логика и методология
.pdfЛюди, как правило, располагают большим объемом обыденного знания, которое производится повседневно в условиях элементарных жизненных отношений и является исходным пластом всякого познания. Иногда аксиомы здравомыслия противоречат научным положениям, препятствуют развитию науки, вживаются в человеческое сознание так крепко, что становятся предрассудками и сдерживающими прогресс преградами. Иногда, напротив, наука длинным и трудным путем доказательств и опровержений приходит к формулировке тех положений, которые давно утвердили себя в среде обыденного знания.
Обыденное знание включает в себя и здравый смысл, и приметы, и назидания, и рецепты, и личный опыт, и традиции. Обыденное знание, хотя и фиксирует истину, но делает это несистематично и бездоказательно. Его особенностью является то, что оно используется человеком практически неосознанно и в своем применении не требует каких бы то ни было предварительных систем доказательств. Иногда знание повседневного опыта даже перескакивает ступень артикуляции, а просто и молчаливо руководит действиями субъекта.
Другая его особенность — принципиально бесписьменный характер. Те пословицы и поговорки, которыми располагает фольклор каждой этнической общности, лишь фиксируют его факт, но никак не прописывают теорию обыденного знания.
Иногда обыденное знание определяют посредством указания на общие представления здравого смысла или неспециализированный повседневный опыт, который обеспечивает предварительное ориентировочное восприятие и понимание мира. В данном случае последующей дефиниции подвергается понятие здравого смысла.
Заметим, что ученый, используя узкоспециализированный арсенал научных понятий и теорий для данной конкретной сферы действительности, всегда внедрен также и в сферу неспециализированного повседневного опыта, имеющего общечеловеческий характер. Ибо ученый, оставаясь ученым, не перестает быть просто человеком.
К исторически первым формам человеческого знания относят игровое познание, которое строится на основе условно принимаемых правил и целей. Игровое познание дает возможность возвыситься над повседневным бытием, не заботиться о практической выгоде и вести себя в соответствии со свободно принятыми игровыми нормами. В игровом познании возможно сокрытие истины, обман партнера. Игровое познание носит обучающе-развивающий характер, выявляет качества и возможности человека, позволяет раздвинуть психологические границы общения.
Особую разновидность знания, являющегося достоянием отдельной личности, представляет личностное знание. Оно ставился в зависимость от способностей того или иного субъекта и от особенностей его интеллектуальной познавательной деятельности. Коллективное знание общезначимо, или надличностно, и предполагает наличие необходимой и общей для всех системы понятий, способов, приемов и правил построения знания. Личностное знание, в котором человек проявляет свою индивидуальность и творческие способности, признается необходимой и реально существующей компонентой знания. Оно подчеркивает тот очевидный факт, что науку делают люди и что искусству или познавательной дея-
21
тельности нельзя научиться по учебнику, оно достигается лишь в общении с мастером. Мы говорили о роли личностного знания в курсе «ПЗвИС».
Особую форму вненаучного и внерационального знания представляет собой так называемая народная наука, которая в настоящее время стала делом отдельных групп или отдельных субъектов: знахарей, целителей, экстрасенсов, а ранее
— шаманов, жрецов, старейшин рода. При своем возникновении народная наука обнаруживала себя как феномен коллективного сознания и выступала как этнонаука. Как правило, народная наука существует и транслируется от наставника к ученику в бесписьменной форме. Иногда можно выделить конденсат народной науки в виде заветов, примет, наставлений, ритуалов и пр. Сегодня в народной науке видят ее огромную и тонкую, по сравнению со скорым рационалистическим взглядом, проницательность.
Этнонаука связана с интенсивной этнической жизнью, с типичными для конкретного этноса ритуалами и коллективными обрядами как формами социальной памяти. Они жестко связаны с передающимся от поколения к поколению рецептурным и рутинным неписаным знанием конкретных индивидов: знахарей, целителей, ворожей и пр. Если меняется образ жизни этноса или его способ взаимодействия с миром, то они исчезают, а вместе с ними – и этнонаука.
Прав был М. Полани, отмечая, что искусство, которое не практикуется в течение жизни одного поколения, остается безвозвратно утраченным. Этому можно привести сотни примеров; подобные потери, как правило, невосполнимы.
Поскольку, как мы уже увидели, разномастная совокупность внерационального знания не поддается строгой и исчерпывающей классификации, предложена укрупненная классификация подобных познавательных феноменов:
˗паранормальное знание,
˗псевдонаука
˗девиантная наука.
