5. Софистическое аргументирование

5.1. Определение софизма

В логике, да и в обыденной жизни под софизмом принято понимать умышленно ошибочное рассуждение, которое выдается за истинное.

Как правило, софистические рассуждения по форме основаны на внешнем сходстве явлений, на преднамеренно неправильном выборе исходных положений, на том, что события вырываются из общей связи, на подмене понятий и т. д. Например, так называемый «Эватлов софизм» – это один из типичных софизмов. Его подробно проанализировал Г. В. Лейбниц в своем сочинении «Исследование о запутанных казусах в праве». Смысл этого софизма заключается в следующем. Эватл брал уроки софистики у Протагора с тем условием, что гонорар он уплатит только в том случае, если выиграет первый судебный процесс. Ученик после обучения не взял на себя ведение какого-либо процесса и потому считал себя вправе не платить гонорара. Учитель грозил подать жалобу в суд, говоря ему следующее: «Судья или присудит тебя к уплате гонорара, или не присудит. В обоих случаях ты должен будешь уплатить. В первом случае в силу приговора судьи, во втором случае в силу нашего договора». На что Эватл отвечал: «Ни в том, ни в другом случае я не заплачу. Если меня присудят к уплате, то я, проиграв первый процесс, не заплачу в силу нашего договора, если же меня не присудят к уплате гонорара, то я не заплачу в силу приговора суда».

По мнению Г. В. Лейбница, суть трудности заключается в несвоевременности предъявления иска Протагором. Суд должен был отказать Протагору за несвоевременностью предъявления иска. Однако в момент предъявления иска эта несвоевременность исчезает, если, конечно, в договоре об обучении не был указан пункт, согласно которому учитель отказывался от права подать в суд на своего ученика.

Кроме того, ошибку данного софистического рассуждения иногда усматривают в том, что в нем нарушен закон тождества: один и тот же договор рассматривается в одном и том же рассуждении (Эватла) в разных отношениях. В самом деле, в первом случае Эватл на суде должен был бы выступать в качестве юриста, а во втором случае – в качестве ответчика.

Великий античный философ Аристотель отличал софизмы от паралогизмов, такой логической ошибки в рассуждениях, которая сделана непреднамеренно. При этом понятно, что невозможно отличить умышленно ошибочное рассуждение от непреднамеренной ошибки по формальным признакам. Надо отметить, что кроме логических софизмов и паралогизмов существуют еще и логические парадоксы, т. е. логически правильные рассуждения, приводящие к взаимоисключающим выводам, которые в равной мере доказуемы, и их нельзя отнести ни к числу истинных, ни к числу ложных. В качестве примера можно привести парадокс «Лжец». Считается, что этот парадокс впервые сформулировал Эвбулид из Милета (IV в. до н. э.). Он принадлежал к мегарской философской школе. Этот парадокс исследовался в течение 2,5 тысячелетий до ХХ века включительно. За такое время появилось множество его формулировок, все приводить нет необходимости, ограничимся одной, сделанной Аристотелем. У Аристотеля этот парадокс выглядит так: «Лжет ли тот, кто говорит, что он лжет?». Легко видеть, что отнесение к фиксированному промежутку времени высказывания «я лгу» порождает парадоксальную ситуацию.

Софизмы в споре использовались в качестве уловок. Уловкой в споре называется прием, с помощью которого хотят заставить принять умышленно ложное рассуждение (мнение) в качестве истинного. Существует множество таких приемов, разнообразных по своей сущности. Впервые обзор софистических приемов сделал еще Аристотель в специальной работе «О софистических опровержениях» («Peri sophistikоn elenchоn»). Иногда название этой аристотелевской работы переводится – «О софистических уловках». Само заглавие этого сочинения говорит о том, что Аристотель рассматривает софистические доказательства как «опровержения» истины. Он ставит задачу показать, что софистические доказательства – мнимые доказательства и что софистические умозаключения на самом деле не умозаключения, так как в них то, что выводится, на самом деле вовсе не следует из посылок. В сочинении «О софистических опровержениях» ставится задача изучить виды софистических уловок, изобретенных софистами в целях построения мнимых доказательств и кажущихся умозаключений.

Логические ошибки, используемые для софистических уловок, Аристотель прежде всего делит на ошибки, проистекающие из способа выражения мысли в речи, и на ошибки мышления, не зависящие от способа выражения.

Логические ошибки, основанные на словесном выражении, Аристотель подразделяет на шесть видов: одноименность, двусмысленность, соединение, разъединение, ударение или произношение и форма выражения.

1. Одноименность заключается в том, что одно и то же слово может иметь два или более двух разных значений. Эта многозначность слов может быть использована для построения ложного доказательства или умозаключения.

2. Двусмысленность предложения заключается в том, что некоторая языковая конструкция (т. е. соединение слов) употребляется в двух (или более двух) различных смыслах, что, так же как и одноименность, приводит к отождествлению различного. Например, во фразе: «Они кормили его мясом своих собак» не ясно, его ли кормили мясом собак или собак кормили его мясом.

3. Неправильное соединение слов состоит в соединении слов при отсутствии логической связи между тем, что обозначается этими словами. Такова ошибка в следующем софистическом умозаключении: «Сидящий встал. Кто встал, тот стоит. Следовательно, сидящий стоит».

4. Неправильное разделение слов состоит в разъединении в словесном выражении того, что логически разъединять нельзя. Аристотель приводит следующий пример этой ошибки: из того, что пять есть два (четное число) плюс три (нечетное число), делается софистическое заключение, что пять есть четное и нечетное число.

5. Неправильное произношение порождает ошибку, если при этом изменяется смысл слова (например, при изменении ударения).

6. Двусмысленность окончаний слов тоже приводит к смысловым ошибкам (например, смешение мужского рода с женским вследствие одинаковости окончаний слов).

Логические ошибки, не зависимые от способа выражения в речи, Аристотель подразделяет на следующие семь видов: первая – от привходящего, т. е. случайного, свойства; вторая – в которой говорится о присущности вообще или не вообще, а относительно; третья – от незнания сути опровержения; четвертая – от следствия; пятая – от предвосхищения основания; шестая – такая, в которой то, что не есть причина, выдается за причину; седьмая – такая, в которой многие вопросы сводятся к одному вопросу.

1. Ошибка на основании случайного свойства состоит в том, что полагают, будто вещи присуще то же самое, что и ее случайному свойству. Аристотель приводит в качестве примера этой логической ошибки следующее умозаключение: «Кориск – человек. Человек есть нечто иное, чем Кориск. Следовательно, Кориск есть нечто иное, чем Кориск».

В этом умозаключении во второй посылке о человеке высказывается суждение не о его сущности, а нечто случайное, что не может быть перенесено на подлежащее первой посылки. Другой пример этой ошибки: «Кориск – другое лицо, нежели Сократ. Сократ – человек. Следовательно, Кориск – не человек» (здесь случайное будет в первой посылке).

2. Логическая ошибка от сказанного просто к сказанному с ограничением и наоборот состоит в том, что утверждение, признанное в ограниченном смысле (как относительно истинное в какой-либо части или в определенном месте, времени, отношении), принимается как истинное вообще или, наоборот, то, что признано истинным вообще, ограничивается, как будто бы оно имеет силу только в каком-либо отношении, в определенном месте или времени. Например, эфиоп черен, а зубы у него белые, следовательно, он и черен и не черен, бел и не бел, если говорить безотносительно, «просто». О нем же следует сказать, что он черен или бел в известном отношении (с ограничением), т. е. сказать о естественном цвете его кожи.

