Основное содержание работы.

Во введении обосновываются актуальность и новизна темы, её теоретическая и практическая значимость, определяются объект, предмет, материал и методика исследования, формулируются цель и основные задачи работы, излагаются основные положения, выносимые на защиту.

Первая глава посвящена рассмотрению основных аспектов формирования коммуникативных потенций слова в узусе.

Теоретической основой диссертации явились положения об ассоциативности реченыслительной деятельности, коммуникативной предназначенности языка и слова, несущего основную коммуникативную нагрузку, а также художественно-образной конкретизации слова в поэтической речи (М.Н. Кожина).

Слово способно фиксировать, хранить, а по необходимости — воспроизводить и передавать в потоке речи определенный объем информации (интеллектуальной, эмоциональной, эстетической), обеспечивая понимание и взаимодействие всех участников коммуникации. Совершенно очевидно, что для выполнения столь сложной задачи слово должно обладать широким спектром свойств и возможностей, природа возникновения и механизм реализации которых до сих пор вызывают многочисленные споры.

Ряд ученых (И.А. Стернин, Э.С. Азнаурова, И.В. Сентенберг и др.) соотносят коммуникативные свойства слова только с его семантикой. В.В. Степанова считает, что «функциональные ориентиры» в семантике слова «обусловлены явлениями системной организации лексики» (Степанова, 1990), Ю.Д.Апресян (1995) рассматривает реализацию коммуникативного потенциала слова как процесс актуализации одного из смысловых уровней, формирующегося под влиянием места слова в синтаксической конструкции и его ближайшего семантически активного окружения.

Признавая справедливость данных мнений, считаем возможным взять за основу концепцию, которая опирается на коммуникативно-деятельностный подход к слову. Вслед за Н.С. Болотновой (1992, 1994), исходим из того, что целостное изучение коммуникативных потенций слова должно опираться на тезис об ассоциативности речемыслительной деятельности. В связи с этим коммуникативные свойства лексической единицы должны определяться не только семантикой и местом в высказывании, но и ассоциативными связями слова, которые комплексно отражают все эти и другие его особенности,

§ 1.1. «Ассоциативность как универсальное интегральное свойство слова». С учетом того, что речемыслительная деятельность человека имеет ассоциативный характер, в качестве важнейшего коммуникативного свойства слова признается ассоциативность.

Ассоциация как установление связи между двумя элементами, по свидетельству психологов и философов, имеет психофизическую основу — условный рефлекс, обеспечивающий при появлении одного члена ассоциативной пары непременную актуализацию другого. Такое выявление определенных отношений, взаимосвязи объектов действительности является, по мнению А.Ф. Лосева, главным принципом человеческого мышления.

Язык — основное орудие мышления и средство общения — опирается на законы ассоциация. Особенно ярко это проявляется на лексическом уровне. Так, текст можно рассмотреть как ассоциативно-семантическую сеть, материализованную вербально. Устройство ассоциативно-семантической сети речевого произведения коррелирует со структурой внутреннего лексикона автора, «стоящего за текстом» (Ю.Н. Караулов, А.А. Залевская).

Как показал анализ статей Русского ассоциативного словаря, ассоциативное поле слова фиксирует все разнообразие его лингвистических и экстралингвистических параметров. Такое отражение коммуникативных возможностей слова в его ассоциативных связях позволяет предполагать, что именно ассоциативность, как потенциальная и универсальная способность единиц лексического уровня вызывать в сознании человека ассоциации с системой языка, миром понятий и явлениями окружающей действительности, определяет все аспекты функционирования слова.

