* * *
Существенное влияние на гротескную концепцию тела у Рабле оказали Плиний, Афиней, Макробий, Плутарх, то есть главным образом представители литературы античных застольных бесед. В этих беседах повсюду рассеяны существенные образы гротескного тела и гротескных телесных процессов. В тематике застольных бесед такие явления, как совокупление, беременность, роды, еда, питье, смерть, играли ведущую роль.
Но из всех античных авторов на гротескную концепцию тела у Рабле наибольшее влияние оказал Гиппократ, точнее — «Гиппократов сборник». Касалось это влияние не только философско-медицинских воззрений Рабле, но даже его образов и его стиля. Объясняется это тем, что мышление Гиппократа и других авторов этого сборника носит еще не столько понятийный, сколько образный характер.
«Гиппократов сборник» по своему составу далек от единства: здесь объединены произведения, вышедшие из разных школ; с точки зрения философско-медицин-ской здесь имеются существенные различия в понимании человеческого тела, природы болезней, методов лечения. Но при всех этих различиях основной концепцией тела во всех работах сборника остается гротескная концепция: граница между телом и миром ослаблена, тело освещается по преимуществу в моменты своей незавершенности и открытости; внешний облик его не отрывается от внутрителесного аспекта; все время фиксируется обмен между телом и миром. Громадное значение получают всевозможные выделения организма, игравшие такую большую роль в гротескном образе тела.
Учение о четырех элементах было тою плоскостью, где стирались границы между телом и миром. Вот небольшой отрывок из произведения «О ветрах» (de flati-bus): «Тела людей и прочих живых существ питаются троякого рода питанием; имена этого питания таковы: пища, питье, дух (пневма).И духи, которые находятся в телах, называются ветрами, а вне тела —воздухом. Этот последний — величайший властитель всего и во всем, и важно рассмотреть его силу. Действительно, ветер есть течение и излитие воздуха. Поэтому, когда обильный воздух произведет сильное течение, тогдасилою его дуновения деревья вырываются из земли с корнем, море вздымается волнами и огромные нагру-
392
393
женные корабли бросаются вверх туда и сюда... Действительно, что лежит между небом и землею, все это полно духом, ион является причиною зимы и лета, будучи в продолжение зимы сгущенным и холодным, а летом мягким и спокойным. Но больше того,дух направляет путь солнца, луны и звезд. Ибодух —пища для огня, а лишенный его огонь существовать не может, так что дух, сам по себе вечный и тонкий,производит вечное течение солнца... Итак, почему воздух имеет такую силу во всем прочем,— об этом было сказано. Но и для смертных он естьпричина жизни, а для больных —болезней. И для всех тех столь велика необходимость в духе, что если человек будет воздерживаться от всех других яств и питий, все-таки он сможет продолжать свою жизнь два, три и даже больше дней, но если он заградит пути духа в тело, то человек умрет даже в малую часть дня,— до того велика необходимость духа в теле... Но с многими кушаньями необходимо также входит и много воздуха, ибосо всем тем, что едят или пьют, входит дух в большем или меньшем количестве. И это очевидно из того, чтоотрыжки у многих случаются после еды и питья, без сомнения, потому, что заключенный воздух бежит назад, разорвавши те пузыри, в которых он скрывался»1.
Автор этой работы признает воздух основной стихией тела. Но эту стихию он мыслит, конечно, не в обезличенной физико-химической форме, а в ее конкретных инаглядио-о б раз н ы х проявлениях:она показана, как ветер, швыряющий нагруженныекорабли,как воздух, направляющий движениесолнцаизвезд,как основнойжизненныйэлементчеловеческого тела. Космическая жизнь и жизнь человеческоготелаздесьнеобычайносближены и даны в своемнаглядно-образном единстве — от движения солнца и звезд до человеческойотрыжки;и солнечный путь, и отрыжки порождаются одним и тем же конкретным и ощутимым воздухом. В других произведениях сборника в этой же роли медиума между телом и космосом выступают другие стихии — вода или огонь.
В работе «О воздухах, водах и местностях» («De aere,
1 Цитирую по русскому переводу: Гиппократ. Избранные книги. Перевод с греческого проф. В. И. Руднева. Ред. вступ. статьи и прим. проф. В. П. Карпова. Гос. изд. биологической и медицинской литературы, 1936, с. 264 — 267.
