- •Глава I. Симфония или какофония.........................................7
- •Глава I. «о богохульниках и церковных мятежниках»...................308
- •Глава I. «о страхе Божий»..........................................345
- •Глава 2. «о нарушении ограждающих веру постановлений» .............359
- •Глава I. Симфония или какофония
- •Глава IV. Государственное еретичество
- •Глава V. Государственное вероисповедание
- •Глава VI. Время Временного
- •Глава VII. Разбрасывание камней. Начало
- •Глава VIII. Разбрасывание камней. Продолжение
- •Глава IX. Без названия
- •Глава 3 — Как должно устроять так называемые «вечери любви», или пиршества.
- •Глава 3 — Об отречении епископов.
- •Глава I. О богохульниках и церковных мятежниках
- •Глава 1. Общие положения Статья 1. Задачи Закона
- •Глава II. Религиозные организации в ссср
- •Глава III. Имущественное положение религиозных организаций
- •Глава IV. Права религиозных организаций и граждан, связанные со свободой вероисповедания
- •Глава V. Трудовая деятельность в религиозных организациях и на их предприятиях
- •Глава VI. Государственные органы и религиозные организации
Глава VIII. Разбрасывание камней. Продолжение
Дальнейшее развитие законодательная основа государственной политики в отношении Церкви получила в постановлении Всероссийского центрального исполнительного комитета и Совета народных комиссаров РСФСР 0религиозных объединениях (от 8 апреля 1929 г.) (см. Приложение XXVI). Этим постановлением, по существу, подтверждались все основные положения декрета 1918 г. и вытекающих из него нормативных актов. При этом к прежним жестким ограничениям на деятельность общин были добавлены новые. Государство постаралось не только поставить под свой контроль («надзор») практически все внешние стороны деятельности Церкви, но и еще больше осложнить и ее внутреннюю жизнь. Положениями постановления требовалась обязательная регистрация всех церковных общин, которая стала юридическим условием начала их деятельности. Для получения права пользования храмом (молитвенным зданием) общины должны были заключать договор с исполкомом районного или городского Совета депутатов на условиях и в порядке, определенных местной властью.
Объявив здание храма своей собственностью, государство заявило о своем праве в любой момент отобрать его у общины (или закрыть его на якобы
170
г
необходимый ремонт), а сами общины распустить. Более того, государственной собственностью объявлялось и все имущество, используемое общиной, будь то переданное по договорам или приобретенное верующими, или пожертвованное им.
Данным постановлением церковным общинам предписывалась определенная универсальная форма организации управления и пользования имуществом. При этом государственная власть присвоила себе право осуществлять контроль за деятельностью церковного управления, утверждать его персональный состав.
Постановлением 1929 г. подтверждалось, что Православная Церковь не имеет права осуществлять благотворительную деятельность. Ей воспрещалось оказывать помощь медицинским учреждениям, участвовать в воспитании молодежи, в организации досуга граждан, т. е. запрещалось делать все те дела, которые после прекращения гонения на Церковь в IV веке и до 1917 г. были для нее повседневной практикой.
Данным постановлением государственная власть стремилась ограничить возможности богослужения, затруднить или запретить проведение крестных ходов, молебнов. Значительные усилия были направлены на то, чтобы осложнить частное богослужение, совершаемое по нуждам и желаниям отдельных лиц.
Постановлением допускалось «отправление по просьбе умирающих или тяжело больных, находящихся в больницах или местах заключения, религиозно-культовых обрядов», но при этом подчеркивалось, что обряды должны совершаться «в особо изолированных (выделено автором) помещениях».
Данным законодательно-правовым актом государство прямо вмешивалось и в область канонического права, в область, традиционно находящуюся в ведомости церковных властей, в частности, в определение границ прихода и возможность выполнения пастырских обязанностей за его пределами.
Постановление 1929 г. О религиозных объединениях практически сохранило свою силу до 1990 г. Незначительные изменения, внесенные в него указом Президиума Верховного совета РСФСР от 23 июня 1975 г. О внесении изменений и дополнений в постановление ВЦИКи СЕКРСФСР от 8 апреля 1929 г. "Орелигиозных объединениях» и закон РСФСР от 15 июля 1975 г. об утверждении данного указа, а также Конституция СССР 1977 г. не оказали существенного влияния на законодательную основу государственной политики в отношении Церкви.
