закрепление в п. 3 ст. 1 в качестве основного начала гражданского законодательства требования к участникам гражданских правоотношений действовать добросовестно при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей. Согласно Пояснительной записке к проекту Федерального закона "О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации" <1> закрепление правил о добросовестности в качестве основного начала гражданского законодательства служит естественным противовесом правилам, утверждающим свободу договора и автономию воли сторон. По сути, речь в данном случае идет о справедливости в праве, пусть и "под именем" добросовестности, разумности и т.п. В более поздних изменениях ГК РФ, касающихся обязательственного права, принцип справедливости закреплен непосредственно в статьях закона (п. 1 ст. 308.3, п. 5 ст. 393 ГК РФ).

--------------------------------

<1> СПС "КонсультантПлюс".

Как видим, данное понимание основано на широкой, так называемой объективной трактовке добросовестности <1>, то есть из того, как поступает в той или иной ситуации обычный, средний, нормальный субъект при неявном правовом регулировании (а оно, к сожалению, таковым бывает нередко). Однако такое понимание добросовестности (справедливости) зависит от субъективных взглядов, правового воспитания конкретного юриста, который в силу, например, авторитета смог повлиять на формирование той или иной судебной позиции. В итоге мы видим, что иногда в нашу правовую действительность "внедряются" подходы, свойственные common law. Безусловно, и ему присущи положительные моменты, но обоснованно ли такое вольное обращение с традициями права отечественного? Насколько наши правовые системы совместимы, а вернее, однозначно ли понимание одних и тех же правовых явлений? Так, известный австралийский юрист Дж. Финнис, рассуждая о проявлениях справедливости в праве, в качестве примера приводит прецедент Hadley vs Baxendale (1854), в котором суд отказал в возмещении мельнику (заказчику) с исполнителя убытков, причиненных несвоевременной доставкой отремонтированного коленчатого вала. Суд посчитал, что исполнитель не мог знать о наличии у мельника заказов в отсутствие другого коленчатого вала и, соответственно, предвидеть такие убытки. Финнис пишет, что данный прецедент установил в Англии "закон о справедливом возмещении убытков при нарушении договора", что теперь неисполнение договора рассматривается как один из рисков, который берут на себя обе стороны, вступая во взаимное соглашение, и который правомерно может быть разделен между ними, так что ни одна сторона не подвергается риску быть обязанной компенсировать все возможные потери другой при неисполнении договора <2>. Между тем, норма об ограничении ответственности за такие непредвиденные убытки уже имелась во Французском гражданском кодексе: "Должник несет ответственность только за убытки, которые были предвидены или могли быть предвидены в момент заключения договора, если только обязательство не было исполнено вследствие умысла должника" (ст. 1150). О вине кредитора имеются нормы и в ГК РФ (ст. 404 ГК РФ), равно как и нормы о причинно-следственной связи, обстоятельствах непреодолимой силы и др.

--------------------------------

<1> В субъективном смысле добросовестность понимается как уважающее незнание лица о тех или иных обстоятельствах, которым обусловливается его защита от негативных последствий (например, обращения взыскания на предмет залога, признание договора недействительным и реституцию и т.п.). Заметим, что в судебных актах встречается и субъективное, и объективное понимание добросовестности.

<2> См.: Финнис Дж. Естественное право и естественные права. М., 2012. С. 229.

Таким образом, нельзя однозначно утверждать, что английское право более "справедливое", чем наше, и далеко не факт, что оно "первичнее" права романо-германского. В этом плане соглашусь с утверждением В.В. Серакова, что предвидимость убытков в решении по делу Hadley vs Baxendale и предвидимость убытков в ст. 74 Конвенции ООН 1980 г. "О договорах международной купли-продажи товаров" появились благодаря влиянию именно французского гражданского права <1>. Таким образом, отечественное право вполне самодостаточно. Вольное обращение с чуждыми правовыми категориями ведет к риску того, что любое действие стороны, пусть формально соответствующее закону или договору, можно признать недобросовестным. Так, по одному из дел Президиум ВАС РФ прямо указал, что включение в государственный контракт не противоречащего законодательству условия, ставящего заказчика в преимущественное положение по сравнению с поставщиком, неправомерно. Речь шла о включении в государственный контракт неустойки в размере 1/300 ставки рефинансирования Банка России <2>. Как видим, условие, не противоречащее закону, стало у Президиума ВАС РФ неправомерным!

--------------------------------

<1> См.: Сераков В.В. Исторические аспекты предвидимости убытков. Соотношение предвидимости убытков в ст. 74 Венской конвенции 1980 г. и решении по делу Hadley vs Baxendale // Вестник гражданского права. 2012. N 6. С. 301.