3. Ошибка, которая впоследствии получила название «подмена тезиса» Ignoratio elenchi, состоит в подмене предмета спора другим, посторонним, имеющим лишь отдаленное сходство с тем предметом, о котором идет речь. Таким образом, в этом случае доказывается или опровергается не то, что требуется доказать или опровергнуть, а нечто другое.

4. Ложное доказательство, получившее впоследствии название «предвосхищение основания» (Petitio princpii), состоит в том, что, то, что требуется доказать, принимается как уже доказанное. Другими словами, здесь доказываемая мысль выводится сама из себя: за основание доказательства принимается то, что нужно доказать, или то, что само основывается на том, что нужно доказать.

5. Аристотель отмечает ошибку в доказательствах и умозаключениях, когда неправильно понимается связь основания и следствия – когда полагают, что на основании того, что если есть одно, то необходимо есть другое, можно сделать заключение, что если есть это другое, то необходимо есть и первое. Аристотель указывает, что такого необходимого следования нет. Так, из того, что у больного лихорадкой высокая температура, вовсе не следует, что человек с высокой температурой болен лихорадкой.

6. Аристотель указывает и такой вид ошибочных доказательств, в которых то, что не является причиной, принимается за причину. В настоящее время эту логическую ошибку называют «от того, что не является причиной, к причине». Суть ее заключается в следующем: из следования двух событий друг за другом во времени делается вывод, что первое – причина второго.

7. Ошибка смешения нескольких вопросов состоит в том, что ответ в форме «да» или «нет» дается на один вопрос, который в действительности содержит несколько разных вопросов, и потому требуются разные ответы на эти вопросы. Например, ставится вопрос: «Перестал ли ты бить своего отца?» При ответе «да» следует замечание: «Значит, ты его раньше бил», а при ответе «нет» делается вывод: «Значит, ты его продолжаешь бить».

Большинство софизмов, которые Аристотель рассматривает в сочинении «О софистических опровержениях», принадлежало мегарикам, но при этом следует иметь в виду, что мегарики восприняли многие софизмы, сочиненные до них, так что трудно установить, какие из принятых у них софизмов были их собственным изобретением.

Конечно, сочинения Аристотеля являются классическими и из них следует исходить в анализе софистики. Вместе с тем времена меняются, меняется и стиль мышления, и стиль доказательства. Это дает основания, исходя, прежде всего, из прагматических доводов – дать другую компоновку софистических уловок.

В данной работе уловки скомпонованы, исходя из понимания того, что в софистической аргументации присутствуют и логический и психологический моменты. Как говорилось ранее, в аподиктической аргументации преобладает логический момент, а в аргументации ради убеждения – психологический, но в софистическом споре уловки могут иметь и психологическую, и логическую природу, и любая из них используется тогда, когда это выгодно. Тем самым софистическая уловка трактуется широко, как прием в аргументировании ради победы своего собственного мнения без оглядки на его ложность. Поэтому далее наиболее широко используемые психологические уловки будут просто перечислены, а логические – даны, ориентируясь на общепринятое понимание структуры даказательства. Сначала будут рассмотрены уловки с тезисом, а затем с доводами и демонстрацией.

5.2. Психологические уловки

Основной смысл психологических уловок состоит в том, что, используя психологические особенности личности и воздействуя на них, софист стремится выдать свое заведомо ложное мнение за истинное.

1. Наиболее простой, но очень эффективный психологический прием в дискуссии – это выступить со своим тезисом и доводами первым. Такая информация будет лучше всего воспринята аудиторией, выступления других участников будут в сознании людей оцениваться сквозь призму того, что сказал первый оратор. Еще министр пропаганды третьего рейха Й. Гебельс утверждал, что побеждает тот, кто врет первым. Психологически выигрышным может быть и завершающее выступление, но для этого оно должно быть очень ярким, очень выразительным и контрастировать с тем, что было сказано ранее.

2. Для результативности аргументации огромное значение имеют такие факторы, как «представительный» вид, добродушная улыбка, отчетливая дикция, уверенные, повелительные интонации голоса, его низкая тональность – она действует сама по себе вне зависимости от содержания аргументации, поскольку инфразвук привлекает общее внимание. Эта «внешняя убедительность» и ее сила известна каждому из собственного опыта. В ней секрет успеха выступлений многих харизматических лидеров. Ею пользуются искусные ораторы, и в споре она – одна из самых сильных уловок.

3. Распространенной психологической уловкой (чаще всего в устном споре) является процедурные ухищрения. Не нравится вопрос или довод – задают вопросы в связи с этим доводом, как бы для уточнения, хотя в этом совсем не нуждаются; или делают вид, что что-то не поняли и дают свое истолкование приведенному доводу; или начинают ответ издалека с чего-нибудь, имеющего отношение к данному вопросу, но прямо с ним не связанного, и т. д. Попросят уточнить используемые понятия, начнут спор по поводу их значения или вступят в полемику по поводу второстепенных фактов или цифр. Если оппонент нетерпелив и прерывает, стремясь перейти к существу вопроса, указывают на его невоспитанность.

Главное здесь не растеряться, а если растерялся, то не выдать своего состояния, не выглядеть беспомощно, говорить твердо и умело оттянуть возражение, до тех пор пока не придешь в себя. Иначе аудитория (по большей части судящие о ходе спора по внешним признакам) будет думать, что вы потерпели поражение, каким бы слабым ни был довод вашего оппонента.

4. В определенном смысле уловкой можно считать и избирательное отношение к доводам пропонента. Очень важно найти слабые места в аргументации противника и последовательно их разрабатывать, а не действовать напролом. Таким образом, на противника будет оказано двойное давление: 1) его аргументация теряет связанность и 2) он выводится из психологического равновесия. Удары ведь приходятся по «больному месту». Между тем умение использовать слабые места противника встречается довольно редко. Чаще, наоборот, оказывают грубое давление, но оно может быть результативным только в случае, если противник заведомо слаб.

5. Множество грубых и тонких уловок имеют целью отвлечение внимания противника от какой-нибудь мысли, которую хотят оставить вне критики. Способность человека замечать различие между правильным и неправильным зависит от внимания. Каждый знает, что, чем больше внимания мы сосредоточиваем на том или ином предмете, тем больше замечаем в нем таких подробностей, которые ускользают при поверхностном осмотре. Но не только степень внимания имеет здесь значение. Более важную роль играет то, куда направлено внимание. Это хорошо известно фокусникам, карточным шулерам или карманникам.

Наиболее характерные тонкие уловки имеют такой вид. Мысль, которую мы хотим таким образом провести, высказывается, но возможно короче, в самой серой, обыденной форме. Перед нею же высказывают такую мысль, которая поневоле должна своим содержанием или формой привлечь особое внимание противника, чем-нибудь задеть, поразить его и т. д. Можно перед мыслью, которую хотят уберечь от критики, высказать такую мысль, которая должна показаться противнику явно сомнительной или ошибочной. Если это сделать удачно, то очень много шансов, что уловка пройдет с успехом. Оппонент «проглядит» и пропустит без критики неброскую, но важную мысль.