394
aquis, locis») есть такое место: «Относительно земли дело обстоит так же, как и относительно людей. В самом деле, где времена года производят весьма большие и весьма частые перемены, там и местность является весьма дикой и весьма неравномерной, и в ней ты можешь найти весьма многие и заросшие горы, а также поля и луга. Но где времена года не слишком разнообразны, там и страна эта бывает весьма равномерна. Так же делообстоити поотношениюк людям, если кто обратит внимание на это. Действительно, естьнекоторыенатуры,похожиена места гористые,лесистыеиводянистые, а другие на места голые и безводные; некоторыеносятнатурулугови озер, анекоторыеподходяткприродеравнини мест обнаженных и сухих, ибо времена года, которые разнообразят природу внешним образом, различаются между собой; и если между собою они окажутся многоразличными, то произведут многообразные и многочисленные формы людей»1.
В этом отрывке границы между телом и миром ослабляются по другой линии: по линии родстваи конкретногосходствачеловекас природнымпейзажем,сземнымрельефом. В трактате «Гиппократова сборника» — «О числе семь» дается еще более гротескный образ:земляздесь изображенакакбольшоечеловеческое тело,голова—это Пелопоннес, Истм — позвоночники т. п. Каждаягеографическаячастьземли— страна — соответствует определеннойчаститела; все телесные, бытовые и духовные особенности населения этих стран зависят от ихтелеснойлокализации.
Античная медицина, представленная в «Гиппократо-вом сборнике», придавала исключительное значение всякого рода выделениям. Образ тела для врача — это прежде всего образ тела, выделяющего из себя мочу, кал, пот, слизь, желчь. Далее, все телесные явления больного связываются с последнимисобытиями жизниисмертитела:они воспринимаются как показатели исхода борьбы между жизнью и смертью в теле больцого. Как показатели и факторы этой борьбысамыеничтожнейшиепроявлениятела
Гиппократ. Избранные книги, с. 293—294.
395
оказываютсяводнойплоскостии наравныхправахс констеляциями небесныхс в е т и л, с нравами и обычаями народов. Вот отрывок из первой книги «Эпидемий»: «Что касается до всех тех обстоятельств при болезнях, на основании которых должно устанавливать диагноз, то все это мы узнаем из общей природы всех людей и собственной всякого человека... Кроме того, из общего и частногосостояниянебесныхсветили всякой страны,изпривычек,изобразапитания, из родажизни,извозрастакаждого больного, из речей больного, нравов, молчания,мыслей,сна,отсутствиясна,из сновидений, какие они и когда проявляются,из зуда, из слез, изпароксизмов,изизвержений,из мочи, из мокроты, изрвоты.Должно также смотреть на переломы в болезнях, из каких какие происходят, и наотложения, ведущие кгибели илиразрушению, далее,—пот, озноб, похолодание тела, кашель, чихание, икота, вдохи, ветры беззвучные или с шумом, истечение крови, геморрои» .
Приведенный отрывок чрезвычайно характерен для «Гиппократова сборника»; он объединяет в одной плоскостипоказателейжизнии смер-т и разнообразнейшие по своимиерархическим высотамитонамявления — от состояния небесныхсветилдочиханияииспусканияветровбольным. Характерен и динамический ряд, перечисляющий отправления тела. Такие ряды, безусловно навеянные Гиппократом, мы неоднократно встречаем у Рабле. Например, Панург так восхваляет полезные свойства зеленого соуса: «Желудок ваш хорошо варит,— прекрасно работает,изобилует ветрами; кровь выходит без затруднения,вы кашляете, плюете, вас рвет, вам зевается, сморкается, дышится, вдыхается и передыхается очень легко. Вы храпите, потеете и пользуетесь тысячей других преимуществ, предоставляемых для нас пищей подобного рода».
