§ 2. Субъективные признаки состава возбуждения ненависти либо вражды, а равно унижения человеческого достоинства

Субъективные признаки преступления относятся к двум элементам его состава - субъекту и субъективной стороне.

Понятие субъекта преступления как таковое в уголовном законодательстве не содержится. Однако на теоретическом уровне данный элемент состава преступления рассматривается в виде совокупности признаков, указанных в главе 4 УК РФ. Так, в ст. 19 этой главы УК РФ содержатся общие условия уголовной ответственности, которые совпадают с обязательными признаками субъекта преступления.

В теории уголовного права под субъектом преступления понимается лицо, совершившее общественно опасное деяние, ответственность за которое установлена уголовным законом, и способное нести за него уголовную ответственность*(342). Любой субъект преступления должен обладать тремя признаками, отсутствие которых исключает наличие в деянии состава преступления: 1) физическое лицо, т.е. человек (под физическим лицом имеются в виду граждане России, иностранные граждане и лица без гражданства*(343)); 2) вменяемость; 3) достижение возраста, установленного уголовным законом.

По статистическим данным Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации, судами общей юрисдикции в 2013 г. за преступления экстремистской направленности по основной квалификации осуждено 326 лиц, по дополнительной квалификации - 15 лиц.

Из числа осужденных (по основной квалификации) 33 лица являлись несовершеннолетними, 161 лицо - в возрасте от 18 до 24 лет, 59 лиц - в возрасте от 25 до 29 лет, 55 лиц - в возрасте от 30 до 49 лет, 18 лиц - в возрасте от 50 лет. Количество женщин из числа осужденных (по основной квалификации) - 18.

Большинство осужденных (303) проживали в данной местности. Высшее и неоконченное образование имеют 75 осужденных, среднее специальное - 97, среднее общее -111, неполное среднее, начальное или без образования - 43. По роду занятий наибольшее число осужденных (145) не имели работы, хотя и являлись трудоспособными, 74 осужденных являлись рабочими, 48 - учащимися и студентами, 22 - служащими коммерческих и иных организаций, 21 - нетрудоспособными (не работающими), 2 - государственными или муниципальными служащими*(344).

Отметим, что рассматриваемая уголовно-правовая норма не содержит каких-либо дополнительных характеристик субъекта преступления, за исключением п. "б" ч. 2 ст. 282, где указывается на лицо, совершившее деяние с использованием своего служебного положения. Данный признак мы рассмотрим в следующем параграфе монографии, здесь же остановимся на анализе общих признаков данного элемента состава преступления.

Первым признаком субъекта каждого преступления экстремистской направленности является то, что им должно быть физическое лицо. Как уже было указано, на основании ст. 11-13 УК РФ субъектом преступлений могут быть граждане России, иностранные граждане и лица без гражданства.

Вторым общим признаком, которым должен обладать субъект преступления, является вменяемость. Под вменяемостью в теории уголовного права понимают такое состояние психики, при котором человек способен осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) и руководить ими*(345).

В ст. 21 УК РФ данный признак субъекта преступления определяется через свою противоположность - невменяемость, включающую два юридических и четыре медицинских критерия. Если под первыми понимается неспособность лица осознавать фактический характер и общественную опасность своего деяния либо руководить им, то вторые из них включают указание на четыре разновидности психических отклонений: хроническое психическое расстройство, временное психическое расстройство, слабоумие либо иное болезненное состояние психики. При установлении хотя бы одного медицинского и одного юридического критерия уголовная ответственность исключается.

Отметим, что в судебной практике встречаются случаи совершения преступлений экстремистской направленности лицами, страдающими психическими расстройствами либо слабоумием, не исключающими вменяемости. Причем данные лица, с учетом их заболевания и фактического состояния, могут выступать не только в качестве ведомых, но и даже в роли наиболее активных, а возможно, и единственных участников преступления, что также должно учитываться в ходе расследования и судебного рассмотрения уголовного дела.

Так, по приговору Бутырского районного суда Москвы от 29 апреля 2010 г. по ч. 1 ст. 280 и ч. 1 ст. 282 УК РФ был осужден П., который, в частности, находясь в кафе-баре, в присутствии ранее незнакомых ему людей публично передал Е., действовавшему в рамках оперативного внедрения под видом покупателя экстремистской литературы, материалы экстремистского толка для ознакомления и дальнейшего распространения.

При этом П. призывал Е. и присутствующих незнакомых ему лиц бороться против "еврейского этноса", который "стоит во главе государства" и "ослабляет русскую нацию... с помощью бумаг, законов", применяя "силовые действия, те, которые предпринимают скинхеды" в отношении лиц нерусской национальности, т.е. "взять в руки трубу, в подъезде ночью по-тихому уничтожить", "летом взять подводное ружье и использовать его под водой", применять "взрывчатые устройства" с целью "посеять страх таким радикальным методом", "сменить власть неуравновешенностью в стране", оправдывал деятельность организаций скинхедов и национал-большевиков.

