Цель культурных индустрий
Цель культурных индустрий (как впрочем, и культурного производства любого типа) может быть определена как стимулирование, поддержание и обеспечение коллективного характера человеческой жизнедеятельности, ее устойчивости и продуктивности в коллективных формах. Т. е. речь идет не просто о производстве чего-то хорошего и красивого, правильного и полезного самого по себе. Цель в том, чтобы таким образом стимулировать людей к коллективным формам жизнедеятельности, к конструктивному сотрудничеству и взаимопониманию, предупредить и отрегулировать возможные противоречия в их индивидуальных интересах, стимулировать в их среде стремление к «нормативному потреблению», имеющему смысл только в коллективе. Иными словами это можно назвать деятельностью, способствующей возрастанию уровня социализированности культурных потребителей.
Разумеется, у культуры по определению не может быть целей (это не живое существо, преследующее какие-то цели), а только социальные функции. Такой главной и наиболее универсальной функцией культуры представляется стимулирование и обеспечение социального характера человеческого бытия. Человеку, живущему одному на необитаемом острове, никакая культура не нужна, ибо ему не с кем согласовывать порядок своей жизни и процедуры удовлетворения своих потребностей. И только у двоих, живущих рядом и активно коммуницирующих и взаимодействующих соседей, появляется культура как система договоренностей о правилах и порядках их взаимодействия. Культура — это продукт соседства и связанного с ним общения, взаимодействия и согласования, без которых существование культуры и исполнение тех ограничений, которые она накладывает, просто не функционально. Но это взаимодействие может по своим принципам и формам носить ситуативный характер, быть прецедентным, импровизационным и даже хаотичным, а может являться высоко стандартизированным по своим нормам (что вырабатывается, естественно, в ходе обретения длительного и богатого социального опыта).
Не следует забывать, что обозначенную выше цель преследует любое культурное производство, как индустриальное, так и эксклюзивное. Просто они рассчитаны на разных потребителей: индустриальное — на массового потребителя с невысоким уровнем запросов к эстетическому и иным символическим качествам продукта, эксклюзивное — на потребителя с высоким уровнем культурной эрудиции и запросов. Но в принципе и то, и другое выполняет одну и ту же функцию — позитивного воздействия на характер социализированности потребителя, стимулирования возрастания уровня этой социализированности. Культурное производство индустриального типа осуществляется посредством стандартизации и массового распространения культурных практик, продемонстрировавших свою наибольшую эффективность в подобной социализирующей функции. Функция культуры — обеспечение социальности как экзистенциальной стратегии человеческого существования.
Виды культурных индустрий
В соответствии с принятым нами принципом понимания культурных индустрий, как явления, выходящего за рамки чисто художественного производства, но охватывающего культурное производство в широком социальном понимании культуры, виды культурных индустрий можно структурировать следующим образом.
Производство общества, как культурно упорядоченной формы коллективного общежития людей («общества культуры»), и его социальных нормативов бытия. Это включает в себя:
производство социального порядка — системы норм и форм социальных взаимодействий и взаимоотношений;
производство социальных идей и принципов — актуальных норм социальной справедливости;
производство общественного сознания, как доминирующей системы миропредставлений (рациональной, мифологической, образной);
производство идеологии, инициирующей желательную социальную активность людей;
производство символов, манифестирующих предпочитаемые смыслы и нормы социального бытия;
производство внутренней социокультурной структуры общества, основанной на доминирующей системе ценностных ориентаций, их иерархии, их соотнесенности с экономическими, политическими, социально-статусными и иными интересами людей;
производство форм и языков социальной коммуникации;
организацию досуга населения в социально приемлемых формах;
накопление исторического социального опыта, его фиксацию, хранение и актуальную интерпретацию; производство «культурной памяти» сообщества;
проектирование социокультурного развития, его целей и алгоритмов; производство «культурной мечты» сообщества.