6. Грубая, но нередко используемая уловка состоит в том, чтобы затруднить своему оппоненту излагать его доводы. Существуют разные приемы: постоянно перебивать противника, стараться перекричать его или просто демонстративно показывать, что не желаешь его слушать. Часто эта уловка приводится в действие с помощью аудитории, в которой имеются люди, сочувствующие той или иной стороне. Спорить при таких условиях, конечно, бывает сложно. Делают иногда так, что сначала противника «топят» в непрерывном потоке слов, не давая ему говорить, а потом заявляют, что он не может ничего возразить и поэтому проиграл спор.

7. Одна из очень эффективных психологических уловок заключается в том, чтобы вывести противника из психологического равновесия и тем самым расстроить работу мысли оппонента. Для этого пускаются в ход различные выходки, находящиеся на грани юридической дозволенности. Это могут быть: моральное издевательство, явно несправедливые, возмущающие обвинения и т. д. Используются и такие простые, но достаточно действенные способы выведения из психологического равновесия, как очень пристальное разглядывание своего оппонента. При этом чаще всего пристально смотрят в рот или разглядывают брючный ремень. Если противник «вскипел», то он потерял много шансов на победу в споре.

8. В психологическом давлении на противника используется и знание типа его темперамента. Если он флегматик, то свои доводы стараются излагать очень многословно, быстро и несколько сумбурно. Пока такой человек разберется в их сущности и связи, софист может успеть обвинить его в некомпетентности, непрофессионализме или просто в малограмотности. Если оппонент холерик, то, наоборот, софист будет говорить нарочито медленно, с паузами и очень может быть, что нетерпеливую личность это выведет из равновесия.

9. Применяются средства давления на противника, состоящие в том, чтобы обвинить его в скрытой или явной оппозиции господствующим социальным идеям; заставить его испугаться, ведь страх – одна из самых сильных человеческих эмоций. Например, могут обвинить во враждебности демократии, в антипатриотизме, в сочувствии терроризму и насилию, в отсутствии гуманизма и т. д. Цель здесь одна – заставить оппонента, по крайней мере на словах, согласиться с точкой зрения софиста. Подобные доводы получают название «палочных доводов». В общественно-политических дискуссиях такого рода «аргументация» не является редкостью.

10. К наиболее часто используемым психологическим уловкам относится и так называемое «чтение в сердцах». Эта уловка состоит в том, что софист не столько разбирает существо аргументации оппонента, сколько пытается выискать какие-то тайные мотивы, которые заставили ему возражать. Это могут быть обвинения в патологическом упрямстве, в возражениях из чувства противоречия, зависти, гордыни, в конце концов, из-за продажности. «Чтение в сердцах» может принимать и очень изощренные формы тогда, когда отыскивают мотив, по которому человек не говорит чего-нибудь или не пишет. Софисту якобы ясно, что он этого не делает исходя из определенного антиобщественного или аморального мотива. Например, почему его оппонент не высказался в защиту «демократических ценностей», рассказывая о таком-то событии? Явно, он не сочувствует демократии, значит, он сторонник тоталитаризма. Таким образом, для искусного софиста представляется возможным отыскать «крамолу» как в словах противника, так иногда и в его молчании.

11. К близким по смыслу уловкам спора можно отнести и инсинуацию (от латинского insinuatio – вкрадчивость). Софист, стремясь подорвать в слушателях и читателях доверие к своему противнику и, следовательно, к его доводам, пользуется для этого коварными и безответственными намеками. Эта уловка в ходу, и ею не брезгают не только в частной жизни, но и в политической деятельности. Избирательные кампании пестрят намеками на финансовую нечистоплотность политических противников, их продажность, на их склонность к разврату или сексуальным извращениям. Изредка в спорах бывают и намеки наоборот. Когда возразить нечего, то намекают на обладание какой-то информацией, которую не хотят разглашать по моральным или другим причинам.

12. Распространенной софистической уловкой является ставка на то, чтобы вызвать чувство стыда у противника. Это может быть ставка на ложный стыд и ставка на действительный стыд.

Что касается ставки на ложный стыд, то она заключается в том, что люди с высокой самооценкой очень не хотят уронить себя в глазах окружающих. Например, они не хотят показаться не очень образованными, или великодушными, или щедрыми и т. д. Когда же человеку, который, допустим, хочет выглядеть образованным, в качестве контрдовода приводят мнимую цитату из работ акад. А. Сахарова, или трудов К. Маркса, Ф. Ницше (все зависит от конкретных обстоятельств), он может ее принять, не задумываясь об ее правильности. Кроме того, следует заметить, что в каждую эпоху есть свои «ходячие истины», свои стереотипы мышления, с которыми считают необходимым соглашаться из «ложного стыда», из боязни, что назовут «отсталым», несовременным, «ретроградом» и т. д. И чем слабее духом тот или иной человек, тем он в этом отношении податливее.

Что касается ставки на действительный стыд, то ее психологическую основу составляют тайные не слишком моральные побуждения, которые в том или ином виде есть у каждого человека. Часто играют на этом. К примеру, сложно сохранять психологическое равновесие, когда в ходе разбирательства в адрес кого-либо прозвучит фраза: «Вы защищаете эту очаровательную женщину потому, что испытываете к ней личные симпатии».

13. Довольно часто употребляется и другая родственная уловка, основанная тоже на самолюбии человека: «подмазывание аргументов». Например, хотят использовать некий довод, который сам по себе не доказателен, и противник может его достаточно легко оспорить, и чтобы он был воспринят, этот довод выражают в туманной, запутанной форме и сопровождают комплиментом противнику: «вы, как человек умный, не станете отрицать, что…»; или «вы, как человек очень образованный, конечно, знаете, что…»; или «вы, как человек великодушный, снизойдете к душевной слабости другого» и т. д. Иногда не говорят комплиментов, а лишь тонко дают понять, что к вашему уму относятся с особым уважением. Это иной раз прекрасно действует в спорах для убеждения. Даже в грубой форме иногда такая уловка «смягчает» душу противника. Что делать! Поэтому лучше не бить по самолюбию оппонента. Всегда можно сказать, что если он и не принимает вашу аргументацию, то в этом он как личность не виноват, а виноваты обстоятельства времени, места, его общественное положение. В душе он на вашей стороне.

14. В определенных обстоятельствах осуществляется организация группового психологического давления на оппонента. Многие люди быстрее подчиняются групповому мнению. Здесь могут быть применены две взаимосвязанные уловки. Во-первых, обращение с предложением к оппоненту образовать некоторую общность: «Давайте вместе подумаем, обсудим». Затем в форме совместного «мозгового штурма» вам будут аргументировать свой тезис. Во-вторых, иногда в публичных дискуссиях опытный участник может в форме обсуждения с аудиторией образовать с ней общность и таким способом через сочувствие многих слушателей психологически давить на противника.

15. Часто используется так называемый «двойной стандарт» оценок. Это одна из самых распространенных уловок, ведь почти все люди склонны более или менее к двойственности оценок: одна норма для себя и для того, что нам выгодно или приятно, другая – для чужих людей, особенно людей нам неприятных, и для того, что нас не устраивает. Один и тот же довод оказывается в одном случае, когда для нас это выгодно, верным, а когда невыгодно – ошибочным. Когда мы опровергаем кого-нибудь с помощью данного довода – он истина; когда нас с его помощью опровергают – он ложь. Чтобы усилить действие двойного стандарта используются контрастные оценки и примеры. Так, можно сравнить уровень жизни в России с уровнем жизни в Швейцарии – это даст отрицательную оценку, а если сравнить с уровнем жизни на Гаити – положительную.