Принятию постановления 1929 г. предшествовали события, существенно осложнившие положение Русской Православной Церкви и изменившие ее отношения с государством. Дело в том, что государственная власть на протяжении 20-х годов упорно старалась сделать невозможным нормальное управление церковной жизнью. Она арестовывала и ссылала в административном порядке местоблюстителей и епархиальных архиереев, поощряла расколы и ереси, стремилась сломить сопротивление духовенства. В декабре 1926 г. была арестована
171
большая часть епископата, включая заместителя Местоблюстителя Патриаршего престола митрополита Сергия и еще 117 епископов. Летом 1927 г., после своего освобождения, митрополит Сергий выпустил Декларацию (Приложение XXVII), в которой говорилось о лояльности церковных властей властям государственным и о том, что «мы (верные чада Церкви. — Авт.) хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой — наши успехи, а неудачи — наши неудачи». (Представляется важным обратить внимание на то, что в Декларации речь шла о успехах и неудачах родины. Иное толкование является тенденциозным.) Декларацией, казалось бы, должны были устанавливаться новые отношения Церкви и государства. Но этого не произошло. Реальной целью властей, как показала история, было не подчинение Церкви, а ее уничтожение. Аресты духовенства, закрытие храмов продолжались. Церковь как целое, отдельные епархии и приходы не имели статуса юридического лица, и не было никакого органа, который представлял бы их юридически. Они существовали как факт, но оставались вне закона.
В то же время можно несомненно говорить и о положительных результатах Декларации — в первую очередь о сохранении открытого богослужения в уцелевших храмах, дававшего возможность многим тысячам русских граждан приобщаться Святых Таинств, получать то насущное истинное брашно для души, без которого она умирает.
Постановление 1929 г. ставило Церковь в условия, в которых экономическое существование церковных общин становилось весьма проблематичным. Например, устанавливалось, что, поскольку Церковь не является юридическим лицом, договоры о ремонте церковных помещений могли заключаться только отдельными членами церковных общин и поэтому рассматривались как частные коммерческие сделки и как таковые облагались чрезмерным налогом, как и все частные предприятия. В 1929 г. началась широкая кампания против частного предпринимательства и власти установили — рассматривать Церковь как частное предприятие. Приходы, священники, епископы облагались непомерным налогом как «доходные» частные предприятия. В случае неуплаты налога духовенство и члены приходских советов могли быть арестованы, а их приходы закрыты. При этом любые нарушения инструкций рассматривались как преступления.
В 1930—1931 гг. экономическое давление на Церковь несколько ослабевает. Появился ряд инструкций ВЦИК и Наркомфина с требованием упорядочить налогообложение духовенства. Так, циркуляр ВЦИК (20 июня 1930 г.) указал на основные нарушения законодательства о культах:
1. Произвольное изъятие у верующих культовых зданий и одностороннее расторжение с ними договоров.
2. Чрезмерное налоговое обложение зданий и духовенства.
3. Неправильное лишение духовенства жилплощади.
4. Незаконное чинение препятствий духовенству в «отправлении культа».
172
г
Циркуляр требовал восстановления справедливости в трехмесячный срок: возвращения неправильно отобранных храмов, пересмотра страховых сумм, взимаемых с храмов, и приведение их в соответствие с подлинной стоимостью зданий. «Не должны допускаться сборы и налоги, не установленные законом, как-то сбор за исполнение песнопений под видом оплаты авторского гонорара, налог за продажу в молитвенных зданиях свечей и т. п.» Циркуляр требовал приведения налоговых обложений с духовенства в соответствие с их подлинными доходами. Каждое их увеличение должно быть обосновано. «Не допускать лишения служителей культа жилплощади в муниципализированных зданиях... лишение избирательных прав не может служить основанием к выселению. Плата за жилую площадь и коммунальные услуги не должна превышать 30% общего дохода служителя культа». Запрещалось взимать с духовенства поборы, относящиеся к организациям, в которых духовенство не имеет право состоять по советским законам, как то: кооперативные взносы, колхозные сборы. «Лишенство» не лишает священника прав на землепользование; но нельзя возлагать такие трудовые повинности на священнослужителя, которые приводили бы «к невозможности отправления культа». Раскулачивание священников официально допускалось только в тех случаях, когда у священнослужителя налицо «кулацкое хозяйство».
В циркуляре говорилось о «восстановлении справедливости» в трехмесячный срок, но уже через 2 месяца — в конце августа 1930 г. — появилось закрытое постановление Президиума ВЦИК, формально принятое именно в развитие требований циркуляра, но фактически во многом перечеркнувшее их. Так, этим постановлением устанавливалось, что налог по доходам от сельского хозяйства на священнослужителя не должен превышать налог крестьянина с таким же доходом больше чем на 100%. Было также определено, что налог на священнослужителя может быть увеличен, даже если его доход и не изменился по сравнению с 1928—1929 гг. Правда, оговаривалось, что этот налог может быть увеличен не больше, чем на 75%.
