Сцена 4
МАТЬ. – По воскресеньям…
АНТУАН. – Мама!
МАТЬ. – Что я опять такого сказала,
я рассказывала Катрин.
По воскресеньям…
АНТУАН. – Она это знает наизусть.
КАТРИН. – Дай ей сказать,
ты никому не даешь слова сказать.
Она начинала рассказывать.
МАТЬ. – Ему это не нравится.
Мы работали,
их отец работал, я работала,
а по воскресеньям
- я рассказываю, можешь не слушать –
по воскресеньям, из-за того что на неделе вечера короткие, а утром рано вставать, вечера на неделе совсем другое дело,
по воскресеньям мы отправлялись на прогулку.
Всегда и систематически.
КАТРИН. – Куда ты, что ты делаешь?
АНТУАН. – Никуда,
я никуда не иду,
куда мне идти?
Я с места не сдвинулся, я слушал.
По воскресеньям.
ЛУИ. – Останься с нами, что тебе мешает? Зачем ты.
МАТЬ. – Что я говорила:
ты уже забыл, тот же дурной характер,
с детства
упертый, и больше ничего.
Просто получал от этого удовольствие,
всегда был таким, и сейчас такой.
По воскресеньям
- я вот о чем –
по воскресеньям мы отправлялись гулять.
Не было воскресенья, чтобы мы не выбрались из дома, ритуал, так я говорила, ритуал,
привычка.
Мы отправлялись гулять, без этого никак.
СЮЗАННА. – Это давнишняя история,
Я тогда была совсем маленькая,
или меня еще не было.
МАТЬ. – Так вот, мы садились в машину,
вы, нынешние, так не делаете,
мы садились в машину,
мы были не особо богаты, нет, но машина у нас была, не думаю, что я познакомилась бы когда-нибудь с их отцом, если бы не она.
Еще прежде чем мы поженились, прежде чем нам пожениться?
прежде чем мы оказались женаты, я начала его замечать
- смотрела на него –
у него была машина,
одна из первых в нашей округе,
старая и неказистая, и тарахтела ужасно,
но какая-никакая, а все-таки это была машина,
он работал, и у него была машина,
своя машина, и он страшно этим гордился.
АНТУАН. – Ей можно верить.
МАТЬ. – Потом, позже, машина у нас,
только вряд-ли они могут об этом помнить,
не могут они, маленькие были,
что-то никак не соображу, да, верно,
мы ее сменили, машина у нас стала длинная такая, скорее, вытянутая,
«аэродинамическая»,
черная,
потому что черный, это он так говорил, его идея,
черный шикарней, его слово,
а на самом деле, просто потому что другой машины он не нашел.
Красную, я его наизусть знаю, красную, вот какую он бы предпочел.
В воскресенье утром он ее мыл, надраивал до блеска, как маньяк,
это занимало у него два часа,
а днем, после обеда,
мы выезжали.
Так было всегда, не знаю,
много лет, прекрасных долгих лет,
каждое воскресенье, традиция такая,
никаких перерывов, нет, каждое воскресенье,
и в дождь, и в снег,
он говорил так, слова такие, на все случаи жизни,
«и в дождь, и в снег, и в метель»,
каждое воскресенье мы отправлялись гулять.
А еще иногда,
в первое воскресенье мая, не знаю почему,
может, праздник какой,
и в первое воскресенье после 8 марта, после моего дня рождения, то есть,
и когда 8 марта выпадало на воскресенье,
и еще в первое воскресенье летних каникул,
- мы говорили, что «едем в отпуск», сигналили, а вечером, возвращаясь, говорили, что по большому счету дома лучше,
глупости, конечно –
и наоборот, перед самым началом учебного года, мы как будто возвращались с каникул, в общем, истории были одни и те же,
иногда,
я вот о чем,
иногда мы шли в ресторан,
рестораны были одни и те же, недалеко от дома, и хозяева нас знали, и ели мы в них всегда одно и то же,
специальное предложение или блюдо сезона,
жареного карпа или лягушек под соусом, но эти такое не любят.
Потом им исполнилось тринадцать и четырнадцать,
Сюзанна была маленькой, они друг друга недолюбливали, ссорились все время, отца это бесило, и вот, последние вылазки, все уже было не так как раньше.
Не знаю, зачем я это рассказываю, все, я молчу.
Еще иногда
пикники, мы отправлялись к реке, Боже мой!
лето, завтрак на траве, салат из тунца с рисом и майонезом, и яйца вкрутую,
- вот этот и сейчас обожает яйца вкрутую –
а после мы ложились немного вздремнуть, их отец и я, на покрывало, огромное красно-зеленое покрывало,
а они затевали возню, кто кого победит.
Хорошо было.
Потом, я не имею в виду ничего плохого,
потом эти двое стали слишком взрослыми, не знаю, разве можно сказать, куда все уходит?
Они больше не хотели выбираться вместе с нами, каждый отправлялся на велосипеде в свою сторону, каждый сам по себе,
а мы с одной Сюзанной,
какая-то бессмыслица.
АНТУАН. – Мы во всем виноваты.
СЮЗАННА. – Или я.