- •Емельянова Надежда Михайловна Мусульмане Кабарды
- •Введение
- •Раздел I. Кабардинцы до ислама Глава первая. Роль язычества в формировании сознания и образа жизни кабардинцев
- •Глава вторая. Религиозный аспект кодекса морали и чести (адыгэ-хабзэ)
- •Глава третья. Влияние христианства на развитие кабардинского этноса
- •Примечания:
- •Раздел II. Ислам в кабарде до 1917 г. Глава первая. Утверждение ислама в Кабарде
- •Глава вторая. Религиозный фактор в русско-кавказских войнах
- •Глава третья. Подчинение Россией Кавказа и горское мухаджирство
- •Примечания:
- •Раздел III. Роль ислама в кабардинском обществе в XX в. Глава первая. Ислам и политика советского государства в 1917 - 1940 гг.
- •Глава вторая. "Исламский фактор" в Кабарде в годы Великой Отечественной войны
- •Глава третья. Ислам на Северном Кавказе в послевоенный период
- •Глава четвертая. Мусульманский вопрос в годы "хрущевской оттепели"
- •Глава пятая. "Неофициальный" ислам как альтернатива государственной политике в 60 - 80-е гг.
- •Примечания:
- •Раздел IV. Ислам в кабарде в постсоветский период Глава первая. Возрождение ислама в 1990-95 гг.
- •Глава вторая. Ислам у кабардинцев на рубеже ххi века
- •Примечания:
- •Заключение
- •Библиография
- •I. Опубликованные источники
- •II. Неопубликованные источники
- •III. Литература
Примечания:
1. Дегтярев Ю.М. Положение конфессий в России: Справка для Госкомнаца РФ: Рукопись. Архив автора. М., 1992.
2. Исламский культурный центр России. 2-й международный форум мусульман Восточной Европы и независимых мусульманских республик по теме: "Исламское просвещение: реальности и будущее": Архив автора. М., 28 сентября - 1 октября 1992 г.
Заключение
Исследование воздействия ислама на формирование идентичности у кабардинцев с момента его проникновения в Кабарду и до конца XX столетия позволяет определить характер и особенности сложившейся там этнокультурной системы. Это в значительной степени стало результатом взаимодействия народных традиций, христианства (распространенного у адыгских народов, представителями которых являются кабардинцы, уже в VI в. н.э.) и ислама (который кабардинцы начали принимать в XIII-XVI вв.).
Анализ источников и современного состояния религиозной жизни кабардинцев подтверждает стойкость народных обычаев и традиций, которых не смогли разрушить ни христианство, ни ислам. Именно это предопределило особую роль язычества, значение которого сохранялось в Кабарде вплоть до 20-х гг. XX в. Большое значение в кабардинском обществе имел кодекс морали и чести (адыгэ-хабзэ), нормы и правила которого часто значили больше, чем любая монотеистическая традиция. Многие традиционные поведенческие нормативы актуальны в Кабарде и по сей день.
Адыгские народы познакомились с христианством еще до распространения среди них ислама. На рубеже VII - VIII вв. его синтез с языческими культами стал преобладающей тенденцией в их религиозных представлениях. Впоследствии, начиная с XVIII в., усилия по христианизации кабардинцев предпринимали пришедшие на эти земли русские поселенцы, поддерживаемые в этом вопросе государством. Но, несмотря на их старания, кабардинцы настойчиво стремились адаптировать христианские обряды к своим древним языческим культам, и языческая традиция преобладала над христианской (это, в частности, заметно на примере включения местных святых в христианский пантеон).
Ислам начал проникать в Кабарду в XIII в., позднее, чем в Дагестан или Чечню. И хотя к концу XVI в. часть кабардинских князей уже исповедовала ислам суннитского толка, постоянная борьба за господство в сознании адыгов между мусульманскими и христианскими проповедниками существенным образом сдерживала укоренение исламских представлений и нормативов в образ жизни и мировоззрение кабардинцев. Вместе с тем в отдельных случаях исламу удалось оттеснить собственно этнические обряды, связанные с традиционными верованиями, на второй план. Так, например, были поколеблены имевшие большое значение для менталитета и образа жизни языческие представления кабардинцев о загробном мире.