Помимо экономического продолжалось и усиливалось и иное давление на Церковь. Конституция РСФСР 1929 г. запрещала «религиозную пропаганду», т. е. объявлялась противозаконной любая миссионерская деятельность как священнослужителей, так и мирян.
С середины 30-х годов после почти пятилетнего затишья возобновилась кассовая ликвидация церковных учреждений. К концу 1936 г. на Украине открытыми осталось всего 9% церквей, существовавших до 1917 г., в Азербайджа-не - 4,3%, в Белоруссии - 11%, в РСФСР - 35% (в Москве - 15%). К началу 40-х годов в 25 областях РСФСР не было ни одного действующего храма. В 1941 г°Ду во всей стране осталось только 5 665 официально зарегистрированных свя-^нников, в том числе обновленцев и священников на западных территориях,
173
присоединившихся к СССР в 1939— 940 гг. В целом в течение 30-х годов число священников на исконной территории России сократилось на 95%.
При рассмотрении вопроса о положении Церкви в 30-х годах, о ее отношу ниях с государственной властью внимания заслуживает развернувшаяся в 1936 г. при обсуждении проекта Конституции СССР дискуссия вокруг вопросов о пол-ном запрещении отправления религиозных обрядов и о лишении (или ограничении) избирательных прав служителей культа. Здесь представляет интерес позиция И. В. Сталина, высказанная им в докладе на VIII Съезде советов при рас-смотрении поправок и дополнений к проекту:
«Далее идет поправка к статье 124 проекта Конституции, требующая ее из-менения в том направлении, чтобы запретить отправление религиозных обрядов. Я думаю, что эту поправку следует отвергнуть, как не соответствующую духу нашей Конституции.
Наконец, еще одна поправка, имеющая более или менее существенный характер. Я говорю о поправке к 135 статье проекта Конституции. Она предлагает лишить избирательных прав служителей культа, бывших белогвардейцев, всех бывших людей и лиц, не занимающихся общественнополезным трудом, или же, во всяком случае, — ограничить избирательные права этой категории, дав им только пассивное избирательное право, т. е. право избирать, но не быть избранными. Я думаю, что эта поправка также должна быть отвергнута»276.
Особенностью советского периода являлось то, что многие решения государственной власти, оказывавшие значительное влияние на те или иные стороны жизни Церкви, принимались руководителями страны без какого-либо законодательного обоснования, а иногда и в нарушение (или «в обход») принятых законов. Далеко не все устные распоряжения «первых лиц» фиксировались впоследствии в письменных документах. Одним из наиболее ярких примеров в этом отношении явились решения, принятые И. В. Сталиным 4 сентября 1943 г. во время его встречи с Патриаршим Местоблюстителем митрополитом Сергием, Ленинградским митрополитом Алексием и экзархом Украины, Киевским и Га-лицким митрополитом Николаем. На этой встрече вопреки положениям декрета 1918 г. и постановлению 1929 г. глава государства дал указание оказывать «некоторую» финансовую и материальную помощь Церкви. Одновременно были решены вопросы, которые хотя формально и не противоречили положениям действующих законов, но фактически не соответствовали духу проводившейся до того времени государственной политики в отношении Церкви. Это были, в частности, решения о созыве Архиерейского Собора, открытии богословских курсов, открытии закрытых церквей, монастырей, освобождении арестованных священнослужителей и некоторые другие. В дальнейшем был решен и ряД других вопросов, благоприятствовавшие деятельности церковных установлений. Так, 22 августа 1945 г. СНК СССР вынес постановление о предоставлении Патриархии, епархиям, приходским общинам и монастырям юридических прав
174
на приобретение транспортных средств, производство церковной утвари и предметов религиозного культа, продажу этих предметов религиозным общинам верующих, аренду и покупку в собственность домов для церковных надобностей с разрешения уполномоченных Совета по делам Русской Православной Церкви. Местным органам было предложено не препятствовать колокольному звону и приобретению колоколов.
Характерно в этой связи содержание выступления председателя Совета по делам Русской Православной Церкви при Совете народных комиссаров СССР Г. Г. Карпова перед епископами Русской Православной Церкви (24 ноября 1944 г.): «Те явления, которые происходят сейчас в жизни Церкви, во взаимоотношениях между Церковью и государством не представляют чего-то случайного, неожиданного, не носят временный характер, не являются тактическим маневром, как пытаются представить это дело некоторые недоброжелатели или как это иногда выражается в обывательских рассуждениях.