Комиссия экспертов установила, что П. имеет ограниченное расстройство личности смешанного генеза - посттравматическая энцефалопатия, церебросклероз с изменениями со стороны психики (ст. 22 УК РФ), является инвалидом 3-й группы. Кроме того, было установлено, что П. имеет на иждивении сына - инвалида 3-й группы, жену-пенсионерку. С учетом данных обстоятельств П. был приговорен к одному году и двум месяцам лишения свободы условно с применением амбулаторного наблюдения и лечения у психиатра по месту жительства.

Такая же принудительная мера медицинского характера наряду с реальным лишением свободы была применена и в отношении осужденного С., признанного виновным в покушении на убийство девяти человек во время богослужения в синагоге*(346).

Вместе с тем следует учитывать, что отдельные лица способны искусно симулировать психическое расстройство с целью уклонения от наказания за свои деяния. Ярким примером тому служит Вячеслав Дацик, бывший спортсмен по борьбе без правил по прозвищу "Рыжий Тарзан", принимавший активное участие в деятельности запрещенного Межрегионального общественного движения "Славянский союз", совершивший ряд преступлений в основном корыстной направленности. В. Дацик был признан невменяемым и направлен на принудительное лечение в психиатрический стационар, причем в сети "Интернет" можно найти множество видеороликов, где данный гражданин открыто признается в том, как он симулировал свое "психическое заболевание" с целью побега из больницы, что он в дальнейшем и сделал. После этого В. Дацик сумел нелегально проникнуть на территорию Норвегии, где добровольно сдался властям этой страны и попросил политического убежища. Узнав о том, что В. Дацик ранее был признан невменяемым, правоохранительные органы Норвегии инициировали психиатрическую экспертизу в отношении данного гражданина, что позволило прийти к выводу об отсутствии какого-либо психического расстройства, а значит и о его вменяемости. После восьми месяцев лишения свободы за незаконное хранение огнестрельного оружия В. Дацик был экстрадирован в Россию для привлечения к уголовной ответственности и отбывания наказания. Таким образом, первоначальная ошибка относительно вменяемости В. Дацика создала предпосылки для его уклонения от правосудия и наказания, совершения других преступлений, а также для формирования определенного "криминального имиджа" данного лица и распространения им экстремистских идей посредством сети "Интернет".

Третьим общим признаком субъекта преступления является установленный уголовным законом возраст привлечения к уголовной ответственности. В соответствии с ч. 1 ст. 20 УК РФ "уголовной ответственности подлежит лицо, достигшее ко времени совершения преступления шестнадцатилетнего возраста". Рассматриваемое преступление предполагает шестнадцатилетний возраст его субъекта.

Необходимо учитывать, что в соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 421 УПК РФ установление возраста несовершеннолетнего входит в предмет доказывания по уголовному делу о преступлении, совершенном таким лицом*(347). При этом лицо признается достигшим возраста уголовной ответственности не в день рождения, а с ноля часов, следующих после этого дня суток. Если же возраст устанавливается судебно-медицинской экспертизой, то днем рождения лица считается последний день года, названного экспертами, а при определении возраста минимальным и максимальным числом лет необходимо исходить из предлагаемого экспертами минимального возраста*(348).

Кроме того, в соответствии с ч. 3 ст. 20 УК РФ несовершеннолетний не подлежит уголовной ответственности, если он хотя и достиг возраста уголовной ответственности, установленного ч. 1 или ч. 2 данной статьи, но вследствие отставания в умственном развитии, не связанном с психическим расстройством, во время совершения общественно опасного деяния не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность совершаемых им действий или бездействия.

Для установления наличия и степени умственной отсталости несовершеннолетнего в необходимых случаях (п. 3 ст. 196 УПК РФ) назначается судебная комплексная психолого-психиатрическая экспертиза.

В последние годы участились случаи совершения преступлений экстремистской направленности лицами в несовершеннолетнем возрасте, при этом соответствующие посягательства преимущественно осуществляются в составе группы, связаны с проявлением агрессии и активным использованием социальных сетей для демонстрации проявлений ненависти либо вражды и их возбуждения в обществе.

Полагаем, что не последнюю роль в "самогероизации" и явной браваде несовершеннолетних, осужденных за совершение преступлений экстремистской направленности, играет излишне гуманный подход российского уголовного закона к ответственности и наказанию лиц, совершивших преступления в возрасте до 18 лет. Считаем, что из общего правила, содержащегося в ч. 6, ч. 6.1, ч. 6.2 и ч. 7 ст. 88 УК РФ, должен быть сделан ряд исключений, касающихся, в частности, назначения наказания в виде лишения свободы наравне с совершеннолетними при совершении тяжких и особо тяжких преступлений экстремистской направленности, т.е. в пределах санкции соответствующей статьи Особенной части УК РФ, а при совокупности таких уголовно наказуемых деяний - до 25 лет.

