Часть I. Что такое риск и чем он обусловлен

зи с появлением все новых глобальных рисков, но и с отсут­ствием единой концепции риска, общего его понимания даже в рамках одной и той же научной дисциплины, в возникно­вении большего количества частных рискологий, зачастую противоречащих друг другу.

Проблема риска сейчас разрабатывается во многих областях знания: в экономике, психологии, истории, соци­ологии, в юридических науках, политологии, в целом ряде естественных и технических наук. Риск рассматривается в рамках теорий игр, в теориях принятия решений, в исследо­вании операций. Проводятся междисциплинарные исследо­вания различных технологических рисков. С одной сторо­ны, этот далеко не полный перечень областей изучения риска говорит об общенаучном статусе категории, что формально подтверждает ее социально-философский ана­лиз, предпринятый А. Альгиным'. С другой стороны, как это ни парадоксально, возникновение множества частных рис­кологий не облегчает, а в каком-то смысле даже затрудняет понимание сущности риска. И дело заключается не только в относительной новизне проблемы и в фундаментальности и многоаспектности категории, но и в том, что прояснение природы риска является социально значимой и довольно конфликтной проблемой. В целом в современной литерату­ре дискуссии сосредоточены вокруг ответа на вопрос, ка­ким феноменом — статистическим или социально (субъек­тивно) конструируемым — является риск.

Так, К. Шрадер-Фречетт в качестве основных противо­стоящих друг другу концепций риска выделяет позитивист­скую и релятивистскую концепции. Позитивисты полагают, что риск может быть определен, описан и оценен только количественными методами. Релятивисты же интерпретиру­ют риск как субъективное отношение человека к различ­ным явлениям жизни, которое определяется его морально-этическими, политическими, эмоциональными и другими установками. Схожую дихотомическую классификацию взглядов на риск предлагает и С. Хорниг, выделяя научный и контекстуалистекий подходы. Научный подход в интер­претации Хорниг во многом согласуется с позитивизмом по Шрадер-Фречетту. Позицию же контекстуалистов она объясняет следующим образом. Эксперты, фиксируя воз­можно важные с научной точки зрения количественные параметры риска, не учитывают других его параметров (например, добровольности, привычности, обратимости последствий и др.), являющихся более значимыми в том или

¹ См.: Альгин А.П. Риск и его роль в общественной жизни. С. 69-78.

_Гша -и^сМйМРЕДМЕТ НДУЧНВГО ОСМЫСЛЕНИЯ И СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ДНДЛНЗД]

ином контексте. В ряде же случаев для понимания, оценки, принятия или непринятия риска анализ вероятностей явля­ется просто неуместным^[.

Следует отметить, что вероятностное понимание риска не обязательно предполагает его объективность, а также приоритетность в его изучении точных наук. Например, в рамках «психометрической парадигмы» (о которой речь пойдет в следующем разделе) исследуются субъективные вероятности наступления различных событий. Кроме того, методологически полезное противопоставление научных и контекстуалистских оценок риска является некоторым пре­увеличением, поскольку все научные методы в той или иной степени используют в качестве «инструментального сред­ства» человеческую перцепцию.

Поэтому крайние точки зрения на сущность риска не означают их принципиальной несовместимости на практи­ке, особенно со стороны релятивистов (контекстуалистов}, которые, отстаивая свою точку зрения, не отрицают нали­чия очевидных фактов, например, статистической вероят­ности какой-либо аварии. В связи с этим П. Томпсон и В. Дин предлагают рассматривать противостоящие друг другу кон­цепции (по их терминологии, пробабилистскую или вероят­ностную и контекстуалистскую) в качестве крайних точек одного континуума, между которыми расположены в той или иной степени «смешанные» позиции. И действительно, вряд ли найдутся люди, до конца придерживающиеся одного из двух крайних взглядов, однако существуют сильные адеп­ты каждого из них².

Так, сильная про баб или стекая позиция представлена Ч. Старром и К. Випплом, которые утверждают, что основой легитимного знания о риске является вероятность событий. К ко нтекстуали стекой оценке риска, которую авторы назы­вают интуитивной, они относятся без особого доверия. При этом отмечается, что интуитивные оценки иногда имеют большое влияние, например в политике. Однако ключевым моментом решения противоречий, возникающих между ве­роятностными и интуитивными оценками, по убеждению Старра и Виппла, все же должен быть вероятностно-статис­тический анализ. Другими словами, только после выявления объективных показателей риска можно поднимать вопросы о степени его осознанности или добровольности³.

¹ См. обзор- Они Б.О. Массовая коммуникация в «обществе риска»: Дис. ..канд. филос. наук. М„ 2001. С. 39-40, 42, 44; рабо­ ты авторов, указанных в обзоре, см. в библиографии.

² См.: Они В.О. Указ. соч. С. 40, 42-44. *-i

³ См. там же. С. 44-47. II