Эти мероприятия вытекают из той тенденции, которая наметилась еще до войны и которая получила свое развитие в ходе войны»277.
Однако жизнь показала, что начавшееся во время Отечественной войны улучшение церковно-государственных отношений было как раз временным. С приходом к власти Н. С. Хрущева эти отношения стали постепенно ухудшаться. Государство все более и более усиливало свое давление на Церковь. Одно за другим принимались постановления ЦК КПСС о «улучшении» атеистической пропаганды (7 июл. 1954 г., 10 нояб. 1954 г.). Программа и устав КПСС призывали членов партии бороться с «религиозными предрассудками». С конца 50-х развернулась кампания по закрытию храмов и монастырей, и к 1964 г. Русская Православная Церковь лишилась почти 2/3 приходов. Почти в 5 раз сократилось число священнослужителей278.
С 60-х годов действия государственных властей в отношении Церкви, предпринимавшиеся ими в области права, были связаны главным образом с изменением уголовного законодательства.
В 1960 г. был принят новый Уголовный кодекс РСФСР, который содержал следующие статьи, рассматривавшие преступления, связанные с нарушениями «религиозного законодательства»:
«Статья 142. Нарушение законов об отделении церкви от государства и Школы от церкви.
Нарушение законов об отделении церкви от государства и школы от церкви наказываются исправительными работами на срок до одного года или штрафом до пятидесяти рублей.
Статья 143. Воспрепятствование совершению религиозных обрядов.
Воспрепятствование совершению религиозных обрядов, поскольку они Не нарушают общественного порядка и не сопровождаются посягательством
175
на права граждан, наказываются исправительными работами на срок до шести месяцев или общественным порицанием».
Одновременно давалось следующее уточнение:
«Нарушение законов об отделении церкви от государства и школы от церкви не представляющее большой общественной опасности, влечет административную ответственность, а наиболее опасное нарушение — уголовную ответственность по ст. 142 УК РСФСР»279.
В 1964 г. Совет по делам Русской Православной Церкви рассылает председателям исполкомов циркуляр о усилении контроля за соблюдением «законодательства о культах». Этим циркуляром предписывалось создавать на местах специальные комиссии, задачами которых должны были стать выявление и сокращение всех без исключения проявлений церковной жизни (посещаемость церквей, исполнение треб на дому и др.). Так, в обязанности комиссий входило:
«— Систематически изучать религиозную обстановку в населенных пунктах (независимо от наличия или отсутствия официально действовавших религиозных обществ), собирать и анализировать данные о посещаемости верующими молитвенных собраний. Изучать контингент лиц, посещавших церковь, исполнявших религиозные обряды: крещение, отпевание, венчание, исповедание — степень влияния религиозных обществ и служителей культа на привлечение молодежи и детей к религии и обрядам, проверять правильность учета религиозных обрядов, проверяя, пресекать случаи крещения детей без согласия обоих родителей.
— Постоянно изучать идеологическую деятельность Церкви: проповедничество и приспособленчество, методы и приемы служителей культа, которые они используют для расширения своего влияния на некоторую часть населения, особенно детей и молодежи.
— Учитывать и изучать проводимые в населенных местах так называемые «престольные» и другие религиозные праздники, анализировать их отрицательное влияние на трудовые процессы, дисциплину, разрабатывать и вносить предложения, направленные на ликвидацию этих отрицательных явлений.
— Изучать состав религиозных обществ (церковных исполнительных органов), выявлять наиболее активных их членов»280.
Правление Н. С. Хрущева явилось зримым свидетельством того, как действующее законодательство может субъективно истолковываться в зависимости от характера и воззрений главы государства.
С отстранением Н. С. Хрущева от власти антирелигиозная кампания затихает, массовые закрытия-храмов приостанавливаются. Однако атеистическая пропаганда всемерно поощряется и поддерживается властями. В середине 60-х годов происходит важное организационное изменение — Совет по делам Русской Православной Церкви и Совет по делам религиозных культов соединяются в Совет по делам религий при Совете министров СССР. При этом меняются функции нового государственного органа. Если Совет по делам Русской Православной
176
Церкви был создан в 1943 г. для «координирования» государственных и церковных интересов, то новый совет имеет прежде всего контрольные функции:
«Главными задачами Совета по делам религий при Совете Министров СССР являются:
а) контроль за соблюдением Конституции СССР и Декрета от 23 января 1918 г. «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», гарантирующих свободу совести, за правильным применением и исполнением на всей территории СССР Законов СССР, Указов Президиума Верховного Совета СССР, постановлений и распоряжений Совета Министров СССР по вопросам, относящимся к религиям;
б) изучение и обобщение практики применения законодательства о культах, разработка проектов Законов СССР, Указов Президиума Верховного Совета СССР, постановлений и распоряжений Совета Министров СССР по вопросам, относящимся к религии и внесение их в Совет Министров СССР;
в) информирование Правительства СССР о деятельности религиозных организаций;
г) содействие религиозным организациям в осуществлении международных связей, участие в борьбе за мир, за укрепление дружбы между народами.