Логика такого построения перечня подвидов этого вида культурной индустрии строится на том, что производство общества как культурной системы неотделимо от процесса создания и использования инструментария социокультурной регуляции его жизни. Общество (в отличие от толпы) — это образование, подающееся эффективному культурному регулированию — как саморегулированию в форме обычаев, так и «внешнему» управлению со стороны власти методами принуждения (насилия или угрозы его применения) и методами «соблазна»[5]. И именно в обретении возможностей (создании инструментария) для такого регулирования и заключается «производственный алгоритм» решения данной задачи. Инструментарий формируется в процессе самого регулирования и по мере решения очередных практических задач непрерывно совершенствуется, что является обязательным условием успешности этой деятельности[6].
Разумеется, общество формируется и регулируется не только на культурных основаниях, но это уже не входит в задачи нашего рассмотрения.
Историческое развитие этого вида культурных индустрий шло, во-первых, по линии все большего и большего усложнения, как решаемых социальных проблем, так и способов их решения. Эта динамика описывается общей теорией социальной эволюции. А во-вторых, доминантные социально-регулятивные функции, которые осуществляла культура на разных этапах истории, менялись, и это выражалось в существенной специфике культурных акцентов в разные исторические периоды. Например, в эпоху первобытности в основном решались задачи удовлетворения непосредственных биологических потребностей человека и обеспечения демографической устойчивости родовых коллективов, чему и была по существу подчинена вся их культура (культура питания и размножения). В аграрную эпоху, как представляется, осуществлялось в первую очередь политическое обеспечение жизни сообществ, включавшее в себя упорядочение форм внутреннего потребления (отсюда такая жесткая сословная структура) и защиты этого потребления от внешних соперников (и религия в существенной мере являлась ресурсом военного сплочения общества). В индустриальную эпоху наиболее актуальной стала задача возрастания практической эффективности производства (приведшая к череде научно-технических революций) и социального упорядочения этого производства (внедрение новых моделей социальной справедливости, стимулирующих производительный труд). Нетрудно понять то, насколько существенно все это влияло на практикуемые технологии производства общества как культурной системы, цели и принципы такого производства. Уверенно определить доминантные культурные задачи наступающей постиндустриальной/информационной эпохи я не берусь, но предполагаю, что они будут в существенной мере связаны с удовлетворением культурно-психологических потребностей человека и поиском каких-то альтернатив исторически сложившимся типам социальной дифференциации — прежде всего этнической, национальной (в гражданском смысле), социально-статусной, конфессиональной.
Производство «человека культурного», т. е. культурно упорядоченной и культурно эрудированной личности. Это включает в себя:
формирование мировоззрения человека, его социокультурной картины мира, системы его верований и ценностных установок, его общей гуманитарной эрудиции, соответствующих культурным нормам общества его проживания;
формирование потребности человека в актуальной социальной солидарности и стимулирование основанных на этом идентичности и культурных интересов человека;
обучение человека нормам социальной адекватности поведения и деятельности, обычаям и нравам и формирование подсистем культурной компетентности его сознания, соответствующим порядкам, принятым обществе его проживания;
обучение человека языкам социальной коммуникации, имеющим распространение в обществе его проживания.
Логика определения основных направлений этого вида культурных индустрий стоится на перечне основных характеристик, определяющих соответствие поведения и сознания человека культурным порядкам, распространенным в обществе его проживания. Достижение максимальной адекватности (адаптированности) человека принятым общественным нормам — это и есть «сверхзадача» производства «человека культурного». Культурный человек — это не тот, кто прочитал больше книг (это только один из возможных критериев), а человек, в наибольшей мере «нормативный», соответствующий местным обычаям, уровню образованности и гуманитарной компетентности, традициям и ментальностям, актуальным в данном обществе в данный момент его истории.