Имеющаяся в двойном стандарте двусмысленность имеет не только психологическую, но и логическую природу. Двусмысленность обычно классифицируется как полулогическая ошибка. Таким образом, можно перейти к рассмотрению другого вида софизмов, к уловкам, имеющим логическую основу.

5.3. Логические уловки

Логическими уловками являются так называемые софизмы (в собственном смысле слова) или намеренные ошибки в доказательстве. Надо постоянно иметь в виду, что софизм и ошибка (паралогизм) различаются не по существу, не логически, а только психологически; различаются только тем, что паралогизм – ненамерен, софизм – намерен. Если, например, во время спора некто незаметно для себя отступил от тезиса, то это будет ошибкой. Если же это сделано сознательно, намеренно, в надежде, что оппонент не заметит, это будет софизм.

Соответственно этому, классифицировать софизмы можно так же, как и логические ошибки. В учебниках по традиционной логике выявляются ошибки, возможные как в формах мышления (понятие, суждение, умозаключение), так и в использовании основных логических законов. Параллельно с этим выделяются ошибки в доказательстве. В данном пособии, исходя из практических соображений, целесообразно рассматривать софизмы тезиса, доводов и демонстрации.

Софизмы тезиса. Что касается софизмов тезиса, то поскольку принято выделять два основных правила формулирования тезиса, то следует выделять и два основных вида софистических манипуляций тезисом: выдвижение неясного, неопределенного, неточного тезиса и сознательное нарушение тождественности выдвинутого тезиса в ходе доказательства. При этом следует отметить, что подвидов этих софизмов может быть много.

1. Что касается выдвижения неясного, двусмысленного тезиса, то можно говорить о двух способах такого неясного формулирования: во-первых, может быть двусмысленность, неясность в словах, которые не имеют точного терминологического значения, и, во-вторых, двусмысленность во фразах.

Существует несколько таких способов использования неясных двусмысленных слов:

а. Звучные слова, не имеющие точного значения, в демагогических целях используется очень часто. Можно по телевидению показать толпу в пятьдесят человек с плакатами и заявить, что народ требует того-то и того-то, такова воля народа. Соответственно появляются защитники народа и его враги. Совершенно противоположные идеи могут высказываться от имени народа. Таких многозначных слов, как «народ», немало, и если они используются без должного уточнения их смысла в тезисе, то как доказательство, так и опровержение такого тезиса становится делом сугубо произвольным и превращается в высказывание личных, случайных мнений. Это одно из самых удобных средств вводить людей в заблуждение. Поскольку большинство из них не привыкло разбираться в «тонкостях» слов и выражений, то лучше заранее принять меры против этого опасного софизма: во-первых, стараться одно и то же понятие выражать одними и теми же словами, и, где противник этого не делает, самому делать это за него; во-вторых, каждое слово, имеющее несколько значений, стараться заменить или другим словом, более определенным по смыслу, или целым точным выражением. Иногда можно ограничиться дополнением слова какими-нибудь оговорками.

б. С неопределенностью смысла связана и софистическая уловка с тезисом, которая получила название «блистательная неопределенность», в этом случае мысль, которую собираются обосновать, ассоциируют с каким-то «раскрученным», морально привлекательным социальным проектом или даже с религиозными ценностями, с добром как таковым. Это должно заставить слушателей принять аргументируемую точку зрения без анализа доказательств.

в. Очень часто пользуются свойствами синонимов – слов и выражений, различных по звучанию, но сходных по значению, обозначающих разные оттенки одного и того же понятия. Если эти различия в оттенках не существенны для данного вопроса, то синонимы можно употреблять один вместо другого безболезненно. Если же они существенны, то получается более или менее важное изменение тезиса. Особенно в этом отношении важна разница, если она сопровождается различием и в оценке, оттенком похвалы или порицания. Например, далеко не все равно сказать: «А. тверд в своих убеждениях» и «А. фанатик». Понятно, что когда формулируется тезис «А. фанатик», то в него вносится оттенок, благоприятный для критики. Можно сказать: «Этот человек – доктор, или врач, или лекарь, или эскулап, или костоправ, или коновал», при этом оттенки смысла будут существенно меняться. Вообще эта уловка встречается очень часто. Люди прибегают к ней как бы инстинктивно, стараясь обозначить понятие названием, наиболее благоприятным для себя, наиболее неблагоприятным для противника.

г. Чаще всего софизм двусмысленности в словах является завуалированной ошибкой учетверения терминов в умозаключении. Например, в умозаключении:

Законы – это вечные принципы природы.

Всеобщая воинская обязанность – закон .

Всеобщая воинская обязанность – это вечный принцип природы. Термин «закон» имеет различный смысл, а потому вывод ошибочен. Ошибку в приведенном примере несложно заметить, но бывает, что такая уловка проходит.

д. При формулировании тезиса часто используется замена слов с отрицательным эмоциональным смыслом на технические, нейтральные термины, а также идут в ход эвфемизмы. Например, вместо слова «нищета» можно использовать словосочетание «низкий уровень дохода», вместо слова «ложь» – «сообщение, не вполне соответствующее действительности».

е. В тезисе может использоваться специальная научная терминология, которая непонятна неспециалисту. Это обычно делается, для того чтобы скрыть определенный факт или для того чтобы представить оппонента как невежду. Похожий прием, и в использовании в тезисе родовых понятий вместо видовых. Например, вместо слова «воровство» используется слово «правонарушение», вместо слова «избиение» – «конфликт». С помощью таких подмен снимается эмоционально-оценочная составляющая тезиса и вопрос переводится в техническую плоскость. Бывает и обратное, когда важное событие при его характеристике с помощью бытовой лексики переводится в разряд будничных, привычных явлений.

Что касается двусмысленности во фразах, то она заключается в следующем:

а. Неправильно построенная фраза дает повод к ее перетолкованию. Существует хрестоматийный пример такой фразы: «Казнить нельзя помиловать» или ранее приведенная фраза: «Они кормили его мясом своих собак». Понятно, что если подобные фразы будут использоваться в качестве тезисов, то логически корректного доказательства быть не может, зато софист здесь чувствует себя «как рыба в воде».

б. Тезисы, в которых высказываются какие-либо мысли относительно более или менее отдаленного будущего, вряд ли можно считать с логической точки зрения вполне ясными, поскольку, как показал еще Аристотель, к суждениям о будущем нельзя применить закон исключенного третьего и, следовательно, о будущем нельзя рассуждать с необходимостью. Поэтому, когда говорят, что в будущем будет очень хорошо, если сделать что-то, и будет очень плохо, если этого не делать, то это лишь некоторые личные мнения и уверения, рассчитанные на положительную или отрицательную эмоциональную реакцию. Если в тезисе используются слова, указывающие на некоторое не вполне определенное время: «сегодня», «сейчас», «вчера», «завтра», то в этом случае также возможны манипуляции. Например, если на дверях магазина висит объявление «Сегодня – за наличные, завтра – в кредит», то этого завтра никогда не дождаться.

2. Софизмов, состоящих в нарушении тождественности тезиса, тоже довольно много.

Подмена может происходить или сразу, т. е. начинают доказывать, по сути, другой тезис, или подменяют его в ходе дискуссии.

