1. Лотман ю. М. Асимметрия и диалог. Текст и культура // Серия: труды по знако­вым системам. Тарту,

1989. Вып. 16. С. 16.

Главную миссию театра режиссер видит в излечении комплексов зрителей, очищении их восприятия до детских впечатлений. Он утверждает: «Театр должен достучаться до подсознания зрителей, сбивая рациональ­ное осознание действительности, представленной ему. В театре зритель должен видеть сны, которые рождают разные ассоциации у разных зри­телей, — каждый видит и понимает свое, связанное со своими комплексами и личными установками. Таким образом театр воздействует на под­сознание».

Как я поняла, главными средствами такого доступа к подсознанию являются:

1. использование мифов (виденный нами спектакль был основан на мифе об Эдипе и посвящен Эдипову комплексу) в современном контексте;

2. использование различных сценографических и технологических эффектов. Например, странные исчезновения и появления людей и кукол, преобразования — подмены одного другим, внезапная и непонятная (фокус!) трансформация пространства.

Что касается использования мифов, то это известное психотерапев­тическое и театральное средство для вовлечения зрителей в некое осо­бое восприятие, связанное с катарсисов. На эти темы написаны труды, как театроведческие, так и медицинские. Но! К сожалению, в этом спек­такле использование мифа ушло на второй план, и не имеет того значе­ния, которое придается режиссером. Почему?

На мой взгляд, из-за отсутствия главного участника театрального действа — настоящего актера, из-за отсутствия «жизни человеческого духа на сцене». Только она способна овладеть зрительским восприяти­ем, взять его и вести за собой. Здесь зрительское восприятие форми­руется технологически. Мы все равно не верим в чудеса, мы только удив­ляемся ловкости фокусов, разгадываем, как это сделано. Удивления мало для снятия шор рационального познания и рационального воспри­ятия, необходимо потрясение. Поверить способно только одно вообра­жение, и подобраться к подсознанию способно только оно. А фокусы сознательны, и «удивляют» только сознание. Кстати, единственный мо­мент, который удивил по-настоящему, — соединение человека с куклой, их живой диалог.

Конечно, этого маловато для доступа к подсознанию, тем более, ч*о последующий за этим фокус моментально переключил мое внимание на технологию. Снова захотелось разгадывать как он это сделал, впрочем, потом и это надоело. Потому что даже удачные зримые метафоры не свя­зывались в общее содержание. Такой вид зрелища имеет право быть, но называться театром может только с тем же правом, как, скажем, «анато­мический театр». Хотя у того больше возможностей для доступа к под­сознанию, ведь непривычный человек, попавший сюда впервые, от страха, от ужаса, вероятно, попадает бессознательно в некое особое изме-

ненное состояние сознания. В театре все-таки необходим «его величество актер», а если этого нет, то нет и театра.

Есть еще один ракурс этой темы. Театр, в отличие от наркотика, дол­жен воздействовать все-таки на так называемое коллективное бессо­знательное, которое включает в себя общую проблему, «общую боль зри­тельного зала», как говорил Г. А. Товстоногов. Естественно, что общей болью зрительный зал заражается через личные ассоциации, как и обо­значил Ф. Женти задачу своего театра, но личные ассоциации в нашем случае возбуждаются в связи с общим, волнующим всех содержанием.