Тема 14. Постмодерн как тип современного бытия

Постмодерн — "новая" страница в истории человеческой бытийственности. — Возраст постмодерна. — Что значит "пост"? — Новый тип человека в постмодерне. — Две версии постмодерна. — Размышления о логике постмодерна. — Ведет ли постмодерн ко всеобщему кризису духовности? — Что такое киборгкультура? — Бытие или небытие? — "Трактат о небытии".

"Новая" страница в истории человеческой бытийственности носит название "постмодерн". Если возраст постмодерна трактовать исходя из понимания последнего как явления художественной культуры, сопоставимого с авангардизмом, то его появление можно датировать началом 20 в. Если же во главу угла ставить основной тезис постмодерна — "нежелание жить согласно предписаниям, жить по разуму", то тогда это явление может исчисляться двумя столетиями, а имена Шопенгауэра и Ницше становятся значимыми для постмодернистской философии в первую очередь. Ибо именно тогда все художественные формы, отражающие жизненные ситуации, "поссорились" с Разумом, Истиной, Добром, Логикой, Законом причинности, кантовским категорическим императивом.

Понятием "постмодерн" обозначают период времени, который "последовал за" предшествующим, получившим характеристику "новый" (модерн). Однако следовать — не значит продолжать. Постмодерн в полной мере подтвердил эту логику. Достижения модерна не стали основанием для постмодерна, но всего лишь ассимилируемой частью и материалом, подлежащим радикальному переосмыслению. В этом плане понятие "постмодерн" может быть использовано для обозначения специфического характера нынешнего периода, вошедшего в историю как неравновесный, нестабильный, "ошалевший от неопределенности"

171

мир. Это автограф и почерк эпохи, претендующей на право отразить духовный переворот индивидуального самосознания, собственный тип чувствования, бунтующий против оков и ограничений "целого", общепринятого, разрешимого. В данном контексте термины "постмодерн" и "постсовременность" — синонимы.

Постмодерн, как новой строй мироощущения, предполагает в качестве своего носителя новый и своеобразный тип человека. Будет ли тут действенна аналогия с ницшеанским сверхчеловеком или, напротив, отдельное "Я" станет принципиально неопределенным, как квант, это вопрос. Может статься и так, что ключевой фигурой окажется этакий "социальный Юродивый". Бесспорно, однако, полное неприятие нормативности, рациональности во всех их проявлениях. Подобному "странному современному человеку" весьма свойственно хаотическое поведение, он во многом человек неописуемый", ему, как правило, "все равно". А согласно формуле Достоевского, и "все дозволено". Люди говорят что хотят, делают что угодно, изображают, как считают нужным, и оказывается, что это и есть жизнь.

Постмодерн, как это ни парадоксально, интернационален. Связь постмодерна Запада с отечественными российскими духовными исканиями весьма ощутима. Хотя есть в нашем отечественном постмодернистском менталитете свои, ни на что не похожие, странности. Страсть к разоблачению доведена до абсурда. Не случайно в фольклоре присутствует бичующая сентенция: "Иван, родства не помнящий" — это про русского, не укорененного и распыленного в бескрайней дали-горизонтали обширной российской земли. Все исторические публичные саморазоблачения проводятся от имени "МЫ". Абсурдная вера подпитывается "похвальным" якобы отсутствием какого бы то ни было расчета. Все это можно истолковать как проявления ар-хетипических, надсознательных установок : "Будь что будет", "Была не была".

Главенство стихийного жизненного процесса над Логосом и Разумностью всегда было свойственно исторической судьбе

172

России. Этакое "выпадение" из мирового Закона, этакое "кипение в действии пустом", состояние постоянного восстания, "взведенности" и характерное ожидание — "немота русских лиц", — все это весьма узнаваемые черты, многократно описанные и русскими философами, и русскими литераторами. Непостижимая любовь к отечеству, при которой самобичевание доходит до надругательства, укоренена в наших традициях. Еще Чаадаев едко хлестал соплеменников словами: "В домах наших мы как будто определены на постой; в семьях мы имеем вид чужестранцев; в городах мы похожи на кочевников..." ⁸.