Перечислим наиболее распространенные способы подмены тезиса.

а. Часто используется – сознательное сужение или расширение тезиса. Причем, если дело идет к проигрышу в споре, то тезис лучше сузить, так его легче защищать, а тезис оппонента расширить, так на него проще нападать. Например, сложно доказать, что все члены руководства противоположной партии воры и мошенники, но если выдвинуть тезис, что некоторые из них, возможно, «не чисты на руку», то доказательство пойдет заметно лучше. Часто тезис частично подменяют, либо смягчая его, либо усиливая. Одно дело сказать, что эти деньги краденые, другое, что источник происхождения этих денег подозрителен.

б. В юридической практике важное значение имеет подмена спора из-за тезиса спором из-за доказательства. Из опровержения доказательства непосредственно не следует опровержение тезиса и, опровергнув доводы обвинения, обосновывается мысль, что виновность не доказана, а не то, что подсудимый вообще не виновен. Ведь в первом случае дело отправляется на доследование, а во втором – оно прекращается за отсутствием состава преступления.

в. В софистических целях используется и сознательная подмена пункта разногласия в сложной спорной мысли, так называемое «опровержение не по существу». С. И. Поварнин (русский логик конца XIX – начала XX веков) приводит такой пример. Опровергается тезис: «Сосна, посаженная в Лахте Петром I в 1709 г., растет до сих пор». Его опровергают тем, что Петр I не был в Лахте в 1709 г. Это верно, но он был в Лахте в 1710 г., посадил там сосну, и она растет до сих пор (имеется в виду начало XX века). Из данного примера можно сделать вывод, что чем сложнее сформулирован тезис, тем проще его опровергать, используя софистические уловки. Тезис должен быть по возможности простым, лучше – чтобы он содержал только одну мысль. Во всяком случае, даже небольшие ошибки в подробностях подрывают полноту доверия к целому.

г. Существуют отступления от тезиса, связанные со снятием оговорок противника. Допустим, некто отстаивает тезис, что смертная казнь возможна. При этом делается масса оговорок: речь о смертной казне может идти при особо опасных рецидивных преступлениях, связанных с преднамеренным убийством людей, и т. п. Тем самым тезис формулируется как можно уже. Его оппонент, как бы не замечая существенных оговорок, разворачивает критику смертной казни вообще, представляя своего визави сторонником жестоких, массовых карательных мер, мизантропом и т. д. Может быть и такой вариант. Мы очень часто высказываем мысль с только подразумевающимися оговорками. Оговорки эти «сами собою разумеются», потому что, если высказывать их, речь становится каким-то нагромождением оговорок – необычайно тяжелой и плохо воспринимаемой. Оговорки подразумеваются на каждом шагу, и это ведет к возможности бесчисленных ошибок и софизмов. А. говорит: «Мышьяк – яд». При этом подразумевается оговорка: «если принять его больше определенного количества». Б. опускает эту оговорку и говорит: «Стоматолог положил мне мышьяк в зубной канал, значит, он меня отравляет». Такое суждение в быту выглядит нелепым, но в серьезных обстоятельствах лучше сделать оговорку, чем ее не сделать.

д. Кроме частичной подмены тезиса в софистических спорах нередко встречается и полная его подмена. Широко распространен так называемый «переход на личности», когда вместо критики доводов противника начинают обсуждать его самого. Например, если оппонент молод, то говорят: «Очень вы еще молоды и неопытны. Поживете, узнаете жизнь и сами со мною согласитесь». Если, наоборот, оппонент в возрасте, то указывают на то, что пожилые люди отстают от современной жизни. Очень часто встречается негативная оценка умственных способностей оппонента и т. п.

е. Распространенным способом подмены тезиса является перевод спора из плоскости обсуждения истинности или ложности тезиса в плоскость выгоды. Мысль о полезности – это психологически очень сильная мысль, она может действовать буквально гипнотически. Когда обещают «золотые горы» немедленно, трудно думать, например, о том, что более отдаленные последствия могут быть весьма плачевными. А. Шопенгауэр писал об этой оговорке так: «Там, где применима эта уловка, остальных можно и не применять. Действуйте не на разум, с помощью доводов, а на волю, с помощью мотивов; тогда и противник и слушатели, если у них такие же интересы, как у него, сейчас же согласятся с вашим мнением, хотя бы оно было заимствовано из дома сумасшедших. Ведь лот воли весит по большей части тяжелее, чем центнер рассуждения и убеждения»... «Когда мы сумеем осязательно доказать противнику, что мнение его, если бы оно приобрело значение, нанесет существенный вред его интересам, он так же поспешно отшвырнет это мнение, как раскаленное железо, которое нечаянно схватил в руку». (А. Шопенгауэр. Эристика или искусство побеждать в спорах. Спб., 1900. С. 53.)

Софизмы доводов. Существуют многочисленные софизмы доводов. О подмене доводов следует сказать то же, что и о подмене тезиса. К ней нередко прибегают, когда видят, что довод слаб или неудобен.

1. Подмена доводов – это может быть его частичное сужение или расширение, его смягчение или ужесточение. Особенно часто встречается попытка с помощью отдельных примеров доказать общее положение. Каждый знает такие «доказательства», когда, например, отрицательные признаки отдельных молодых людей переносятся на всю молодежь. Наоборот, из общего положения «Все вороны серые, не обязательно следует, что каждая ворона серая, ведь речь идет не о существенном признаке. Такого рода выводы могут делаться как по причине логической неграмотности, так и в демагогических целях.

2. Сравнительно редко встречается софизм «умножение довода», когда один и тот же довод повторяется в разных формах и словах и сходит за два или несколько различных доводов. Эта уловка особенно часто применяется в спорах при слушателях, в длинных речах и т. д. Иногда очень трудно разобраться, одна ли мысль перед нами, высказанная в разных формах, или несколько разных мыслей. Чтобы это понять, надо напрягать внимание, а нередко требуется и хорошее знание вопроса, о котором идет речь. Все это качества, редко присущие обычному слушателю, поэтому один довод может сойти за несколько. Вот простейший пример умножения довода. Тезис: «Бог существует». Доказательство: В нашем духе существует непосредственная уверенность в Боге. Мы совершенно не можем избавиться от мысли о Боге. Мы не можем думать о мире и не можем мыслить самих себя без того, чтобы невольно с этим не соединилась и мысль о Боге. Мы по необходимости должны думать о Боге. Сознание Бога есть столь же существенный элемент нашего духа, как миросознание и самосознание и т. д. По сути здесь один довод, представленный по-разному, но на неискушенного слушателя он действует как несколько различных доводов.

3. Самые обычные ошибки доводов – это ложный довод и произвольный довод. Когда дело идет о намеренной ошибке, о софизме, – ложный довод принимает характер лживого довода. Если у софиста нет истинных доводов, на которые можно было бы опереться, то он берет какую-нибудь заведомо для него ложную мысль, однако новую для оппонента или для аудитории, например: ложный факт, ложное обобщение, ложную цитату и т. п., и выдает их за истинную. При этом он часто пользуется доверчивостью противника или слушателей, или всеми возможными другими уловками, чтобы заставить принять такой довод. Успеху такого софизма чрезвычайно способствует частичная ложь. Такая ложь может незаметно восприниматься слушателями, поскольку она «смешана» с истиной. Подобные случаи в обычной жизни встречаются очень часто. Например, молодой человек говорит девушке, что он не мог ей вчера позвонить, так как был крайне занят. То, что он был на работе – это правда, а то, что он не мог найти несколько минут для разговора – это, скорее всего, ложь.