Понятно, что производство «человека культурного» неотъемлемо от производства «общества культуры» и основано на тех же исторически доминантных принципах, что были рассмотрены выше. Но здесь есть и своя специфика. Общество — это производитель культуры господствующего типа, а человек — ее потребитель, пользователь. Его главная задача — это культурная лояльность, которая более всего выражается в том, насколько хорошо человек понимает смыслы и содержания окружающей его культурной реальности и насколько он сам свободно владеет языками выражения этих смыслов и содержаний и не противопоставляет себя им, в своих культурных манифестациях соответствует местным обычаям. И здесь имеют место свои исторические акценты. Например, в Европе в Античную эпоху культурно лояльный человек был в первую очередь лингвофором (по аналогии с этнофором — носителем определенной этнической культуры), в совершенстве владеющим греческим и латынью. В эпоху Средневековья — единоверцем и человеком, придерживающимся обычаев своей сословной субкультуры. В индустриальную эпоху — гражданином и классово близким (по крайней мере, в своих идеологических установках). Но эти разные лояльности требовали и разных методов «окультуривания» личности, хорошо известных нам из истории. Не будет забывать, что деяния святейшей инквизиции или практика нацистского холокоста преследовали цели именно «культурной санации». Думаю, что в человеческой истории ни по каким иным причинам не было уничтожено столько людей, как по причинам культурным, в процессе поддержания «культурной чистоты» общества.
Производство культурных артефактов, т. е. специализированных продуктов деятельности (материальных и идеацианальных), символическая и социально-регулятивная значимость которых выше непосредственно утилитарной. Это включает в себя:
производство и развитие языка;
производство обычаев и нравов (этнических, социальных, политических);
производство идей, текстов, символов и норм религиозного характера;
художественное производство (включая литературное);
производство вещей, постройка сооружений и организация территорий (культурных пространств) с высокими эстетическими или иными символическими характеристиками.
В перечень продуктов этого вида культурных индустрий в наибольшей мере попадают объекты, которые рассматриваются отраслью культуры (Министерством культуры и входящими в его ведомство структурами), филологией, этнографией, историей и религиоведением в качестве культуры как таковой. Это совокупность материальных и художественных продуктов и обрядово-ритуальных действий, в которых культура представлена как самоцель некой специальной деятельности. Здесь культура присутствует не как органичная компонента любой социальной коммуникации и взаимодействия, а как действие, непосредственно направленное именно на достижение желаемого и предпочитаемого культурного результата (эстетического, этического, нравственного и др.), по отношению к которому общий социальный (социально-регулятивный) результат является уже побочным (вторичным, производным, опосредованным). Как представляется, такими специальными культуропроизводящими практиками являются вербальный язык, этнические и социальные обычаи, религия, искусство и литература, а также дизайн. Это по преимуществу продукты специального культуротворчества, т. е. производства «культуры-для-себя», как самоцели (пожалуй, за исключением языка, социальные функции которого, конечно же, много шире), но известный сегмент производства индустриального типа здесь присутствует тоже.
Для нас интересно то, что именно здесь наблюдается наибольшее расхождение между двумя типами культурного производства. Из истории нам больше известно производство эксклюзивное, отличающееся особым качеством — утилитарным и эстетическим, в число параметров которого, как правило, входит и выраженная творческая индивидуальность каждого продукта (произведения). Но фактически, конечно же, более распространено производство индустриальное, основными качественными параметрами которых являются массовость, доступность и по возможности внешняя похожесть на эксклюзивную продукцию (эта желательная характеристика возникла в последние 2–3 века в буржуазную эпоху). Понятно, что достижение нужной массовости и дешевизны потребовало и максимальной стандартизации такого производства.
Хотя разные исторические условия и накладывали свой отпечаток на содержательное наполнение символики, выраженной в формах этих артефактов, но, как представляется, принципы их производства (по крайней мере, в его индустриальном сегменте) оставались более или менее устойчивыми во все эпохи и совершенствовались только технически и технологически.
Производство знания о культуре, а также знания о человеке и обществе в их культурных проявлениях, включающее в себя:
философию (размышляющую о социальном бытии);
гуманитарные науки (описывающие социальное бытие);
общественные науки (измеряющие социальное бытие);
актуальную новостную информацию и публицистику (информирующих об актуальных событиях социального бытия).
