3) Предки удмуртского народа в период разложения первобытнообщинных отношений (V-XIV вв.).

Во второй половине I тыс. н.э. в Прикамье и Приуралье сформировалось несколько крупных этнокультурных объединений, явившихся в значительной степени результатом дальнейшего развития местного прикамского населения – предков народов коми и удмуртов. Они складывались в пределах ранне сложившихся ареалов расселения и на основе предшествующих археологических культур. В значительной степени формирование новых этнокультурных общностей было результатом дальнейшего социально-экономического развития.

На основе гляденовской культуры и при участии групп пришлого харинского населения на верхней Каме сложилась ломоватовская культура, в бассейне Сылвы – неволинская, на Вычегде, Мезени и Печоре – ванвиздинская. Население этих культур послужило основой формирования коми-пермяков и коми.

На территории Камско-Вятского междуречья и бассейна Вятки выделяется несколько культур и групп памятников V/ VI – IX вв. сложившихся преимущественно на основе культур позднепьяноборской общности, с участием в той или иной степени других групп населения.

На территории современной Южной Удмуртии, на месте распространения пьяноборской, а затем мазунинской культуры, в бассеине правобрежных притоков Камы известны памятники, объединённые в верхнеутчанскую культуру VI-IX.

Основная часть памятников именьковской культуры находятся на западе – в приустьевой части Камы и Среднем Поволжье. Относительно её этнической принадлежности высказаны разные точки зрения, но доминирующая – истоки её происхождения в праславянских культурах полей погребений - зарубенецкой, киевской, пшеворской, черняховской.

В археологических памятниках Южной Удмуртии также отмечается присутствие групп населения кушнаренковской культуры, фиксируемое по наличию её своеобразной керамики. Памятники кушнаренковской культуры и последующей караякуповской расположены в Нижнем Прикамье и Южном Приуралье на территории Башкоркостана, восточной части Татарстана и в Южной Удмуртии.

Таким образом, уже с середины - вто­рой половины VIII в. в Нижнем Прикамье, южнее расселения предков удмуртов, осе­ли новые группы населения, говорившие на тюркских языках, и с которыми местные финно-угорские племена вступили в актив­ное взаимодействие и смешение.

В бассейне Вятки обнаружено около 80 поселений эпохи раннего Средневе­ковья, расположенных на средней и ниж­ней Вятке, по ее правым и левым притокам, а также в верховьях Большой и Малой Кокшаги. По материалам хорошо изученно­го Еманаевского городища в Тужинском районе Кировской области вятские памят­ники эпохи раннего Средневековья объ­единяют под названием еманаевской куль­туры V-IX вв.

Население еманаевской культура приняло активное участие в формировании вятских групп удмуртов (слободских, кильмезских, чпецких). Прослеживается участие раннесредневекового азелинско-еманаевского населения в сложении и развитии поломской культуры на Чепце.

Бассейн Чепцы раннесредневекового времени представлен памятниками поломской культуры.

Территория поломской культуры в основном охватывала правобережье верхнего и среднего течения Чепцы от с. Дебёсы на востоке, до г. Глазова на западе.

Таким образом эпоху раннего средневековья Камско-Вятского региона характеризуют 3 территориальные группы археологических памятников, население которых принимало прямое участие в формировании удмуртов. Это территория Удмуртского Прикамья, бассейна реки Вятки и бассейна Чепцы.

Основное содержание этногенетических процессов раннего Средневековья составляла дальнейшая дифференциация общепермской общности на предков удмуртов и коми.

У удмуртов в XII-XIV вв. появляются укрепленные торгово-ремесленные и религиозные центры, расположенные на удобных водных путях. Это уже были зародыши городских поселений, хотя в настоящие города они так и не переросли.

Общий подъем хозяйства в XII-XIII вв. привел к дальнейшему разложению родового строя - выделению хозяйств малых семей, которые были в состоянии своими силами обработать участок земли и получить урожай, достаточный для обеспечения потребностей семьи, и даже некоторые излишки для обмена. На поселениях обнаружены как крупные жилища патриархальных семей, так и небольшие жилища малых семей с комплексом хозяйственных построек. К ним примыкают огороженные участки земли, находившиеся в частной собственности семей. В соседской сельской общине сочетается частная собственность на приусадебный обработанный участок - двор и общинная собственность на остальные земельные угодья.

Ослабление родовых связей проявляется в забрасывании старых родовых убежищ-городищ, сочетании разных обрядов погребения в могильниках, свидетельствующее о смешанном составе населения. На поселениях находят вещи с разными типами родовых тамг, также говорящих о том, что на них обитали выходцы из разных родовых групп.

Разложение родового строя удмуртов происходило медленно, особенно в глухих, слабо заселенных районах. Пережитки родовых связей проявлялись в совместном захоронении родственников. Пережитки родовой (воршудной) организации, почитание предков по женской линии и женского верховного божества Шунды-Нумы встречались у удмуртов до XVIII-XIX вв. Женщины сохраняли равноправное положение с мужчинами, о чем говорят одинаковые находки вещей в их погребениях. Отсутствовали совместные захоронения мужчин и женщин, что, по-видимому, свидетельствует о сохранении у северных удмуртов пережитков матриархата.

Однако патриархальные отношения разлагающегося родового строя были преобладающими. Счет родства велся по мужской линии. Детские погребения в могильниках обычно находятся рядом с мужскими. В могильниках XII-XV вв. заметны проявления возрастающего имущественного неравенства семей (Рождественский, Гуринский и др.). Власть знати становится наследственной. По преданию, богатырь Донды получил власть племенного вождя в наследство от отца и распространил ее на всех северных удмуртов, встав во главе союза племен, центр которого носил его имя. Представители местной знати опирались на военную дружину; обнаружены погребения мужчин-воинов в могильниках. Они присвоили себе право распоряжаться землями рода, племени и союза племен.

Народные предания говорят о постоянных военных столкновениях между местными вождями в борьбе за власть и землю, что характерно для периода становления раннего классового общества. Этой феодализирующейся знати принадлежат наиболее богатые погребения со значительным количеством привозных предметов роскоши и оружия. Землевладельческой знати принадлежат и богатые клады личных вещей и украшений (Вильгорский, Верх-Кондасский, Романовский и др.).

До начала русской колонизации удмурты сохраняли языческую религию. В металлической скульптуре прослеживаются постепенное отмирание родовых культов животных и растений и замена их культом предков и небесных светил, имевших чаще уже межплеменное значение.

На разложение родового строя и становление феодализма у южных удмуртов оказала влияние болгарская колонизация. Часть их территории была захвачена болгарами, а население обложено данью - своего рода формой коллективной феодальной ренты. По примеру болгарских феодалов местная родовая и племенная знать также стремилась к захвату земель и эксплуатации своих соплеменников. Однако рядовые общинники упорно сопротивлялись притязаниям знати, а иногда и уничтожали ее представителей. В XV в. сложился небольшой слой землевладельческой знати, опиравшейся на военные дружины, явившийся зародышем класса феодалов. Он эксплуатировал труд закабаляемых крестьян - общинников, из которых формировалось феодально-зависимое население.