4. Наряду с такими частично истинными доводами в устных спорах из-за победы нередко пускаются в ход с успехом нелепые доводы. Во-первых, некоторые нелепости очень трудно опровергнуть в устном споре, да еще при не очень осведомленных слушателях. Во-вторых – нелепый довод часто прямо озадачивает оппонента своей неожиданностью; сразу бывает трудно найти, что на него ответить. Например, «Ромео и Джульетта» – самая вредная пьеса, так как пропагандирует любовь у несовершеннолетних. Произведения В. Шекспира надо снять с книжных полок». С точки зрения здравого смысла в этом случае возражать сложно, здесь может помочь, скорее всего, остроумие.

5. Лживый довод надо отличать от субъективного довода. Он вытекает из ошибки в доказательстве, называемой «предвосхищение основания». Ее сущность состоит в следующем: в качестве довода, подтверждающего тезис, приводится такое положение, которое хотя и не является заведомо ложным, но само нуждается в доказательстве. Сюда можно отнести рассуждение: «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда». В. Ф. Асмус приводит такой пример: исходя из того, что в ХIХ веке на основе идей витализма считали, что в лабораторных условиях невозможно получить мочевину (широко используемое в наше время удобрение), так как органические вещества вообще нельзя получать в лабораторных условиях.

Лживый довод, как сказано, стремится ввести заведомо ложную для софиста мысль в мышление оппонента или слушателей, заставить принять ее. Субъективный довод тоже может быть заведомо для вас ложным или, во всяком случае, недоказательным. Но мы знаем, что оппонент считает его истинным. Это различие признается на практике настолько существенным, что лживый довод считается непозволительной, нечестной уловкой, а субъективный довод применяется постоянно как позволительная уловка. Без них были бы невозможны многие споры, например споры перед слушателями для их убеждения. Но надо помнить, что субъективный довод неприменим в споре ради истины.

6. Имеются и скрыто субъективные доводы. Часто аргументируют, выдвигая довод, рассчитанный на стереотипы мышления и предрассудки. Демагог может выдвинуть мысль, заявляя, что сам считает этот довод действительным, например сопровождает его вводными словами: «несомненно, что...», «известно, что...» и т. п. Скрыто-субъективные доводы в опытных руках могут стать грозным оружием. Это происходит потому, что стереотипное поведение у людей превалирует. Оно позволяет значительно экономить силы и время. Исследования показывают, что люди склонны осмысленно реагировать на ситуацию тогда, когда у них есть желание и возможность тщательно ее проанализировать. Желание же вникать и анализировать возникает тогда, когда оно имеет личное значение. Если присутствует личное значение, то человек оценивает силу и истинность доводов, если нет – реагирует в соответствии со стереотипами.

7. Разновидностью субъективного довода является так называемый «адвокатский довод». Сущность этой уловки состоит в том, что софист пользуется к своей выгоде какой-либо неосторожностью противника, ошибкой его или даже опиской, оговоркой и т. д. Наиболее одиозную форму этот довод принимает в том случае, когда пользуются ошибкой оппонента, несмотря на прямое заявление противника, что это ошибка. Здесь эта уловка принимает характер лживого довода для аудитории.

8. Самая распространенная ошибка и самый распространенный софизм – это произвольный довод. Если внимательно просмотреть статьи в газетах, проанализировать выступления во время дискуссий, прослушать споры политиков по телевидению, то почти неизменно мы натолкнемся в них на произвольные, вовсе не очевидные и не доказанные утверждения и отрицания, на которые люди опираются для поддержки своих мнений. Софист очень часто пользуется этой лазейкой, для того чтобы ускользнуть от поражения в споре.

9. При рассуждении, особенно в спорах, приводятся не все мысли, нужные для того, чтобы сделать тот или иной вывод. Некоторые из них «выпускаются» и должны подразумеваться сами собою. Речь идет об энтимемах. Например, в рассуждении: «Все люди умирают, умрем и мы» пропущена сама собою подразумевающаяся мысль («посылка» рассуждения) «мы люди». Можно пропустить вместо этой посылки другую. «Все мы люди, значит, умрем и мы». Здесь будет пропущена и необходимо подразумевающаяся мысль: «Все люди умирают» и т. д.

В устных спорах таких пропускаемых мыслей особенно много. Мы имеем, однако, право пропускать лишь те посылки, которые очевидны. Софист же делает наоборот: он выпускает то, что не очевидно, и составляет на деле самую слабую сторону рассуждения, стараясь в то же время отвлечь внимание от места, где находится ошибка.

10. Огромную роль в софистической практике играют названия. Каждое название должно быть обосновано. Когда я говорю: «Этот офицер – известный путешественник», то само собою подразумевается мысль: «Этот человек – офицер». Когда я говорю: «Такие проявления анархии, как этот поступок, недопустимы в государстве», то само собою подразумевается мысль: «Этот поступок – проявление анархии». Одним словом, каждое название подразумевает посылку, дающую право на это название. Эта посылка тоже может быть скрытым доводом и очень часто произвольным. Между тем название может быть дано произвольно. Но, приняв его, мы тем самым приняли, что предмет, обозначенный им, обладает соответствующими свойствами.

Рассуждая правильно, мы часто должны сначала убедиться, что в предмете есть такие свойства, а потом уже принять его название. На деле же мы некритично принимаем название и, основываясь уже на названии, выводим, что предмет должен иметь те или иные свойства. Получается как бы «перевернутое доказательство». Этим недостатком обыденного мышления пользуется софист, стараясь заставить нас сначала принять на веру название предмета; и вместе с этим незаметно появятся и те свойства предмета, в которых он желает нас убедить.

Чтобы мы приняли на веру название, софист пользуется обычными уловками. Говорит безапелляционным тоном, употребляет название как нечто само собою разумеющееся, несомненно правильное. Отвлекает от проверки правильности названия. Есть названия, которые особенно пригодны для такой уловки: это те названия, которые имеют оттенок порицания или похвалы; ими пользуются как «злостными кличками» или «красивыми словами», «красивыми названиями». Эти слова становятся для очень многих чем-то вроде фетиша. Часто это в полном смысле «гипнотизирующие слова». Человек, загипнотизированный соответственным словом, теряет способность рассуждать правильно о том, это ли слово приложено или нет. Он видит только это слово и принимает его как довод.

Игра «красивыми названиями» и «неприятными кличками» встречается на каждом шагу: и в обычной жизни и, особенно, в средствах массовой информации. Слушая заявление, мы обыкновенно не вникаем в него с должным вниманием, поэтому «неприятная кличка» проходит «сама собою», без критики, особенно если говорящий пользуется доверием.

Не менее успешно применяются и «красивые названия», для того чтобы смягчить впечатление от того или иного факта или «выдать желаемое за действительное» и т. д. Политики могут иметь самые разные взгляды, но при этом употребляют одинаковые слова: свобода, демократия, национальные интересы и т. п. В рекламе, неважно какой товар рекламируется, говорят о пользе, здоровье, молодости и т. п.

