новая папка 2 / 48832

Уже в очах Иван Великой,

Как жар, венец его горит;

Глядит - и в сердце онемели Тоска и страх: чему нет слов,

Что дышит тайностью гробов,

Напевом детской колыбели -

Прокралось в грудь; и трижды в прах Перед Москвой она склонилась,

Ис мрачным пламенем в очах

Кзаставе близко торопилась;

Но уж опять в душе у ней Волненье прежнее страстей.

Взгляните, как она уныло То чуть ступает, то бежит И сколько в грусти боязливой Неизъяснимого таит!

Нет, гордый ум не разгадает,

Что сердце робкое мечтает:

Любовью созданный в бедах,

Ее волнует новый страх.

Чья жизнь в других, тот поневоле Приметам верит в темной доле:

Она боится, чтоб монах Ей не был встречею печальной,

Чтоб черный гроб в дыму свечей При звуках песни погребальной Не испугал ее очей;

И голос милый, но прощальный,

Везде, во всем несется к ней.

5

Заря давно уж догорела,

Когда, печальных дум полна,

В родимый Кремль вошла она;

Кругом лишь в сумраке белела Его зубчатая стена,

И крест на башне Годуновой Сиял во тме звездою новой.

Идет... и в сердце, и в мечтах Нетленных раки, царский прах;

Уже встречают томны взоры

Излатоглавые соборы,

Идревний княжеский дворец:

Здесь, друг Петра, ее отец Делил с ним мудрые беседы И праздновал свои победы;

Там мать ее, в тиши ночей,

За дочь молилась у мощей;

А там, невестой молодою,

Была она двора красою;

Тогда жених... и вдруг у ней Ручьями слезы из очей.

6

Безмолвно бедная молилась,

Душой вверяясь небесам;

И теплой верой оживилась,

Спешит в заветный Спасов храм:

Нерукотворная икона -

От бед страдальцам оборона...

Шагами робкими идет Чрез темный звучный переход За ту решетку золотую,

Где при заботливых отцах Таили жизнь свою младую Царевны в светлых теремах;

И вот повергнулась в слезах Перед иконою чудесной: "Спаси его, отец небесный,

Спаси его, а мне дай знать,

Что с ним и как его искать!"

И, мнилось, ангелы внимали Ее таинственной печали.

7

ВКремле святая тишина;

ВМоскве на стогнах сон глубокой;

Уже над башнею высокой,

В дыму, туманна и красна,

Взошла полночная луна;

Но алый пар пред ней редеет На темно-синей высоте;

Луна полночная светлеет Во всей обычной красоте;

Сиянье томное трепещет На белокаменных стенах,

И на соборах, на дворцах Струями пламенными блещет;

Оно сребристой пеленой Лежит на гладкой мостовой,

Бросает в стекла искры злата,

И Грановитая палата,

Как бы внутри освещена,

Чего-то дивного полна;

Иярко светятся лампады Сквозь окна узкие церквей,

Ичуть заметно вдоль ограды Мерцанье тусклых фонарей;

Всё тихо, всё святыней дышит;

Травою воздух не колышет,

Лишь одинокий часовой Прохожих глухо окликает,

И только меди вещий бой Молчанье ночи прерывает;

Но мир ее не возмущен;

Он свят, как праведников сон.

8

Уныло путница младая,

Младенца к персям прижимая,

Сходила с Красного крыльца,

Дрожала, плакала, бледнела И, робкая, на камень села У озаренного дворца.

Невольно душу волновали

Иблеск минутный юных дней

Ите святые дни печали,

Которых память нам милей...

В грозе, ничем не отразимой,

Темницу друга разделять,

С ним вместе плакать, с ним страдать -

Ее надеждою любимой.

Но сердце, сжатое тоской,

Тонуло в думе роковой:

Навек ли небо омрачилось?

Где он? что с ним? Ужель свершилось?

И, в нем забыв людей и свет,

С душой, усталою от бед,

Она сидела, чуть дышала

Одну мечту другой сменяла...

Томяся в смутной тишине

Не наяву и не во сне...

