Девочки курят («Студенческий город»)

Один день в наркодиспансере

УТРО

В наркодиспансере сигареты - единственное «легальное» удовольствие. Потому легальное, что если отобрать у зависимого подростка все и сразу, не оставив даже «маленькой никотиновой радости», агрессия и беспокойное поведение достигнут такого пика, при котором работать с пациентом станет абсолютно невозможно. Каждый день медсестра получает специально подписанную пачку, которая быстро заканчивается. А дальше ­проблема каждого. Заначки обнаруживают мгновенно и делят на всех. Буквально до каждой затяжки.

• Тебя как зовут?

• Лера.

• За че забрали?

• За пьянство.

• Сигареты есть?

• Сигареты забрали.

• Пойди попроси, а?

Наташа помогает мне заправить одеяло в пододеяльник и не перестает смотреть с надеждой: вдруг пойду, принесу и поделюсь? Помощи от нее немного, руки не слушаются, то и дело хватают воздух мимо одеяла. Говорит тоже не особо внятно.

• А какое число? 27-е? Ой, мне же за пенсией надо.

• Чего это с ней? - спрашиваю остальных, когда Наташа выходит из палаты.

• Самогон пила месяц, - смеется Инна, - каждый день по литру.

• Это еще че, - добавляет Оля. - Она как-то ночью всех разбудила, залезла под кровать и оттуда кричала, что кровати переставили. А потом звала какого-то Петю или Васю бухать.

Все смеются. Кроме одной, в углу палаты. Она то ли спит, то ли просто не может подняться.

• Подселили к нам двух привидений этих, - жалуется Инна, - Эта вон, которая лежит, раньше в соседней палате лежала. Ночью всю постель обгадила, они ее отмыли и сюда переложили.

Наташа возвращается и ложится на свою кровать. Судя по всему, за пенсией не отпустили. Впрочем, внимания на нее никто не обращает: все с интересом наблюдают за тем, как Аня «обирает» еще одну новенькую. Шампунь уже в «общаке», осталась только одежда. Аня быстро скидывает халат и натягивает только что «взятую погонять» кофту Кристины. Кофта явно мала, но что-то подсказывает, что даже эта причина не заставит ее когда-нибудь, вернуть.

• Аня, Ира, Света - за таблетками! - зовет медсестра,— Лера, а тебе к врачу.

ОБЕД

• Как тебе девочки? - спрашивает психолог Наталья Захарова. -Сигареты или одежду уже просили? Вот и весь их интерес. Не обманывайся и не верь им: дружбы у них нет, иерархия тюремная, есть и «мамки», и «шестерки», друг друга продадут за сигаретку. Некоторые уже подозревают, что ты «засланный казачок». Несмотря на свое состояние, людей они чувствуют очень хорошо.

Спрятанная в рукаве пачка хороших сигарет неприлично выпирает. На обеде многие на нее косятся, но никто ничего не говорит при медсестре и буфетчице. Быстро съедают порции и мчатся в туалет - на перекур.

• Че ты куришь? О, ниче себе.

• В прошлом году девочка из Сочи тут лежала, такие же курила.

• А че, в Сочи своих наркушек нет?

• Есть, но че-то дорого там лечиться, видимо.

Сигареты производят волшебный эффект: лица «сокамерниц» становятся добрее, они охотно рассказывают о своих прошлых «отсидках», личной жизни и жизни «на воле».

• Что это мне мой миленький не пишет? - грустно вздыхает Инна. -Пойду сама ему напишу.

• Я тоже напишу! - дразнит ее Оля. - Не, ну ты че, не твоему.

• Смотри, не пиши! Он у меня один хороший. У них там сейчас пять наркоманов каких-то и мой один, хороший.

• Ой, я помню, в прошлый раз, когда забрали, мы с одним парнем так заобщались, - вспоминает Таня. - Начали переписываться, он к нам даже приходил. Хлорку принесет, поможет чем-нибудь. Как меня увидит, бежит навстречу, обнимает, целует: «Танечка моя!» А доктор так отвернулся в сторонку и спрашивает: «Ну вы там закончили?» Представляешь? А такой симпатичный он, все девчонки по нему сохнут, записки пишут, а он: «Идите на х*й, мне никто, кроме моей Танечки, не. нужен!» До сих пор общаемся эсэмэсками. Когда «на волю» выхожу, и телефон обратно отдают.

• Без телефона жопа, - сплевывает Кристина. - Хотя бы раз в день давали позвонить.

• Тогда бы все наши были тут, - смеется Таня. - Протащили бы чего по веревке через форточку. И пива, и сигарет, и отвертку, чтобы шурупы эти чертовы свинтить и слинять отсюда. А меня сын «на воле» ждет.

• Сколько лет? - спрашиваю.

• Два года.

• А тебе?

• Семнадцать.

На самом деле ей четырнадцать. Все эти истории про сына и бесконечную романтическую любовь в наркодиспансере - личные Танины фантазии. Детдомовская, алкоголичка, склонна к бегам.

В «курилку» возвращается Оля. Выковыривает из кармана две таблетки, белую и желтую, и спускает в раковину.

• Если что, вы этого не видели. А как иначе? Будешь пить все, что дают, будешь лежать, как эти привидения, и гадить под себя, - учит она меня как новоприбывшую. - Есть одна смена, которая проверяет рот, чтобы сразу глотали, а есть и такие, что просто дают, и можно потом выбросить.