Заканчивая рассмотрение признаков субъекта преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ, отметим, что при опубликовании материалов о данном деянии и иных преступлениях экстремистской направленности в средствах массовой информации целесообразно ограничиваться лишь указанием на возраст и число задержанных, а лучше - осужденных лиц, без подчеркивания их расовой, национальной, религиозной либо иной принадлежности.

Данное замечание связано с тем, что в средствах массовой информации стало привычным выделение указанной принадлежности лиц, обвиняемых в совершении преступлений, причем с явным либо скрытым выражением негативного к ним отношения. Такие публикации встречаются даже в официальных изданиях. Например, А. Бондаренко, комментируя судебное разбирательство по громкому делу об убийстве, совершенном в ходе конфликта в дорожной пробке во Владивостоке в октябре 2006 г., отмечает, что "масла в огонь подливает тот факт, что Немат Гамидов является гостем в приморской столице. Уроженец Азербайджана, столь нагло поведший себя в чужой стране и получивший в результате за тяжкое преступление несравнимо мягкое наказание, спровоцировал новые разногласия между национальными диаспорами и коренными россиянами"*(349). Относительно этой ситуации не лучшим образом высказался и популярный писатель С. Лукьяненко: "В данном случае я вижу межкультурный конфликт: то, что для русского просто грубое высказывание, для человека с мусульманским менталитетом - повод, чтобы убить обидчика"*(350).

Согласно изучению публикаций популярных российских газет, проведенному В. Бурковской, "в прессе доминирует представление о мигранте как о человеке агрессивном, несущем угрозу экономическому благосостоянию "коренных" жителей, чье появление в городе влечет за собой различные проблемы: эпидемию, наркоманию, рост преступности и т.д."*(351) Отмеченное обстоятельство, по мнению отдельных социологов, позволяет говорить о формировании средствами массовой информации негативного образа этнического иммигранта*(352).

Представляется, что подобного рода публикации еще более нагнетают ненависть и вражду между социальными группами, различающимися по разным признакам, а следовательно, являются недопустимыми.

Данные публикации "наслаиваются" на и без того устойчиво негативное отношение большинства населения России, особенно ее центральной части, к представителям других национальностей и стран. Так, 75% от опрошенных Всероссийским центром изучения общественного мнения (ВЦИОМ) респондентов - жителей Москвы и Санкт-Петербурга, относятся "скорее отрицательно" к большому количеству приезжих из других стран*(353).

Проведенное нами анкетирование 350 студентов третьих, четвертых и пятых курсов различных факультетов вузов городов Астрахань, Иваново, Москва, Нижний Тагил, Смоленск, Тверь и Тула показал, что большинство из них (74%) негативно относятся к находящимся в данных населенных пунктах лицам иной, по отношению к ним, национальности. В качестве причин негативного отношения были названы: вызывающее, "наглое" поведение (36%); рост преступности (27%); антисанитария (12%); затруднились ответить (25%). При этом никто из респондентов не смог привести каких-либо конкретных данных, обосновывающих их точку зрения, кроме как фактов из публицистических статей либо телепередач, форумов в сети "Интернет".

Уголовно-правовое действие всегда представляет собой неразрывное единство его внешней, объективной, и внутренней, субъективной, стороны. Если объективная сторона состава преступления составляет его фактическое содержание, то субъективная сторона образует его психологическое содержание, т.е. характеризует процессы, протекающие в психике виновного.

Под субъективной стороной как элементом состава преступления понимается "совокупность предусмотренных уголовным законом признаков, характеризующих психическое отношение лица к совершенному деянию, содержащему данный состав"*(354).

Содержание субъективной стороны состава преступления в теории уголовного права раскрывается с помощью таких признаков, как вина, мотив, цель и эмоциональное состояние*(355). При этом вина является обязательным признаком субъективной стороны состава преступления, а мотив, цель и эмоциональное состояние выступают в качестве ее факультативных признаков, приобретающих статус обязательных, как правило, при их наличии в диспозиции конкретной статьи УК РФ.

Все преступления экстремистской направленности могут быть совершены только с умышленной формой вины. Определение умысла, закрепленное в ст. 25 УК РФ, касается только преступлений с материальными составами, тогда как возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижения человеческого достоинства (ст. 282 УК РФ) имеет формальную конструкцию состава. В связи с этим отметим, что нами поддерживается господствующая позиция, согласно которой вина во всех преступлениях с формальным составом может характеризоваться только прямым умыслом. Применительно к формальным составам определение прямого умысла усечено*(356), т.е. "объективным признаком, воплощающим общественную опасность преступного деяния, является общественно опасное действие и бездействие. Поэтому форма вины определяется характером интеллектуального и волевого отношения к этому признаку"*(357).

При рассмотрении субъективной стороны преступлений экстремистской направленности большое значение принимает определение мотива содеянного, под которым следует понимать "обусловленные потребностями и интересами внутренние побуждения, которые вызывают у лица решимость совершить преступление и которыми оно руководствуется при его совершении"*(358).

