6. Предпосылки иконопочитания в Новом Завете.

В Новом Завете непосредственое Божие Откровение осущесвляется и в слове, и в образе. Невидимый стал видимым, Неописуемый - описуем. В Евангелиях Тот Самый Бог, Который проглаголал в Ветхом Завете, говорит с учениками, ублажая их и всех тех, кто живет их жизнью и идет по их стопам. Когда Христос говорит ученикам, что глаза их блаженны потому, что видят, уши блаженны потому, что слышат, и Он не имеет в виду Свои чудеса (Ветхозаветные пророки также творили чудеса). Слова эти означают, что ученики уже непосредственно слышат и видят возвещенного пророками воплотившегося Бога. Отличительной чертой Нового Завета является то, что в нем слово неотделимо от образа. Отцы и Соборы всякий раз подчеркивают это. То, что человек видит, неотделимо от того, что он слышит. Но то, что видели и слышали Давид и Соломон, было лишь пророческими словами, пророческими образами того, что осуществилось в Новом Завете. Теперь, в Новом Завете, человек получает Откровение грядущего Царствия Божьего и в слове, и в образе, воплощенным Сыном Божиим. Апостолы видели своими телесными глазами то, что в Ветхом Завете было лишь предображено только в символах. "Бестелесный и не имеющий формы Бог некогда не был изображаем никак. Теперь же, когда Бог явился во плоти, я изображаю видимую сторону Бога" (1-е Слово). В этом и состоит коренное различие между Ветхозаветными видениями и Новозаветным образом. Теперь человек телесными очами видит исполнение провидения Иезекииля, Иакова, Исаака, Исайи ... - Бога во плоти. Через посредство иконной живописи мы созерцаем изображение телесного Его вида, Его чудес и страданий. Почитаем и кланяемся телесному образу Его, а, созерцая телесный вид Его, восходим насколько возможно, и к созерцанию Славы Его Божества. То есть, подобно тому как через чувственные слова мы понимаем духовное, так через телесное созерцание приходим к созерцанию духовного. Это толкование И. Дамаскина не является выражением его личного мнения и не является добавлением к первоначальному учению Церкви. Учение об образе органически входит в состав христологического учения. Он лишь систематизировал и формулировал в VII в. то, что существовало в Церкви изначала. Осуществление обета, данного Богом человеку, освещает всю тварь, в том числе и людей Ветхого Завета, включая и объединяя их в едином искупленном человечестве. Изображение Ветхозаветных праотцев и пророков и Новозаветных праведников уже не может склонить нас к идолопоклонству, так как от Бога мы получили способность различать, и знаем, что может быть изобразимо, а что нет. Онтологическая связь христианства с образом послужила основой преданию, согласно которому Церковь изначально несла проповедь миру одновременно и словом, и образом. Поэтому Отцы Седьмого Вселенского Собора говорят, что предание делать живописные изображения существовало еще во времена апостольской проповеди. Эта связь объясняет тот факт, что образ появляется в Церкви изначально, как само собой разумеющееся, несмотря на Ветхозаветный запрет и некоторое противодействие. В Книге чисел говорится о медном змие, которого сделал Моисей для того, чтобы иудеи поклонялись перед ним. Кто смотрел на него, тот исцелялся от укусов змей. В Евангелии от Иоанна [3:14] сам Господь ссылается на этого змия - "И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому, дабы всякий верующий в Него не погиб, а имел жизнь вечную". Сам Господь упоминает об этом изваянии. Это изваяние как некий прообраз. В своемТолковании на Книгу Чисел бл. Феодорит задается вопросом - почему Господь о угрызения змей повелевает врачевать медным змием? И отвечает: "Сие прообразовало страдание Спасителя, потому что чрез змия пройдя в грех, почему змий и понес на себе проклятие от Бога всяческое. И потому змий есть образ греха и клятвы. А поскольку Владыко Христос пришел в подобии плоти греха, потму что действительно принял на Себя тело, греха же не сотворив, не обреися есть во устех Его", то спасительное страдание прообразуется медным змием, ибо как медный змий был изображением змия, но не имел змеиного яда, так и Единородный Сын имел человеческое тело, не имея греховной скверны. Подобно тому, как от змеиных угрызений получали исцелением, глядя на медного змия, так, уязвленные грехом, верою в страдания Спасителя, оказываются победителями смерти и обретают жизнь вечную.