Совет по делам религий при Совете Министров СССР...
в) осуществляет связь между Правительством СССР и религиозными организациями в случае возникновения вопросов, требующих разрешения Правительства СССР;
г) ведет учет религиозных объединений, молитвенных домов и зданий. Совет по делам религий при Совете Министров СССР имеет право:
а) принимать решения... о регистрации и снятии с регистрации религиозных объединений, об открытии и закрытии молитвенных зданий и домов;
б) проверять деятельность религиозных организаций в части соблюдения ими советского законодательства о культах и давать обязательные предписания об устранении этих нарушений;
в) ставить вопрос о привлечении лиц, виновных в нарушении законодательства о культах к дисциплинарной, административной или уголовной ответственности»281.
18 марта 1966 г. вносятся изменения в статью 142 УК РСФСР, которая дополняется частью второй следующего содержания:
«Те же деяния (т. е. нарушение законов об отделении Церкви от государст-Ва и школы от Церкви. — Авт.), совершенные лицом, ранее судимым за нарушение законов об отделении церкви от государства и школы от церкви, а равно °Рганизационная деятельность, направленная к совершению этих деяний, наказывается лишением свободы на срок до трех лет»282.
Так как статья 142 носила «бланкетный характер» и не содержала точных указаний относительно характера действий, подпадающих под наказания,
177
предусмотренные данной статьей, то в тот же день, 18 марта 1966 г., Президиум Верховного совета РСФСР принял специальное постановление, которые разъяснил, что «под нарушением законов об отделении церкви от государства и школы от церкви, влекущим уголовную ответственность по статье 142, понимается: принудительные взимания сборов и обложений в пользу религиозных организаций и служителей культа; изготовление с целью массового распространения или массовое распространение обращений, писем, листовок и иных документов, призывающих к неисполнению законодательства о религиозных культах; совершение обманных действий с целью возбуждения суеверий в массах населения; организация и проведение религиозных собраний, шествий и других церемоний культа, нарушающих общественный порядок; организация и систематическое проведение занятий по обучению несовершеннолетних религии с нарушением установленных законодательством правил; отказ гражданам в приеме на работу или в учебное заведение, увольнение с работы или исключение из учебного заведения, лишение граждан установленных льгот и преимуществ, а равно иные существенные ограничения прав граждан в зависимости от их отношения к религии»2".
Одновременно с этими нормативными документами был принят указ Президиума Верховного совета РСФСР Об административной ответственности за нарушение законодательства о религиозных культах, который устанавливал за менее серьезные нарушения законодательства о религиозных культах административную ответственность в виде штрафа в размере 50 рублей, налагаемого административными комиссиями при исполнительных комитетах районных, городских Советов депутатов трудящихся. К числу таких нарушений указом были отнесены: «уклонение руководителей религиозных объединений от регистрации объединений в органах власти; нарушение установленных законодательством правил организации и проведения религиозных собраний, шествий и других церемоний культа; организация и проведение служителями культа и другими членами религиозных объединений специальных детских и юношеских собраний, а также трудовых, литературных и иных кружков и групп, не имеющих отношения к отправлению культа»284.
Власти прокомментировали изменение законодательства следующим образом: «Таким образом, некоторые нарушения законодательства о культах, ранее рассматривавшиеся как преступления, названными актами отнесены к административным проступкам. В то же время, по существу смягчив ответственность лиц, впервые нарушивших законодательство о культах, новые законы установили повышенную ответственность тех граждан, которые были ранее судимы за нарушение законов об отделении церкви от государства и школы от церкви, а также тех, которые виновны в организационной деятельности, направленной к совершению этих деяний»285.
178
В середине 60-х — начале 80-х гг. политика государства в отношении Церкви не менялась. Свое официальное выражение она нашла в статьях Конституции СССР, принятой 7 октября 1977 г. В соответствии с ее 52 статьей «гражданам СССР гарантируется свобода совести, т. е. право исповедывать любую религию или не исповедывать никакой, отправлять религиозные культы или вести атеистическую (но не религиозную! — Авт.) пропаганду. Возбуждение вражды и ненависти в связи с религиозными верованиями запрещается. Церковь в СССР отделена от государства и школа от церкви». Заслуживает внимания тот факт, что в тексте Конституции говорилось о Церкви, а не о религиозных объединениях.