В теории уголовного права выделяются два условия отнесения мотива к обязательным признакам субъективной стороны конкретных составов преступлений: 1) указание на мотив непосредственно в тексте диспозиции статьи Особенной части УК РФ; 2) необходимость наличия мотива следует из юридической природы конкретного состава и определяется путем сопоставления данной нормы с другими нормами Особенной части УК РФ*(359).

Мотив определяет цель деяния, а вместе они служат основой, на которой формируется вина*(360), указывают на направленность умысла. Соответственно, преступления экстремистской направленности характеризуются тем, что умысел при их осуществлении направлен, прежде всего, на проявление политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти либо вражды, а равно такого же отношения к какой-либо социальной группе, причем совершение при этом насильственных и иных действий является лишь способом такого проявления.

Подчеркнем, что сущность, основу экстремистской направленности составляют ненависть либо вражда виновных в отношении представителей социальных групп либо таких групп в целом, разделяемых между собой по признакам определенной политической, идеологической, расовой, национальной, религиозной либо иной принадлежности.

Так, по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности, рассмотренным судами в 2013 г., 159 преступлений были квалифицированы с учетом национальных мотивов их совершения, 39 - религиозных, 21 - расовых, 14 - политических и 13 - идеологических мотивов. При этом ряд преступлений экстремистской направленности был связан с пропагандой превосходства определенной религии: 31 преступление - с пропагандой превосходства ислама, 4 - христианства. Часть преступлений была направлена против тех или иных социальных групп: 2 - против сотрудников правоохранительных органов, 1 - против представителей сексуальных меньшинств и 2 - против неопределенного круга лиц*(361).

Экстремистская направленность преступлений предполагает выходящее за рамки допустимого в обществе негативное отношение к определенным социальным группам и (или) их представителям, основанное на ненависти либо вражде к данным группам и соответствующим индивидам. При этом вражда всегда означает готовность лица к деструктивным действиям, а ненависть лишь предполагает такую возможность. Следовательно, когда лицо, ненавидя кого-либо, готово перейти к активным действиям против соответствующего объекта, можно вести речь о возникновении вражды по отношению к последнему. При этом специфика рассматриваемого преступления состоит в том, что ключевое значение имеют не мотивы, а цели (направленность) соответствующих действий.

В уголовно-правовой литературе высказаны следующие мнения относительно субъективной стороны рассматриваемого состава преступления.

М.Д. Шаргородский полагал, что субъективная сторона возбуждения национальной, расовой и религиозной вражды предполагает прямой умысел. Виновный при этом осознает и действует со специальной целью - вызывает расовую и национальную вражду, т.е. желание наступления этих последствий*(362).

Б.С. Никифоров также писал, что преступление, предусмотренное ст. 74 УК РСФСР может быть совершено только с прямым умыслом. Виновный сознает, что внушает другому лицу или лицам взгляды и идеи, которые вызывают или могут вызвать враждебное отношение к какой-либо национальности или расе, и желает наступления этих последствий*(363).

Н.И. Ветров отмечал, что "субъективная сторона характеризуется прямым умыслом. Виновный осознает свои действия и их направленность на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды либо на унижение национального достоинства других лиц и желает совершить такие действия публично или с использованием средств массовой информации. Мотивы чаще всего имеют националистическую окраску. Цели определяются направленностью рассматриваемых действий. На квалификацию деяния они не влияют"*(364).

Сходного мнения придерживается С.В. Дьяков, считающий, что субъективная сторона характеризуется виной в форме прямого умысла, при этом мотивы чаще всего носят религиозно-националистическую окраску. Цели вытекают из направленности рассматриваемых действий - разжечь ненависть либо вражду, а равно унизить достоинство и честь человека либо группы лиц по указанным признакам*(365).

На взгляд В.В. Лунеева, субъективная сторона преступления состоит в прямом умысле и определенных целях: возбудить национальную, расовую и религиозную вражду; унизить национальное достоинство; пропагандировать исключительность и превосходство одной нации, расы, религии над другими нациями, расами, религиями; распространить мнение о неполноценности граждан по признаку их религиозной, национальной или расовой принадлежности*(366).

А.В. Наумов указывает, что субъективная сторона состава преступления в виде возбуждения национальной, расовой или религиозной вражды выражается в прямом умысле, лицо сознает характер совершаемых действий и их направленность на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды либо на унижение национального достоинства других лиц и желает совершить такие действия публично или с использованием средств массовой информации. При этом виновный может руководствоваться различными мотивами (политическими, неприязнью к определенным нациям, расам, религиям) и преследовать различные цели, что не влияет на квалификацию данного преступления*(367).

Приведенные точки зрения сходятся в том, что характеризуют преступление, предусмотренное ст. 282 УК РФ, как совершаемое исключительно с прямым умыслом. Данный момент подчеркивается и в п. 8 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2011 г. "О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности".