Ассоциативность — универсальное коммуникативное свойство узуального слова, является интегральным в системе его основных свойств, с которыми оно соотносится. Так, фонетическая оформленность, непроницаемость, отдельность, одноударность манифестируют самостоятельность слова по отношению к другим словам или единицам языка и предопределяют, потенциально ограничивают и конкретизируют его ассоциативные связи. Номинативностъ слова также имеет ассоциативную природу, позволяя ему замещать в сознании человека определенное явление окружающего мира. Частотность каждого самостоятельного слова зависит, в конечном счете, от его расположения в ассоциативно-вербальной сети лексикона человека, так как узловые звенья лексикона фиксируют наиболее востребованные, ключевые в его речи слова (А.А. Залевская). Соче-таемостные возможности слова непосредственно отражены в его ассоциативных связях (А.П. Клименко). Мотивированность основана на способности-слова благодаря внутренней форме ассоциативно соотноситься со структурными и лексическими мотиваторами (теория лексической мотивированности разработана О.И, Блиновой, Н.Г. Нестеровой, В.Г. Наумовым и др.). Наконец, цельнооформленность непосредственно отражена в ассоциативных связях слова, так как грамматическая форма стимула диктует форму большинства реакций (Ю.Н. Караулов). Экспрессивность, эмотивность, образность и оценочность слова также основаны на его ассоциативных связях.

В § 1.2. на основе деятельностного подхода к изучению различных явлений языка и речи дается определение ключевого для исследования понятия коммуникативный потенциал слова.

Ассоциативно-смысловое поле слова представляет собой оптимальную по наглядности и широте охвата информации модель, фиксирующую коммуникативные свойства слова, которые реализуются в его коммуникативном потенциале. Коммуникативный потенциал слова трактуется нами, как «все, что обусловливает его готовность участвовать в общении в качестве элемента высказывания — носителя определенного «кванта» знания и прагматического заряда, то есть основные лингвистические параметры слова, его связь с другими лексическими единицами, предметно-логическая соотнесенность, тематика-ситуативные и оценочно-прагматические связи» (Болотнова, 1992).

В § 1.3. «Коммуникативные ориентиры в семантике слова» анализируются различные компоненты семантики лексической единицы и их вклад в коммуникативный потенциал слова. При этом особое внимание уделяется лексическому значению слова и его составляющим, так как именно они оказывают максимальное влияние на процессы создания и восприятия речевого сообщения. На семантическую основу образности в художественном тексте указывали В.В. Виноградов, Б.А. Ларин, М.Б. Борисова, А.И. Федоров и др.

Семантика обычно трактуется как «все содержание, информация, передаваемые языком или какой-либо его единицей» (БЭСЯ, 1998) и включает в себя ряд значений: лексическое, фонетическое, словообразовательное, грамматическое, мотивационное, стилистическое / функционально-стилистическое /, ассоциативное и эстетическое. К коннотативной зоне лексического значения ученые относят следующие компоненты: культурный, экспрессивный, эмотивный, образный и оценочный, идеологический, социальный и этикетный.

В конкретной речевой ситуации происходит отражение лишь части коммуникативного потенциала слова, определяющейся интенциями говорящего, своеобразием его концептуальной и языковой картины мира. В первую очередь актуализируется денотативно-сигнификативный компонент лексического значения, участвующий в смысловом оформлении сообщения и обеспечивающий адекватное понимание информации адресатом. Остальные компоненты семантической структуры слова часто выполняют фоновую, дополнительную функцию. Однако в поэтической речи, в процессе художественно-образной конкретизации, то есть перехода слова-понятия в слово-образ (М.Н. Кожина), они могут выступать на первый план, создавая уникальные эстетические смыслы, воплощающие интенции автора. Так, в лирике М. Цветаевой эстетически актуализируются различные аспекты слова.

1. Ориентация на фонетическую значимость /звучание/ слова особенно характерна для поэтики М. Цветаевой. Опираясь на средства звукописи автор часто акцентирует внимание читателя на сопряженности определенных звуков и целых слов, выделяя их пунктуационно. Ср. фрагмент стихотворения:

«В рокота гитар Рокочи гортань! В пляс! В тряс! В прах — да не в пляс! А—ах, струна сорвалась! У—ехал парный мой, У—ехал в Армию! Стол—бы фонарные! Ла—ды гитарные!»

(«Плач цыганки по графу Зубову»)

Так воссоздается колорит громкой, отчаянно страстной, такой, что «А—ах, душа сорвалась», не то песни, не то вопля страдающей цыганки.

2. Касаясь грамматическогозначения слова, отметим, что особенно большую коммуникативную нагрузку в текстах М. Цветаевой несут имена существительные, так как, создавая поэтический мир высоких вымыслов, автор стремится объективировать его, сделать сущностным, предметным. Вместо глаголов для обозначения действия явное предпочтение отдается отглагольным существительным, например: глагол наклоняться заменяется автором существительным «наклон», рождаться — словом «рождение». По данным словаря частотности ранней лирики М. Цветаевой выявлено, что имена существительные составляют 1193 словоупотребления (52%), глагольные формы — лишь 534 (24 %) от всего объема словника.