В то же время неофициально или полуофициально государство продолжает неуклонно вести свой курс на утеснение Церкви и ее организаций и установлений. Эта направленность отчетливо проявилась в двух известных отчетах Совета по делам религии ЦК КПСС, составленных заместителем председателя этого Совета В. Г. Фуровым. В первом таком отчете О положении монастырей (1970 г.) говорилось буквально следующее: «Руководствуясь указаниями директивных органов, за последние годы на местах проведена значительная работа по сокращению сети монастырей». Действительно, с 1959 по 1969 гг. прекратили свое существование более 30 монастырей (с 47 до 16), более чем в два раза уменьшилось число монашествующих (с 2 836 до 1 273), сократилось на 1/3 число паломников (с 30 000 до 20 000). В отчете также говорилось, что Совет подготовил новые мероприятия по «усилению контроля за деятельностью монастырей и дальнейшего ограничения их, сокращения влияния на население». Во втором отчете (1974 г.) подчеркивалось, что Совет по делам религий и его уполномоченные стремятся ограничить деятельность служителей культа, нейтрализовать их влияние на верующих, «разрабатывать и проводить в жизнь конкретные меры по совершенствованию контроля за деятельностью служителей культа, не давать поблажки церкви, держать ее в руках». Подчеркивается важность работы Совета по «снижению религиозной активности масс».
Вторая половина 80-х годов — начало заметного изменения государственно-церковных отношений, определенной трансформации государственной политики в отношении Церкви. Первые признаки этого изменения появились уже в 1983 г., когда правительство СССР приняло решение «о передаче Московскому Патриархату архитектурного памятника-ансамбля "Даниловский монастырь" в Москве для создания в нем и на прилегающих участках Административного центра Московского Патриархата». Понемногу, хотя и с большими препонами, стали открываться отдельные храмы, закрытые при Хрущеве. Но в то же время во многих официальных изданиях печатались статьи с призывами к борьбе с «религиозным дурманом». ЦК КПСС по-прежнему настаивал на усилении атеистической Работы (10 дек. 1986 г.).
С приближением торжеств по случаю Тысячелетия Крещения Руси изменения в государственной политике по отношению к Церкви (по крайней мере,
179
внешне проявляемые) нарастали. Однако государственные деятели продолжали говорить о «в целом верном курсе в отношении религии, церкви и верующих», который партия и государство проводили, «руководствуясь ленинскими принципами»286. Хотя одновременно уже говорилось и о том, что негативные явления тридцатых годов: культ личности, нарушения законности, произвол и репрессии — отрицательно сказались и на проведении политики в отношении религии, Церкви и верующих.
Генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев на встрече с Патриархом Московским и всея Руси Пименом и членами Синода Русской Православной Церкви (29 апр. 1988 г.), отозвался о ленинском декрете как о законе, освободившем Церковь (вспомним постановление Поместного Собора 1917—1918 гг., принятое по поводу этого декрета).
Изменяя свое отношение к Церкви, государство отнюдь не желало отказаться от контроля над нею. Напротив, оно стремилось к его усилению. В этой связи заслуживает самого пристального внимания доклад председателя Совета по делам религий К. С. Харчева, сделанный на встрече с преподавателями ВПШ (март 1988 г.): «И встают вопросы, что партии выгоднее — верующий в Бога, ни во что не верующий или верующий и в Бога и в коммунизм. Я думаю, что из двух зол выбирают меньшее. По Ленину, партия должна держать под контролем все сферы жизни граждан, а так как верующих никуда не денешь и наша история показала, что религия всерьез и надолго, то искренне верующего для партии легче сделать верующим и в коммунизм. И тут перед нами встает задача: воспитание нового типа священника. Подбор и постановка священников — дело партии!.. Сейчас основная задача партии — это реальный контроль Церкви...»
В этом докладе прозвучало и еще одно признание: «Мы не можем разрешить благотворительную деятельность еще и потому, что за это сразу же возьмутся католики, протестанты, баптисты, адвентисты. Православная же Церковь находится в таком забитом состоянии, что в данный момент ресурсами на подобную деятельность не обладает»287.