<2> См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 15 июля 2014 г. N 5467/14 по делу N А53-10062/2013. URL: ras.arbitr.ru.

Говоря о правовой природе принципа, закрепленного в п. 3 ст. 1 ГК РФ, на который придется ссылаться судам, заметим следующее. Применительно к осуществлению правосудия можно полагать, что положения гл. 1 ГК РФ (в которой закреплен в том числе и "принцип добросовестности") адресованы для поиска и установления приоритета тех или иных норм при разрешении конкретного дела суду (правоприменителю), но не участникам гражданских правоотношений в качестве правил поведения (гл. 2 и последующие). В этом смысле закрепление в гл. 1 ГК РФ требования о неком абстрактном добросовестном поведении в качестве принципа вступает в противоречие с нормой ст. 10 ГК РФ, в которой, по сути, то же требование закреплено с достаточно четким определением состава соответствующего правонарушения - умышленного злоупотребления правом. Полагаю, содержание гл. 1 ГК РФ (о формах гражданского права), не позволяет квалифицировать поведение участников гражданских правоотношений как некое абстрактное правонарушение правила п. 3 ст. 1 ГК РФ. Такое поведение должно быть признано противоправным исключительно по правилам иных глав ГК РФ (например, ст. ст. 10, 169 и др.), но не по ст. 1 ГК РФ. Отрадно, что в недавно принятом Постановлении от 23 июня 2015 г. N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" Пленум Верховного Суда РФ придерживается похожей логики. В пункте 1 указанного Постановления разъясняется: "Если будет установлено недобросовестное поведение одной из сторон, суд в зависимости от обстоятельств дела и с учетом характера и последствий такого поведения отказывает в защите принадлежащего ей права полностью или частично, а также применяет иные меры, обеспечивающие защиту интересов добросовестной стороны или третьих лиц от недобросовестного поведения другой стороны (пункт 2 статьи 10 ГК РФ), например, признает условие, которому недобросовестно воспрепятствовала или содействовала эта сторона, соответственно наступившим или ненаступившим (пункт 3 статьи 157 ГК РФ); указывает, что заявление такой стороны о недействительности сделки не имеет правового значения (пункт 5 статьи 166 ГК РФ). В пункте 7 предусмотрено, что если совершение сделки нарушает запрет, установленный пунктом 1 статьи 10 ГК РФ, в зависимости от обстоятельств дела такая сделка может быть признана судом недействительной (пункты 1 или 2 статьи 168 ГК РФ)".

Итак, применительно к принципу добросовестности как правилу исполнения обязательства следует говорить о характеристике поведения его сторон. Добросовестность в ГК РФ кроме новых норм, принятых в результате изменений, разработанных на основе Концепции развития гражданского законодательства, упоминается применительно к приобретателю (ст. 302), владельцу (ст. ст. 234, 303), лицу, которое изготовило новую движимую вещь для себя путем переработки не принадлежащих ему материалов (ст. 220). В статье 157, 220, 303, 1109 ГК РФ упоминается обратное понятие - "недобросовестность". Анализ содержания указанных норм свидетельствует, что лицо следует считать добросовестным в том случае, когда оно действует без умысла причинить вред другому лицу, а также не допускает легкомыслия (самонадеянности) и небрежности по отношению к возможному причинению вреда. Соответственно, добросовестность - это характеристика поведения участника гражданских правоотношений, отличающегося стремлением исключать нарушения субъективных прав и законных интересов других лиц.

Как характеристика поведения добросовестность упоминается в ст. 6 ГК РФ в качестве условия применения аналогии права. Помимо добросовестности в ст. 6 ГК РФ упоминаются также разумность и справедливость.

Разумность - характеристика поведения участника гражданских правоотношений, свидетельствующая о стремлении соотносить его с требованиями здравого смысла, предусмотрительности и экономической целесообразности и заботливости о субъективных правах и законных интересах других лиц. В законе требование разумности сопряжено с требованием добросовестности (ст. ст. 10, 53, 53.1, 62 ГК РФ). Отдельно от него разумность упоминается в ГК РФ не часто (ст. ст. 65.2, 72, 76, 397, 404 ГК РФ и др.). В ст. 178 ГК РФ говорится о разумности и объективности оценки ситуации, с которой закон ставит возможность признания сделки недействительной в связи с существенным заблуждением.

