Глава 1. Истоки и история формирования образа Китая в России до 1917 года

Хотя контакты между Россией и Китаем имеют длительную историю, формирование в России образа Китая, который имел бы значение для внутриполитических дискуссий, можно отнести лишь к XIX столетию. В XVIII веке Китай рассматривался в России в рамках геополитических представлений, развивавшихся западноевропейскими, в основном французскими, просветителями, труды которых составляли в тот период основу российского образования.

Если на протяжении XVIII века идея о европейской принадлежности России оставалась официальной, то в XIX столетии как в официальных, так и в независимых кругах, широкое распространение получили идеи особого российского пути. В спорах между сторонниками и противниками прозападной ориентации образ Китая впервые в русской общественной мысли стал играть определенную, хотя и не первостепенную роль. Характерны в этом отношении оценки Китая такими различными мыслителями, как Владимир Соловьев и Николай Данилевский.

Китай с его своеобразной культурой совершенно не вписывался в историческую концепцию Владимира Соловьева, считавшего центром исторического прогресса западно-христианскую цивилизацию и видевшего будущее России в воссоединении православия с католичеством. Китай, вся культура которого выросла из "абсолютизма отеческой власти", с точки зрения Соловьева, противостоит прогрессу мировой цивилизации, основанной на христианстве и принципе "самодеятельности" человека. Для мирового прогресса китайская культура не нужна, она, "при всей своей прочности и материальной полноте, оказалась духовно бесплодной и для прочего человечества бесполезной" [1]. В неизбежном противостоянии с Китаем Европа выстоит лишь в том случае, если будет верна христианским идеалам и сможет уйти от разрушающего воздействия прогресса, соединив прогресс с порядком [2]. Представления Соловьева о Китае и китайской цивилизации сыграли значительную роль в возникновении у него самого и его последователей идей о зловещей роли, которую может сыграть Восток в разрушении европейско-христианской цивилизации, двинув на нее массы своих воинственных, жестоких, безжалостных и бескультурных воинов.

В XIX веке однолинейный европоцентризм был подвергнут резкой критике мыслителями, считавшими российскую культуру отличной от европейской и ценной самой по себе. Роль Китая в рамках этого направления была переоценена уже в трудах основоположника славянофильства А.С. Хомякова[3], однако наибольший интерес представляет отношение к Китаю Н.Я. Данилевского, впервые противопоставившего однолинейной теории исторического прогресса систематически разработанную концепцию многолинейного развития различных "культурно-исторических типов" 4]. Китай и "российско-славянская цивилизация" были для Данилевского отдельными и самоценными культурно-историческими типами, равноценными "романо-германскому" (европейскому) [5].

К концу XIX - началу XX века Китай стал для России уже не просто теоретической, но и практической политической проблемой. Конечно, военная опасность со стороны слабого Китая в то время не считалась реальной, военная "желтая опасность" виделась в основном со стороны Японии. Реальной была боязнь китайского заселения российского Дальнего Востока. Особенно сильны эти опасения были, естественно, на самом Дальнем Востоке, лишь в 1860 году отошедшем к России и населенном значительным числом самовольных переселенцев из Кореи и Китая [6]. Это привело к принятию правительством ответных мер по стимулированию заселения русскими Дальнего Востока [7]. Относительно практической политики в отношении Китая в тот период высказывались различные мнения. Часть политиков считали всю Азию зоной отсталости и бескультурья, а миссией России - привнесение в Азию, в частности в Китай, европейской цивилизации. Такой, в сущности, типично колонизаторской позиции придерживался, например, Н.М. Пржевальский [8].

Представители другого направления, в частности близкий к Николаю II еще в бытность его наследником престола князь Э.Э. Ухтомский, считавший Россию частью азиатского мира, а также организатор освоения Дальнего Востока и строительства Транссибирской магистрали министр финансов С.Ю. Витте были сторонниками политики, направленной на сохранение целостности Китая. Считая, что Россия не сможет переварить новых приобретений и что прямая аннексия объединит против нее мировые державы, Витте выступал против территориальных захватов в Китае и настаивал на его неприкосновенности [9]. Реалистические предложения Витте были, однако, отвергнуты, и царское правительство взяло курс на активное проникновение на китайскую территорию, в рамках которого отдельные радикальные политики предлагали даже аннексировать Маньчжурию, создав российскую "Желтороссию". В результате поражения от Японии в войне 1904-1905 годов эта политика потерпела крах.

Заслуживает упоминания еще один элемент образа Китая в дореволюционной России, а именно не имеющее отношения к политике увлечение восточной культурой вообще и китайской в частности. Порой это увлечение, возникшее на фоне кризиса официальных идеологии и морали, приобретало уродливые формы моды на восточный мистицизм, буддийский иррационализм, гадание, предсказания и т.п. Однако мода, приведшая к обширному притоку информации, открывала более самостоятельным личностям доступ к действительным достижениям китайской культуры.

Интерес к китайской мысли проявляли в тот период многие деятели российской культуры. Наиболее яркий пример - Лев Толстой, находивший в "Дао Дэ Цзине" мысли, близкие своему пониманию жизненного идеала [10]. С большим интересом относился к китайской культуре и Дмитрий Менделеев [11]. Многие из этих ранних, часто противоречивых представлений о Китае возродились в новых формах в послереволюционный период.