Конец 80-х годов — это время, когда и Церковь, несмотря на «забитость» начинает постепенно активизировать свою благотворительную деятельность, пересматривать свое положение в стране. В 1990 г. «Журнал Московской Патриархии» публикует своеобразные тезисы, определяющие отношение Церкви к обществу в условиях перестройки. В них, в частности, говорится:
«Для того, чтобы Церковь могла осуществлять пастырское служение в обществе, необходимо соблюдать, по меньшей мере, два непременных условия. Во-первых, общество должно допускать и уважать пророческую миссию Церкви, которая предполагает противостояние греху и утверждение духовно-нравственных ценностей. Пророческое служение Церкви есть бескорыстное провозглашение правды, которое не должно и не может преследовать какие-либо скрытые политические, экономические или даже мировоззренческие интересы. Голос Церкви
180
должен быть голосом совести, пробуждающим спящую совесть людей, формирующим систему нравственных ценностей. Во-вторых, Церковь призвана быть вне политики в том смысле, что у нее не должно быть своих собственных политических программ, а в равной мере и претензий на политическое лидерство. Чтобы ее Пророческий голос слышали все, она должна избегать соблазна отождествлять себя с той или иной политикой, а также входить в профессиональную экспертизу общественных программ. Но, с другой стороны, Церковь не может быть безразлична к политическим, экономическим, социальным, научным или культурным преобразованием, которые способны влиять наличную или общественную нравственность. В этом смысле Церковь должна быть заинтересована и политикой, и экономикой, и наукой, и всеми остальными областями общественной жизни. Она должна иметь возможность выносить о них свое суждение, руководствуясь не какими-либо узкими человеческими интересами, а исключительно нравственными принципами, содержащимися в Библии или в Церковном Предании. При этом каждый христианин — член Церкви, сохраняя свободу, призван соотносить свою точку зрения с церковной позицией, дабы иметь этически правильный подход к существующим общественным проблемам.
Хорошо известно, что в течение нескольких десятилетий пророческий голос Церкви слышали немногие наши соотечественники. В обществе господствовал ложный и весьма опасный стереотип, относящий религию и Церковь к досадным "пережиткам буржуазного строя", противоречащим социалистической морали. Построение нового общества связывалось с искоренением "религиозных предрассудков". На этом пути использовались разнообразные методы: от репрессий и грубого администрирования до оскорбительной пропаганды и замалчивания.
В результате Церковь оказалась вытесненной из общественной жизни. Ей было предоставлено узкое и неосвещенное пространство за "полями" этой жизни, призванное демонстрировать "массовый" отход граждан от религии. Видимым символом положения религии в нашем обществе был закрытый кафедральный собор в центре города и переполненная старушками маленькая Церковь на городской окраине. Такая картина была призвана показать, что Церкви нет места в динамичной жизни современного общества, а значит, нет места и в будущем... И хотя подвигом своего смирения и жертвенности Церковь достаточно доказала свою связь с народом и верность патриотической традиции, были в нашем обществе и такие идеологи, которые сомневались в чистосердечности и искренности этой позиции, усматривали в Церкви скрытого и опасного врага и были готовы толковать в таком смысле любое церковное слово, расходившееся с их пониманием общественной пользы. Общество не только отказалось слушать голос Церкви, но и отказало Церкви в праве возвышать свой голос, за исключением тех случаев, когда такое свидетельство соответствовало официальной поли-Тической позиции и признавалось полезным.
181
Происходящие в стране перемены затронули сферу церковно-государст. венных отношений. Великой радостью отзываются в сердцах верующих регистра, ция тысяч приходов, возвращение закрытых храмов и монастырей, открытие новых духовных школ. Но главное в том, что это видимое обновление церковной, жизни сегодня является результатом глубоких внутренних преобразований в нашем обществе. Без этих преобразований внешние перемены носили бы чисто "косметический" характер и не гарантировали бы необратимости процесса. На памяти старшего поколения — печальный опыт такой "косметики" в послевоенные годы, когда значительное открытие храмов было по чьему-то указанию приостановлено, а затем, в конце 50-х — начале 60-х годов, сменилось их массовым закрытием, а нередко и беспощадным уничтожением. Смысл происходящего сегодня в том, что перемены осуществляются не только на внешнем практическом уровне, но — что особенно важно — на уровне теории и общественной психологии. Сегодня созидается новая модель взаимоотношений Церкви и социалистического государства, реальным содержанием наполняется провозглашенный революцией принцип свободы совести. Сейчас происходят коренные перемены в понимании роли и значения религии, Церкви и верующего гражданина в жизни нашего общества. Последнее особенно важно: верующий человек перестает восприниматься как гражданин второго сорта, а его убеждения — как пережитки, мешающие общественному развитию. Признается тот факт, что религиозные убеждения несут в себе мотивацию личной и общественной морали, помогают укреплению межнациональных отношений, семейных уз, добросовестному труду, преодолению пьянства и преступности. Празднование 1000-летия Крещения Руси способствовало осознанию роли Церкви в становлении и развитии национальной культуры, в формировании духовных идеалов народа. Можно сказать, что идет очень важный внутренний процесс, преобразующий и обновляющий принципы нашей общественной жизни»2".