Справедливость - характеристика поведения участника гражданских правоотношений, свидетельствующая о его стремлении соблюдать разумный баланс прав и обязанностей его и других лиц, а также общественные интересы, то есть соблюдать равенство в положении участников отношений. Она упоминается в ГК РФ только в ст. ст. 6, 65.2, п. 1 ст. 308.3, п. 5 ст. 393, п. 3 ст. 451, п. 2 ст. 1101, п. 3 ст. 1252 относительно распределения между сторонами расходов, понесенных ими в связи с исполнением договора при его расторжении вследствие существенно изменившихся обстоятельств, определения размера компенсации морального вреда, компенсации за нарушение исключительного права, суммы за неисполнение судебного решения об исполнении обязательства в натуре, убытков за нарушение обязательства. Как видим, в основном справедливость упоминается в законе как критерий установления границ ответственности должника, адресованный суду.

Данные характеристики поведения, которые законодатель требует учитывать при применении аналогии права, взаимосвязаны и взаимообусловлены.

Полагаем, что применительно к исполнению обязательства требование разумного поведение охватывает выше названные требования разумного и справедливого поведения.

Заметим также, что надлежащее исполнение обязательства одной стороной не дает права принявшему исполнение контрагенту требовать признания договора незаключенным даже при отсутствии в тексте договора того или иного существенного условия (см., например, Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 3 апреля 2007 г. по делу N А43-14778/2005-3-458; Постановление ФАС Поволжского округа от 26 декабря 2009 г. по делу N А55-6295/2008). Данный подход нашел нормативное закрепление в п. 3 ст. 432 ГК РФ: "Сторона, принявшая от другой стороны полное или частичное исполнение по договору либо иным образом подтвердившая действие договора, не вправе требовать признания этого договора незаключенным, если заявление такого требования с учетом конкретных обстоятельств будет противоречить принципу добросовестности (пункт 3 статьи 1)".

М.А. Егорова, говоря о принципах исполнения обязательства, выделяет еще один принцип исполнения обязательств - принцип экономичности исполнения <1>. Действительно, правило об экономичности исполнения было установлено ранее нормой ч. 2 ст. 168 ГК РСФСР 1964 г., в соответствии с которой каждая из сторон должна была исполнять свои обязанности наиболее экономичным для социалистического народного хозяйства образом. В ГК РФ имеется ст. 713, согласно которой подрядчик обязан использовать предоставленный заказчиком материал экономно и расчетливо, после окончания работы представить заказчику отчет об израсходовании материала, а также возвратить его остаток либо с согласия заказчика уменьшить цену работы с учетом стоимости остающегося у подрядчика неиспользованного материала. Данная норма, по сути, является продолжением старого правила, закрепленного в ГК РСФСР. Однако в отношении других договоров (пожалуй, лишь за исключением договора возмездного оказания услуг в силу правила ст. 779 ГК РФ) такого указания нет. Более того, поощряется корыстный интерес подрядчика в экономии подрядчика (ст. 710): в случаях, когда фактические расходы подрядчика оказались меньше тех, которые учитывались при определении цены работы, подрядчик сохраняет право на оплату работ по цене, предусмотренной договором подряда, если заказчик не докажет, что полученная подрядчиком экономия повлияла на качество выполненных работ.

--------------------------------

<1> См.: Егорова М.А. Коммерческое право: Учебник для вузов. М., 2013.

Вместе с тем, безусловно, требование действовать экономично никуда не делось из права, но "охвачено" другими правилами, например, о добросовестности.

Так, если, к примеру, поставщик в ситуации, когда транспортные расходы возлагаются на покупателя, воспользовавшись правом на выбор транспорта (п. 1 ст. 510 ГК РФ), заключит договор транспортировки явно невыгодным видом транспорта (например, вместо автомобильного авиационным), его действия подпадают под состав злоупотребления правом.

Вопрос распределения транспортных расходов весьма важен. В Постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 22 октября 1997 г. N 18 "О некоторых вопросах, связанных с применением положений Гражданского кодекса Российской Федерации о договоре поставки" этому посвящен один из пунктов, в котором указано на то, что такие расходы по доставке распределяются между сторонами в соответствии с договором, а в отсутствие соответствующего условия суд путем толкования условий такого договора должен выяснить действительную волю сторон с учетом практики их взаимоотношений <1>.

--------------------------------

<1> См. также Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 10 сентября 2013 г. по делу N А58-4985/2012, Определение ВАС РФ от 23 декабря 2013 г. N ВАС-15730/13 по тому же делу.

Например, по одному из дел поставщику было отказано во взыскании расходов на доставку товара авиационным транспортом, поскольку в правоотношения по доставке груза авиационным транспортом с третьим лицом истец вступил самостоятельно, избрав способ доставки товара и вид транспорта, а воля ответчика при заключении договора была направлена на доставку товара истцу посредством железнодорожного, а не авиационного транспорта (Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 02.12.2013 по делу N А58-6534/2012).