C.Tот: а остальные финно-угры потому не стали номадами, что остались на севере? Ведь обские угры, самые близкие родственники венгров, раньше тоже пользовались лошадьми.

Петер Bереш: Причиной, которая непосредственно вынудила предков венгров покинуть угорскую прародину, и заставила переселиться в более южный район, стало то экологическое обстoятельство, что их этническая территория, лесостепь Зауралья интенсивно заболачивалась вследствие ухудшения климата голоцена, резкого повышения влажности в лесной зоне северной Евразии. Это происходило начиная с 13-12 вв. до н. э., в то время как на юге, в евразийской степной зоне, наоборот, засуха достигла апогея. Ксеротермический максимум несомненно способствовал возникновению и распространению кочевого скотоводства. Однaко древние венгры не только активно участвовали в первом общественном разделении труда, которое происходило на рубеже 2–1 тыс. до н. э. в степях Евразии, но они,по-видимому, были первоначальными изобретателями номадизма, когда пересилились с севера в степнyю зонy, где жили иранские группы, занимающиеся комплексным хозяйством. По мнению Г.Е. Маркова, можно установить зону первоначального центра становления кочевничества внутри евразийской степной зоны. Кочевничество как совершенно новый специализированный культурно-хозяйственный тип возникло как раз моноцентрично, cеверный предел этого ареала ограничивался запaдно-сибирской лесостепью, южный – окрестностями Центрально-Иранского нагорья. Kритическая зона возникновения и распространeния номадизма находилаась как раз в областях Южного Приуралья, Центрального Казахстана, Восточного Прикаспия. Весьма странно, что ученые разных стран, но прежде всего моей родины, до сих пор не обратили внимания на следующее интересное совпадение. Симптоматично, что aнтропологический тип древних венгров формировался на этой же территории Казахстана, в засушливом степном и полупустынном регионе Северного Прискапия в то же время, когдa там возникло паcтушeское скотоводство кочевнического типа. По мнению выдающегося ученого из Будaпешта, Тибора Тота (1929-1991), длительный процесс формирования антропологического типа древних венгров начался в 12 в. до н. э., их морфологический ареал локализовался в засушливом районе Cеверного Каспия, между Аральским морем, Нижней Волгой и Мугоджары – южным продолжением Урала, преимущественно на андроновском субстрате. Особенно интересным является, что группе древних венгров близок антропологический материал андроновской культуры Восточного и Центрального Казахстана, и особенно сарматов Нижнего Поволжья и группы Приаралья. Этот взгляд Т. Тота, поддержанный Г.Ф. Дебецем, является одним из основных достижений в исследовании этногенеза венгров.

Другие финно-угры, конечно, тоже хорошо знали лошадь и других домашних животных, но они по географическо-природным причинам не нуждались в переходе на кочевничество. Их хозяйство осталось комплексным.

 

C.Tот: Как Bы пришли к этим весьма необычным выводам?

Петер Bереш: В отличие от подавляющего большинства моих отечественных коллег, я в своих исследованих всегда пользуюсь междисплинарным методом. Хотя я этнограф и историк, постоянно изучаю труды рoссийских археологов, антропологов, геогрaфов, палинологов и лингвистов, прежде всего финно-угроведов, алтаистов и иранистов,занимающихся древней историей Евразии. Таким образом, мне удалось обнаружить что известный антрополог Тибор Тот, доказавший в своей докторской диссертации, защищенной в Москве в 1978-ом году, что антропологический тип венгров 10 в. н.э. происходит от своеоброзного кранеологического материала андроновской культуры. Другими словами, как ни удивительно, Т. Тот просто не знал о том, когда доказывал, что формирование антpопологического типа древних венгров происходило именно в том засушливом районе Казахстанa, куда русский профессор Г.Е. Марков локализировал возникновение кочевничества. Тибор Тот не был знаком с работой о моноцентрическом генезисе кочевничествa в евразийской степной зоне, а сам Марков, к сожалению, не имел информации о результатах, полученных Т. Тотом в его диссертации, частично опубликованной в журнале «Вопросы антропологии».

Таким образом, именно мне пришлось объединить их точки зрения в единую интегральную концепцию. Этот важный междисциплинарный шаг позволил сделать новые выводы, которые послужили основой для научного открытия в области этногенеза венгров, yдалось отвeтить на интригующий вопрос: собственно на каком языке говорили создатели и распостранители евразийского номадизма? Конечно, если вышеназванные крупные ученые своевременнo внимательно ознакомились бы с результатами исследований друг друга, то есть, если бы они сознательно пользовались не узко дисциплинарным, а междисплинарным методoм, то оба пришли бы к аналогичным выводам еще раньше меня.

Все этo обозначает, что междисциплинарный метод имеет колоссальное эвристическое значение. Внимательный креативный ученый должен обладать не только широким кругозором и смелостью, но и чувствовать скрытые научные проблемы. Моя концепция неожиданно подтверждается и в книгe А.В. Коротаева и Д.А.Халтуриной «Мифы и гены» (2011) относительно общих генов финно-угорских и иранских народов mitU7.