К ней что-то льнет, к ней что-то вьется:

Она вздрогнула; сердце бьется;

По жилам холод пробежал,

Сквозь сон младенец закричал;

И что-то будто бы мелькнуло,

Пошевелилось и вздохнуло...

"Ты здесь? Творец!.. какой судьбой?

О! ты ли, друг, опять со мной?"

И прежних дней товарищ милый Пред ней, встревоженной, унылой На светлой площади стоит;

Он к ней нейдет, не говорит И зорко на нее глядит;

Он завернулся в плащ широкой;

Он в думе мрачной и глубокой,

Ичуден блеск его очей,

Ибледен лик, и вид смущенный,

Икольца черные кудрей

Не вьются к шее обнаженной.

Сковал ее внезапный страх;

Встает - нет сил; на камень пала И вне себя ему в слезах Младенца сонного казала.

Как будто содрогнулся он,

Как будто непонятный стон В устах сомкнутых раздавался;

Недвижим, к ней он приближался,

Ужасным чем-то омрачен.

Она глядит, дохнуть не смеет;

А полная луна светлеет;

И плащ откинулся слегка,

Выходит медленно рука;

Грудь обнажилась, кровь чернеет Рубашки белой на краю;

Он тихо стал перед женою И, волосы собрав рукою,

С плеч поднял голову свою:

И, ярко озарен луною,

На шее признак роковой Темнел багровой полосой.

9

Творец судил: навек страданье Ее уделом, розно с ним;

Ее земное упованье Навек под камнем гробовым.

С несчастным страшною разлукой Печальной жизни цвет убит;

Один удар из двух мертвит:

И слез Натальи Долгорукой Никто ничем не усладит.

Одна ужасная подруга

И в темну ночь и в ясный день Его страдальческая тень,

Тень мрачная младого друга,

Не отразимая в очах:

В ней жизнь и смерть, любовь и страх;

Ислух ее тревожат звуки Прощальных стонов, вопля муки,

Иужасают томный взор

Оковы, плаха и топор;

Его кровавая могила,

Страша, к себе ее манила;

И долг святой велит терпеть:

Нельзя ни жить, ни умереть;

Она окована судьбою Меж мертвецом и сиротою.

10

Промчались годы, но они Душевной скорби не умчали,

И в горе чувства замирали.

Ах, есть еще страшнее дни Дней первых пламенной печали!

Мятежной горести полна,

Как бы сражался с судьбою,

Душа терзанью предана,

Живет утратою самою;

Но есть пора: в томленьи бед Ни сил, ни дум, ни чувства нет;

Без слез крушит воспоминанье;

Без пламя едкого страданья Лишь раны сердца всё хранят Свой тайный, свой холодный яд.

Но долг заветный совершился:

Младенец взрос; свободна мать.

Что делать ей? Как доживать Печальный век, который тмился Суровой мглой? И где искать Приюта в скорби одинокой?

Один есть путь... Она летит Внушеньем веры в град далекой,

Где под Печерской Днепр широкой Волной священною шумит;

Там, горе жизни вероломной Стеснив трудами и мольбой,

Она запрется в келье темной До мирной сени гробовой.

11

Чей скорбный дух воспрянет к богу,

Кто веры пламенник зажжет

Ибездны скользкую дорогу

Скрестом спасителя пройдет, -

В пучине зол тот не погибнет.

Но, ах, когда в груди у ней,

Когда остынет пыл страстей,

Гроза сердечная утихнет!

То робкой думой в небесах,

То, лишь отраду зря в слезах,

Она, в борьбе сама с собою,

Дрожит пред клятвою святою.

Не страшен ей терновый путь -

Ей страшно небо обмануть.

Где светлый мир без разрушенья,

Там живо всё, там нет забвенья:

Душа на вечность создана;

Любовь бессмертна, как она.

Дух полон веры; он стремится До гроба сердце умертвить, -

Земной ли жертвы ей страшиться?

Но как ей друга позабыть?

12

Настала ночь. Горой крутою Кто легкой тенью меж кустов,

Кто сходит позднею порою На склон песчаных берегов?

Она... Зачем ей, одинокой,

Идти на Днепр в ночи глубокой?