Причем их соотношение с научной деятельностью или степень их «научности» возрастают по восходящей. То есть фиксируется некая эволюция от паранормального знания к разряду более респектабельной псевдонауки и от нее к девиантному знанию. Это косвенным образом свидетельствует о развитии вненаучного знания.
Широкий класс паранормального знания включает в себя учения о тайных природных и психических силах и отношениях, скрывающихся за обычными явлениями. Самыми яркими представителями паранормального знания считаются мистика и спиритизм. Для описания способов получения информации, выходящих за рамки науки, кроме термина «паранормальность» используется термин «внечувственное восприятие» или «парачувствительность», «пси-феномены». Оно предполагает возможность получать информацию или оказывать влияние, не прибегая к непосредственным физическим способам. Наука пока еще не может объяснить задействованные в данном случае механизмы, как не может и игнорировать подобные феномены. В настоящее время исследование паранормального ставится на конвейер науки. Существование этих феноменов объективно установлено. Вместе с тем эта сфера паранормального знания имеет выявленные характерные особенности, которые противоречат сугубо научному подходу:
22
˗результаты парапсихических исследований и экспериментов не воспроизводимы повторно;
˗их невозможно предсказать и прогнозировать.
Для псевдонаучного знания характерна сенсационность тем, признание тайн и загадок, а также «умелая обработка фактов». Ко всем этим априорным условиям деятельности в данной сфере присоединяется свойство исследования через истолкование. Привлекается материал, который содержит высказывания, намеки или подтверждения высказанным взглядам и может быть истолкован в их пользу. По форме псевдонаука — это прежде всего рассказ или история о тех или иных событиях. Такой типичный для псевдонаук способ подачи материала называют «объяснением через сценарий». Другой отличительный признак— безошибочность: критические аргументы никак не влияют на суть истолкования рассказанной истории.
Заметим, что крупнейший теоретик науки К. Поппер достаточно высоко ценил псевдонауку, прекрасно понимая, что наука может ошибаться и что псевдонаука «может случайно натолкнуться на истину». У него есть и другой вывод: если некоторая теория оказывается ненаучной — это не значит, что она не важна.
Термин « девиантное знание» означает отклоняющуюся от принятых и устоявшихся стандартов познавательную деятельность. Причем сравнение происходит не с ориентацией на эталон и образец, а в сопоставлении с нормами, разделяемыми большинством членов научного сообщества. Отличительной особенностью девиантного знания является то, что им занимаются, как правило, люди, имеющие научную подготовку, но по тем или иным причинам выбирающие весьма расходящиеся с общепринятыми представлениями методы и объекты исследования. Представители девиантного знания работают, как правило, в одиночестве либо небольшими группами. Результаты их деятельности, равно как и само направление, обладают довольно-таки кратковременным периодом существования.
Вненаучное знание – хорошо или плохо? Вывод, который разделяется со-
временно мыслящими учеными, понимающими всю ограниченность рационализма, сводится к следующему. Нельзя запрещать развитие вненаучных форм знания, как нельзя и культивировать сугубо и исключительно псевдонауку, нецелесообразно также, отказывать в кредите доверия вызревшим в их недрах интересным идеям, какими бы сомнительными первоначально они ни казались. Даже если неожиданные аналогии, тайны и истории окажутся всего лишь «инофондом» идей, в нем очень остро нуждается как интеллектуальная элита, так и многочисленная армия ученых.
Достаточно часто звучит заявление, что традиционная наука, сделав ставку на рационализм, завела человечество в тупик, выход из которого может подсказать вненаучное знание. К вненаучным же дисциплинам относят те, практика которых основывается на иррациональной деятельности — на мифах, религиозных и мистических обрядах и ритуалах. Интерес представляет позиция современных философов науки и, в частности, К. Фейерабенда, который уверен, что элементы нерационального имеют право на существование внутри самой науки.
23
Мнение о том, что именно научные знания обладают большей информационной емкостью, также оспаривается сторонниками подобной точки зрения. Наука может «знать меньше», по сравнению с многообразием вненаучного знания, так как все, что она знает, должно выдержать жесткую проверку на достоверность фактов, гипотез и объяснений. Не выдерживающее эту проверку знание отбрасывается, и даже потенциально истинная информация может оказаться за пределами науки.