Осознание общественно опасного характера действий, возбуждающих межнациональную, межрасовую, межконфессиональную ненависть и вражду, подразумевает понимание их фактического деструктивного содержания, а также их антисоциального значения, в данном случае - их способности возбудить вражду у одной социальной общности людей против целой религиозной группы, национальности, расы. Осознание общественной опасности действий, предусмотренных ст. 282 УК РФ, в случае отсутствия понимания противоправности своих действий, т.е. запрещенности уголовным законом, также означает умышленную форму вины. Осознание как неотъемлемый интеллектуальный элемент прямого умысла отсутствует при выполнении исключительно технической работы по изготовлению, копированию, публичной подаче экстремистских материалов или их реализации, если лицо не сознавало, что его действия направлены на возбуждение ненависти и вражды. При этом ответственность исключается.

Предвидение возможности или неизбежности наступления общественно опасных последствий - это мысленное представление виновного о вреде, который причинит или может причинить его деяние объекту уголовно-правовой охраны, касательно данного исследования - общественным отношениям, складывающимся в области межгруппового согласия и гармонии в России. Предвидение заключается в отражении в сознании тех событий, которые могут произойти или обязательно произойдут в будущем. Но здесь необходимо учитывать, что ст. 282 УК РФ по конструкции объективной стороны относится к числу формальных составов преступлений, где наступление социально вредных последствий выводится за рамки оконченного преступления. Следовательно, фактического наступления вреда для привлечения к уголовной ответственности за возбуждение ненависти и вражды не требуется. Виновное лицо в ходе распространения экстремистских сообщений объективно способно с равной степенью вероятности предвидеть наступление разноплановых последствий. Во-первых, в ситуации, когда у реципиентов уже существуют соответствующие национальные, расовые, религиозные предубеждения и предрассудки, распространение интолерантных материалов способствует их актуализации, подкреплению, усилению. Во-вторых, если у реципиентов совсем отсутствуют чувства неприязни и ненависти, распространение соответствующих сведений может сформировать совершенно новые отрицательные социальные установки, негативные стереотипы. В-третьих, реципиенты могут не принять и отвергнуть навязываемые им ксенофобские взгляды, идеи. Общественная опасность последствий в полной мере выражается в двух первых случаях. Последний результат, бесспорно, представляется в социальном плане самым предпочтительным. На наш взгляд, в сознании преступника он выглядит менее желательным, так как виновным прилагаются все усилия для достижения именно негативного эффекта.

Подчеркнем, что возможные последствия преступления в виде возбуждения ненависти и вражды не имеют уголовно-правового значения, поскольку они не предусмотрены законом в качестве обязательных признаков и находятся за пределами данного состава. Последствия деяний для субъекта преступления могут быть безразличны. Поэтому для наличия такого состава преступления не требуется и предвидение возникновения чувства ненависти и враждебных отношений, действий как общественно опасных последствий.

Применительно к ч. 1 ст. 282 УК РФ желание заключается в стремлении совершить сами действия (например, выступить в обстановке публичности с экстремистскими материалами, распространить интолерантные сообщения в СМИ). Другими словами, виновное лицо желает выполнения этих действий и осуществляет их.

Таким образом, прямой умысел в преступлении в виде возбуждения ненависти и вражды, а равно унижения человеческого достоинства выражается в осознании виновным общественно опасного характера своего действия (интеллектуальный момент) и в желании, стремлении совершить его (волевой момент).

Отсюда представляется не совсем верной точка зрения С.А. Домахина, П.Ф. Гришина и некоторых других авторов, указывающих, что в этом случае совершения преступления возможен косвенный умысел*(368). Разграничение прямого и косвенного умысла происходит по волевому элементу. Косвенный умысел подразумевает не желание, но сознательное допущение общественно опасных последствий или безразличное к ним отношение. Но, как уже отмечалось, предметом желания при совершении преступлений с формальным составом является само действие, которое по своим объективным свойствам обладает признаком общественной опасности независимо от факта наступления вредных последствий. С учетом того, что действия, совершаемые осознанно без принуждения, всегда желаемы, то умысел на совершение преступления в виде возбуждения ненависти и вражды может быть только прямым.

Существует возможность установить вину субъекта преступления в виде возбуждения ненависти и вражды при отрицании им умысла. Для этого необходимо исследовать само сообщение, текст. Данными, свидетельствующими о наличии умысла в действиях виновного, являются:

1) целенаправленный выбор и использование лексических средств, обеспечивающих желательное воздействие на аудиторию;

2) использование словесных конструкций, специально маскирующих наиболее радикальные идеи, способные вызвать негативную реакцию у воспринимающих;

3) навязчивость различных оговорок, рассчитанных на защиту автора от последующих обвинений в разжигании вражды;

4) настойчивость, повторяемость пропагандируемых идей, сеющих вражду и ненависть;

5) преднамеренный характер манипуляций сознанием аудитории, так называемые "грязные политтехнологии"*(369).

Наряду с виной как обязательным признаком состава преступления субъективную сторону осознанного и волевого общественно опасного деяния образуют и факультативные признаки, такие как мотив и цель.

В соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 73 УПК РФ к числу обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, относится виновность лица в совершении преступления, форма его вины и мотивы. Вместе с тем отметим, что процессуальные возможности установления мотива весьма ограничены.

Б.С. Волков обоснованно писал, что "...мотивы не всегда бывают достаточно четко выражены и ясно осознаны... они вообще могут быть не осознаны, хотя в жизни мы не найдем ни одного случая, когда бы в основе поведения не лежал какой-нибудь мотив в форме стремления"*(370). В практическом плане основными приемами выяснения мотива преступления могут выступать: исследование психологической обстановки, в которой действовало лицо, исследование личности преступника, системы его поведения и высказываний. Социально-психологические факторы рассматриваемого вида преступлений чрезвычайно сложны, поэтому нельзя при описании мотивов данного преступления ограничиваться лишь религиозными, расистскими, националистическими мотивами.

Побудительным стимулом, подталкивающим лицо к совершению преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ, может быть чувство отвращения, неприязни, ненависти по национальному, расовому, конфессиональному или другим социальным признакам, стремление к материальной выгоде (обогащению), политические интересы, личные амбиции, карьеризм, попытки самоутверждения, самореализации, мотив садизма, склонность (потребность) в интригах и т.п.

Безусловно, мотивы преступлений рассматриваемого вида должны выясняться и учитываться при определении наказания, при этом не влияя на квалификацию. Однако по смыслу закона при назначении наказания должны учитываться обстоятельства, отягчающие наказание (ч. 3 ст. 60 УК РФ). В числе обстоятельств, отягчающих наказание в п. "е" ч. 1 ст. 63 УК РФ предусмотрено совершение преступления по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы. В процессе назначения наказания за рассматриваемый вид преступлений из всего множества возможных мотивов уголовно-правовое значение должен иметь только мотив, содержащийся в п. "е" ч. 1 ст. 63 УК РФ. То есть в данном случае факультативный признак (мотив), не включенный в состав преступления и, значит, не влияющий на квалификацию преступления, подлежит учету в качестве обстоятельства, отягчающего наказание.

Полагаем, что мотивы ненависти либо вражды, хотя и не выступают в качестве обязательного признака субъективной стороны деяния, предусмотренного ст. 282 УК РФ, однако с учетом особенностей объективной стороны и его направленности могут присутствовать в психике виновных, т.е. являются факультативными признаками отмеченного элемента состава данного преступления.

Как уже указывалось нами ранее, мотивы деяния неизбежно находят свое отражение в объективных моментах (фактах, факторах) совершаемого деяния, наличие которых, особенно их сочетания, следует учитывать при юридической оценке преступления. Данное утверждение основано на положениях теории психологии, согласно которым "поведение... представляет собою единство внешнего и внутреннего, так же как, с другой стороны, всякий внутренний процесс в определенности своего предметно-смыслового содержания представляет собой единство внутреннего и внешнего, субъективного и объективного"*(371). Например, если выкрики и поведение виновного, избившего потерпевшего, явно свидетельствовали о его стремлении продемонстрировать ненависть либо вражду к представителям определенной национальности, то квалификация содеянного должна учитывать именно такие побуждения, предопределяющие экстремистскую направленность преступления.

При наличии противоречивых, неточных данных, в том числе при сочетании в психике виновного двух либо более побуждений, квалификация преступления может изменяться в ходе расследования и последующего рассмотрения дела в суде с учетом всех признаков деяния, в первую очередь основного мотива последнего, а также необходимости толкования всех неустранимых сомнений в пользу обвиняемого.

Ранее нами отмечалось, что для подтверждения экстремистской направленности общественно опасных действий на практике нередко назначают различные виды экспертиз. Вместе с тем при этом необходимо учитывать взаимосвязанные положения ч. 1 ст. 57 и ч. 1 и ч. 2 ст. 195 УПК РФ, толкование которых приводит к выводу, что экспертиза назначается только в случаях, когда для установления какого-либо обстоятельства дела требуется помощь лица, обладающего специальными знаниями. Следовательно, если характер действий виновного очевидно и однозначно указывает на проявляемые им мотивы, присущие преступлениям экстремистской направленности, то назначение экспертизы по данному обстоятельству является излишним.

В п. 8 постановления "О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности" Пленум Верховного Суда РФ указал на то, что преступление, предусмотренное ст. 282 УК РФ, совершается с целью возбудить ненависть либо вражду, а также унизить достоинство человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, принадлежности к какой-либо социальной группе.

Согласимся с мнением Л.Д. Гаухмана, подчеркивающего, что "необходимо отличать цель в качестве составной части "желания" как волевого момента прямого умысла от цели как самостоятельного признака субъективной стороны преступления. В первом случае цель является отражением объективной стороны, имеет материальное объективное воплощение в признаках последней, указанных в диспозиции статьи Особенной части УК. Цель же как самостоятельный признак субъективной стороны преступления не имеет такого воплощения. Она характеризует психическое отношение виновного к последствиям, выходящим за пределы состава преступления, то есть к тем, которые не служат признаками данного конкретного состава, предусмотренными статьей Особенной части УК РФ"*(372).