Первым законодательным актом (и последним соответствующим актом советского периода), отразившим изменения в церковно-государственных отношениях, стал закон СССР О свободе совести и религиозных организациях (1 окт. 1990 г.) (см. Приложение XXVIII).
Этим законом Церкви были предоставлены определенные права, ослаблен государственный контроль за ее деятельностью, дана возможность для возобновления (после 70-летнего перерыва) внешней церковной деятельности. Церкви были предоставлены права юридического лица и было разрешено становиться собственником используемого ею или передаваемого ей имущества.
Церкви было возвращено право заниматься благотворительной, а также производственной или хозяйственной деятельностью.
Законом О свободе совести и религиозных организаций были также сняты многие ограничения на совершение богослужения, религиозных обрядов, церемоний.
182
Практически аналогичный закон был принят в том же октябре 1990 г. Верховным советом РСФСР (см. Приложение XXIX).
В целом последний законодательный акт советского периода взаимоотношений Церкви и государства в нашей стране был разработан на принципах так называемого «социалистического плюрализма», который в годы «перестройки» утвердился в самых различных областях государственной жизни СССР, определяя во многом характер государственной внешней и внутренней политики. Реализация этого принципа практически всюду приводила к обострению имевшихся и появлению новых противоречий, причем не только политических и экономических, но и духовно-нравственных. Вероисповедное законодательство не явилось в этом плане исключением.
Результатом «религиозного плюрализма» стало распространение в нашей стране тоталитарных сект, разгул ересей, что привело к многочисленным семейным драмам и личным трагедиям.
Отличительной чертой законодательства о вероисповеданиях в советский период была своеобразная односторонняя обязательность. Если религиозные организации были обязаны выполнять все нормы соответствующих законодательных актов, то от государственных должностных лиц этого фактически не требовалось. В результате допускалось, (а иногда и поощрялось) субъективное толкование чиновниками многих положений этого законодательства. Вплоть до конца 80-х годов под различными предлогами отклонялись, в частности, многие должным образом оформленные заявки на регистрацию новых церковных общин. Священнослужителей нередко не допускали к больным под предлогом, что в больнице отсутствует указанное в законе «отдельное изолированное помещение» (призванное «оградить других больных от обременения со стороны священнослужителей и самой религиозной церемонии»). Подобных примеров субъективного, произвольного толкования законодательства о Церкви было много.
В целом начиная с 1917 г. государственная политика в отношении Церкви и ее законодательная основа строились в условиях постоянно усиливавшейся и планомерно насаждавшейся идеологизации общества с одновременным использованием при этом религиозной атрибутики с элементами верований (в «свободу, равенство и братство», «пролетарский интернационализм», «светлое будущее», «общечеловеческие ценности» и т. п.). Все это свидетельствовало о попытках внедрения в России иной — антихристианской религии. Атеистические, материалистические, гуманистические, либеральные и иные идеи, принимавшиеся и пропагандировавшиеся государственной властью, говорили о возвращении государства к поклонению идолам, т. е. о возвращении его в то состояние, которое много веков тому назад дало блаженному Августину основание называть Римскую империю и вообще все государства на земле орудиями диавола — civitas di-эЬоН. Государственные лидеры в этот период по сути приобрели или присвоили себе (осознанно или неосознанно) многие черты римских Pontifex Maximus,
183
|
|
■ |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
а партийный аппарат —/черты касты языческих жрецов, заботившихся о культе новых кумиров.
В годы советского правления Церковь оставалась, по существу, единственным реальным защитником или охранителем тех основ, на которых строился русский государственный организм и которые несмотря на все потрясения и попытки их уничтожить все-таки сохранились в Русском государстве. Одновременно Церковь оставалась и остается основным охранителем русского национального характера.
.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
•
Всяк убо, иже слышишь словеса Моя сия и творить я, уподоблю его мужу мудру, иже созда храмину свою на камени: и сниде дождь, и приидоша реки, и возвеяша ветри, и нападоша на храмину ту: и не паде-ся, основана бо бе на камени. И всяк слышай словеса Моя сия, и не творя их, уподобится мужу уродиву, иже созда храмину свою на песце: и сниде дождь, и приидоша реки, и возвеяша ветри, и опрошася храмине той, и падеся: и бе разрушение ея велие.
Мф. VII, 24-27