Интерес к многообразию форм вненаучного знания в последние годы повсеместно и значительно возрос, а престиж профессии инженера и ученого значительно снизился, и напряжение, связанное с тенденцией ухода во вненауку, возросло. Более того, в конце прошлого столетия в Европе возникло и стало шириться движение, провозгласившее банкротство науки.
Знание и вера. Как мы уже поняли, научное знание как способ приобщения субъекта к истине обладает объективностью и универсальностью. В отличие от веры, которая есть сознательное признание чего-либо истинным на основании преобладания субъективной значимости, научное знание претендует на общезначимость.
Вера — это не только основное понятие религии, но и важнейший компонент внутреннего духовного мира человека, психический акт и элемент познавательной деятельности. Она обнаруживает себя в непосредственном, не требующем доказательства принятии тех или иных положений, норм, истин. Как психологический акт, вера проявляется в состоянии убежденности и связана с чувством одобрения или неодобрения. Как внутреннее духовное состояние — требует от человека соблюдения тех принципов и моральных предписаний, в которые он верит, например: в справедливость, в нравственную чистоту, в мировой порядок, в добро.
Понятие веры может полностью совпадать с понятием религии и выступать как религиозная вера, противоположная рациональному знанию. Религиозная вера предполагает не доказательство, а откровение. Слепая вера ничем не отличается от суеверия. Проблема взаимоотношения знания и веры активно обсуждалась средневековыми схоластами. Вера основывалась на авторитете догматов и традиции. Считалось необходимым познать в свете разума то, что уже принято верой. «Credo, ut intelligam» — «Верую, чтобы познать», — гласит латинское изречение. Ему вторит христианское: «Блажен не видящий, но знающий».
Соотношение знания (разума) и веры не может быть решено в пользу одной или другой компоненты. Как знание не может заменить веру, так и вера не может заменить знание. Нельзя верой решить проблемы физики, химии, экономики. Однако вера как доинтеллектуальный акт, досознательная связь субъекта с миром предшествовала появлению знания. Она была связана не с понятиями, логикой и разумом, а с чувственно-образным фантастическим восприятием мира. Религия— это вера в сверхъестественное.
Если вера отрывалась от религиозной принадлежности, то в составе познавательного процесса она обозначала убежденность в правоте научных выводов, уверенность в высказанных гипотезах, являлась могучим стимулом научного творчества. Мы верим в существование внешнего мира, в трехмерность простран-
24
ства, необратимость времени, верим в науку. Вера есть бездоказательное признание истинным того или иного явления. В связи с этим весьма примечательно высказывание А. Эйнштейна, который считал, что без веры в познаваемость мира нет никакого естествознания.
На фоне успехов науки 1920 вв. вера была дискредитирована настолько, что помимо ограниченного числа ситуаций, связанных с исповеданием религии, современный человек потерял способность верить, принимать с убежденностью какие-либо утверждения. Однако сегодня, по мнению М. Полани, мы снова должны признать, что вера является источником знания и что на ней строится система взаимного общественного доверия. Согласие явное и неявное, интеллектуальная страстность, наследование тех или иных образцов и эталонов культуры — все это опирается на импульсы, тесно связанные с верой. Разум опирается на веру как на свое предельное основание, но всякий раз способен подвергнуть ее сомнению. Появление и существование в науке наборов аксиом, постулатов и принципов также уходит своими корнями в нашу веру в то, что мир есть совершенное гармоничное целое, поддающееся познанию.
Феномен веры может выступать как основа саморегуляции человека. Само-
сознание каждого индивида имеет своим неотъемлемым компонентом экзистенциальную веру в себя, в факт существования окружающего мира, личностно значимых ценностей: дружбы, любви, справедливости, благородства, порядочности и т.п.
Самосознание всегда присутствует в двух основных модусах: как самопознание и как саморегуляция, которые реализуются в едином феномене — в общении с самим собой. .Однако существуют достаточно определенные отличия самопознания и саморегуляции:
самопознание всегда происходит в состоянии явного осознания, когда включается рефлексия, проясняющая внутреннее состояние, которая обеспечивает его «прозрачность»;
саморегуляция, наоборот, осуществляется на уровне смутных ощущений, предчувствий, неудовлетворенности собой, внутреннего дискомфорта, т.е. тогда, когда самопознание затруднено. Саморегуляция не приводит ни к чему новому, а лишь позволяет «разобраться в своем состоянии», «упорядочить свои переживания», «сориентироваться в себе». Чтобы саморегуляция имела конструктивный эффект, она должна опираться на духовные опоры веры, которые особенно востребуемы в условиях нестабильного и неравновесного мира.
