1. Проблема взаимоотношений власти и общества, авторитета государственной службы в общественном сознании.

Внук земляка Лосева, к которому он зашел в гости в Москве, интересуется отношением Лосева к картине. Воспитанный, по его же собственным словам, «на плакатах», чиновник не может объяснить, почему интуиция подсказывает ему, что картина замечательная. Подросток с иронией замечает: «Раз вы начальник, вы должны понимать во всех искусствах…Какой же вы мэр, если о живописи стесняетесь судить?» (с.14). Показателен и диалог вдовы художника и Лосева, который предлагает повесить картину в своем служебном кабинете:

- Дожили… Мы кабинеты начальников сподобились украшать. Знал бы Астахов. Честь-то какая»

- Почему ж вы так… Чего ж тут зазорного. Горисполком – это самый центр. Все приходят. Власть у нас народная. У нас к председателю попасть запросто.

- Народ-то к вам, гражданин начальник, в кабинет идет не на картину смотреть. Наверняка жилье просят, на дураков жалуются, в очереди томятся. Я, милый мой, по этим приемным насиделась. Не до картин было… (с.26)

Один из старейших жителей города упрекает Лосева в том, что на словах он «защитник старины», а на деле зависит от мнения руководящих инстанций, в том что на госслужбе много «временщиков», не задумывающихся о том, что о них скажут потомки: « …Да ты и сам порой лишь о том думаешь, как бы от выговора уберечься» (с.68). Напоминает ему, что в ответ на обращение перенести стройку в другое место, получил от Лосева письмо: « По всей форме. Этому вы научились. Не глядя подмахивать. «Примем во внимание. Будет рассмотрено при рассмотрении».

Часто претензии горожан к Лосеву несправедливы: он действительно не может делать все, что хочет. Нередко он сталкивается с неблагодарностью и непониманием лыковцев. Даже любимая женщина не понимает Лосева, плохо отзывается о его сослуживцах. В раздражении он думает:

«Что она понимала в деловых людях, в руководителях? Что она, они, обыватели, потребители, знали об их жизни, где так мало возможностей и так много обязанностей? Знала ли она, как приходится им ловчить, химичить, нарушать, в любую минуту его могут спросить, каким образом у него израсходовано в полтора раза больше цемента, чем отпущено по фондам? Привлечь могут. Все эти интеллигенты, особенно от искусства, относились к ним, деловым людям, с тайным предубеждением. В лучшем случае терпели и никогда не чтили. Никогда. И в прежние времена деловых людей в России изображали обязательно несимпатичными; не то чтобы реакционеры, пошехонцы какие-нибудь старались, господа литераторы высмеивали, выводили на манер обломовского Штольца. И Лесков сюда добавлял, и Чехов, и Тургенев – каждый деловых людей, предпринимателей, бездушными делал, человеческое отнимал, видели в них представителей наступающего капитализма, а откладывалось это в сознании русского человека неприязнью к хозяйственным людям. Недавно как раз Лосев обсуждал с Аркадием Матвеевичем несправедливость эту…»

В этом внутреннем монологе интересно то, что для Лосева деловые люди и хозяйственники – синонимичные понятия. Хозяйственники для него - это, конечно, только часть госслужащих – не кабинетных, высокопоставленных, а рядовых, каждый день занимающихся живой, реальной работой. Интересно, что прецедентные имена (фамилии писателей и литературных персонажей) во внутреннем монологе героя используются автором для того, чтобы показать роль русской классической литературы в формировании языкового сознания языковой личности госслужащего Лосева. Герой романа говорит о своей обиде на писателей, которые создали, по его мнению, в своих произведениях отрицательный образ чиновника.