11. Нередко игра красивыми названиями и злостными кличками усложняется, обращаясь в «игру двумя синонимами». Для нее нужна пара близких по смыслу слов, обычно отличающихся друг от друга похвальным и неодобрительным оттенком мысли, например: щедрость и мотовство, умение экономить и скряжничество, осторожность и трусость, свобода и произвол, твердая власть и тирания и т. п. Одно и то же действие, таким образом, можно охарактеризовать и положительно, и отрицательно, тем самым привести положительный или отрицательный довод.

12. К произвольным доводам относятся или с ними связаны и софизмы в оценке доводов. Эти оценки даются, чтобы избавиться от труда на них отвечать. Например: «Этот довод слишком груб и примитивен и с ним не стоило считаться» или «Нет смысла останавливаться на этом наивном доводе» и т. д. Надо помнить, что раз мы спорим с кем-нибудь, раз сочли возможным с ним спорить, то наша обязанность опровергнуть все его доводы, как бы они ни казались грубы или наивны.

13. Сюда же примыкает и такая уловка произвольного довода, которую можно назвать «опровержение в кредит». Софист ее использует тогда, когда пытается опровергнуть мысль оппонента словами: «В конечном результате анализа эта мысль приводит к противоречию». Но он не пытается показать, как она действительно приводит к этому. Таким образом, получается возражение, которое необходимо отнести или к ошибкам, или к уловкам. Иногда отделываются замечанием: «Мы не будем останавливаться на этом аргументе, так как ошибочность его очевидна, а перейдем к более существенному, или: «Здесь мы не будем доказывать истинности (или ложности) этой мысли, мы докажем ее в дальнейшем» и т. п. Формы таких ошибок и уловок очень многочисленны.

14. Далее, одним из самых употребительных видов произвольного довода являются неправильные ссылки на мнимые авторитеты. Доводы «от авторитета» очень важны, и без них, в общем, часто не обойтись. Но надо помнить два условия правильного их использования: 1. Эти доводы следует использовать, если отсутствуют собственные доводы по существу, – что бывает очень часто, ведь человек не может всего знать, все испытать сам и все лично проверить. Сама по себе ссылка на авторитет в огромном большинство случаев является лишь более или менее вероятным (а не достоверным) доводом. 2. Каждый авторитет – авторитет только в области своей специальности (эксперт). Если таких областей несколько – тем лучше для него. Но вне пределов специальности эксперт перестает быть экспертом, и ссылки на него в этих случаях – ошибка или софизм. Но и при соблюдении указанных условий ссылка на авторитет имеет разные степени вероятности, которые необходимо каждый раз учитывать. Разновидностью довода «к авторитету» является аргументирование какой-либо мысли тем, что она принадлежит простому народу. Близким, по механизму действия, является использование не авторитета, а популярности. Когда известная актриса говорит о превосходных качествах данного стирального порошка, важна не столько сама объективная характеристика, сколько то, кто ее произносит, ведь рекомендацию дает известный человек.

15. Уловка противоположного характера – совершенное отрицание авторитетов. В действительности есть сравнительно мало вопросов, в которых мы серьезно, с полным знанием, с затратой большого труда и сил можем разбираться сами. Эти вопросы обычно не выходят за пределы нашего житейского опыта и интересов и нашей специальности. В остальном мы поневоле основываемся на опыте и знаниях всего человечества. Но если так, то естественно основываться на опыте и знаниях не первого попавшего на пути человека, а экспертов в той области, к которой относится вопрос, т. е. опираться на авторитеты. Поэтому полное отрицание авторитетов чаще всего является или результатом недомыслия, или софизмом.

16. Чаще, однако, встречается в настоящее время не полное отрицание авторитетов, а другой софизм: отрицание того авторитета, мнение которого приводится оппонентом в подкрепление своей мысли. Речь идет о двойном стандарте в доказательстве. То, что выгодно для доказывания, принимается, а что не выгодно – отбрасывается, будь то суждения авторитета или реальные факты. Это очень сильный прием, который позволяет отстаивать одностороннее, не взвешенное мнение о людях или сложных явлениях, событиях.

17. Использование двойного стандарта в аргументировании всегда противоречиво. Поэтому применение этой уловки является частным случаем введения в доказательство противоречащих друг другу аргументов. Противоречие в доказательстве может быть как прямым, так и непрямым. Прямое противоречие, – когда предмету приписывается признак, составляющий непосредственное отрицание другого признака этого предмета. Например: «Круглый стол прямоуголен». Такое противоречие очевидно, сложнее выявить непрямое противоречие, заключающееся в сглаженных противоположных понятиях. Бывает, что человека характеризуют: и трезвомыслящим и азартным, скромным в личных потребностях и «живущим на широкую ногу». Если доказательство объемно, то такие противоречия заметить сложно.

18. Общеизвестная ошибка «порочный круг» в доказательстве. Она состоит в том, что тезис А доказывается с помощью довода Б, а его, в свою очередь, доказывают с помощью А. Например, можно доказывать, что человек разумен, ссылаясь на то, что он способен логически мыслить, а его способность логически мыслить обосновывать его разумностью. Круг в доказательстве легко обнаружить, если рассуждение относительно кратко. Но в доказательствах, представляющих длинную цепь рассуждений, «круг» может остаться незамеченным. Это может быть использовано в целях софистического аргументирования. Необходимо всегда поэтому проверять, не приводится ли в качестве основания для доказываемого положения само же положение, которое должно быть доказано.

19. Если в софизмах, связанных с отступлением от тезиса, говорилось о софизме: «снятие оговорок», то в доказательствах, наоборот, чаще используют произвольные оговорки. Хотят, так сказать, «утопить в оговорках»: «Да, конечно, Ваши ссылки на общие правила верны, но ведь существуют конкретные обстоятельства времени и места, исторические условия и т. п.».

20. В ходе доказательства следует постоянно обращать внимание на тождество понятий. Иначе получится ошибка – подмена понятия в доказательстве. Впасть в нее нетрудно, особенно благодаря неточности нашей обычной речи. Одно и то же понятие нередко выражают разными словами. Этот прием был уже рассмотрен при объяснении софистических уловок с тезисом на примере слова «народ».

21. Имеется и софизм, основанный на логической ошибке относительно причин и следствий. Суть его в том, что сознательно игнорируется возможность множественности причинных факторов и множественности возможных следствий какого-либо сложного события или действия. Для объяснения выбирается удобная причина, что касается возможных следствий, то демагог пытается навязать свое понимание его содержания. Когда софист защищает тезис, то возможные следствия его принятия всегда блистательны. Если он опровергает тезис оппонента, он приводит его к нелепости. Поскольку известно, что один из приемов опровержения неправильной мысли состоит в том, что мы рассматриваем ее следствия. Если следствия, которые из нее необходимо вытекают, ложны или прямо нелепы, значит, ошибочна и сама мысль, из которой они следуют. Софист же, искажая этот прием, нередко старается навязать мысли нелепое следствие, которое вовсе из нее не вытекает. К этому же виду софизмов примыкают попытки или требования дать однозначный простой ответ на проблему, которая имеет лишь сложное решение. При этом если пропонент пытается рассуждать и показывает всю сложность проблемы, то демагог обвиняет его в попытке уйти от ответа.

Софизмы демонстрации (формы доказательства). Поскольку основной ошибкой в форме доказательства является нарушение правил умозаключения соответствующего вида, постольку в софистических целях может быть использовано «мнимое следование» тезиса из доводов. Так, возможны попытки:

– Из частных доводов сделать общий вывод. При этом в доводах, например, описываются свойства определенной разновидности явлений, а вывод делается о свойствах целого рода, хотя известно, что не все видовые признаки необходимо являются и родовыми.