«Верующий разум» русских философов. Вопрос о соотношении веры и знания всегда особо интересовал русскую философскую мысль. Распространившееся в XIX в. увлечение немецким идеализмом послужило мощным импульсом для развития русской философии, которая, однако, не стала повторением и копированием рационалистской западно-европейской традиции. Так, славянофил И.В. Киреевский (1806-1856) говорил о том, что на Западе вера ослаблена, что западный человек утратил «коренные понятия о вере» и принял «ложные выводы» безбожного материализма, и опровергает саму ценность европейского типа мышления. Торжество рационализма имеет отрицательное значение для «внутреннего сознания». Западная образованность несет в себе раздвоение и рассудочность. Образованность русская
25
основывается на восприятии «цельного знания», сочетающего разум и веру. Такое знание, основанное на целостном единстве духовных сил и скрепленное верой, глубоко отличается от знания, вырабатываемого отвлеченным «логическим разумом». Отсюда вытекала отличительная особенность всей русской философии — убеждение в непосредственном постижении реальности, или интуитивизм. Как отмечал известный историк философии И.О. Лосский, «обостренное чувство реальности, противящейся субъективированию и психологизированию содержания восприятия предметов внешнего мира, является характерною чертой русской философии». Выделяя различные уровни реальности: надрациональный, рациональный и сверхрациональный — русская религиозная философия называет и соответствующие им способы постижения: сердцем, рассудком (наукой), верой (интуицией).
Русский философ А.С. Хомяков рассматривал веру в качестве некоего предела внутреннего развития человека. Он не отвергал науку, не противопоставлял веру и знание, а иерархизировал их отношение: сначала знание, затем вера. Именно недостижимость абсолютного знания является постоянным условием существования веры. Хомяков был уверен, что всякая живая истина, а тем более истина божественная, не укладывается в границах логического постижения.
Примечательно, что, по словам Н. Бердяева, славянофилы ставили перед русским сознанием задачу преодоления абстрактной мысли и требовали познания не только умом, но также чувством, волей, верой. Все это подчеркивало недостаточность чисто рассудочного, рационального способа отношения к миру, острую потребность в основаниях, которые превосходили бы диктат знания и вольного хотения и были бы внутренними, личностно глубинными регулятивами человеческой жизнедеятельности.
Таким образом, русская философия предложила весьма оригинальный проект теории познания, который и по сей день ждет своего исполнения.
§3. НАУЧНОЕ ЗНАНИЕ КАК СИСТЕМА, ЕГО ОСОБЕННОСТИ И СТРУКТУРА
Цель науки. Истинно научное знание обладает двумя важными особенностями.
Истина объективна, т.е. не зависит от воли и желания людей. Будет ли истинной та или иная мысль, зависит не от нашей воли, а от реального мира, от реального положения вещей. Даже если все люди будут искренне верить, что киты живут на деревьях, эта вера не сделает данную мысль истинной.
Истина общезначима, т.е. ее обязан принимать каждый человек, независимо от своего социального положения, национальной принадлежности, вероисповедания и т.п. С тем, что вода замерзает при 0 градусов Цельсия, а молния представляет собой электрический разряд, вынужден согласиться миллионер и нищий, китаец и француз, христианин и буддист. Конечно, с истиной можно иногда не соглашаться, ее можно отвергать, но в таком случае оказывается невозможным действовать. Представьте себе человека, который объявляет себя колдуном или магом и не признает научных истин. Пока он рассуждает, лежа на диване, это еще не страшно. Но если он попытается действовать, скажем, прыг-
26
нет из окна с 10-ого этажа, наплевав на закон тяготения, история может закончиться печально.
Таким образом, цель науки - поиск объективной и общезначимой истины, поэтому ее результаты интерсубъективны, т.е. принадлежат в равной мере представителям всех стран и народов.
Критерии научности. Однако одного указания на цель научной деятельности еще недостаточно для того, чтобы отличить науку от других сфер духовной деятельности, также претендующих на обладание истиной – от мифа, магии, религии, от многообразных псевдонаук.
Проблема нахождения четких критериев, позволяющих отличить науку от других видов духовной деятельности, называется проблемой демаркации. Более столетия ученые и философы пытались найти решение этой проблемы. Рассмотрим предложенные критерии.
1.Подтверждаемость научного знания – теорий, законов – фактами или эмпирическими данными, а также практическими приложениями.