ДЕНЬ

Нас приводят в кабинет психолога. Меня сажают за компьютер -«проходить тесты», а Наталья Олеговна беседует с девочками. Пока Света расслабляется в очках для стимуляции мозга, а Аня - на массажном столе, откровенничает только Таня.

• Я до этого на Владимировской лежала. Ну не там, где психи, а там, где алкаши, сифилисные, с ВИЧем. Я там самая чистая была. Мы все время там шутки травили, нас гулять отпускали, я. ведра помогала носить. Меня даже отпускать не хотели. Какая, говорили, девочка хорошая.

Света снимает очки и трет глаза.

- Спать хочу теперь.

• Ну сиди пока так на диване, - разрешает психолог, - Ну чего, Свет, какие планы? Когда выйдешь отсюда, опять колоться начнешь?

Света кивает. Она принимает наркотики уже восемь лет. Начала с травы, а сейчас плотно сидит на героине.

• И почем нынче?

• Полторы штуки грамм.

• А сколько ты кондуктором зарабатывала?

• Пятьсот в день.

• Этого явно мало. И что, сразу с грамма начнешь?

• Первый день - пол грамма, на второй - уже грамм.

• И как доставать будешь? Маму разоришь снова или торговать пойдешь?

Семья у Светы обеспеченная. Когда в прошлом году Света продала норковую шубу, мама купила ей новую. По подозрениям врачей, Света является еще и мелким дилером - посредником между покупателями и поставщиком.

• Не, опасно. Засадят лет на 15.

• А какая тебе разница - здесь или в тюрьме?

- Не, здесь хорошо. Еще бы диван у телека, и чтобы пульт был... Идем в спортзал. Беговая дорожка, велотренажер, гимнастические

мячи - оздоравливайся как хочешь. Девочки перескакивают с одного тренажера на другой, нетерпеливо сгоняя друг друга резкими окриками: «Все, вали отсюда!» Аня выбирает грушу и молотит ее с такой силой, что становится жутко.

• Тише, а то опять все казанки собьешь, - предупреждает психолог. -Кого лупишь-то так?

Аня останавливается, чешет копну спутанных светлых волос. Голова у нее островерхая, как яйцо. У Ани олигофрения. Впрочем, это не мешает ей активно употреблять алкоголь.

• Щас подумаю...

• Женщину или мужчину?

Аня - «домашняя», как и Света. Отец сидит в тюрьме, мама? привела в дом другого мужчину. Отчим «очень добрый», по словам Ани: «Я прошу у него денег, и он дает. Сто рублей». Аня берет и уходит, чтобы не нарушать планов родителей. А планируют они еще одного ребенка.

• Женщину.

• Чего она тебе такого сделала плохого?

• Много всего.

Аня попалась на краже мобильника, но вместо того, чтобы пойти домой, где мама устроит ей хорошую взбучку, пошла в приют. Мать она ненавидит и возвращаться к ней не хочет, да и та, похоже, отвечает ей взаимностью: посещения дочери в ее «планы» не входят.

ВЕЧЕР

Нас снова отводят строем в палаты, где большинство спит сладким послеобеденным сном. Пришедшие из спортзала усаживаются около телевизора с непереключаемым ТНТ в ожидании ужина. В этот момент приходит Рита, наш фотограф. Девочки живо откликаются на предложение попозировать, особенно Таня, она же выпрашивает потом фотографии на память. Когда за Ритой закрывается дверь, на секунду повисает тишина, а потом щелкает замок.

• Не могла, бл*дь, дверь не закрыть?! - взрывается все та же Таня. -Решетки-то сломать есть чем, а шпилек для замка нет.

• Штаны у нее клевые, - замечает Оля, - надо было снять.

• Ага, а потом фотки не принесет.

• Да мне кажется, она и так не принесет.

Дорога на ужин отнимает больше сил, чем хотелось бы. В пачке осталась одна сигарета. Рита с фотоаппаратом уже поджидает нас в столовой, буфетчица расспрашивает ее о газете и учебе.

• Вот смотрите, девочки, какая молодец! И школу закончила, и в университете учится, и работает! А вы ничего не хотите. Ничего из вас не выйдет.

«Сокамерницы» угрюмо уткнулись в свои йогурты и молчат. Судя по тому, как они переглядываются, Рите в палату лучше не возвращаться. И я тоже туда не вернусь.

Почему так происходит, знают все и не знает никто. С одной стороны, многое заложено в нас генетически, а с другой - многое закладывает в нас общество, в котором мы живем. В первую очередь - наша семья.

- В детских домах живет много детей, - рассказывает мне заведующая Юлия Апатова, когда после ужина я прихожу в себя у нее в кабинете. - И из неблагополучных семей, и с психическими отклонениями, но не все они попадают к нам. Есть те, кто могут реабилитироваться в обществе, учиться, работать, создать семью. Нужен комплексный подход, а это и регулирование вездесущей рекламы пива, и телевидения в целом, работа с детскими организациями и родителями. Пока они поступают одна за другой, причем сами подписывают документы на лечение, их никто не принуждает. Кому-то нужно «сбить дозу», кому-то - просто побыть где-то. Может быть, на третий или на десятый раз у одного из ста что-то щелкнет, и он перестанет употреблять. Такие случаи были. Ради них это все и имеет смысл.

Валерия Мордачева, студентка НГПУ