новая папка 2 / 19268

Скакою пылкостью восторга Хвалил он дядины мечты, Доказывал премудрость бога, Вникал в природы красоты,

Скаким он жаром удивлялся Наполеонову уму И как делами восхищался

Моро, и Нея, и Даву; Ругал всех русских без разбора И в Эрмитаже от картин

Не отводил ни рта, ни взора, О плут! о шельма, сукин сын!

Ипотакал, и лицемерил,

Ильстил бессовестно, и врал! А честный дядя всему верил

Ишельме денежки давал…

Бывало, только он с Мильонной,

Адядя: «Где, дружочек, был?» —

Аон (куда какой проворный):

«Я-с по бульвару всё ходил, Потом спуск видел парохода, Да Зимний осмотрел дворец. Какая ж тихая погода».

. . . . . . . . . . . . .

Ах ты, проклятая ерыга, Чего мошенник не соврёт!

Но хоть ругай — мой забулдыга Живёт да песенки поёт… Звенит целковыми рублями, Летает франтиком в садах, Пирует, нежится с …… И суслит водку в погребах.

Ну, что мне делать с ним прикажешь? Не хочет слышать уж про нас… Эй, Сашка! или не покажешь В Москву своих спесивых глаз?

Постой! не вечно, брат, рейнвейны

ВCafe de France ты будешь пить,

И шейки обвивать лилейны, И в шляпе эластик ходить! Постой! не вечно Петербурга Красоток будешь целовать, Опять любезнейшего друга

ВМоскву представят к нам, опять! Гуляй, пируй, пока возможно, Крути, помадь свой хохолок, Минуты упускать не должно, Играй, сбоченясь a la coq!

Не выпускай из рук стакана, От Каратыгина зевай

Ив ресторации с дивана, Дымясь в вакштафе, не вставай; Катайся в лодочках узорных, Лови, обманывай жидов

Имчись на рысаках проворных До поздних полночи часов.

. . . . . . . . . . . .

А дядя мыслит кое-что:

Ив дилижансе две недели

Тебе уж место нанято.

Различноцветными огнями Горит в Москве Кремлёвский сад, И пышнопёстрыми рядами

В нём дамы с франтами кишат. Музыка шумная играет На флейтах, бубнах и трубах, И гул шумящий завывает

Кремля высокого в стенах. Какие радостные лица, Какой весёлый, милый мир! Все обитатели столицы Сошлись на общий будто пир

Какое множество букетов, Индийских шалей и чепцов, Плащей, тюрбанов и лорнетов, Подзорных трубок и очков;

Исмесь роскошная в нарядах,

Илиц различные черты,

Ивыражения во взглядах

Иплутовства, и простоты,

Иловкости, и неуклюжства,

Ина глазах почтенных дам —

Инадоевшее замужство,

Исклонность к модным шалунам.

Как из-под шляпки сей игриво Глазок прищуренный глядит; Что для мужчин она учтива, Он очень ясно говорит.

На грудь лилейную другая, Власы небрежно разметав, И всех прельстить собой желая, Нарочно гордый кажет нрав; Другая с нежностью лилеи, Иная томно так идёт,

Но подойди к ней не робея — Она и ручку подаёт.

Всё живо и разнообразно, Всё может мысли породить!

Там в пух разряженный приказный Напрасно ловким хочет быть; Здесь купчик, тросточкой играя, Как царь доволен сам собой; Там, с генералом в ряд шагая, Себя тут кажет и портной, Вельможа, повар и сапожник, И честный, и подлец, и плут,

Купец, и блинник, и пирожник — Все трутся и друг друга жмут.

Но что? Не призрак ли мне ложный Глаза внезапно ослепил?

Что вижу я? Ужель возможно, Чтоб это Сашка мой ходил?.. Его ухватки и движенья, Его осанка, взор и вид… Какие странные сомненья… И дух и кровь во мие кипит… Иду к нему… трясутся ноги… Всё ближе милые черты…

Дрожу, страшусь… колеблюсь… боги! О друг любезный, это ты?..

Нет, я завесу опускаю На нашу радость и восторг,

Такой минуты, сколько знаю, Никто нам выразить не мог. Друзьям же верным и открытым И всё желающим узнать, Умам чрез меру любопытным

Довольно, кажется, сказать, Что, раз пятнадцать с ним обнявшись

Иоросив слезами грудь,

Ираз пятнадцать целовавшись, В трактир направили мы путь.

Не вспомнишь всё, что мы болтали, Но всё, что он мне рассказал, Вы перед этим прочитали, И я ни капли не соврал.

Одно лишь только он прибавил, Что дядя в университет Его ещё на год отправил

Ичто довольно с ним монет. «Сюда …. ….» — гремящим Своим он гласом возопил,

Ипуншем нектарным, кипящим В минуту стол обрызган был.

Ты видел, Пель, когда на дрожках К тебе он быстро подлетел, В то время с книгой у окошка, Дымясь в вакштафе, ты сидел.

Ты помнишь, о Каврайский славный, Студентов честь и красота, Какой ты встречею забавной Его порадовал тогда:

. . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . .

Ты зрел, любезный мой Костюшка, Его как стельку самого,

Иснова, толстенькая Грушка, Ты страстно нежила его. Виват, трактиры, и ……. Пожива будет ещё вам,

Икабаки не опустели,

Когда приехал Сашка к нам.

В веселье буйственном с друзьями Ещё за пуншем он сидел, А разноцветными огнями

Кой-где Кремлевский сад горел… Эпилог

Друзья, вот несколько деяний Из жизни Сашки моего…

Быть может, град ругательств, брани, Как дождь, посыплет на него.

И на меня, как корифея Его распутства и бесчинств, Нагрянет, злобой пламенея, Какой-нибудь семинарист… Но я их столько презираю, Что даже слушать не хочу,

И что про Сашку вновь узнаю — Ей-ей ни в чём не умолчу.

1825