Подчеркнем еще знаменитую facies hippocratica — «Гиппократов лик». Здесь лицо является не выражениемсубъективнойэкспрессии,не чувств и мыслей больного, а показателемобъектив-
Гиппократ. Избранные книги, с. 347. 396
ного фактаблизостисмерти.Лицом больногоговоритне он сам, ажизнь-смерть,принадлежащаяк на д-и н д и в и-дуальнойсфереродовойжизнитела. Лицо и телоумирающегоперестают бытьсамимисобой.Степень сходства с самим-собойопределяет степеньблизостиилиотдаленностисмерти.Вот замечательный отрывок из «Прогностик»: «В острых болезнях должно вести наблюдение Следующим образом. Прежде всего —лицо больного, похоже ли оно на лицо здоровых, а в особенностина само себя, ибо последнее должно считать самым лучшим, а то, которое наиболыпе от него отступает, самым опасным. Будет оно таково:нос острый, глаза впалые, виски вдавленные, уши холодные и стянутые, мочки ушей отвороченные, кожа на лбу твердая, натянутая и сухая, и цвет всего лица зеленый, черный, или бледный, или свинцовый»''. Или:«Если же сморщится веко, или посинеет, или побледнеет, а также губа или нос, то должно знать, что это смертельный знак. Смертельный также признак —губы распущенные, висящие, холодные и побелевшие» . Приведем, наконец, такое замечательное описаниеагониииз «Афоризмов» (отдел восьмой, афоризм 18): «Наступление же смерти бывает, если теплота души вверху пупа восходит к месту выше грудобрюшной преграды, а вся влага будет сожжена. Когда легкие и сердце потеряют влагу, то, после скопления теплоты в смертоносных местах, дух теплоты массою испаряется оттуда, откуда он всецело господствовал во всем организме. Затем душа частью через кожу, частью через все отверстия в голове, откуда, как мы говорим, идет жизнь, покидает вместе с желчью, кровью, мокротой и плотью телесное жилище, холодное и получившеее уже вид смерти»3.
В признаках агонии, на языке агонизирующеготела,смертьстановится моментомжизни,получаятелесно-в ы -разительнуюреальность,говоритна языкесамоготела;смерть,такимобразом,полностьювовлеченав кругжизни,как один из еемоментов.Обращаемвнимание на составные элементы последнего приведен-
' Гиппократ. Избранные книги, с. 310.
2 Т а м ж е, с. 311.
3 Т а м ж е, с. 734.
397
ного нами образа агонии:сожжениевсей телеснойвлаги,сосредоточение теплоты в смертельныхместах,испарение ее оттуда, душа,уходящаявместес желчью, с мокротой, черезкожуи через отверстия в голове. Здесь ярко показанагротескнаяоткрытость тела и движения в нем и из негокосмических стихий.Для системы образов чреватой смерти «Гиппократов лик» и описание агоний имели, конечно, существенное значение.
Мы уже указывали, что в сложном образе врача у Рабле существенное значение принадлежит и гиппок-ратовскому представлению о враче. Приведем одно из важнейших гиппократовских определений врача из трактата «О благоприличном поведении» (de habitu decenti): «Поэтому должно, собравши все сказанное в отдельности,перенести мудрость в медицину, а медицину в мудрость. Ведь врач-философ равен богу. Да и немного в самом деле различия между мудростью и медициной, и все, что ищется для мудрости, все это есть в медицине, а именно: презрение к деньгам, совестливость, скромность, простота в одежде, уважение, суждение, решительность, опрятность, изобилие мыслей, знание всего того, что полезно и необходимо для жизни, отвращение к пороку,отрицание суеверного страха перед богами, божественное превосходство» .
Нужно подчеркнуть, что эпоха Рабле во Франции была единственной эпохой в истории европейских идеологий, когда медицина находилась в центре не только всех естественных, но и гуманитарных наук и когда она почти отождествлялась с философией. Это явление наблюдалось и не только во Франции: многие великие гуманисты и ученые той эпохи были врачами: Корнелий Агриппа, химик Парацельс, математик Кардано, астроном Коперник. Это была единственнаяэпо-х а (отдельные индивидуальные попытки имели место, конечно, и в другие времена),пытавшаяся ориентироватьвсюкартинумира, всемировоззрениеименнона медицине2.
1 Гиппократ. Избранные книги, с. 111.
2 Совершенно правильно характеризует это исключительное по ложение медицины Лот: «...Наукой наук в XVI веке становится ме дицина, которая пользовалась тогда огромным влиянием и доверием, каких она уже не имела в XVII веке» (L о t e G. La vie et l'oeuvre de Francois Rabelais, p. 163).
398
В эту эпоху пытались осуществить требование Гиппократа: переносили мудрость в медицину и медицину в мудрость. Почти все французские гуманисты эпохи были в той или иной мере причастны к медицине и работали над античными медицинскими трактатами. Анатомирование трупов, в то время еще новое и очень редкое, привлекало внимание широких кругов образованного общества. В 1537 году Рабле производил публичное анатомирование трупа повешенного, сопровождая его объяснениями. Эта демонстрация разъятого тела имела громадный успех. Этьен Доле посвятил этому событию небольшое латинское стихотворение. Здесь от лица самого повешенного прославляется его счастье: вместо того чтобы послужить пищей птицам, его труп помог демонстрации удивительной гармонии человеческого тела, и над ним склонялось лицо величайшего врача своего времени. И влияние медицины на искусство и литературу никогда не было так сильно, как в эпоху Рабле.
Наконец, несколько слов о знаменитом «Гипнокра-товом романе». Этот роман входил в число приложений к «Гиппократову сборнику». Это первый европейский роман в письмах, первый роман, имеющий своим героем идеолога(Демокрита), и, наконец, первый роман, разрабатывающий «маниакальную тематику» (безумие смеющегося Демокрита). Странно поэтому, что историки и теоретики романа его почти вовсе игнорировали. Мы уже говорили о том, какое огромное влияние оказал этот роман на теорию смеха Рабле (и вообще на теорию смеха его эпохи). Отметим также, что приведенная нами выше раблезианская апология глупости (вложенная в уста Пантагрюэля) навеяна рассуждением Демокрита о безумии тех практически мудрых людей, преданных грубым и корыстным заботам, которые его самого считали безумным за то, что он смеется над всей их практической серьезностью. Эти преданные практическим заботам люди «безумие считают мудростью, а мудрость — безумием». Амбивалентность мудрости-безумия здесь выступает с полной силой, хотя и в риторизованной форме. Наконец отмечу еще одну деталь этого романа, очень важную в нашем контексте. Когда Гиппократ, приехав в Абдеры, посетил «безумного» Демокрита, он застал его сидящим около дома с раскрытой книгой в руках, а вокруг него лежали натраве птицы со вскрытыми внутренностя-
399
м и; оказалось, что он пишет работу о безумии и анатомирует животных с целью вскрыть местонахождениежелчи,избыток которой он считает причиной безумия. Таким образом, мы находим в этом романе — смех,безумие,разъятоетело;элементы этого комплекса, правда, риторически разобщены, но их амбивалентность и их взаимная связь все же в достаточной степени сохраняются и здесь.
Влияние «Гиппократова сборника» на всю философскую и медицинскую мысль эпохи Рабле было, повторяем, громадным. Из всех книжныхисточников гротескной концепции тела у Рабле «Гиппократов сборник» является одним из самых важных.
В Монпелье, где Рабле завершил свое медицинское образование, господствовало гипиократическое направление медицины. Сам Рабле в июне 1531 года ведет здесь курс по греческому тексту Гиппократа (это было тогда еще новшеством). В июле 1532 года он издает «Афоризмы» Гиппократа со своими комментариями (в изд. Гриф). В конце 1537 года он комментирует в Монпелье греческий текст «Прогностик» Гиппократа. Итальянский врач Менарди, медицинские письма которого Рабле издал, был также последовательным гиппок-ратиком. Все эти факты говорят о том, какое громадное место занимали гиппократовские штудии в жизни Рабле (особенно в период создания первых двух книг романа).
Упомянем в заключение, как о параллельном явлении, о медицинских воззрениях Парацельса. Основой всей медицинской теории и практики является для Парацельса сплошное соответствие между макрокосмом (вселенной) и микрокосмом (человеком). Первым основанием медицины является, по Парацельсу, философия, вторым — астрономия. Звездноенебо находитсяи всамомчеловеке,и врач, не знающий его, не может знать и человека. Человеческое тело у Парацельса исключительно богато: оно обогащено всем, что есть во вселенной;вселеннаякак бы еще разсобранав телечеловекаво всемсвоеммногообразии:всеее элементывстречаютсяисоприкасаются вединойплоскостичеловеческого тела1.
1 В эпоху Рабле убеждение, что все части тела имели свое соответствие в знаках зодиака, пользовалось почти всеобщим признанием. Были очень распространены изображения человеческого тела,