В целом на Северном Кавказе во взаимодействии ислама и местной традиции прослеживаются три основные тенденции: в одних регионах ислам стал фактором, доминирующим над местной традицией (что наиболее характерно для Дагестана); в других - он стал фактически равнозначным немусульманской традиции (ярким примером этого является Чечня). Для третьего направления характерна вторичная роль ислама, зачастую - зависимого, иногда - опирающегося на местные обычаи и традиции. Именно так обстоят дела в Кабарде, где доминирующую роль всегда играли этнические представления и мусульманская традиция была вынуждена приспосабливаться к ним. В Кабарде исламское законодательство шариат зачастую вступало в противоречие с обычным правом - адатом.
Соотношение между исламской и собственно этнокультурной традицией в кабардинском обществе не изменилось в своей основе и после революции 1917 г. Главной тенденцией стало подавление советской администрацией любой конфессии, поскольку религия рассматривалась коммунистическими идеологами как главных оппонент официальной политики и социальной практики. Наибольшие успехи здесь были достигнуты в урбанизированной среде, которая испытала на себе воздействие модернизации общества. В меньшей степени это коснулось сельской местности, где проживала большая часть населения Кабарды. Давление на ислам объективно способствовало возврату кабардинцев к домонотеистическим традиционным установкам, рассматриваемым в официальной идеологии как безопасные народные традиции.
В отношении советского государства к религии прослеживались как лояльный, так и крайне жесткий подходы (оба сугубо атеистические). Именно жесткость в отношении ислама, вызвав ответную реакцию, привела к тому, что в Кабарде в конце 70-х гг. все большая часть населения стала отождествлять понятия "мусульманское" и "народное".
Вполне возможно, что и в дальнейшем ислам в Кабардино-Балкарии не сумеет расширить свое влияние на общество и на политическую жизнь. Хотя в перспективе нельзя отрицать и возможность некоторого усиления здесь мусульманской традиции, что будет зависеть и от внешних, и от внутренних факторов.
Внутренние факторы могут проявить себя на нескольких уровнях:
"фактор Кавказа", т.е. пример соседних, неадыгских, народов Северного Кавказа (хотя исторические факты свидетельствуют о низкой эффективности миссионерской проповеди из Дагестана или других регионов Северного Кавкза в Кабарде);
"адыгский фактор" может проявиться во влиянии на дальнейшее укоренение ислама у кабардинцев со стороны родственных адыгских народностей, а также контакты со значительной по своей численности адыгской диаспорой за рубежом (в основном в мусульманских странах), то есть речь идет о так называемой вторичной исламизации;
"российский фактор" (который мы называем "внутренним" в силу того, что уже в 1557 г. Кабарда добровольно вошла в состав Российской Империи и в дальнейшем ее судьба была неразрывно связана с Россией) может сыграть роль катализатора в развитии процесса исламизации, если российские власти будут строить свои взаимоотношения с кабардинцами по принципу силового давления (как это было в Чечне в 90-е гг.).
Что касается внешних факторов, то таким, в частности, может стать турецкое влияние в регионе, как это имело место на протяжении XVI - XX вв. Таким образом, можно говорить об известной преемственности турецкого влияния на Северном Кавказе. И здесь иллюстративным представляется высказывание лидера Партии отечества Турции М. Йылмаза о том, что "Турция... не может согласиться с политикой, признающей весь Кавказ "задним двором" России". (Мнение турецкого политика разделяет и бывший вице-премьер Чеченской Республики Х. Ферзаули, считающий, что "Кавказ является передним фронтом Турции, а не "задним двором" России".) Также некоторое влияние в Северокавказском регионе могут иметь страны Ближнего Востока, особенно Саудовская Аравия, активно способствующая начиная с середины 90-х гг. распространению ислама среди кабардинцев и других северокавказских народов.
Как в период кавказских войн XIX в., так и в 90-е гг. XX в., когда началась война в Чечне, в среде российских военных и политиков бытовало мнение о представителях Северного Кавказа, как о единой массе "диких горцев". Чеченцы, жители Дагестана, осетины, ингуши, карачаевцы, черкесы, кабардинцы наделялись общими психологическими чертами, а изыскания приближенных к военному истэблишменту экспертов способствовали созданию усредненного имиджа "кавказца", трансформировавшегося в середине 90-х гг. нынешнего столетия в "лицо кавказской национальности".
Однако ошибочно рассматривать развитие ислама на Кавказе в целом, без учета специфики религиозной жизни отдельно взятых народов: первоначально должны быть изучены особенности исламизации каждого Северокавказского региона в отдельности. До настоящего времени такой работы проделано не было. Вместе с тем подобное исследование может не только способствовать развитию отечественного кавказоведения, но и быть применено в работе "практических" органов, различных областях их деятельности, в том числе политической, экономической, военной, а также содействовать выработке комплексной политики на Северном Кавказе.