– Из условных суждений сделать безусловный вывод. Это происходит тогда, когда аргументатор доказывает тезис, используя условные суждения, но при этом в ходе аргументации «забывает» об этой условности и полагает, что тезис доказан безусловно.

– Перейти от сказанного в определенном отношении к безотносительному выводу. В этом случае следование будет мнимым, если, опираясь на относительные, пусть и весьма вероятностные доводы, пытаются обосновать тезис необходимым образом.

В общем виде несоответствие между доводами и тезисом в случае мнимого следования проявляется в том, что логически слабыми доводами (узкими, условными, относительными, проблематичными) пытаются обосновать логически более сильный тезис (широкий, безусловный, безотносительный, достоверный).

В софистических целях используется также и готовность принять некоторый тезис не по логическим, а по психологическим основаниям. Здесь психологическая готовность выдается за логическое обоснование. Таким, часто встречающимся случаем ошибки мнимого следования является так называемый «довод к человеку», когда доказывают не по существу выдвигаемого положения, а ссылаясь на личные качества человека, которые, конечно, имеют значение, но не дают, стопроцентного обоснования. Например, это имеет место, когда доказывают, что А. не мог совершить преступление, поскольку он прекрасный работник и имеет высокую квалификацию, хороший семьянин, заботливый сын и т. п. Другими частными случаями мнимого следования могут быть: доводы к невежеству, к обыденному сознанию, к человеколюбию, к состраданию и т. п., хотя, по сути, они являются разновидностями «довода к человеку».

5.4. Меры против уловок

1. Поскольку уловки софистов имеют психологический аспект, постольку во время спора необходимо сохранять психологическое равновесие и не поддаваться на возможные провокации. К каким бы средствам психологического давления ни прибегал противник, надо сохранять спокойствие и вежливость, быть доброжелательным.

2. Как говорится, кто владеет информацией, тот вооружен. Кто хорошо изучил уловки софистов и умеет их распознавать, тот в значительной мере обезопасил себя от них. Для этого, конечно, требуется определенная логическая грамотность и достаточно высокий уровень культуры мышления. Это, так сказать, общие предпосылки противодействия демагогии. Как отвечать на каждую из них в том или другом случае – зависит от умения и находчивости участника спора. Общего рецепта против каждой из них и для всех обстоятельств дать невозможно.

3. В том случае, если человек не обладает логическими знаниями, А. И. Уемов советует для выявления логических ошибок, а значит, и софизмов, использовать аналогию. Например, мы имеем рассуждение: «Все планеты вращаются вокруг Солнца, следовательно, все тела, вращающиеся вокруг Солнца, – планеты». Как проверить правильность этого вывода, не зная правил логического обращения? Надо взять другое рассуждение, аналогичное по своей структуре первому, но имеющее вывод, ложность которого очевидна. Например: «Все воробьи – птицы, следовательно, все птицы – воробьи». Данный вывод явно ложен, значит, ложен и первый вывод.

4. Во-первых, спорить только о том, что хорошо знаешь. Во-вторых, не спорить без нужды с людьми, склонными к грубости или демагогии. Если же приходится это делать, то вряд ли стоит пытаться публично обвинять оппонента в софистике. Ошибку от софизма отличает только внутреннее намерение, а его достоверно и объективно установить невозможно. Здесь все не застрахованы от промахов. Таким образом, гораздо лучше и разумнее ограничиться только указанием на ошибки в рассуждениях противника, не входя в обсуждение, – намеренные они или нет. Этого вполне достаточно, чтобы разбить его доказательство. В-третьих, научиться соблюдать правила ведения споров, ясно и четко формулировать тезис и доводы и добиваться того же от оппонента.

Контрольные вопросы

1. Чем софизм отличается от паралогизма?

2. В чем состоит специфика логического парадокса?

3. В чем состоят особенности психологических уловок в споре?

4. Как подразделяются логические уловки в споре?

5. Каковы основные меры против уловок?

Заключение

В данном учебном пособии в сжатом виде рассмотрены, во-первых, основные законы и формы логического мышления, а также даны основы теории и практики аргументации. Изучение представленного материала должно способствовать осознанию принципов правильного мышления. Логически грамотный человек может выявлять формальные ошибки как в своем мышлении, так и в мышлении тех людей с которыми он находится в аргументационном взаимодействии. Вторая часть пособия в главных моментах дает ответ на вопрос как правильно аргументировать.

При этом следует иметь в виду, что теоретическое знание или даже знание практических рекомендаций не может заменить собственного опыта. Чтобы логические принципы и приемы аргументации могли быть использованы быстро и эффективно в сложных ситуациях нужны постоянные упражнения. Однако умение грамотно отстаивать свою позицию окупит затраты сил и времени потраченные на изучение логики и аргументации.

Библиографический список

1. Алексеев А. П. Аргументация. Познание. Общение. М., 1991.

2. Алексеев М. П. Во всеоружии аргументов. М., 1986.

3. Брутян Г. А. Аргументация. Ереван, 1984.

4. Гетманова А. Д. Логика: М.: Владос, 1994. 301 с.

5. Демидов И. В. Логика:. М.: Юриспруденция, 2000.203 с.

6. Еемерен ван Ф. Х., Гроотендорст Р. Аргументация, коммуникация и ошибки. СПб., 1992.

7. Зимбардо Ф., Ляйппе М. Социальное влияние. СПб., 2000.

8. Ивин А. А. Искусство правильно мыслить. М.: Просвещение. 1990. 240 с.

9. Ивин А. А. Основы теории аргументации. М., 1997.

10. Ивлев Ю.В. Логика для юристов. М.: Дело, 2001. 261 с.

11. Кириллов В. И., Старченко А. А. Логика: М.: Юристъ, 2002. 254 с.

12. Кобзарь В. И. Основы логических знаний. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1994. 124с.

13. Краткий словарь по логике/Под ред. Д. П. Горского. М.: Просвещение, 1991. 208 с.

14. Логика. Логические основы общения. М., 1994.

15. Малахов В. П. Основы формальной логики. М.: Щит-М, 1998. 302 с.

16. Панасюк А. Ю. Как убедить в споре. М., 1998.

17. Петров Ю. А., Захаров А. А. Практическая методология. М., 1999.

18. Поварнин С. Спор. О теории и практике спора // Вопросы философии. 1990. № 2. С. 60–133.

19. Рузавин Г.И. Логика и аргументация. М., 1997.

20. Рузавин Г. И. Методологические проблемы аргументации. М., 1997.

21. Светлов В. А. Практическая логика. СПб.: ИД “МиМ”, 1997. 576 с.

22. Сборник упражнений по логике. Минск: Университетское, 1990. 287 с.

23. Упражнения по логике. М.: Высш. школа, 1990. 159 с.

24. Теория и практика аргументации. М., 2001.

25. Хомелев Г. В. Понятие критики и ее формы: опыт философского исследования теории и методологии. Л., 1991.

26. Уемов А. И. Логические ошибки. М., 1954.

27. Яшин Б. Л. Задачи и упражнения по логике. М.: Гуманит. изд. центр “BЛAДOC”, 1996. 224 c.

ОГЛАВЛЕНИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ

ВВЕДЕНИЕ