3. Словообразовательные аспекты также играют большую роль при выполнении словом коммуникативной и связанной с ней эстетической функций. Например, в текстах М. Цветаевой часто актуализируются значения некоторых глагольных префиксов, влияющих на эстетический смысл целого текста:

«Настанет день — печальный, говорят! Отцарствуют, отплачут, отгорят, Остужены чужими пятаками — Мои глаза, подвижные как пламя»

(«Настанет день — печальный, говорят!»)

Глагол настанет получает смысловое усиление за счет нанизывания глаголов с префиксом от-, объединенных значением «окончить длившееся определенное время действие, названное мотивирующим глаголом» (РГ, 1, 365). Приведенный фрагмент отражает то, что вчера еще действия совершались, протекали, но с наступлением нового дня они иссякли, прекратились.

Еще один пример. Весьма продуктивным в поэтической речи М. Цветаевой является словообразовательный тип существительных с суффиксом —ость с «отвлеченным значением признака, свойства» (РГ, 1, 177). Она активно образует окказиональные существительные этого типа: бритостъ, питостъ, побитостъ, невидимость, глухонемость, полуопущенность, златоволосость, простоволосостъ, беспамятность, тихость, ангельскостъ, любящесть, постепенность, обветшалость и др. Нанизывание существительных этой словообразовательной модели происходит, например, в стихотворениях: «Хвала богатым», «Башенный бой», «Ночные шепота: шелка», «Как разгораются — каким валежником!» и др. Сравним:

«Сухостями теку. Тусклостями: ущербленных жил Скупостями, молодых сивилл Слепостями, головных истом Седостями: свинцом».

(«Леты слепотекущий всхлип»)

Автор стремится придать весомость и самостоятельность концептуально и эстетически значимым признакам или свойствам описываемых реалий. В качестве существительных слова обретают дополнительное значение «носитель признака» (РГ, 1, 178) и становятся более независимыми по сравнению с мотивирующим прилагательным. В поэтическом мире М. Цветаевой они обретают вещность, предметность. 4. М. Цветаева довольно часто использует в качестве изобразительно-выразительного приема нахождение узуального (общепринятого) или авторского видения внутренней формы слова. Индивидуально-авторская мотивация возникает «в результате сближения индивидом (автором) созвучных разнокорневых слов на основе их осмысления как мотивационно связанных» (Блинова, 1996). На основе этого приема могут создаваться целые стихотворения, например:

«Жизнь, ты часто рифмуешься с: лживо, Безошибочен певчий слух! ...Жизнь, ты явно рифмуешься с жиром: Жизнь: держи его! жизнь: нажим. Жестоки у ножных костяшек Кольца, в кость проникает ржа! Жизнь: ножи, на которых пляшет Любящая. — Заждалась ножа!»

(«Жизни»)

В стихотворениях из цикла «Жизни» особенно важна звукопись и эстетически актуализируемый прием индивидуально-авторской мотивации. Текстовый ассоциативно-смысловой ряд на стимул жизнь содержит ассоциаты: лживо, нажим, держи, ножи. Вся парадигма ассоциатов — мотиваторов ключевого слова отражает разочарование, обманутые ожидания некогда восторженной девушки, с вызовом заявлявшей: «Я на свет родилась — быть счастливой!».

Но чаще всего индивидуально-авторская мотивация используется при создании отдельных образов: «Ресницы, ресницы, / склоненные ниц»; «Стало быть, жив? / Веки смежив...»; «Русь моя русая»; «Распластаннейшей в мире — / ласточкой»; «Льни! — льняной!»; «Завод! Завод! / Ибо зовется /Заводом этот черный взлет... /...Прислушайтесь — / ибо зовет / Завод»; «В висках — как в тисках / Маски железной»; «Богрва! Богемия!; / Влтава — слава. /...Пред горестью безмерною / Сей маленькой страны, / Что чувствуете, / Германы: Германии сыны?». Используя в тексте слова, связанные отношениями индивидуально-авторской мотивации, автор организует ассоциативно-смысловую деятельность читателя, направляя её в определенное творческим замыслом русло.

5. Яркой стилистической маркированностью слов М. Цветаева обычно характеризует персонажей своих лирических произведений. Например, в цикле «Стихи к Пушкину», создавая образ Петра I, употребляет сниженную лексику: «вертлявый» (разг.), «закис» (перен., разг.), «ворочайся» (разг.), «чай есть кому» (устар., прост.), «мякина» (мякинная голова, прост., бран., — о глупом человеке). И наоборот, в описании Пушкина использует высокую лексику, ср.: «пиит» (книжн., уст.), «вирши» (нейтр., устар.), «сей» (книжн., устар.), «нега» (слово в значении: блаженство носит явно устаревший характер), «серафим» (религ.). Такая стилистическая дифференциация лексики (стилистические пометы указаны по MAC) объясняется тем, что в тексте подчеркивается принадлежность поэта и царя к разным эпохам, и, что особенно важно, демонстрируется разная мера владения ими словом.

6. Компоненты коннотации лексической единицы (культурный, экспрессивный, эмотивный, образный, оценочный, идеологический, социальный и этикетный), обусловленные его узуальными связями и ассоциативной сопряженностью с контекстом, передают важнейшую для коммуникативного акта информацию, делают общение субъективно окрашенным, личностно значимым. И если информативность слова определяется номинативной функцией, то богатство и яркость речи, ее прагматическое и эстетическое воздействие на воспринимающего текст читателя чаще всего формируется коннотацией.

Так, идеологический компонент коннотации оказывается концептуально значимым в использовании прилагательного белый в поэтическом сборнике М. Цветаевой «Лебединый стан». Белый символизирует чистоту помыслов, святость идеалов тех, кто поддержал белое движение: «Белогвардейцы! Белые звезды! // С неба не выскрести!», «Белизна — угроза Черноте. // Белый храм грозит гробам и грому», «Белая гвардия, путь твой высок: // Черному дулу — грудь и висок», «Божье да белое твое дело: //Белое тело твое — в песок». Автор актуализирует идеологическую составляющую семантики слова белый в значении «принадлежащий белой армии».

В § 1.4. рассмотрена проблема соотношения понятий лексическое значение — семантика — смысл слова в соответствии с системным, функциональным и коммуникативным подходами к анализу лексических средств в языке и речи. С точки зрения избранного нами вслед за Н.С. Болотновой коммуникативно-деятельностного.подхода, учитывающего творческую активность автора-создателя и читателя-интерпретатора текста, мы исходим из того, что актуальный смысл художественного слова формируется на основе соотнесения существующих в сознании читателя ассоциативно-смысловых связей лексической единицы с её текстовой реализацией, отражающей интенции автора. При этом в качестве минимальной единицы анализа текста, условно названной нами ассоциативно-смысловым кодом, был взят смысловой признак, ставший основанием для возникновения данной реакции на определенный стимул. Выбор единицы анализа и ее интерпретация позволили установить, какие внутренние резервы слова обеспечивают возможность создания художественного образа и эстетического смысла текста как произведения искусства.

Отмечена, однако, и обратная зависимость, так как все многообразие смысловых превращений, происходящих со словом в художественном тексте, определяется спецификой последнего как особой формы коммуникации. Изначальную глубину связи, взаимообусловленность обеих сторон этого явления удивительно точно отразил А.А. Потебня, заметив, что слово «первоначально есть символ, идеал и имеет все свойства художественного произведения» (1993). И если в обыденной речи это свойство почти полностью утрачивается, то в поэзии оно приобретает важнейшее значение.

Вторая глава «Коммуникативное изучение слова в лирике М. Цветаевой» посвящена феномену поэтического слова М. Цветаевой в аспекте идиостиля. Ключевым здесь стало теоретическое положение об особой эстетической функции художественной речи, в выполнении которой особенно велика роль лексического уровня текста (В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, Б.А. Ларин и др.).

В § 2.1. «Слово как элемент лексической структуры поэтического текста» экспериментально доказана ведущая роль ассоциативных связей в процессе формирования актуального смысла ключевых слов и художественного смысла целого текста в сознании читателя.