Как справедливо отмечает А.И. Рарог, "если бы цель и последствие были бы одним и тем же, то не было бы никакой необходимости вводить специальную цель деяния в число признаков состава преступления. Цель никогда не совпадает с последствием и отделена от него во времени. Квалификация преступления определяется постановкой цели, а вовсе не ее реализацией. Именно наличием цели, находящейся за рамками объективной стороны преступления с материальным составом, обусловлено повышение общественной опасности деяния"*(373).

Соответственно, цель как самостоятельный признак субъективной стороны преступления всегда коррелирует с последствиями, лежащими вне рамок конкретного состава, но не с действиями.

Применительно к преступлениям экстремистской направленности следует различать побуждения (мотивы) и возможные цели соответствующих деяний. Как уже отмечалось, мотив представляет собой осознанное побуждение, на основе которого формируется вина, а также могут возникать определенные цели как желаемые результаты совершаемых действий (бездействия). Мотивами преступлений экстремистской направленности выступают ненависть либо вражда, имеющие различные основания их возникновения, однако данные побуждения вовсе не означают, что в психике виновного одновременно наличествует цель возбуждения таких ненависти либо вражды в других людях. Совершая преступление экстремистской направленности, виновный желает проявить свое крайне негативное отношение к представителям каких-либо социальных групп, и это желание входит в содержание волевого момента умысла, но не образует цель как самостоятельный признак субъективной стороны преступления.

Относительно цели преступления в виде возбуждения ненависти и вражды, мы разделяем мнение авторов, полагающих, что направленность действий на возбуждение ненависти и вражды не является целью рассматриваемого преступления, поскольку направленность здесь выступает психологическим содержанием, психологическим смыслом деяния*(374). Цель в данном случае характеризует представление виновного о влиянии возможных последствий в виде вновь сформированных или подкрепленных ксенофобских настроений, находящихся за пределами состава данного преступления, на развитие процессов окружающей действительности. Ведь виновное лицо своими действиями возбуждает ненависть и вражду не просто так, а для чего-то. У него в сознании складывается определенный взгляд о нужном ему идеальном результате его деятельности.

Эту точку зрения можно проиллюстрировать следующим примером. В 1999 г. СО ФСБ РФ по Республике Дагестан было возбуждено уголовное дело по факту распространения среди жителей г. Хасавюрт книги М. Тагаева "Газават, или Как стать бессмертным"*(375). Как показала социально-психологическая экспертиза, в анализируемом тексте содержатся публичные призывы к насильственному захвату и удержанию власти, изменению конституционного строя России, содержание и форма изложения текста способны возбудить межнациональную вражду, текст в уничижительной форме характеризует русских. При этом М. Тагаев в своей книге пишет, что "мы боремся за освобождение своих народов, своей земли от русского колониального господства".

Из приведенного примера видно, что конечной целью М. Тагаева на момент опубликования и распространения книги являлся выход Дагестана из состава России и создание на территории республики исламского государства. Здесь сами по себе действия, возбуждающие чувства неприязни, ненависти, выступают средством к достижению поставленной цели, но никак не самой целью. В этом проявляется подстрекательский характер возбуждения ненависти и вражды.

Представления о будущем результате, т.е. цели преступления, как и мотивы данного вида преступлений, могут быть различны. Целями могут выступать сепаратизм на основе национального, религиозного, расового признаков; изгнание с определенной территории, дискриминация или уничтожение представителей определенных конфессий, этнических, расовых групп; дискредитация политических противников; победа в предвыборной борьбе; извлечение материального дохода за совершение возбуждающих вражду действий и т.д.

В деятельности правоохранительных органов встречаются примеры, когда правоприменителем всерьез принимаются доводы виновных лиц о том, что они не имели намерения возбудить ненависть и вражду по национальному, расовому, религиозному, социальному признакам, не хотели никого унижать, а рассчитывали лишь извлечь доход от реализации ксенофобской литературы, принять участие в научной дискуссии и т.д. Фактически подобные объяснения делаются для избежание ответственности, выступая лукавой отговоркой. Так, например, коллегия по уголовным делам Санкт-Петербургского городского суда в феврале 1993 г. рассматривала уголовное дело в отношении основателя "Союза венедов", идеолога "питерской школы неоязычества" В. Безверхого, обвинявшегося по ч. 1 ст. 74 УК РСФСР. В. Безверхий издал и распространял сокращенный перевод книги А. Гитлера "Mein Kampf". Подсудимый утверждал, что умысла на разжигание национальной розни не имел, а издание и распространение книги предпринял с целью извлечения прибыли, своей вины В. Безверхий не признал. Суд вынес оправдательный приговор по данному уголовному делу, приняв во внимание доводы подсудимого. Несмотря на то что приговор пытались опротестовать Санкт-Петербургская, а позже Генеральная прокуратура России, Верховный Суд Российской Федерации отклонил соответствующие протесты*(376).