Бердяев в качестве всегдашней цели провозглашал "не гармонию и порядок, а подъем и экстаз" ⁹. Особенности национального менталитета он объяснял геопсихическими факторами. Русский человек во власти стихии русской земли. Легкомысленное растяжение вширь, нигде не встречая дисциплинируюших очертаний, препятствует вертикальной укорененности. Русский человек обосновывается на поверхности, бунтует против унаследованных связей. "...Недостаточность формы, слабость дисциплины ведет к тому, что у русского человека нет настоящего инстинкта самосохранения, он легко истребляет себя, сжигает себя, распыляет в пространстве" ¹⁰. Сознание не в силах вынести на себе гнет постоянного напряжения по оформлению бытия, а путь "вольного хотения", "бунт своеволия" ведет к отрицанию общечеловеческих смыслов и ценностей. Не случайно современное состояние, именуемое эпохой постмодерна, оценивается как культурный мутант.

Две версии постмодерна. В континууме постмодерна иногда выделяют два вектора. Первый направлен на деконструкцию или элиминацию оставшихся в наследство от классической эпохи или Нового времени ценностей, как-то: Бог, истина, мир, смысл. Второй направлен на сохранение эталонных единиц отсчета на шкале мировосприятия, хотя и оставляет за собой право наполнять их специфическим и отличным от традиционного содержанием, которое бы более адекватно,

173

с точки зрения модернистов, отражало особенности постмодернистского мировоззрения. В первом варианте во Вселенной не остается места целям, идеалам, божеству, ибо все лишается смысла. Во втором они признаны, но многолики, многовариантны и изменены порой до неузнаваемости. Они постоянно демонстрируют свою контекстуальную зависимость.

В первой, деконструктивной, версии постмодернизм освобождает философию от поиска смысла, науку — от поиска истины, а искусство — от системы ценностей. Во второй версии царит принцип селекции, согласно которому отбор соответствующих кубиков мировоззренческой мозаики идет с поправкой на ситуацию. Мировоззрение здесь принципиально релятиви-зируется. Оно становится одним в зависимости от одних целей и иным, чтобы быть полезным в условиях других целей. Негативным экзистенциальным следствием оказывается то, что "фрагментарное" отношение к миру отзывается фрагментарным отношением к самому себе.

Если же размышлять о логике постмодерна, минуя избитые определения типа: логика распада, логика абсурда, — следует заметить, что она полифуркационна. Термин "бифуркация" означает неединственность продолжения развития, разрушение преемственности и раздвоение траекторий последующего осуществления событий. Полифуркация указывает на многочисленный набор актуально прорастающих возможностей. В реальности постмодерн видит не одну (моно-) и не две (би-), а множество (поли-) версий, когда все вероятностны, но ни одна из них не полна и не целостна. Истина состояться не может, ибо неизвестно, что должно быть с чем соотнесено и чему должно соответствовать. Следовательно, это не только неотображаемое, но и неистинное мировосприятие. Возникает ситуация симуляции действительности, когда текст или коллаж, или бриколлаж одновременно и означает действительность, и замещает ее.

Ж.-Ф. Лиотар, французский философ и идеолог постмодерна (р. 1924), видит ключ к пониманию этого непростого явления

174

в том, что в нем осуществлен "выход к культуре многообразия через коллапс тотализации и унифицирующего дискурса в повествовании и науке"".

На место тщательно продуманной формы выступает фрагментарность и внешняя неотделанность. Сознание героя предстает как разорванное сознание. Сам текст становится открытым, разомкнутым, он допускает множество интерпретаций и различные контексты. Из него не только произвольно считываются (извлекаются) смыслы, в него вчитываются (внедряются) весьма субъективистские толкования. Релятивизм выступает одной из определяющих особенностей "логики постмодерна".

В парадигме постмодерна причинность разрушается, будучи принесена в жертву изначальной разорванности и ато-тальности. Не современно не только прослеживать какие-либо однозначные и определенные связи причинно-следственной зависимости, но даже упоминать о причине как источнике, породившем, а следовательно, и ответственном за происходящее. Любое событие мыслится как равнозначное в ряду прочих. Господствует установка на скольжение по поверхности и перебирание различных составляющих. Эклектизм предполагает и смешение опыта прошлых эпох, и причудливую имитацию поверхностных впечатлений. Может быть, поэтому в качестве основных средств означения берутся коллаж и монтаж. Монтаж ответственен за построение структуры. Теперь уже не матрица объяснения, а прощупывание возможных границ, этакая пограничность, блуждание в мире якобы сообщающихся смыслов становятся сутью логики постмодерна, нового взгляда на мир. И как бы ни отталкивало подобное состояние, постмодерн — это новая страница в истории европейского духа, перевернуть назад которую невозможно.

Ведет ли постмодерн ко всеобщему кризису духовности? — вопрос острополемичный. Плюралистичность и кажущаяся демократичность постмодернистских тенденций не снимают их

175

остро ощущаемую несогласованность с ориентациями повседневности. Течение нашей жизни отличается от стиля, именуемого "высокий модерн", "постмодерн". Если постмодерн делает заявку на экстремальность, пиковость, эпатаж необычным, открывая "окно" в иное смысловое пространство, то стереотипность и рутинность бытовых отношений задает метрику традиционализма, тяготеющую к принятию устоявшейся ценностной иерархии.

Обыденное мироощущение наиболее далеко от принятия постмодерна. Приверженцы рациональности также пытаются отказаться от него из-за обнажившихся в нем связей с дологическим, внерациональным способом мышления. Трудно мирятся с возрастающей популярностью постмодерна академически ориентированные ученые в их стремлении к устоявшимся правилам, канонам и принципам, типовым решениям и однозначным регламентациям.

Постмодерн, манифестируя новый постмодернистский тип реальности, такой, какой ее уготовил 20 в. — век сумерек и заката, глобального беспорядка, абсурда и конца, повернут в сторону инстинкта, вседозволенности, разнообразия вкусов и манер, спонтанности и хаосомности. Дистанция между искусством и реальностью сокращается вплоть до полной ликвидации. Вещи с улицы приобретают значимость художественных произведений. Желая произрастать из реальных жизненных противоречий, постмодерн "цитирует" действительность, предлагая "свой порядок". Сутью творчества становится стремление нейтрализовать утилитарные связи обычных вещей и ввести их в новую смысловую систему, претендующую на статус художественно-образного мировидения.

Исследователи, однако, указывают на принципиальную мар-гиналъность постмодерна. Она подтверждается и тем, что безличное поле постмодернистских экспериментов в границах размыто и неопределимо, и тем изначально половинчатым положением самого продукта постмодерна, который являет собой помесь "художественно-нехудожественного". Постмодернистские

176

ориентации пока еще не вытеснили культуру в ее традиционном понимании, а обитают как бы на периферии традиционно истолковываемой духовности. В этом климате "риска", в состоянии нестабильности ориентации наш современник вынужден постоянно выбирать себя, самоопределяться и самоидентифицироваться.

В духовной атмосфере конца 20 в. нельзя не заметить экспансию технического, порождающую андеграунд, киборг-культуру, гиперэстетику, электронное искусство. По оценкам исследователей, господствующая логика технологического общества подразумевает гиперистощение эмоциональных функций и гиперупрощение разума; электронное искусство есть предел постмодернистской эстетики и обращено к примитивизму ¹². Особого внимания заслуживает киборг-постмодернизм, полагающий границы между человеком и машиной безвозвратно размытыми. В основе технологии виртуальной реальности (ВР) лежит впервые появившаяся в середине 60-х гг. идея, что при помощи компьютеров можно создать модельные миры, которыми пользователь в состоянии манипулировать. В академических кругах системы виртуальной реальности порождают острые дебаты об образе будущего, в котором технологии изменят сознание. Однако мнение о том, что разработка систем виртуальной реальности и создание кибер-пространства будут иметь революционные социальные последствия, поддерживают как пионеры технологии ВР, так и теоретики киборг-постмодернизма.

Сторонники киборгкультуры предполагают, что будущие информационно-коммуникативные технологии (ИКТ) откроют простор новым формам человеческого самовыражения и определят новую технологическую эру, освобождающую человека от материальных ограничений его повседневной жизни. Очарование новыми ИКТ связано с надеждой, что они подводят нас к бесконечным резервам нового опыта, потребление которого играет все большую роль в развитых обществах. Виртуально реальные системы потенциально обеспечивают возможности

12-Т. Лешкевич, 177

извлечения этого опыта и "новой самодостаточности" человека, который начнет жить среди искусственно порождаемых виртуальных миров, ограничиваемых только его воображением. Наступит ли такой мир? Будущее покажет, откроем ли мы киборгов в нас самих, или только опыт непредставимых пока состояний сознания в рамках среды, моделируемой компьютерами.

Как можно оценить и квалифицировать это надвгающее-ся на нас и манящее светом компьютерных экранов состояние, что это: бытие или небытие? Существование современника в неподлинной, нечеловеческой зомбированной сущности есть отрицание бытия. Оно выступает по форме как инобытие, а по содержанию как небытие. И, видимо, не случайно на исходе 20 в. появляются философские трактаты в оправдание небытия. Талантливый "Трактат о небытии" Арсения Чанышева имеет своей целью доказательство первичности небытия.

1. Доказательство от времени: существование настоящего предполагает существование прошлого и будущего, т.е. того, чего уже нет или еще нет. Это временной модус небытия.

2. Доказательство от пространства: существование чего-либо в том или ином месте предполагает несуществование его в другом месте. Это пространственный модус бытия.

3. Доказательство от движения: движущееся тело есть там, где его нет, и его нет там, где оно есть. Это динамический модус небытия.

4. Доказательство от возникновения нового: новое — то, чего не было в причинах и условиях, это новое породивших. Но где оно было, когда его не было? В небытии. Это эмерджентный модус небытия.

5. Доказательство от противоположностей: миры и антимиры, частицы и античастицы, положительные и отрицательные числа, вообще все противоположное погашает друг друга в небытии и возникает из него так же, как система координат из нуля. Это контрарный модус бытия.

178

6. Доказательство от различия: все конкретно сущее (а иного и нет) есть не только то, что оно есть, сколько то, что оно не есть: А есть А потому, что оно не есть В, не С, не Д и так далее до бесконечности.

7. Доказательство от случайности: случайно то, что может быть, а может и не быть, следовательно, наличие случайности предполагает наличие небытия.

8. Доказательство от субстанции: коль скоро существуют свойства, акциденции, то должен быть и их носитель — субстанция. Но она неуловима, ведь в вещах нет ничего, кроме их свойств. Как только субстанция получает определение и через него определенность, она превращается в свойство. Следовательно, субстанцией может быть только небытие, у которого нет определения.

9. Доказательство от субъекта: все, что субъект рассматривает в себе, становится объектом, так что одно из двух: или субъекта вообще нет, или субъект — небытие ¹³.

Так в логически завершенной форме современная философия приходит к отрицанию и бытия, и субъекта. И это не единственная попытка. Примечательно, что работа главы французского атеистического экзистенциализма Жана Поля Сартра (1905—1980) называется "Бытие и ничто" ¹⁴. У Сартра можно встретиться с термином "нигилировать", что значит заключать нечто в оболочку небытия или ничто. Причем нигилирование рассматривается как основополагающая особенность человеческого бытия, понятого как бытие сознания. Человеческая реальность в своем бытии, как стремится показать Сартр, — это реальность страдания. Выйти за пределы своего несчастья означает трансцендировать (перешагнуть через пределы) своего бытия.

Конец бытия — апокалипсис, бунт, неопределенность и спонтанность — излюбленные темы постмодернизма. Они уже не огорчают более потерянного, лишенного надежды человека, а воспринимаются от имени стоящей "за" любыми формами проявления бытия их глубинной сущности —небывает . Поэтому и

179

откровение воспринимается как откровение из бездны ничто, "послание неизвестно откуда" и без определенного адресата, и мыслям разрешено путаться в открытом беспредметном словесном потоке. "Ситуация напоминает бесконечный компьютер, в котором заложены бесконечное число коммуницирую-щих, что делает невозможным выделение "начального сигнала" (читай Бога) и определение четкого адресата" ¹⁵. Так парадоксальным образом концентрируются в одном временном потоке зов небытия, киборгкультура и утрата самоценности человеческого бытия.