Долгое время отличительную особенность научного знания видели в его обоснованности фактами, экспериментальными данными или наблюдениями, а специфическим методом науки считали индукцию – переход от отдельных фактов к обобщениям. Считалось, что сначала ученый собирает факты, накапливает наблюдения, затем обобщает их в законах или теориях.
Однако подтверждаемость эмпирическими данными или успешными техническими применениями не решает проблемы демаркации – не позволяет четко отделить науку от ненауки. Как показывает история познания, многие ложные, ненаучные идеи и концепции находили подтверждения. Скажем, учение Птолемея ежедневно подтверждается наблюдением всех людей: мы видим, что именно Солнце ходит вокруг Земли. Астрология и алхимия опирались на громадный эмпирический материал. Считать ли их науками? Хиромантия находит многочисленные подтверждения. Паровая машина была создана на основе ложной теории теплорода. Да что далеко ходить: рассуждения о «летающих тарелках» (НЛО) ныне опираются на тысячи наблюдений. Но можно ли на этом основании считать их научными? Нет, простое эмпирическое подтверждение некоторых идей или концепций еще не дает нам права считать их научными.
2.Фальсифицируемость (принципиальная опровержимость утверждения, опровергаемость, критерий Поппера) — критерий научности эмпирической теории, сформулированный К. Р. Поппером в 1935 году
27
Рис. 11. Карл Р. Поппер
В каждой научной теории, в каждом научном утверждении содержится элемент риска: они могут оказаться неверны, и опыт, эксперимент, наблюдение могут их опровергнуть. Вот этот элемент риска, способность в принципе опровергаться эмпирическими данными и является, по мнению Поппера, отличительной особенностью научного знания.
Любая, даже самая абсурдная идея способна найти подтверждение. Вспомним, что в свое время учение о ведьмах находило многочисленные подтверждения: многие женщины искренне признавались в том, что они ведьмы. Но если некоторая идея или концепция находит одни лишь подтверждения, то возникает подозрение: а говорит ли она о мире, пытается ли описать реальное положение дел, т.е. является ли она научной? Например, вы утверждаете, что в этом мире жизнь идет чем дальше, тем хуже. И этому вы найдете многочисленные подтверждения. Но если вы хотите, чтобы ваше утверждение считали научным, вы должны сказать, при наличии каких событий вы готовы от нее отказаться. Способность быть опровергнутой опытом – вот что отличает научную концепцию от ненаучной.
Однако многие научные теории нельзя опровергнуть с помощью опыта или эксперимента. Прежде всего, конечно, это относится к математическому знанию. Мы утверждаем, что два плюс два равно четырем; кто-то укажет нам, что сложение двух кроликов с двумя волками вовсе не дает четырех животных; мы не сочтем наше равенство опровергнутым. Многие научные теории таковы: они непосредственно говорят не о самой реальности, а о некоторых абстрактных, идеальных объектах. Поэтому их нельзя прямо столкнуть с опытом, с экспериментом.
С другой стороны, за пределами науки можно встретить такие интеллектуальные построения, которые подтверждаются или даже опровергаются опытом. 3. Наличие «парадигмы» - фундаментальной теории, которую принимает все сообщество ученых.
Критерий предложил американский историк науки Т.Кун.
Рис. 12. Томас Самуэл Кун – историк науки
Скажем, все физики принимают законы сохранения и начала термодинамики, специальную теорию относительности и квантовую теорию; все биологи
28
принимают теорию эволюции Дарвина и законы Менделя; химики соглашаются с периодическим законом Менделеева и т.п. А вот, скажем, в сфере искусства такого единства нет. Если вдруг все художники начнут подражать манере Модильяни или Пикассо, искусство сразу же умрет. Отсюда можно заключить, что если в некоторой области духовной деятельности сложилось единство взглядов, выделилась некоторая общепризнанная совокупность знаний и методов, то эта область становится наукой.
Сюда же можно добавить наличие особого языка. Каждая научная дисциплина в своем развитии вырабатывает систему понятий, относящихся к изучаемому фрагменту или аспекту реального мира. Термодинамика пользуется иными понятиями, нежели механика; химия имеет свой словарь: химический элемент, валентность, катализатор, основание, кислота и т.п.; понятия биологических наук почти ничего общего не имеют с понятиями экономики или лингвистики
Однако и наличие парадигмы, и выработка специального языка еще не гарантируют, что мы имеем дело с наукой. В сущности, это свидетельствует лишь о том, что некоторая сфера человеческой деятельности приобрела достаточно высокую степень специализации, и чтобы заниматься этой деятельностью, нужно усвоить особый язык и специальные принципы. Однако воровская шайка, пользующаяся языком, непонятным для посторонних, и исповедующая общий принцип насильственного обогащения, не становится благодаря этому сообществом ученых.
