новая папка 2 / 18631

-Чего тебе?

-Оченно уж у меня хомут хорош. Шлея сыромятная, здоро-овая.

Продаю.

-На кой мне его?

-А для стариков. Как же без хомута? Голова его прогнал.

Ау кабака народ все прибывал. На завалинке сидел

Поликашка-кантонист, вокруг него толпились мужики.

-Тепериче вы, братцы мои, - говорил Поликашка, - и глядите. Как

он из стола будет вылезать, тут вы сейчас ему под веселую руку и подайте!

-А окружному не сказывать? - спрашивал один мужик.

-Эк ты! Окружной чтобы ни боже мой не знал. Он тебя туда запрячет, что ты и не выдерешься.

-Так, так, - говорили мужики.

-Ну, кому ж теперь эту самую грамоту беречь? Давайте копаться!

-Зачем конаться, а надо так, кто старше. Петра! тебе много ли

годов?

-Кто их считал? Я почем знаю.

-Ну, значит, тебе, Максим Иваныч. Ишь борода у те какая!

-Нет, я не возьму.

-Что так?

-Я боюсь.

-А, дурак-черт!

-Стойте, робята! Никому не отдавайте! Что я вздумал!

-Ну, что?

-В землю зарыть.

-Эвося! собаки выроют.

-А мы камнем завалим.

-И то. Несите, братцы, заступ да тряпицу захватите почище!

-Постой, я онучи принесу.

-Онучи не годятся. Тут надо платок. Стащите кто-нибудь у бабы

платок.

-Ах, вы, головы! Платок! Порядку не знают. Нешто можно в платок? В законе как показано?

-Как?

-Там прямо показано: в чистое, говорит, полотенце и с молитвой...

-Да ты почем закон-то знаешь? Нешь ты поп?

-Поп не поп, а знаю.

-Поди к черту!

Принесли заступ, завернули бумагу в платок, зарыли у кабака и камнем завалили. Тем временем одна старуха продиралась в волостное правление, к

чулану, где сидели старики. Сторожа ее гонят.

-Батюшки, голубчики! - просила старуха.

-Что тебе нужно?

-Да мне старика-то мово поглядеть. Хошь одним бы глазком глянуть на него.

-Ступай! ступай! - закричали на нее сторожа.

-Родимые вы мои! Пустите, в щелочку посмотреть!

-Не велено. Ступай!

Старуха вытащила из-за пазухи две лепешки и подала сторожам, говоря:

- Вот хошь лепешки-то ему отдайте. Может, пожует. Прохорыч! да жив ли

ты - крикнула старуха.

-Жив, - ответил в чулане старик.

-Ах, кормилец! - вскрикнула старуха и залилась слезами.

Около полудня прискакал становой, покричал, покричал и уехал; за

ним	беготня;	ребят
вслед исправник, потом окружной. Суета пошла по селу,
всех
попрятали, старухи забились по углам. Исправник кричит: "Лошадей!"
Окружной	вперед!	Баб и
кричит: "Десятских сюда! Старики с хлебом-солью
девок

поставить на выгоне хороводы водить! Мужиков сюда, больше! Хромые и увечные, пошли домой! Бабы, которые постарше, тоже домой! Десятские, по местам!"

Пока окружной приводил все в порядок, прискакал нарочный с известием, что граф будет только к вечеру, чай кушать. Несмотря на это, мужикам не

велено отлучаться с места. Так все и простояли до вечера. Наконец, часу в осьмом, завидели парня, скачущего во весь дух к селу.

- Едет! едет! - загудели мужики.

Толпа зашаталась, перекрестилась и тронулась навстречу графу. - Нну! что бог даст!..

Впереди шел окружной, за ним голова в форменном кафтане и сотские с бляхами; потом два старика с хлебом-солью и три старика с дугою. За ними

двигалась толпа мужиков. В сторонке на выгоне кучей стояли бабы и девки.

-Запись-то здесь, что, ли? - спрашивали шепотом в толпе.

-Уж она, брат, в кабаке давно. Трушка подает. Его теперь так-то ли вином накачивают - для смелости.

-Шапки вверх кидай! Но, робята, не робей! Ура! о! у! Полетели

шапки.

Граф, сидя в коляске, кланялся. Окружной

кнему подлетел...

-Лошадей! - сказал граф.

-Его сиятельство чай кушать не будут, сейчас едут, - говорил окружному графский лакей.

В это время подошли к коляске сельское начальство и выборные от крестьян.

-Вассс... - зачастил окружной, - осчастливьте! Народное чувство, вассс... дерзнули...

-Благодарю, благодарю, - сказал граф.

-Местное произведение, вассс... - сказал окружной, указывая на стариков с дугою.

-А! это хорошо. Рад.

-Проворней лошадей! - кричал графский лакей.

Из кабака в это время вышли два мужика, ведя под руки Трушку с бумагою

вруках.

-Мотри не робей! - толковали ему мужики.

-Ну, вот! Где он тут? давай его сюда! - кричал Трушка.

-Тише, дьявол! - унимали его мужики.

-Э! пропадай Трушкина голова!..

Лошадей привели таких, что шесть человек удержать не могут. Окружной махнул, девкам: валяй! Девки затянули песню. Лошадей в одну минуту запрягли,

ивсе вышло как следует.

-Прикажите начинать? - спросил голова шепотом у окружного.

-Начинай!

-Эй! робята, на себе!

-Ура-а! - заревели мужики и бросились отпрягать лошадей. Давка

пошла.

Вожжи оборвали...

-Не надо, не надо, - милостиво улыбаясь, говорил граф. А Трушка

между тем уже лез в коляску с бумагою.

-Ты куда? - крикнул на него окружной; в один миг вырвал у него

бумагу

испрятал, так что граф и не видал.

Еще не успели отпрячь лошадей, вдруг видит окружной, что с поля

бегут свиньи: одна, другая, третья, а за ними без шапки, с кнутом, вылупя глаза -

пастух; за пастухом овцы, коровы, хвост кверху, рев, блеяние, визг...

Налетели, и под ноги лошадям. Лошади взбесились, вырвались и понесли. Мужики за ними: держи! держи!..

Наконец поймали, запрягли. Граф, перепуганный и недовольный, уехал.

Когда все кончилось, окружной велел мужикам собраться к правлению и вышел на крыльцо; в руках у него была _запись_.

- Ну-ка, голубчики! Кто в казаки желает, выходи сюда! - сказал окружной.

Мужики опустили головы.

1864