Знание о культуре — это продукт культурной саморефлексии, размышлений самой культуры о самой себе, собирание и систематизация соответствующего материала, обеспечивающего понимание того, «что такое культура». Это утверждение касается не только философского знания, которое в этой характеристике самоочевидно, но и всех иных отраслей науки о культуры, которые, в конечном счете, выполняют ту же функцию. Конечно, к этой индустрии трудно приложить представления о признаках высокой стандартизированности, обычные при рассмотрении материальных производств. Стандартизированность здесь выражается в первую очередь в универсальном характере общепринятых методов получения нужного знания[7]. А во-вторых в том, что эти знания затем распространяются в общественном сознании в виде уже более или менее стандартизированной социокультурной картины мира, отражающей нормы мировоззрения, актуальные для того или иного общества на том или ином этапе его истории. Существенным здесь представляется вопрос о принципах понимания и интерпретации разного рода знаний, формирования картин мира в разные эпохи. Один из вариантов исследования исторической динамики такого понимания нам продемонстрировал М. Фуко в качестве знаниевых «эпистем»[8]. Хочется надеяться, что исследования в этой области будут продолжены, поскольку производство знаний (в данном случае знаний о самой культуре) является одной из самых существенных культурных индустрий, значимость которой по ходу истории возрастает.
Предмет индустриального культурного производства
Предмет культурного индустриального производства может быть определен как нормы коллективной жизнедеятельности людей, которые:
создаются и развиваются в процессе производства «общества культуры»;
внедряются в сознание индивида в процессе превращения его в «человека культурного»;
манифестируются в символике смыслов культурных артефактов и опредмечиваются в их формах;
распредмечиваются и дешифруются в своих социальных смыслах в процессе изучения культуры и формирования системного знания о ней.
Понятие «нормы коллективной жизнедеятельности» является наиболее концентрированным ответом на вопрос «зачем нужна культура». Культура нужна затем, чтобы люди в своем коллективном взаимодействии придерживались каких-то общих правил, в большей или меньшей степени согласовывающих и регулирующих индивидуальные интересы всех участников взаимодействия. Культура — это наиболее общая форма осуществления человеческой социальности. Остальное — уже частные варианты реализации этой функции. В это определение попадает и язык, определяющий нормы понимания передаваемой информации и ее допустимой в данном обществе и в данное время интерпретации. Культура — это в очень большой мере система интерпретаций наблюдаемой жизни, актуальных здесь и сейчас. А единообразная интерпретация — это и есть общественное согласие, к которому стремится культура. Знание же о культуре требуется для того, чтобы эти интерпретации работали не в механистическом режиме, на основании принципа «так принято издавна и не нужно знать почему», а для того, чтобы можно было понять «почему принято именно так, а не иначе». Знание этого позволяет нам контролировать социальную адекватность тех или иных культурных установок реальным условиям настоящего момента.
Векторы индустриального культурного производства
Векторы индустриального культурного производства нацелены на:
воспроизводство традиции, не преследующее специальной цели ее модернизации;
развитие традиции, намеренно модернизирующее ее;
новацию, целенаправленно преодолевающую традицию.
За точку отсчета здесь принимается традиция, как наиболее консервативная модальность культурного производства, обеспечивающая культурную устойчивость и историческое воспроизводство сообщества в повторяющихся чертах и характеристиках. Подобная устойчивость и воспроизводство были особенно актуальны на ранних этапах истории, поскольку очень малые знаниевые, технические и технологические возможности сообществ не могли обеспечить им значительной динамики развития. При невозможности активно развиваться нужно было хотя бы сохранять устойчивость в достигнутом. Но по мере накопления знаний, технических и технологических возможностей устойчивость и воспроизводство стали шаг за шагом оттесняться на обочину социальной динамики культуры, вытесняться культурной инноватикой, как более эффективной модальностью культурного производства, и сейчас стали явлением почти что маргинальным.
Конечно, еще рано делать вывод об исторической обреченности традиции как стратегии деятельности и тотальном вытеснении ее деятельностью новационной. Впрочем, для иных предположений я нахожу еще меньше оснований. Конечно, еще сохраняются социальные слои, качество деятельности которых невозможно измерять уровнем ее утилитарной эффективности, оригинальности и новационности. По этим критериям она не соответствует никаким рациональным нормам. Оценить ее можно только по степени ее нормативности и соответствию традиции, и в этом заключается ее особенная ценность. Судя по всему, такие производители будут сохраняться еще долго. Но, так или иначе, наблюдаемая тенденция свидетельствует о все большем смещении векторной направленности культурного производства от воспроизводства традиционного к производству новационному, чему имеется множество историософских объяснений[9].