4.Ориентация исследования главным образом на общие, существенные свойства предмета, его необходимые характеристики и их выражение в системе абстракции, в форме идеализированных объектов. Если этого нет, то нет и науки, ибо само понятие научности предполагает открытие законов, углубление в сущность изучаемых явлений.
5.Предвидение будущего на основе знания законов функционирования и развития исследуемых объектов с целью дальнейшего практического освоения действительности. Наука нацелена на изучение не только объектов, преобразуемых в сегодняшней практике, но и тех, которые могут стать предметом практического освоения в будущем.
Предвидение будущего - третье звено в цепи логической операции, два предшествующих звена которой составляют анализ настоящего и исследование прошлого. Точность и достоверность предвидения и определяются прежде всего тем, насколько глубоко и всесторонне изучены как предшествующее и современное состояния предмета исследования, так и закономерности его изменения. Без знания этих двух важнейших моментов в их единстве невозможно и само научное предвидение как таковое.
Когда осуществляется предвидение событий, еще не имеющих места в действительности, то на основе уже известных законов и теорий происходит экстраполяция в будущее процессов настоящего и прошлого. Однако это не означает фатальной предопределенности, ибо при данной экстраполяции учитываются допустимые пределы, в рамках которых можно проецировать в будущее зако-
29
номерности, выявленные в настоящем, возможность изменения данных пределов и данных тенденций и т.д.
Любое научное предвидение, каким бы точным оно ни было, всегда неизбежно ограничено, имеет свои пределы, за которыми превращается в утопию, в пустую беспочвенную фантазию. В науке очень важно знать также и то, чего принципиально быть (появиться в будущем) никогда, ни при каких условиях, не может. По мере развития практики и самого познания предвидение становится все более точным и достоверным, одни его элементы не подтверждаются и отбрасываются, другие - находят свою реализацию, предвидение в целом развивается, конкретизируется, наполняется новым, более глубоким содержанием.
6.Системность, т.е. совокупность знаний, приведенных в порядок на основании определенных теоретических принципов, которые и объединяют отдельные знания в целостную органическую систему. Собрание разрозненных знаний (а тем более их механический агрегат, "суммативное целое"), не объединенных в систему, еще не образует науки. Знания превращаются в научные, когда целенаправленное собирание фактов, их описание и обобщение доводится до уровня их включения в систему понятий, в состав теории.
7.Постоянная методологическая рефлексия. Это означает, что в науке изу-
чение объектов, выявление их специфики, свойств и связей всегда сопровождается - в той или иной мере - осознанием методов и приемов, посредством которых исследуются данные объекты. Как мы уже говорили, это не отменяет присутствие в науке, в том числе и в ее методологии, иррациональных, в том числе творческих компонентов.
8.Объективность, устранение не присущих предмету исследования субъективистских моментов для реализации "чистоты" его рассмотрения. Как мы уже говорили, цель и высшая ценность научного познания - объективная истина, постигаемая преимущественно рациональными средствами и методами, но, разумеется, не без участия живого созерцания и внерациональных средств.
9.Процесс непрерывного самообновления наукой своего концептуального арсенала. Научное познание есть сложный, противоречивый процесс производства, воспроизводства новых знаний, образующих целостную развивающуюся систему понятий, теорий, гипотез, законов и других идеальных форм, закрепленных в языке - естественном или (что более характерно) искусственном: математическая символика, химические формулы и т.п. Научное знание не просто фиксирует свои элементы в языке, но непрерывно воспроизводит их на своей собственной основе, формирует их в соответствии со своими нормами и принципами.
10.Применение специфических средств - материальных (приборы, инстру-
менты, другое так называемое "научное оборудование") и идеальных (духовных) (современная логика, математические методы, диалектика, системный, кибернетический, синергетический и другие приемы и методы). Об этом мы будем говорить дальше.
11.Строгая доказательность, обоснованность полученных результатов,
достоверность выводов. Вместе с тем здесь немало гипотез, догадок, предположений, вероятностных суждений и т.п. Вот почему тут важнейшее значение
30