Вместе с тем не следует исключать ситуации, когда лицо не только не осознавало общественной опасности тех или иных действий, но и вовсе не совершало их, хотя объективные признаки могут указывать на его причастность к рассматриваемому преступлению. Особую актуальность данная проблема приобретает с учетом специфики совершения деяния с использованием информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети "Интернет".

Так, Советским районным судом г. Казани частично оправдан Ш., поскольку суд пришел к выводу об отсутствии совокупности доказательств, подтверждающих его виновность в размещении на своей странице сайта www.vk.com в сети "Интернет" фотографии с осквернением изображения Корана при обстоятельствах, указанных в предъявленном ему обвинении.

Подсудимый свою вину во вмененных ему действиях не признал, пояснив, что в альбоме на его странице имеется множество изображений. По его мнению, указанное изображение было помещено на страницу "политическими оппонентами", чтобы опорочить его в глазах окружающих. После обнаружения изображения его страница им была удалена.

При этом из показаний допрошенного в судебном заседании специалиста в области компьютерных технологий и систем информационной безопасности следовало, что в настоящее время существует много вирусов и программ, позволяющих "украсть" логин и пароль, что позволяет злоумышленнику беспрепятственно зайти на чужую страницу и это не отобразится на сайте "ВКонтакте" как взлом. При добавлении в альбом фотографии она не отображается на главной странице, поэтому пользователь может о ее появлении и не знать. Специалист также отметил, что на страницу пользователя возможно зайти и в случае, если последний, находясь в интернет-салоне (а именно услугами интернет-салона пользовался подсудимый, выходя на свою страницу "ВКонтакте" в рассматриваемый период времени), не выходит из социальной сети - в этом случае следующий за ним пользователь попадает на страницу предыдущего пользователя.

Кроме того, судом было установлено, что приобщенное в качестве доказательства по делу изображение оскверненного Корана является недопустимым доказательством по делу, так как скриншот с изображения, размещенного на странице подсудимого в сети Интернет в процессе оперативно-розыскных мероприятий не делался, а представленное изображение было получено из материалов проверки прокуратуры по заявлению одного из свидетелей по делу.

Стороной обвинения также не были приведены доказательства, позволяющие достоверно установить время, место и способ совершения преступления, и не опровергнуты показания подсудимого, что в период, относящийся ко времени инкриминируемого ему преступления, у него отсутствовал персональный компьютер.

В связи с указанным суд пришел к выводу о том, что устранить обстоятельства, вызывающие сомнения в виновности подсудимого, в судебном заседании не представляется возможным, все сомнения в его виновности толкуются в его пользу, и потому вынес оправдательный приговор относительно указанного преступления*(377).

Таким образом, применительно к преступлению, предусмотренному ст. 282 УК РФ, можно утверждать, что целями деяния альтернативно выступают возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе. То есть название этого преступления, приведенное в наименовании ст. 282 УК РФ, обозначено именно за счет указания цели совершаемых действий, причем содержание и объем последних в уголовном законе не раскрываются. При этом цель преступных действий указывается посредством использования причастного оборота, а именно причастия "направленных"*(378).

Возбуждение ненависти либо вражды как желаемый результат деяния связано с возникновением соответствующих крайне негативных чувств у других людей. Отметим, что с учетом характеристик обстановки и способа деяния (публично либо с использованием средств массовой информации) возбуждение ненависти либо вражды должно быть реально либо потенциально связано с широким (не ограниченным) кругом лиц, на которых направлены действия виновных.

Цель деяния в виде унижения достоинства человека либо группы лиц непосредственно связана с негативным воздействием на самооценку одного либо нескольких (как минимум двух) лиц, обладающих тем или иным признаком, выделяющим их в какую-либо социальную группу.

Подводя итог исследованию субъективной стороны состава преступления в виде возбуждения ненависти и вражды, предусмотренного ст. 282 УК РФ, можно сделать следующие выводы:

1) субъективная сторона состава преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ, выражена в умышленной форме вины, причем только в виде прямого умысла;

2) прямой умысел рассматриваемого преступления состоит в осознании общественно опасного характера действий, возбуждающих межнациональную, межрасовую, межконфессиональную, социальную ненависть и вражду, подразумевает понимание их фактического деструктивного содержания, антисоциального значения (интеллектуальный элемент), а также в желании совершить действия, возбуждающие ненависть и вражду по перечисленным в законе признакам (волевой элемент). Предвидения возникновения чувства ненависти и враждебных отношений, действий как общественно опасных последствий здесь не требуется, так как возможные последствия этого преступления не предусмотрены законом в качестве обязательных признаков и находятся за пределами данного состава. Волевой элемент прямого умысла - желание, как во всех формальных составах, связывается не с наступлением общественно опасных последствий, в которых выражен причиняемый объекту вред, а со стремлением совершить сами действия;

3) если мотив является лишь факультативным признаком рассматриваемого преступления, то цель, имеющая альтернативный характер, отражает направленность соответствующих действий на возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства.